Каз опустил больную ногу на стульчик и начал слушать отчет Аники о прибыли «Клуба Воронов» и о поступлении доходов от туризма в Восточном Обруче. Через три недели после аукциона Кювея и чумной паники Каз прибрал к рукам кабинет Пера Хаскеля на первом этаже Клепки. Он все еще спал наверху, но вести дела было удобней из норы Хаскеля. Он не скучал по частым подъемам и спускам по лестнице, и теперь его старый кабинет казался запустевшим. Каждый раз, когда он пытался сесть за работу, его взгляд неумолимо возвращался к подоконнику.

Город еще не оправился, но это открыло перед ними интересные возможности. Цены в Обручах резко упали, пока люди готовились к продолжительной вспышке чумы, и Каз быстро этим воспользовался. Он купил здание рядом с «Клубом Воронов», чтобы им было куда расширяться, и даже приобрел небольшую квартирку в Крышке. Каз с нетерпением ждал, когда паника спадет и туризм возобновится, чтобы начать облапошивать простофиль высшего класса. Он также выкупил за разумную цену акции Пера Хаскеля в «Клубе Воронов». Он мог бы забрать их и так, учитывая ситуацию в Бочке, но не хотел, чтобы кто-то жалел старика.

Когда Пекка Роллинс вернется в город, Каз придумает, как лишить его бизнеса. Последнее, чего он хотел, – это чтобы результат его тяжкого труда пошел в казну Роллинса.

Когда Аника закончила отчет, Пим рассказал, что ему удалось разузнать о суде над Ван Эком. Загадочного Иоганна Ритвельда так и не нашли, но как только Ван Эк представил свои счета, стало ясно, что он использовал информацию от Торгового совета, чтобы скупать плантации юрды. Помимо того, что он обманул друзей, организовал фиктивный аукцион и похитил собственного сына, появились предположения, что он нанял команду, чтобы пробраться в правительственное здание Фьерды и, возможно, саботировать свои силосные башни. Ван Эка не выпустили под залог. На самом деле, вряд ли он выйдет из тюрьмы в ближайшее время. Хотя его сын и предоставил небольшие средства на юридическое представительство, в лучшем случае их можно было назвать умеренными.

Уайлен решил использовать часть своего новообретенного богатства на восстановление дома. Он дал Джесперу небольшую сумму на рыночные спекуляции и вернул маму домой. Люди на Гельдштрате пришли в изумление, увидев Марью Хендрикс, гуляющую с сыном в парке или плывущую в лодке по каналу с одним из слуг. Иногда их можно было рассмотреть с воды, стоящих перед мольбертами в саду Ван Эка.

Элис пожила с ними какое-то время, но, в конце концов, девушка и ее терьер решили покинуть город со всеми его сплетнями и провести последние месяцы беременности в домике Хендриксов на озере. Поговаривали, что она делала сомнительные успехи на своих уроках по пению. Каз искренне радовался, что не жил по соседству.

– Хорошая работа, – сказал Бреккер, когда Пим закончил. Он и не думал, что у парня талант по сбору информации.

– Родер собрал отчет, – ответил Пим. – Думаю, он метит на место твоего нового паука.

– Мне не нужен новый паук.

Пим пожал плечами.

– Нам не хватает Призрака. Люди много болтают.

Каз отпустил ребят и долгое время сидел в тишине. Он почти не спал за последние пару недель. Почти половину своей жизни он ждал этого момента и боялся, что, если он позволит себе заснуть, то все исчезнет. Пекка Роллинс сбежал из города и так и не вернулся. Ходили слухи, что он спрятался с сыном в загородном доме и приставил к нему вооруженную охрану. В «Изумрудном дворце», «Каэльском принце» и «Сладком ателье» был установлен карантин, и из-за того, что Пекки не было рядом, чтобы наладить свои дела, его предприятия оказались на грани краха. Поговаривали, что Грошовые Львы даже подняли мятеж. Их босс пропал, а сделка с Ван Эком выставила их обычными прихлебателями богача. С тем же успехом они могли стать городской стражей.

Кирпичик за кирпичиком. В конце концов Роллинс выберется из-под обломков. Каз должен быть готов.

Кто-то постучал в дверь. Единственная проблема кабинета на первом этаже заключалась в том, что люди чаще тебя беспокоили.

– Пришло письмо, – сказала Аника и бросила его на стол. – Похоже, ты завел себе солидных друзей, Бреккер, – девушка лукаво улыбнулась.

Каз многозначительно покосился на дверь. Ему не интересны заигрывания Аники.

– Поняла, – кивнула та и вышла, закрыв за собой дверь.

Каз поднял письмо к свету. На нем была голубая печать с золотым двуглавым орлом. Парень открыл конверт, прочитал содержимое и сжег его. Затем написал ответ и запечатал письмо черным воском.

Каз знал, что Инеж осталась в доме Уайлена. Периодически он находил записки на столе – клочки информации о Пекке или новости из Штадхолла – и понимал, что она была в его кабинете. Он надел пальто, взял шляпу и трость и спрятал письмо в карман. Бреккер мог бы отправить письмо через посыльного, но хотел преподнести его лично.

По пути из Клепки он прошел мимо Аники и Пима.

– Вернусь через час. И лучше бы мне не обнаружить вас, свиней ленивых, слоняющимися без дела.

– В клубе почти никого нет, – пожал плечами Пим. – Туристы слишком боятся чумы.

– Так идите в дешевые номера, где все напуганные простофили пережидают панику. Покажите им, что вы буквально пышете здоровьем. Пусть они узнают, как хорошо вы провели время, играя в «Ежевику на троих» в «Клубе Воронов». Если это не сработает, тащите свои задницы к гаваням и соберите простофиль из матросов.

– Я только вернулся со смены! – возразил Пим.

Каз надел шляпу и провел пальцем по краешку.

– Я не спрашивал.

Он срезал путь через восточную часть города. Боролся с соблазном пойти в обход, просто чтобы самому посмотреть, как шли дела в Западном Обруче. После атаки шуханцев и вспышки чумы дома удовольствий были практически безлюдными. Несколько улиц вокруг «Сладкого ателье» и «Зверинца» забаррикадировали, чтобы обеспечить соблюдение карантина. Если верить слухам, в этом месяце Хелен Ван Хауден не получит свою прибыль. Какая жалость.

Развозные лодки не работали, так что в финансовый район пришлось идти пешком. Каз побрел вдоль маленького пустого канала и вдруг увидел, что с воды поднимается густой туман. Всего через пару шагов туман так уплотнился, что все исчезло из виду. Влажная и тяжелая дымка цеплялась за пальто, непонятно откуда взявшись в такой теплый весенний день. Каз остановился на мостике через канал и стал ждать, держа трость наготове. Через минуту слева от него появилось три человека в капюшонах. Справа возникло еще три; их синие плащи колыхались в воздухе, несмотря на отсутствие ветра. Это Каз хорошо скопировал, а вот их маски были сделаны не из тумана. Вместо этого настоящий Совет приливов – или очень убедительные имитаторы – носил что-то напоминающее вуаль с черным звездным небом. Эффектно.

– Каз Бреккер, – обратился главный проливной. – Где Кювей Юл-Бо?

– Развеян по ветру. Его тело сожгли на Барже Жнеца.

– Где настоящий Кювей Юл-Бо?

Каз пожал плечами.

– Все в церкви видели, как его пристрелили. Медик констатировал его смерть. Больше я ничем не могу вам помочь.

– Молодой человек, поверьте, мы не хотим, чтобы Совет приливов был среди ваших врагов. Ни один из ваших грузов никогда не покинет порт. Мы затопим Пятую гавань.

– Да пожалуйста. Я больше не владею акциями Пятой гавани. Хотите остановить мои поставки? Вам придется обыскивать все лодки, которые приходят и уходят из гавани. Я не купец. Я не фрахтую суда и не регистрирую торговые декларации. Я – вор и контрабандист. Попытаетесь поймать меня и обнаружите, что хватаетесь за воздух.

– Вы хоть представляете, как легко утонуть? – спросил проливной, подняв руку. – Это может произойти где угодно.

Внезапно легкие Каза начали наполняться водой. Он закашлялся, сплюнул морскую воду и согнулся пополам, пытаясь отдышаться.

– Расскажите, что вам известно, – приказал проливной.

Каз с трудом сделал вдох.

– Я не знаю, где Кювей Юл-Бо. Можете хоть сейчас утопить меня, но это ничего не изменит.

– Тогда, возможно, мы найдем ваших друзей и утопим их в кроватях?

Каз снова откашлялся и сплюнул.

– И тогда, возможно, вы обнаружите обелисковые башни под чумным карантином. – Совет тревожно заерзал, и туман зашевелился в такт с ними. – Я заставил эти сирены взвыть. Я создал эту чуму, и она в моей власти.

– Вы блефуете, – сказал проливной, рассекая рукавом дымку.

– Что ж, давайте проверим. Я заражу каждую башню. Они станут эпицентрами болезни. Думаете, Торговый совет вас не запрет? Не потребует наконец-то раскрыть свои личности? Вероятно, они даже обрадуются такому поводу.

– Они не посмеют. Без нас эта страна пойдет ко дну.

– У них не останется выбора. Горожане потребуют действий. Они сожгут башни дотла.

– Вы – чудовище.

– Кеттердам кишит чудовищами. Просто у меня – самые острые зубы.

– Мир никогда не должен узнать секрет юрды-парема. Ни один гриш не будет знать покоя. Ни здесь, ни где-либо еще.

– Тогда вам повезло, что он умер вместе с тем бедным шуханцем.

– Мы не забудем этого, Каз Бреккер. Однажды вы пожалеете о своей наглости.

– Знаете что? Когда этот день наступит, отметьте его в своем календаре. Думаю, многие захотят устроить вечеринку.

Их силуэты начали размываться, и, когда туман наконец-то поредел, Каз не увидел и следа Совета приливов.

Он покачал головой и пошел дальше. В этом вся прелесть Кеттердама. С ним никогда не скучно. Несомненно, в будущем Совет что-нибудь от него потребует, и он будет обязан им угодить.

А пока у него осталось одно неоконченное дело.