Глава 6. Капитан покидает корабль

До Феллайни оставалось еще часов семь полета, и капитан Линс Макнери пребывал в своей каюте в состоянии блаженного ничегонеделания. Хотя слово «ничегонеделание» нельзя назвать точным, потому что если ты даже ничего не делаешь, то все-таки чем-то занимаешься, а именно: ничего не делаешь. Ничегонеделание капитана «Пузатика» было гораздо более содержательным. Во-первых, он традиционно попивал коньяк «Арарат». Во-вторых, размышлял о том, как все хорошо сложилось: и сопло отремонтировали на Боагенго, и никаких чудес на дальнолете больше не происходит. Во всяком случае, пока. И в-третьих, даже находясь в размышлениях, Макнери смотрел запись концерта своей любимой певицы Олги Салдо.

Так что ничегонеделания как такового не было. А вот блаженное состояние – было, и в полном объеме.

В правой руке капитан держал стакан, а на указательном пальце его левой руки висела разноцветная плетеная «фенечка» с замысловатым узором. После каждого глотка Макнери покачивал ее под пение Олги, и мир казался ему еще прекрасней.

Это украшение подарили ему давние знакомые – имагинанты Данго Гай и Ана Доа. Они, насколько понял капитан еще при первой встрече, постоянно мотались по всему Межзвездному Союзу, посещая тусовки их единомышленников на разных планетах. Капитан даже запомнил, что такие тусовки имагинанты именуют «конвентами». А вот насчет того, почему имагинанты называют себя именно так, Макнери ничего сказать не мог. Нет, Данго и Ана, наверное, что-то ему когда-то объясняли, но то ли слишком сложным оказалось объяснение, то ли виноват был алкогольный дурман в голове… в общем, не знал капитан значения этого мудреного слова. Что, впрочем, не мешало ему жить и исправно выполнять свои должностные обязанности.

А еще смутно помнилось ему, как в одной из застольных бесед в перерыве между рейсами (кажется, собрались у кого-то из членов экипажа на дне рождения) весьма эрудированный начальник отсека генераторов силового поля Март Праше рассуждал о каком-то «имаго», и было это слово связано с членистоногими. Но как Макнери ни пытался, он не мог представить перманентно философствующего одухотворенного Гая и столь же перманентно восторженную и вместе с тем пытливую Доа в компании членистоногих. Даже если эти членистоногие обладали высоким коэффициентом интеллекта.

В этот раз пути капитана Макнери и пары имагинантов пересеклись на Гурьке – там дальнолет «Нэн Короткая Рубашка» сделал первую остановку после старта с Боагенго. И по сложившейся уже традиции, встретились они не в концертном зале и не в музее, и даже не в салоне старинных вещей, а в таверне космопорта «Яно-Томпо». Макнери не взял с собой никого из команды – предполагалось, что он быстренько пропустит две-три рюмки и вернется на борт, потому что местная таверна «Башня пришельцев» ему давно не нравилась. Очень уж там было чисто, аккуратно, чопорно, манерно и бездушно, посетители не шумели, сидели чинно и цедили напитки, отставив мизинец… Собственно, докеры это заведение тоже не любили и ходили сюда только по крайней необходимости, когда все пересохло внутри и требуется немедленно поправиться или когда просто нет сил добраться до другого кабака. А собирались в «Башне пришельцев» большей частью всякие не обременные работой личности из ближайшего поселка, очень любящие поговорить. Именно пришельцы, а не портовые.

Да, не тот, совсем не тот дух царил в этом заведении, и протирать тут столовыми салфетками свои ботинки было бы как-то неловко. Так же, как плюнуть или высморкаться на пол, если возникнет необходимость. Или, скажем, запустить бокалом в стену, когда душа вовсю развернется. Ну а уж о том, чтобы плеснуть пиво в лицо нахалу, оставалось только мечтать. Не каждый мог выдержать такую обстановку. Капитан тоже не выдержал бы, но огромным усилием воли все-таки заставил себя посетить порождающую холод в сердце «Башню пришельцев». И все ради того, чтобы отведать замечательнейшего ликера «Веничек» – нигде больше не было такого ликера! Поговаривали, что хозяин, Ероф Петуш, добавляет туда слезы игольчатых комсолок, которых щекочут с помощью специальных приспособлений. Именно это, мол, и делает ликер настоящим шедевром. Но вряд ли только игольчатые комсолки играли тут главную роль – тогда этот рецепт запросто переняли бы и другие. Был тут и еще какой-то секрет…

Безусловно, выше всех спиртных напитков капитан Макнери ставил коньяк «Арарат», но отнюдь не считал его единственным источником наслаждения. Собственно, выпить в «Башне пришельцев» немного и наспех он собирался не только потому, что ему не нравилось это заведение. В конце концов, если обстановка не по душе, то можно влить в себя чудесный ликер и с закрытыми глазами. Главная причина заключалась в том, что, несмотря на сладкий вкус, «Веничек» обладал внушительной убойной силой, и вероятность не дойти до корабля, стоящего на летном поле в километре от таверны, достигала чуть ли не единицы. А позорить себя доставкой на «Пузатик» в лежачем положении Линс Макнери, разумеется, не хотел.

И вот тут-то, в этой обители жеманности, и сидели у самого входа Данго Гай и Ана Доа. Правда, пили они не ликер, а безнадежно портили желудки каким-то сухим вином и от предложения капитана Макнери перейти на «Веничек» отказались. Эта неожиданная встреча привела к тому, что две-три запланированные рюмки превратились у капитана в пять-шесть, а дальше он просто был не в состоянии считать. Но пока Линс сохранял способность соображать, он узнал, что дуэт имагинантов только что вернулся с Тиндалии и коротает здесь время в ожидании посадки на дальнолет до Офесодии. Высокий бородатый Данго и миниатюрная курносенькая Ана попеременно живописали капитану красоты тиндалийского полуострова Ватрида и уникальную ауру, пропитывающую тамошнюю Долину могил древних ксифских правителей.

Увы, довольно быстро повторилась та же ситуация, которая возникла при предыдущей встрече Линса Макнери с имагинантами в таверне «Три пексаря» космопорта «Зааха» на Боагенго. В полной мере ощутив ударное воздействие ликера, матерый космический волк стал испытывать трудности с пониманием тех истин, которые в очередной раз пытались втолковать ему Данго и Ана. В его сознание проникали какие-то обрывки фраз, но смысла этих слов, хотя и произносимых на росиане, Макнери никак не мог уловить.

– И как наше тело облачается в разные костюмы, костюмы разных стилей моды, – знакомым замогильным тоном изрекал Данго Гай, – так и сознание облачается в стили разных видений.

– Небывалое – это нечто лежащее за пределами доступного опыта, – восторженно подхватывала Ана Доа, – некое плохо проверяемое или непроверяемое допущение.

– Воображение не психотехнология, и тем более не технология, которую можно купить, – одухотворенно вещал Данго и вливал в себя сухое вино.

– Элемент необычайного меняется со временем, он коррелирует с уровнем развития науки, – продолжала гнуть свое Ана.

– Нет ничего реалистического ни в акте нашего существования, ни в том, почему мы существуем, нет ничего реалистического ни в нашей феноменологии, ни в нашей гносеологии, ни в цивилизованной детерминированности, ни в социальной психологии, ни в познании высших законов Вселенной…

Именно эта заковыристая фраза Данго и добила капитана Макнери.

– Ф-феноменологией по гн… гн… гносеологии… – промямлил он, и дух его отправился познавать высшие законы Вселенной.

Материальная же составляющая капитана продолжала исправно сидеть за столом, сжимая в руке неизвестно какую по счету рюмку с ликером. И по-прежнему улавливала обрывки причудливых фраз.

А потом перестала улавливать.

Но! Как потом осторожно выяснил капитан, до «Пузатика» он добрел самостоятельно, когда до старта оставалось еще добрых полчаса. Его тело и без духа справилось с этой задачей, что в очередной раз возвысило Макнери в собственных глазах. Правда, он совершенно не помнил, как расстался с имагинантами, но был уверен, что эта встреча не последняя, и они обязательно пересекутся в каком-нибудь космопорте. Или в другом месте. Такие уж они были, имагинанты, – бродили по Галактике, витая в собственных мирах.

Еще до подхода к здешней Дыре дух капитана вернулся в тело, и Макнери вновь стал более-менее адекватно воспринимать окружающее. К его огорчению, дух если и познал какие-то тайны Вселенной, то полностью забыл о них. Зато помнил, что восстановить нормальное самочувствие может выверенная порция коньяка «Арарат». Ее-то Линс и принял в своей каюте – и почти сразу почувствовал, сколь благотворное воздействие оказала она на всю его личность, как в плане духа, так и в плане тела.

А чуть позже, когда «Пузатик» уже вошел в Дыру, Линс Макнери обнаружил в кармане своего капитанского кителя скомканную салфетку. Судя по витиеватым буквам «БП» по углам, он забрал ее из таверны «Башня пришельцев». И на этой салфетке крупным и каким-то стремительным почерком было написано:

Капитан не сомневался, что эти превосходные строки начертал в таверне Данго Гай.

Четверостишие вдохновенно-отрешенного Гая просто-таки взывало и требовало, чтобы его отметили коньяком «Арарат». Линс Макнери сказал себе, что нельзя противиться этому призыву – и с удовольствием выпил…

А поскольку, хорошо разогнавшись в каком-то деле, сразу остановиться проблематично, капитан продолжал лакомиться коньяком и после выхода из Дыры в системе Менпархо. Неизвестно, сколько еще порций пьянящего напитка оказались бы у него в желудке – но тут покой каюты нарушил сигнал внутренней связи. И первый помощник капитана Элвис Коста довел до сведения Макнери сообщение, поступившее от санитарной службы Космофлота. Этим сообщением капитану предписывалось по прибытии на Феллайни, в космопорт «Баккиуи», провести профилактическую дезинфекцию дальнолета. И такое предписание было совершенно неожиданным.

– Их там что, кто-то за пятку укусил? – ворчливо предположил Макнери. – С чего это им взбрело в голову? Почему раньше не предупредили?

Глядевший на него с экрана первый помощник пожал плечами:

– Видимо, есть какие-то причины, капитан. Только нам об этом вряд ли скажут.

– Ну что за фокусы? – продолжал распаляться Макнери. – То из-за сопла на Боагенго простаивали, а теперь и на Феллайни пару суток проторчим? И это как минимум! Как минимум, Элвис!

– Наше дело – выполнять, капитан, – осторожно заметил Коста. – Пусть сами перед пассажирами оправдываются.

– С таким подходом скоро не перед кем будет оправдываться, – не утихал Макнери. – Все пассажиры уйдут в Звездофлот, а нам с тобой придется искать работу на какой-нибудь барже! Порожние дальники никто гонять не будет по Галактике.

– Да уж прямо – на барже, – недоверчиво прищурился первый помощник. – С нашей-то квалификацией.

– Ага, – кивнул Макнери с язвительным видом. – И куда ты пойдешь со всей своей квалификацией? Хотя нет, ты-то перспективный – пока. А вот мои лучшие годы уже позади…

– Да бросьте, капитан! – попытался успокоить начальника Коста. – Не тратьте нервы из-за какой-то дезинфекции.

– Ладно, Элвис, – расплывчато махнул рукой Макнери. – Я тут немного занят, так что давай, распоряжайся.

– По этим мероприятиям у нас Зозуля главный, – напомнил Коста.

– Значит, грузи Зозулю! Пусть палубных напряжет и до посадки разберется с дезсредствами. И чтоб никаких усушек и утрусок!

– Будет исполнено, капитан!

Когда экран погас, Макнери извлек из-за кресла спрятанную там после сигнала внутренней связи бутылку и сделал хороший глоток из горлышка. Глоток-то получился хороший, а вот настроение стало плохим. Потому что у любых непредвиденных задержек, кроме потерянного времени, есть и другая сторона. Руководство, конечно же, даст команду наверстывать отставание, и придется переходить на форсажный режим. Дополнительная нагрузка на двигатели непременно сократит срок их эксплуатации, и дальнолет отправят в док. И он, капитан Макнери, будет вынужден торчать дома, на Лабее, и довольствоваться минимальной зарплатой. Но даже не это самое главное, а главное то, что пока «Пузатик» не вернется в строй, он, Линс Макнери, будет отлучен от Космоса. И неизвестно, как долго продлится это отлучение. А без Космоса капитану было скучно, и тут не могла помочь ни рыбалка, ни уж тем более походы с супругой в оперный театр. Хотя к театральному буфету Макнери претензий не имел.

Столь невеселые перспективы заставили его допить бутылку и незамедлительно приняться за следующую. Только таким проверенным способом можно было если и не восстановить психическое равновесие, то хотя бы уменьшить внутренний крен. Пение Олги Салдо уже не радовало капитана, и коньяк отдавал горечью.

Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, Макнери решил прогуляться в рубку управления. Там, среди коллектива, он рассчитывал обрести подобие прежнего душевного покоя. Заветную фляжку капитан, поразмыслив, с собой не взял – коллектив не то чтобы понял бы его неправильно, но в нем, в коллективе, могло возникнуть такое нехорошее чувство, как зависть.

И действительно, оказавшись в рубке и устроившись в своем капитанском кресле, Линс Макнери ощутил некоторое облегчение. Операторы вовсю трудились на своих рабочих местах. Элвис Коста сидел отдельно и занимался какими-то подчетами. Техник-курьер Джамшут Махмудов привычно дремал на табурете в углу рубки. Появления Макнери он не заметил, но капитан не стал делать ему внушение, потому что сам, вволю наглотавшись коньяка, едва держал глаза открытыми.

Правда, хватило его ненадолго.

Снилось космическому волку нечто невразумительное, а проснулся он оттого, что кто-то вошел в рубку. Нет, дверь не стучала, не скрипела и даже не шуршала, и вошедший не шаркал по полу и не топал ногами – однако, находясь в капитанском кресле при исполнении, Макнери в любом состоянии воспринимал любую перемену в обстановке. Открыв глаза, он обнаружил старшего техника Арафа Дениза, уже шагнувшего через порог, но застывшего при виде капитана. Потому что пребывание Арафа в рубке управления предполагалось только при исполнении им обязанностей старт-дежурного. Рабочее же его место было не здесь.

– И зачем это нас сюда занесло? – строго, хотя и сипловато осведомился Макнери, выпрямляясь в кресле.

– Да у меня вопросик есть к Джамшуту… чисто по работе, – предельно честным голосом ответил Араф, кивая на техника-курьера. Тот уже не дремал и смущенно потирал глаза. Еще бы: уснуть на рабочем месте и не увидеть, что сюда пришел капитан! – Звоню, а он не отвечает. Вот и решил пройтись.

– Понятно, – вполне благосклонно отреагировал Макнери. – За тридевять палуб, в тридесятую рубку. Ах да, ты ведь не только Дениз, но и Бумпа.

– Кажется, я комм в каюте забыл, – пробормотал Джамшут, шаря в карманах. – Потому и не отвечаю.

– Да, господин капитан, я Бумпа! – с гордостью подтвердил Араф.

По документам старший техник «Пузатика» действительно именовался Арафом Денизом Бумпой. У джиков – народа, к которому он принадлежал, – были приняты двойные фамилии, причем вторая появлялась после совершеннолетия и отражала то или иное качество данной личности. «Бумпа» на языке джиков означало «проворный». Хотя за время пребывания в составе команды «Пузатика» Араф в особом проворстве замечен не был. Разве что если речь шла о таком мероприятии, как выпивка. Поэтому Бумпой его почти не называли. Но капитан помнил полные имена всех членов экипажа и втайне этим гордился.

– Бумпа, Бумпа, – покивал Макнери. – Ладно, забирай Джамшута и решай свои вопросики в коридоре.

Эта пара еще не успела покинуть рубку, как один из операторов воскликнул, не сводя глаз с экрана перед собой:

– Слева по курсу – макрообъект!

Капитан только начал поворачивать голову в ту сторону, откуда пришло сообщение, как оператор, получив информацию от корабельной системы распознавания, продолжил:

– Это космическое судно, транспортник. Без выхлопа. Ускорение в системе абсолютных координат нулевое. Движется на северо-восток под углом тридцать восемь градусов к плоскости эклиптики.

Пока оператор говорил все это, Макнери очутился у него за спиной и принялся рассматривать объемное изображение на экране. Опытным своим глазом он сразу определил, что, судя по конфигурации, это не просто транспортник, а транспортник Службы дальней разведки. Причем у него отсутствовал такой необходимый для разведчиков элемент, как пробойник подпространства. Увиденное вызывало сразу несколько вопросов. Почему на судне нет пробойника? С какой целью транспортник движется под углом к плоскости эклиптики, то есть перемещается не по планетной системе Менпархо, а как бы протыкает ее? Судя по такой траектории, корабль пришел из межзвездного пространства и вновь уходит в него же. Что делать разведчику в околосистемной пустоте? Наконец, почему он летит без ускорения, причем с очень малой скоростью относительно системы абсолютных координат? Отказали двигатели?

Ответы на эти вопросы могли дать переговоры с транспортником. Однако на запросы, которые распорядился передать Линс Макнери, судно Дальразведки не отзывалось. И это был очень недобрый признак.

Несмотря на изрядное количество выпитого коньяка, голова у капитана продолжала работать исправно. Тем более в такой ситуации. Нужно было немедленно добираться до транспортника и выяснять, в чем там дело. Спасатели находились далеко, а любая задержка могла оказаться роковой для экипажа корабля-разведчика. Макнери даже не рассматривал такой вариант, что все усилия уже бесполезны. Он просто обязан был ринуться на помощь. Невзирая ни на какие обстоятельства. А как же иначе? И для этого совсем не обязательно было менять курс заполненного пассажирами и грузами «Пузатика», как в случае с перепившими малолетками, которых несло прямо к комете Пировшека. У катера, входившего в состав оборудования дальнолета, просто не хватило бы запаса хода, чтобы добраться до той яхты с юнцами. Транспортник же Дальразведки находился, по космическим меркам, совсем рядом. Правда, грузопассажирник, уже набравший скорость после выхода из Дыры, секунд через тридцать должен был проскочить точку наибольшего сближения и начать удаляться от разведчика – поэтому медлить было нельзя.

Множество мыслей моментально проскочило в голове капитана, прорвавшись сквозь коньячные пары. На Феллайни неминуемо придется задержаться, а значит, те члены экипажа, которые на катере ринутся к транспортнику Дальразведки, успеют вернуться на борт еще до взлета «Пузатика» из космопорта «Баккиуи». И кто же именно ринется?

И тут сыграли свою роль коньячные пары: во многом под их влиянием капитан Макнери решил, что должен лично принять участие в операции.

– Вызвать спасателей! – рявкнул он. – И немедленно готовить к старту катер! Элвис, бери командование на себя, а я иду к разведчику. Со мной пойдет… – Он посмотрел на так и оставшихся в рубке Джамшута Махмудова и Арафа Дениза Бумпу. – Пойдешь ты, Араф! Быстро за мной, в ангар! Возможно, все решают секунды! И разыскать Стецика – пусть мигом притащит униключ!

– Но, капитан… – начал было Коста и тут же осекся под бешеным взглядом Макнери.

– Всем выполнять свои задачи! – жестко сказал капитан «Пузатика» и устремился к выходу с вызывающей уважение и восхищение скоростью.

…Нельзя сказать, что был поставлен какой-то рекорд, но за бортом Линс Макнери и Араф Дениз Бумпа оказались довольно быстро. И катер понес их к уже затерявшемуся в космических просторах транспортнику. Управлял катером старший техник, а капитан выполнял обязанности штурмана. И поглощенный коньяк, как ни пытался, не мог ему в этом помешать. Потому что профессионалы в любой ситуации остаются профессионалами.

В полете Макнери и Араф облачились в рабочие скафандры – ведь на транспортник предстояло попасть через открытый космос. А еще могло быть и так, что транспортник разгерметизирован. Хотя капитан старался гнать прочь плохие мысли, однако уходить они не желали, и справиться с ними было под силу только коньяку. И тут Макнери вспомнил, что фляжку он опрометчиво оставил в каюте. Настроения это ему отнюдь не прибавило, и рассуждения Арафа о возможных причинах молчания корабля-разведчика просто царапали слух. А бритоголовый смуглый крепыш все никак не мог остановиться. Перво-наперво он предположил, что экипаж транспортника чем-то заразился в той планетной системе, куда отправился в разведку, но сумел-таки выброситься оттуда, лишившись по пути пробойника подпространства. Вирус мог превратить разведчиков в каких-нибудь злобных монстров, и надо бы хоть чем-то вооружиться перед тем как соваться на транспортник. В качестве примера старший техник привел джикское предание о том, как налетели из глубины пустыни рои черных мошек и превратили с десяток селений в обители бродячих мертвецов. Едва, мол, потом справились с этими агрессивными мертвецами.

Ободренный тем, что капитан его не прервал, Араф высказал еще одно предположение. По его словам, команда транспортника столкнулась с обстоятельствами непреодолимой силы и вынуждена была спасаться бегством куда глаза глядят – опять же, с потерей пробойника. Эти обстоятельства могли превратить разведчиков в сумасшедших, а потому без оружия лезть на транспортник не стоит. Свое допущение старший механик проиллюстрировал джикской страшилкой о сером тумане, который наполз из пустыни на одно селение и превратил всех его жителей в буйнопомешанных. И они сначала сожрали тех, кто заявился туда в гости к родственникам, а потом и друг друга.

Вновь истолковав молчание Макнери в свою пользу, Араф без задержки перешел к третьей версии. Транспортник, мол, только намеревался совершить прыжок в иную планетную систему, но потерял пробойник. Одновременно с этим отказали двигатели и исчезла связь. Потому что он угодил в пузырь инопространства (тут Макнери взглянул на Арафа с изумлением) и теперь движется вместе с ним. И поскольку в пузыре могут происходить и не такие странности, лучше идти туда с оружием. Согласно легенде джиков, такой пузырь выкатился однажды из глубины пустыни и поглотил все селение. И там начали случаться всяческие чудеса, а потом все съели друг друга.

Изложить очередное предположение Арафу помешало пришедшее с «Пузатика» сообщение. Элвис Коста уже доложил руководству Космофлота о ситуации, руководство сделало запрос в Службу дальней разведки, и только что оттуда был получен ответ. Как оказалось, никаких кораблей в систему Менпархо Дальразведка не отправляла, но в системе Гренделя совсем недавно при неизвестных обстоятельствах пропал транспортник Т-24СДР, арендованный союзной Академией наук. И эта самая СДР будет весьма признательна, если ее продолжат информировать о положении дел.

– Вот! – с удовлетворенным видом воскликнул Араф. – Я так и говорил! Выскочили где попало. Может, их какие-то местные чудища преследовали в системе Гренделя. Может, кто-то из этих чудищ сидит сейчас там, внутри, – он ткнул пальцем в экран, где уже можно было различить корпус транспортника. – Пойдем без оружия – нас и сожрут сразу.

– Какое оружие, Араф? – поморщился Макнери. – Нет здесь никакого оружия. Разве что молоток, да еще униключом можно отмахаться. А чем ерунду пороть, смотри, куда присоску лучше прилепить.

Старший техник наконец-то замолчал, полностью сосредоточившись на проведении швартовных операций. Катер, выпустив присоску, медленно, метр за метром, подбирался к борту транспортника.

– Тот самый, двадцать четвертый, – произнес Макнери, разглядев надпись на люке корабля Дальразведки. – Фиксируйся вон там, справа.

Присоска прилипла к боку разведчика, и ее демпфер окончательно погасил скорость катера. Теперь оба судна стали единой системой, и оставалось только проникнуть на транспортник.

– Молодец, Араф! – похвалил Макнери старшего техника, расстегивая ремни безопасности. – Не думал, что получится так мягко. Высший класс!

– Мы, джики, по-другому не можем! – горделиво отозвался старший техник. – У нас даже такая поговорка есть: «Или хорошо, или никак!»

Капитану было что возразить, потому что иногда у знакомых ему джиков, включая Арафа Дениза Бумпу, получалось не никак, а довольно плохо. Но возражать он не стал, а придвинулся к пульту и связался с «Пузатиком».

– Элвис, мы на месте, – проинформировал он первого помощника. – Это действительно двадцатьчетверка академиков. Идем на борт.

– Удачи, капитан! – пожелал Коста. – У нас тоже все в порядке.

Но то ли Макнери почудилось, то ли он действительно расслышал доносившиеся из рубки дальнолета характерные звуки. Так имеют привычку постукивать стаканы. Причем наполненные стаканы…

Говорить что либо по этому поводу не было времени, да и доказательная база практически отсутствовала. Поэтому капитан объявил о конце связи, засунул в передний карман скафандра униключ и коротко приказал Арафу:

– Следуй за мной.

Вместо того чтобы выполнить команду, старший техник открыл дверцу полки над шкафом с запасными баллонами и вытащил оттуда молоток. Макнери только хмыкнул и начал отдраивать люк, ведущий в шлюзовую камеру.

Надев шлемы с лицевыми щитками из прозрачного космосинта, они выбрались из катера и, цепляясь за поручни, переплыли в невесомости к бортовому люку транспортника. Макнери закрепился ногами в скобах перемычки, ведущей от присоски к корпусу катера, и дотянулся униключом до замочной скважины. Униключ должен был сам разобраться с типом замка и применить нужный алгоритм его отмыкания. Судя по красной точке, вспыхнувшей на рукоятке, с типом замка ключ разобрался. А вот с отмыканием что-то не получалось. Капитан дергал ключ и так и этак, но все было безрезультатно.

– Не смазывали его вовремя, что ли? – пробормотал Макнери, прекратив попытки открыть вход на транспортник. Униключом на «Пузатике» не пользовались уже давно, но это не значило, что за ним можно и не ухаживать. – Вернусь – головы поотрываю!

Он плюнул в раздражения – и, разумеется, плевок далеко не улетел, а ляпнулся на космосинт лицевого щитка прямо перед глазами Макнери.

– Да чтоб тебя! – сдавленно произнес космический волк и щелкнул зубами. – Всем, всем головы поотрываю!

Он в замешательстве посмотрел по сторонам, словно где-то здесь должно было лежать решение проблемы. Приткнувшийся рядом Араф почесывал левой рукой тыльную сторону шлема, а правой сжимал молоток. Подавшись к старшему технику, капитан буквально выдрал у него этот инструмент и принялся остервенело колотить по торцу вставленного в скважину униключа. Подобные действия в условиях невесомости могли бы унести производящего их индивидуума в космические просторы, но Макнери надежно удерживал собственные ступни в скобах перемычки. После пятого удара красный огонек на рукоятке униключа заморгал, а после восьмого погас. Капитан на несколько мгновений прервал свою деятельность, а потом, чуть отдышавшись, нанес новый мощнейший удар, вложив в него всю скопившуюся досаду. Ключ замигал разноцветными огоньками и еще на несколько миллиметров погрузился в замочную скважину.

– Господин капитан, он же сломается! – раздался в шлеме у Макнери голос Арафа. – Лучше через сопло пролезть.

– А ты пробовал когда-нибудь через сопло? – остервенело спросил Макнери.

– Н-нет, не приходилось, – с заминкой ответил Араф. – Но у вас должно получиться, господин капитан.

– Не у вас, а у нас, – Макнери выделил голосом последнее слово. – Сейчас вместе полезем!

– Я должен тут остаться, – возразил старший техник. – Для страховки. А вдруг кто-то угонит катер?

От этого заявления капитан на миг потерял дар речи. А в следующий миг в замочной скважине что-то коротко вспыхнуло – и крышка бортового люка начала медленно уходить назад и поворачиваться, открывая вход в шлюзовую камеру транспортника.

– Получилось! – выдохнул капитан. – Ты прав, Араф: у меня все всегда должно получаться! Давай за мной. Хорошо, конечно, что ты так печешься о сохранности корабельного оборудования, но придется рискнуть и оставить катер без присмотра. Да и не каждый сможет его угнать, это же не велосипед. Тем более без стартового ключа. Надеюсь, ты его на видном месте не оставил?

– Нет, – мотнул головой Араф. – Спрятал под коврик.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнул Макнери. – Разве угонщики догадаются заглянуть под коврик? Да ни за что. Так что вперед, Араф!

Высвободив ступни из скоб, капитан шагнул в шлюзовую камеру и чуть не споткнулся, потому что сработал гравитер, создавая искусственную силу тяжести. Одновременно в камере зажегся свет. Старший техник, издав протяжный вздох, последовал за Макнери.

– А можно, я понесу молоток, господин капитан? – попросил он.

– Я тебя просто не узнаю, Араф, – не оборачиваясь, сказал Макнери. – Так прилично вел себя на Боагенго, в «Трех пексарях», когда нас взорвать угрожали, а сейчас…

– Тогда все было понятно, – пояснил старший техник. – Опасность имела конкретное лицо. А здесь не знаешь, чего ждать. Вдруг там какие-нибудь бияваны и джапайсы кишмя кишат, о которых прадеды рассказывали?

Макнери, хмыкнув, отдал ему молоток, не без усилий выдернул униключ из скважины и направился к настенной панели. То, что гравитер сработал, показалось ему хорошим знаком.

Еще более хорошим знаком стал тот факт, что в коридоре за шлюзовой камерой, судя по датчику, присутствовал не вакуум, и не какие-то вредные газы, а обыкновенная собственная атмосфера космических аппаратов. Это вселяло надежду.

Откинув шлемы за спину, капитан и старший техник зашагали по освещенному пустынному коридору; Макнери – решительно, а Араф – с некоторой опаской, держа молоток наготове и постоянно оглядываясь. Вокруг царила тишина, и откуда-то тянуло странным запахом, который никак нельзя было назвать ароматом. Да что там ароматом – здесь ощутимо пованивало.

– По-моему, несет прокисшей капустой, – скривившись, пробормотал капитан. – У меня такое было в пятнадцатом году. Вез один с Цинтии на Тинабуро десять тонн, весь корабль благоухал. Еле проветрили…

– Хорошо что капустой несет, а не трупами, – подал реплику старший техник и вновь боязливо оглянулся.

– Да, неплохо, – согласился Макнери. – Но ты больше трупы не упоминай, договорились?

Ответом ему было испуганное ойканье. Капитан тут же остановился и развернулся со скоростью, казавшейся просто немыслимой для такого крупного, да еще и накачанного коньяком тела. Увиденное заставило его сжать униключ и мобилизовать все силы организма. Пол на том месте, где находился Араф, теперь стоял горбом, и старший техник, падал со склона этого горба на переборку, выставив в ту сторону руку с молотком. В следующее мгновение рука прошла сквозь стену, а за ней исчез и сам Араф. Капитан бросился туда, ткнул униключом – и чуть не вывихнул запястье, закрытое раструбом гибкой перчатки скафандра. Потому что переборка оказалась твердой, какой и положено быть переборке. Горб же опал, превратившись в обычный пол.

Макнери пошипел от боли, потер запястье и начал осмысливать только что происшедшее. Возможность проникновения сквозь препятствия не была для него, благодаря Маркассе Диони, неожиданностью. Может, в жилах Арафа Дениза Бумпы тоже текла кровь пандигиев?

«Хотя дело тут не в нем, – понял капитан, глядя, как волнами колышется пол в той стороне, откуда они пришли – у шлюзовой камеры. – Это с транспортником что-то неладное творится…»

Поразмышлять на эту тему ему не удалось, поскольку там, у шлюзовой камеры, вывалился из переборки старший техник. Уже без молотка. Араф стоял на четвереньках и ошалело вертел головой. При его появлении волны пошли на убыль, а когда приблизился Макнери – и вовсе исчезли.

Капитан молчал, остро жалея о том, что не взял с собой фляжку. Молчал и Араф. Он продолжал стоять на четырех точках и снизу вверх смотрел на Макнери. И смуглое его лицо, и черные узковатые глаза теперь почти побелели, а нижняя губа мелко-мелко тряслась.

– Ничего себе не повредил? – наконец просил капитан, засунув униключ в карман и помогая Арафу подняться. – Кости не поломал?

Старший техник неуверенно ощупал себя и отрицательно мотнул головой, все еще не в силах справиться с дергающейся губой.

– И где же ты был? – продолжал допытываться Макнери.

Араф пожал плечами и срывающимся голосом ответил:

– Н-ничего… н-не успел разглядеть… Дернуло… толкнуло… и как будто по носу успели щелкнуть…

– А где же молоток? – задал новый вопрос капитан.

Старший техник недоуменно посмотрел на свою пустую правую руку и вновь пожал плечами. А потом еще и передернулся. И ссутулился.

– Корабельное имущество, однако, – сурово и веско сказал Макнери. – В ведомости зафиксировано, числится на балансе. Не найдешь – придется вычесть из зарплаты. Закон, сам понимаешь, суров, но – закон! Один для всех.

– Ага! – с быстротой пружины распрямился Араф, и губа его перестала трястись. – Когда криворукие парни Батала бурбаскоп запороли, так просто списали, да? Хотя приборчик не из самых дешевых. И никто на их зарплату не покушался.

– Ты мне это брось! – Макнери побагровел. – Не ремонтники бурбаскоп запороли, а бракованный он оказался. И ты об этом прекрасно знаешь.

– Ага, бракованный… – пробурчал старший техник. – Если бы все было таким бракованным, то…

Довести фразу до конца ему помешал раздавшийся вдруг сразу со всех сторон протяжный, средней громкости вой. Пожалуй, именно так можно было охарактеризовать эти заунывные звуки. Араф побледнел еще больше и, пригнувшись, шарахнулся к переборке. А Макнери поморщился и затряс головой, словно это могло помочь. По причине ли воя или почему-то еще пошел волнами теперь уже потолок. Точнее, даже не волнами – просто на нем стали появляться выпуклости. Они перемещались вглубь коридора, словно с внешней стороны бежал по потолку, проваливаясь лапами, какой-то сверхтяжелый зверь. Бежал – и выл. Старший техник присел на корточки, и по его напряженной позе и лицу можно было понять, что ему сейчас больше всего хочется рвануть в шлюзовую камеру, а оттуда – на катер. И улепетывать подальше от ужасного транспортника. И только присутствие капитана удерживало его на месте. Да и молоток нужно было найти, чтобы не распрощаться с частью зарплаты. Которую можно было бы потратить на пиво. А еще лучше – на смесь чолоба с араком. То бишь на любимый джиками с давних времен напиток из кислого молока с добавлением трав в сочетании с весьма специфической водкой.

– Точно, это гуль-бияван завывает! – убежденно прошептал Араф, когда в коридоре опять стало тихо. – Захватил транспортник, всех схарчил и… – Он поднялся на ноги. – Уходить отсюда надо, господин капитан! Мы уже никому не поможем!

– Да, есть тут какие-то странности, – вдумчиво промолвил Макнери. – Я бы даже сказал: деривации. Аномальные деривации, вот так я бы это окончательно сформулировал. Но при чем тут существа, выдуманные твоими предками, Араф? Я же не говорю, что это разгулялись создания из россказней моих предков – какие-нибудь там банши, дуэргары или вообще Фахан – одноглазый исполин с торчащей из груди рукой. В космосе такого не бывает, Араф. Это не чудовища и великаны тут шалят, а нечто другое. Некие неизвестные нам силы природы. А может, ученые и знают, что это за силы, только нам с тобой не сказали. И не такая у нас задача! Наша задача – выяснить, есть ли тут экипаж, и мы это выясним! А страхи свои оставь при себе и никому о них не рассказывай. И не забудь, что еще молоток нужно найти. Так что продолжаем поиски… пока все спокойно.

Но как только Макнери произнес последнее слово, все перестало быть спокойным. Вернее, во всей красе дала о себе знать новая странность.

– Модар, ман дар тарс дорам… – пролепетал старший техник, вновь непроизвольно приседая на корточки.

Вероятно, произнес он это на языке своих предков. Макнери не знал языка джиков, но почему-то был уверен, что понял сказанное Арафом: «Мама, мне страшно».

Капитану же страшно не было. А если и было, то чуть-чуть. Да и боялся он не столько за себя, сколько за бутылки «Арарата» в шкафу его капитанской каюты – они же осиротеют!

Впрочем, то, что предстало перед глазами пары с «Пузатика», было не столько страшным, сколько непонятным. Коридор впереди перегородила упавшая сверху туманная завеса неприятного желто-зеленого цвета, и в ее завихрениях заскользили от переборки к переборке какие-то огненные знаки – словно бегущая строка на экране унивизора. Их перемещение сопровождалось какими-то тоже неприятными чавкающими звуками. Сначала они были едва слышны, но постепенно нарастали, вызывая желание заткнуть уши. Но как бы в компенсацию за нагрузку на органы слуха исчезла нагрузка на органы обоняния – перестал раздражать ноздри запах прокисшей капусты. Через несколько секунд к чавканью добавилось нечто, похожее на шумное сопение. Можно было без труда представить, как бродит там, в ядовитого цвета тумане, мохнатое зубастое чудище и жрет, жрет, жрет прокисшую капусту – и вот уже всю и сожрало. И теперь примется за тех двоих, что застыли у шлюзовой камеры.

– Уходить надо отсюда, уходить… – причитал Араф, прикрыв голову руками и все же не решаясь без команды удирать в шлюз.

А Макнери, стиснув зубы, продолжал всматриваться в бегущие знаки, и все больше представлялись они эрудированному капитану пятнами Роршаха. Вот промелькнула бутылка… за ней еще одна… а вот появилось что-то похожее на удочку… Теперь Макнери смотрел на пламенеющие закорючки новыми глазами и был близок к тому, чтобы постичь их смысл. Только все усиливающееся чавканье вместе с сопением очень мешали сосредоточиться.

– А ну-ка прекратить шуметь! – раздраженно гаркнул Макнери, гаркнул чисто машинально, отнюдь не рассчитывая на то, что его приказ будет исполнен.

Но эти его слова возымели эффект: сначала в коридоре стало тихо, а потом и туман развеялся, унося с собой огненные символы. Правда, вернулся запах кислой капусты, но интенсивность его была уже далеко не прежней. Так, повеивало чуть-чуть – и не более.

– Будь проклят тот миг, когда мне вздумалось переться в рубку к Джамшуту, – проскулил Араф, осторожно убирая руки от головы. – Сидел бы себе, горя не знал, гротпримус регулировал…

– Гротпримус до старта нужно регулировать, а не в пути, – заметил капитан.

– Ага, а если его крутят все кому не лень? – огрызнулся старший техник.

– А вот это уже крайне интересно, – изогнул широкую бровь Макнери. – Почему мне об этом становится известно только сейчас? Кто крутил, когда, с какой целью?

– Да это я вообще… – стушевался Араф. И тут же попытался перевести разговор на другую тему: – А вы обратили внимание, господин капитан, что это не простые загогулины? – он мотнул головой туда, где полминуты назад висела туманная субстанция. – Где-то я слышал что-то такое… Появились на стене какие-то слова, а потом все там поумирали.

– Ты не сиди, Араф, – посоветовал капитан. – Ты вставай, и мы пойдем искать экипаж. И постарайся больше никуда не проваливаться. И смотри по сторонам – может, молоток обнаружится. А насчет гротпримуса изложишь все по возвращении на корабль, пока будем париться в Баккиуи. В письменном виде. Гротпримус – это не шутки. Это реальный штраф, и немалый. А то и списание на берег.

Старший техник съежился, притих и покорно направился вслед за Макнери, ступая, как по тонкому льду. Но лед под ним все-таки не выдержал. И под капитаном тоже.

– А-а! – заныл позади Макнери Араф. – Тону!

Даже почувствовав, что подошвы ботинок проваливаются, словно в болото, в ставший податливым пол, капитан не остановился. О упорно шел вперед и тогда, когда ноги погрузились по колено – просто стал поднимать их повыше, продвигаясь, как в воде. Старший техник умолк и, судя по пыхтению, проделывал то же самое. Странным представлялось то, что ступни продолжали на что-то опираться и от чего-то отталкиваться – хотя под полом было пустое пространство; насколько Макнери помнил схему транспортников, под коридором находился ангар. И толщина конструкции, являвшейся полом для коридора и потолком для ангара, никак не могла достигать пятидесяти с лишним сантиметров – именно такое расстояние отделяло подошвы капитана от его же коленей. И выходило, что он должен ухнуть в ангар, а не шагать по пустоте. Тем не менее он шагал, решив не обращать внимания на все эти странности. Нужно было добраться хотя бы до ближайшей двери и посмотреть, есть ли там кто-то. А о причинах чудес можно будет подумать и потом… если все закончится благополучно… если вообще закончится.

– Господин капитан, но ведь это же… – вновь подал голос Араф. – Ведь такого же не может быть!

– Может быть, и не может быть, – согласился Макнери, делая очередной шаг походкой цапли. – Но есть, и это факт. Ты, главное, не отставай и ногами пошаривай – уж молоток-то где-то должен…

Он не договорил, потому что провалился с головой. Судя по вскрику за спиной, который капитан успел услышать, Араф тоже потерял опору под ногами. Свет сменился тьмой и тут же вернулся, подошвы ботинок спружинили, соприкоснувшись с чем-то твердым – и Макнери почти сразу сообразил по окружающей обстановке, что оказался в рубке управления транспортника. Напротив него стоял плотный, тоже немалого роста, круглолицый мужчина с ежиком темных волос, одетый в изобилующий накладными карманами комбинезон дальразведчика.

– Апатит-твою-хибины! – ошарашенно воскликнул круглолицый. – Кто вы и как сюда попали?

– Я не Ежик, и я не упал в реку, – не удержался Макнери от цитаты из любимого с детства мультика. – Я капитан дальнолета «Нэн Короткая Рубашка» Линс Макнери.

– О, наслышан, наслышан! – с оживлением сказал дальразведчик. – Можай, аварийная посадка, героизм… Рад знакомству!

– А я старший техник Араф Дениз Бумпа, – раздалось из-за плеча Макнери. – И я тоже обеспечивал ту посадку на Можай.

– Уважаю специалистов! – произнес круглолицый. – Вы что же, перешли в спасатели?

– Нет, – мотнул головой Макнери. Он старался ничем не показать, как лестно ему было услышать отзыв о своем профессионализме. – Просто в ходе рейса пролетали мимо и заметили ваш транспортник. Попытались связаться – безрезультатно. Вот и решили выяснить, что тут у вас происходит. Не могли, так сказать, оставить без внимания. Судя по запашку, с капустой у вас проблемы.

– Да, и с капустой тоже, – подтвердил дальразведчик. – А теперь еще и чем-то вроде коньячка стало попахивать. «Белый аист», по-моему?

– Отнюдь. «Арарат», – коротко и с достоинством поправил собеседника Макнери. – Незаменим при насморке. – И он старательно шмыгнул носом.

– И не только при насморке, – со знанием дела заметил круглолицый. – А я командир этого судна Мурманский. Трое членов экипажа сидят в ангаре, в шлюпке, и связи с ними почему-то нет.

– Нам сообщили, что вы работали в системе Кренделя, – теперь Макнери старался дышать в сторону, – а потом пропали. Что-то стряслось?

– Стряслось, – подтвердил Мурманский. – Только система не Кренделя, а Гренделя. Подробности позже, а сейчас бы узнать, что с моими парнями. Я, апатит-твою-хибины, выбраться отсюда никак не могу!

– Почему? – полюбопытствовал капитан «Пузатика».

– Да что-то непонятное тут творится, – ответил Мурманский. – Присели на какую-то хреновину на Гренделе и сразу нырнули, как в смолу. Вероятно, вместе с хреновиной нырнули, потому что жесткой посадки не было. Экран стал черным, ничего не видно. И почти тут же выскочили в космосе, непонятно в какой точке… Кстати, где мы сейчас находимся?

– Система Менпархо, – дал ответ Макнери.

– Апатит-твою-хибины… – изумленно покачал головой Мурманский. – Где Грендель и где Менпархо! Вот это кидануло!

– Подобное и у нас было в случае с Можаем, – сообщил капитан «Пузатика». – Правда, там космоворот был причиной. Все оборудование забарахлило…

– Вот-вот! – воскликнул Мурманский. – Как только выскочили – я за связь. По нулям! А датчики вопят, что движки сдохли… Я хотел рвануть из рубки в ангар, посмотреть, как там мои парни – и ничего не выходит. Делаю шаг – пол каким-то образом отпрыгивает назад, и получается, что я топчусь на месте. До двери дойти не могу! И непонятности начались еще тогда, когда мы болтались над Гренделем. И садились на него, кстати, не по своей воле – машину словно кто-то на тросе вниз тянул. Наверное, это проделки Металища, апатит-твою-хибины!

– Да, фокусов мы тут тоже навидались, – кивнул Макнери. – А что такое металище?

– Хреновина такая на Гренделе, – пояснил Мурманский. – Объект древней цивилизации. Подробности нужно у ученых спрашивать, я только извозчик – арендован Академией наук. Все эти дела вроде с магией связаны. Во всяком случае, маги говорят именно так.

– Маги? – насторожился Макнери. – Что за маги?

– Ученые маги, – ответил командир транспортника. – Они главные в экспедиции. Этот… как его? Аллатон…

– И Хорригор! – воскликнул Макнери. – Так это их вы на Грендель возили?

– Их, – подтвердил Мурманский. – Вы тоже с ними знакомы?

– Еще как знаком! – приняв важный вид, ответил капитан «Пузатика». – Выпито вместе было немало. Они здесь, на транспортнике?

– Нет, здесь только экипаж: я, борт-инженер, пилот и каптенармус. Маги на фрегате сопровождения. Я думаю, когда мы на Металище это магическое шлепнулись, что-то в нем перекосилось, отсюда и все эти выкрутасы.

– Так мы теперь вроде как облученные магией! – встревоженно воскликнул Араф за спиной у Макнери. – В любую секунду можем в уродов превратиться! Или нас тоже забросит куда-нибудь! Или окаменеем по колено! Есть у нас такая легенда: однажды из глубины пустыни…

– Потом расскажешь, – обернувшись, прервал его Макнери и вновь перевел взгляд на командира транспортника. – Получается, и нам теперь ходу отсюда, из этой рубки, нет?

– Не знаю, – пожал плечами Мурманский. – Можно попробо…

– Смотрите! – перекрыл его слова голос Арафа. – Экран гаснет!

Капитан «Пузатика» и быстро развернувшийся на месте командир транспортника уставились, как и Араф, на обзорный экран. Он уже был черным, и по рубке словно пронесся ветерок с примесью прокисшей капусты. Все окружающее на миг расплылось, а когда вновь обрело четкость очертаний, экран уже исправно показывал то, что находилось за бортом.

– Звезды другие, – этим уверенным заявлением Макнери нарушил общее молчание. – И вон там не Менпархо. Какое-то другое светило.

– Значит, опять нас куда-то зашвырнуло, – констатировал Мурманский. – Апатит-твою-хибины-через-кордильеры! Они же мне машину до конца угробят!

Неизвестно, кого дальразведчик подразумевал под словом «они», но капитан «Пузатика» его понял.

– Магия! – внушительно сказал он, воздев палец в перчатке. – Очень большая сила. Но, как видите, хвосты у нас не выросли.

В следующую секунду пол резко накренился, дверь рубки распахнулась – и все трое, не удержавшись на ногах, кубарем выкатились в коридор.

– Большая сила, – подтвердил Мурманский, вставая с капитана «Пузатика».

– Очень большая, – согласился Макнери, вставая со старшего техника.

– Хорошо, что я в скафандре, – морщась, сказал Араф.

Пол уже пришел в порядок, и вокруг все было спокойно. Во всяком случае, пока спокойно.

– Теперь можно добраться до парней! – сообразил командир транспортника и размашисто зашагал по коридору.

Макнери и Араф последовали за ним, и капитан «Пузатика» напомнил старшему технику:

– Вокруг-то посматривай – на предмет молотка…