Утром следующего дня Божественноликий совещался с Ликородным и Камнеликим о том, как лучше поступить. Все трое беседовали, сидя на возвышении в зале.

С того дня, как Божественноликий покинул Долину Теней, прошло всего восемь суток, но они были наполнены таким числом событий, да и сама жизнь жителей Дола так сильно изменилась с тех пор, что для всех троих, а особенно для Божественноликого время тянулось очень и очень долго.

Оставалось ещё двадцать дней до созыва Великого народного собрания. Ликородный считал, что есть ещё много времени, чтобы успеть что-нибудь предпринять. Он решил, что хорошо бы собрать отряд и напасть на смуглолицых в Розовой долине, ведь теперь есть люди, знающие обычаи врагов и способные провести воинов Дола кратчайшим путём по безопасным тропам. Но Камнеликому это предложение показалось не таким уж разумным. Ведь отряду пришлось бы менее чем за двадцать дней дойти до долины, сразиться с врагом, разбить его и вернуться обратно. В противном случае пришлось бы откладывать народное собрание, да и за это время многое могло произойти.

Камнеликий сказал:

– Мы предполагаем, что воинов Розовой долины лишь немногим меньше одной тысячи. И как бы мы ни напали на них, даже если неожиданно, они всё равно будут сражаться упорно. А потому мы не может послать на них меньшее число воинов, чем есть у них, а это оставит Дол без защиты. Если за это время что-то случится, то сражаться придётся нам – тем, кто останется.

Божественноликий на этот раз был согласен с Каменноликим. Он добавил:

– Если мы отправимся в Розовую долину, нам следует остаться там на какое-то время, чтобы нас не разбили в следующем сражении. Ведь если вы захватите её и сразу же покинете, то эти новости быстро дойдут до ушей смуглолицых из Серебряной долины, и те присоединятся к жителям Розовой долины, которых вы изгоните. Вместе они полностью уничтожат несчастных невольников. Ты же не сможешь забрать их всех с собой, а смуглолицым они будут уже не нужны, ведь те надеются добыть в Доле новых невольников обоего пола. Мы не можем так рисковать, нам следует оставаться здесь до тех пор, пока мы не встретим всех наших врагов и не превозможем их. Тогда несчастные невольники будут освобождены, а потом они и сами научатся защищать свою долину. Мой совет таков: мы сейчас же рассылаем по всему Долу Стрелы войны, и не только по Долу, но и пастухам и жителям Леса и назначаем день воинского сбора всего народа. Им будет день за четыре дня до начала великого Народного собрания. А тем временем мы будем охранять границы леса да иногда совершать набеги в самом лесу, чтобы очистить Дол от бродячих шаек смуглолицых.

– Хорошо, – ответил Ликородный, – но я прошу тебя, брат, дай мне сотню человек и своего Даллаха и позволь зайти поглубже в лес в направлении Розовой долины. И тогда посмотрим, что мы там найдём. Возможно, это будет что-то получше оленя или кабана.

Божественноликий ответил:

– В этом я не вижу вреда, если Даллах согласится пойти с тобой. Не буду же я заставлять его или кого-нибудь из бывших невольников. И всё же я считаю, что не следует тебе искать дороги в Розовую долину. Я сам собираюсь послать туда отряд, когда мы нападём на Серебряную долину. Пусть эти душегубы будут заняты в это время у себя дома. Впрочем, иди, найди Даллаха да собирай своих людей. Чем скорее ты выйдешь, тем лучше. Но я прошу тебя: не иди дальше, чем на три дня пути, иначе ты можешь не успеть вернуться домой вовремя.

При этих словах глаза Ликородного засияли от радости, и юноша вышел из дома, сразу отправившись искать Даллаха. Нашёл он его у городских ворот. Железноликий подарил Даллаху новый грозный меч и попросил назвать его Рассекателем Чащи и не выпускать из рук ни на мгновение ни днём ни ночью. Пусть он лучше лежит под подушкой, как новая игрушка мальчишки. Сейчас Даллах стоял, прислонившись к столбу городских ворот, и, наполовину вытащив из ножен меч, пристально разглядывал его лезвие. Меч и в самом деле был хорош – на его лезвии красовались тёмно-серые волнистые линии, словно волны Реки Бурной.

Ликородный поприветствовал Даллаха с улыбкой:

– Гость, если желаешь, ты можешь взять этот новый клинок работы моего отца, что пришёлся тебе по душе, в путешествие, которое порадует тебя.

– Конечно, – согласился Даллах. – Полагаю, ты хотел бы отправиться по следам своего брата и считаешь, что я – тот, кто укажет тебе нужную дорогу, а может, отведёт и дальше, чем ходил твой брат. Хотя некоторые и подумают, что я уже достаточно навидался Розовой долины и её окрестностей, я всё же пойду с тобой, ибо теперь я уже всецело человек – и телом, и духом.

С этими словами Даллах вытащил из ножен Рассекатель Чащи и взмахнул им в воздухе. Ликородный возрадовался этой перемене и сказал, что хорошо отплатит за его помощь. И вот уже они вдвоём отправились собирать отряд, а на следующее утро Ликородный вышел из города и вместе с Даллахом устремился в диколесье. Сто сорок воинов было в его отряде.

Божественноликий же ходил по Долу следом за Стрелой войны. Он заходил во все дома, разговаривал со всеми – юными и стариками, мужчинами и женщинами – и подробно рассказывал им о том, что свершилось и что, возможно, вскоре свершится. Его радовало то, что он видел и слышал. Все принимали его слова, и известия никого не страшили и не приводили в смятение. Вождь видел, что люди не попытаются бежать от войны. Шло время, и лишь на седьмой день вернулся Ликородный, приведя с собой ещё двенадцать беглецов, пять из которых были женщины. Из числа своих воинов он потерял четырёх, а Даллаха и ещё пятерых принесли ранеными на носилках. Вот что рассказал юноша.

Отряд добрался до Крепости беглецов в первой половине третьего дня пути. Возле утёса они встретили пятерых беглецов, которые не видели Даллаха в тот день, когда здесь был Божественноликий, но знали о происшедшем. Один из них был тогда болен и не мог уйти со всеми, но он рассказал другим, и вот теперь они бродили по окрестностям, ещё надеясь, что вновь появится тот славный воин. Они, ликуя, приветствовали отряд и принесли форель, что поймали в речке.

Остальных беглецов – пятерых женщин и ещё двоих мужчин – повстречали близ самого входа в Серебряную долину, направо мраке ночи на отряд смуглолицых, которые вели к себе семерых бедных пленников (пойманных ими беглых невольников), собираясь умертвить их наиболее жестоким способом в поселении Розовой долины. Ликородный сразился со смуглолицыми и освободил пленников, но не все враги погибли. Те из них, что бежали, навели на отряд погоню, нагнавшую жителей Дола на следующий день, когда они были ещё очень близко от Розовой долины, несмотря на старания как можно быстрее двигаться в сторону дома. Воинам Ликородного пришлось развернуться и сражаться с преследователями. Наконец, они отогнали смуглолицых и смогли продолжить свой путь домой. Шли они без промедления, не останавливаясь ни на минуту, пока не встретились с отрядом жителей Леса, вышедшим им на помощь. Только тогда воины смогли немного отдохнуть. Но оказалось, что они не окончательно оторвались от врага – смуглолицые вновь напали на них на следующий день. На этот раз их было очень много. Тем не менее, воины Дола вместе с воинами Леса, бодрыми, не израненными и отважными, быстро нанесли им поражение. Только тогда отряд добрался до города, оставив тяжело раненных в Лесной деревне, жители которой, как и можно было ожидать, остались верными соратниками Дола.

Погибшие и раненые в отряде были в первой битве. В ней против своих хозяев отважно сражались и освобождённые пленники. Про Даллаха Ликородный сказал, что это неудивительно, что он был ранен. Скорее, удивительно то, что его не убили – так мало внимания он обращал на вражеские клинки и копья, если видел, что мог поразить врага.

Вот что рассказал Ликородный. Божественноликий решил, что он поступил неблагоразумно, позволив ему отправиться в этот поход. Убийство нескольких смуглолицых было несоразмерно мало по сравнению с потерей стольких жителей Дола. В то же время вождь был рад освобождению беглых невольников и подумал, что это и в самом деле стоящая победа. Теперь Божественноликий решил, что никто не выйдет в поход, пока не придут новости от Могучеродного, поэтому с тех пор никаких свершений не было. Отряды только охраняли Дол от страны пастухов до горных пустошей над восточными перевалами.

Сам Божественноликий отправился к пастухам и поселился там у человека по имени Охотничий Пёс под Зелёным Посёлком. Этот человек созвал народ с округи, и все собрались у Зелёного Посёлка, расположившись на зелёной траве, а вождь рассказывал им, как до этого рассказывал всем остальным, о том, что свершилось, и о том, что надлежит свершить. Все радостно слушали его, и Божественноликий полагал, что никто из них не уклонится от войны, ибо все до единого заявили, что будут жить и умирать друзьями Дола. Все согласились, что больше им на Великом народном собрании сказать нечего.

Божественноликий покинул пастухов довольным. От них он направился к жителям Леса, где остановился в доме доблестного воина по имени Роща Сражений. На следующий день утром этот воин созвал народ на зелёную лужайку Дикого леса. Казалось, в деревне не осталось никого, кто бы не пришёл туда. Божественноликий поведал о происшедшем, и если жители Дола радовались и были готовы помочь, а пастухи показали себя смелыми и верными друзьями, то жители Леса выказали ещё большее, чем все они, желание прийти на подмогу. Каждый час до окончания сборов тянулся для них слишком долго. Божественноликому признались, что, наконец, наступает то время, которого они так долго и почти не надеясь ждали. Время, когда будет найден утерянный путь, кривое станет прямым, сломанное починится. Еда, питьё, сон и пробуждение – всё теперь для них превратится лишь в средство существования, пока не наступит тот день, когда две ветви детей Волка встретятся и станут одним народом, чтобы жить и умирать вместе.

Затем Божественноликий отправился обратно в город. Он опять встал близ тинга и посмотрел на Нижний Дол, как смотрел на него прошлой осенью. Ему пришло на ум, что всё сделанное и обещанное очистило землю от её беды, и теперь ничто не отделяет его от тех счастливых дней, когда Дол вновь будет дарить свои богатства людям, а войска уже не будут собираться на полях сражений. Близок был и тот день, когда произнесётся последнее слово и свершится первый удар. С такими мыслями юноша пошёл по Портовой Дороге на запад.

О событиях до самого военного сбора рассказывать уже нечего. Разве стоит поведать, что Даллах и другие раненые вновь окрепли. Все сидели по домам или выходили на охрану лесных границ и ждали важных событий, что последуют за Народным собранием.