Глава 10. Неожиданный эффект
…Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
Из стихотворения Темных веков
И пусть тебя загонят за Можай,
Пусть будешь ты судьбою обижаем,
Не унывай, нетленку вновь рожай —
Ведь дар ты сохранишь и за Можаем!
– Уф-ф!.. – утомленно выдохнул Хорригор и вытер лоб тыльной стороной ладони. – По-моему, достаточно.
– По-моему, тоже, – согласился Аллатон, обеими руками потирая виски. – Хотя можно было бы и пройтись по закоулкам.
– Здоровья не хватит, – буркнул иргарий. – Зачем бродить, когда любому высококвалифицированному магу и так все понятно? Побереги силы для Можая.
– А что именно понятно любому высоковалифицированному магу? – полюбопытствовал Спиноза.
Раскинувшийся в кресле Хорригор поднял лицо к потолку башенного отделения супертанка:
– Понятно, что вы, Бенедикт, омагичены, это подтвердили все наши с Алом тесты.
– И заиграли краски бытия – все потому, что магом стал и я! – вспомнил Спиноза старую привычку говорить в рифму.
– Ну, до настоящего мага вам еще далеко, – охладил его радость Хорригор. – Да, вы приобрели магические свойства, но магия ваша наведенная, можно сказать – стихийная, и вам еще нужно научиться ею управлять и не допускать нежелательных побочных эффектов.
– Вы мне в этом поможете, уважаемые коллеги? – спросил танк, сделав едва заметное ударение на последнем слове.
– Разумеется, – заверил сидящий в кресле Тангейзера Аллатон. – Это в наших общих интересах. Подскажем методику, и будете тренироваться до самого Можая. Интеллекта вам не занимать, а опыт – дело наживное.
– Но это не значит, что все будет даваться легко, – предупредил Хорригор. – Отношение должно быть самое ответственное. А то знаете, бывает так: чего-то не учел, а потом разбирайся с последствиями… если еще и удастся. – Он явно имел в виду случай со своей младшей сестрой Изандоррой.
– С работоспособностью, усидчивостью и ответственностью у меня полный порядок, – заявил Спиноза и выдал еще один рецидив, совсем корявенький: – Трудиться в ускоренном темпе буду и максимально подготовленным к валам прибуду.
– Эх! – вздохнул Хорригор. – Если бы в свое время я располагал хотя бы десятком таких супертанков, то победа была бы за мной.
Он вызывающе взглянул на Аллатона, но тот, не желая спорить, принялся рассматривать собственные ногти. Бенедикт Спиноза тоже воздержался от комментариев.
– Мда-а… – после паузы задумчиво протянул иргарий и выпрямился в кресле Дария Силвы. – Ну что, с делами покончено, хорошо бы теперь и поужинать.
– Сейчас все сделаю, – сказал бронеход. – Кстати, при приготовлении блюд можно будет поэкспериментировать с магией. Руководствуясь вашими подсказками.
– Нет-нет, – возразил Хорригор. – С едой лучше не экспериментировать! Во всяком случае, с едой для себя. Может выйти боком – бывали случаи…
…Плотно поужинав на кухне танка, маги немного погуляли по прозрачному тихому лесочку, посидели на травке – проверку магических свойств Спинозы они проводили в окрестностях столицы, подальше от любопытных глаз. А потом бронеход повез их в Лисавет, в гостиницу Академии наук. Находилась она на той же набережной Ингола, метрах в двухстах от главного корпуса Академии.
Проделав немалый путь по улицам столицы, Спиноза приблизился к центральной части города. Миновал вознесшуюся к небу на круглой колонне крылатую фигуру известного во всем Межзвездном Союзе Ангела-хранителя Лисавета, проехал мимо стадиона и, повинуясь дорожным указателям, повернул на обсаженную деревьями улицу, которая вела прямо к низко висящему над горизонтом багровому солнцу. За первым же перекрестком танк притормозил и объявил голосом экскурсовода:
– Слева от нас, в полуподвале, находится знаменитый кабак «Богема». В нем не раз бывал Алькор. И вообще, там вечно отирались всякие творческие личности: тот же Сорокин, Сид, Смычок, Френч, Киря, Рыбчик и многие-многие другие.
– И что, кабак до сих пор работает? – осведомился Аллатон. – Или превращен в музей?
– Это кабак-музей, – ответил Спиноза. – Там и выпить можно, и картины посмотреть, и книжки полистать, бумажные – все, что дарили кабаку клиенты-авторы. Кстати, кабак так и остался местом встречи поэтов, писателей, художников, скульпторов и прочих в том же духе. И медиары любят сюда заглядывать. Конечно, не напиваются, как в Темные века, но традиции стараются поддерживать.
– Хм… Зайти туда, что ли? – произнес Хорригор, разглядывая на экране простенькую вывеску «Богема» над гостеприимно открытой дверью. – Может, что-нибудь мудрое услышим. Опять же, почему бы рюмочку-другую не пропустить? А в гостинице еще насидимся. Ты как, Ал?
– Никаких рюмочек я бы не советовал, – отозвался пандигий. – Где одна-другая, там и третья-четвертая, а нам с тобой скоро работать. Не восстановишься до Можая.
– Я себя контролирую! – выкатил грудь колесом Хорригор. – Мне просто интересно попробовать то же, чем поят творческих личностей. Может, сразу сочиню какой-нибудь роман! «Трудовые будни магов», например. Нет, лучше так: «Трудно быть магом». Но если ты против, настаивать не буду. Купим водки в магазине, да и разопьем в номере. Ведь мы же в командировке, а командированные всегда по вечерам в гостинице пьют водку, я читал. Такой обычай! Да и после магической проверки надо бы расслабиться.
– А мне бы очень хотелось посетить «Богему», – сказал Спиноза. – Ведь тут же бывал Алькор! Сам Алькор!
– Ну, если сам Алькор, то нужно зайти, – усмехнулся Аллатон. – Будет потом что детям рассказать.
Спиноза отыскал ближайшую стоянку и остался там, а маги пешком направились в «Богему». На этот раз диск воздушного разведчика нес Хорригор.
Неярко освещенный зал полуподвального кабака был уставлен столами и стульями, причем мебель выглядела как в фильмах о Темных веках. Вдоль одной стены от пола до потолка тянулись полки со стопками книг и кипами бумаг; противоположная стена была увешана картинами. Зал мог вместить добрую сотню посетителей, но пока половина стульев пустовала. («Основная масса приходит позже», – объяснил Спиноза, видимо, досконально изучивший все связанное с Алькором.) Но и полсотни творческих личностей создавали такой гул, что в нем едва можно было разобрать отдельные фразы.
Но какие это были фразы!
– Искусство принадлежит народу! – доносилось от одного стола.
– Только творчество сделало из динозавров человека! – звучало от другого.
– Без творчества жизнь бессмысленна! – утверждали за третьим.
Зачарованные этими непрерывно набегающими, обдающими с головой валами с крупицами литературной красоты и запредельной премудрости, маги даже не заметили, кто и когда поставил перед ними по кружке какого-то темного напитка, который они, кажется, и не заказывали. После очередного вала кружки очутились у них в руках, и маги почти синхронно глотнули из них. И напиток показался им просто великолепным!
Вал за валом, глоток за глотком… И в какой-то миг и Аллатон, и Хорригор вдруг поняли, что гул превратился в невероятный узор осмысленных фраз, и они воспринимали сразу их все и были в восторге от неслыханных откровений, изрекаемых этой весьма невзрачной на вид и без претензий одетой публикой.
После второй кружки они и сами заговорили, и у них тут же появились слушатели. Творцы рифм, слов, картин и скульптур подсаживались к их столу со своими стульями и одобрительно кивали, и вставляли реплики, и протягивали пустые стаканы, чтобы Аллатон и Хорригор поделились с ними содержимым своих кружек – все новых и новых…
Неизвестно, сколько бы это продолжалось и чем закончилось бы – а в кабаке становилось все более людно, – но тут воздушный разведчик, до этого обследовавший полки и рассматривавший картины, подлетел к магам и произнес голосом Спинозы:
– Уважаемые коллеги, не надо увлекаться – нас ждет Можай! Уважаемые посетители, помогите, пожалуйста, великим магам господину Аллатону и господину Хорригору выйти из заведения. Транспорт уже стоит у входа.
Окружающие зашумели еще громче, стали протягивать к магам руки, хватать под мышки, поднимать из-за стола… и как-то так получилось, что Аллатон и Хорригор оказались за другим столом и вновь с кружками в руках. И кольцо вокруг них стало еще плотнее.
– Не! Уйдет! От нас! Можай! – срывающимся голосом проскандировал Хорригор, в такт стуча кулаком по столешнице.
– Ты нам, друг, не угрожай! – весело подхватил Аллатон.
А кто-то из окружающих напевным и трагическим баритоном истинной творческой личности добавил:
Вокруг заулюлюкали и зааплодировали, и к магам вновь потянулись стаканы – видимо, рюмок в этом заведении не признавали. Аллатон и Хорригор принялись делиться содержимым своих кружек, а в воздухе по-прежнему летали изящные, глубокомысленные, яркие, отточенные, остроумные, оригинальные фразы.
Воздушный разведчик больше ничего не говорил. Он поднялся на столом и висел там, слегка покачиваясь и словно чего-то ожидая.
И дождался!
Что-то заслонило дверной проем, и это был отнюдь не очередной творец с новыми стихами или только что написанной, еще не просохшей картиной. Это были гибкие манипуляторы Бенедикта Спинозы. Две змеи метнулись в зал, расталкивая всех налево и направо, и добрались до магов – супертанк направлял манипуляторы, руководствуясь картинкой, которую показывал воздушный разведчик. Никто не успел еще ничего понять, а клешни манипуляторов уже схватили и Хорригора, и Аллатона. И потащили к выходу из кабака – без нанесения телесных повреждений, но достаточно жестко, не позволяя магам сопротивляться. Впрочем, они не делали никаких попыток вырваться из крепких объятий и, кажется, даже вообще не сообразили, что происходит.
Манипуляторы, изогнувшись, забросили магов в открытый бортовой люк и втянулись под броню. Воздушный разведчик выскочил из «Богемы» вслед за ними и юркнул в свое гнездо.
– Едем в гостиницу, коллеги! – провозгласил Бенедикт Спиноза и включил двигатель. – Устраивайтесь в креслах и отдыхайте.
Но до кресел в башенном отделении маги не добрались. Они уселись на полу в коридоре, с трудом держа глаза открытыми и стараясь понять, что же это такое было.
– «Богема»… это такая «Богема»… – едва ворочая языком, произнес Хорригор и попытался воздеть палец к потолку. – Ну просто транс… цен… дентально!
– Высокий полет духа! – размашисто кивнул Аллатон. – Утонченная культура! Цвет Межзвездного Союза!
– Рад, что вам понравилось, коллеги, – сказал супертанк. – Представляете, каким потенциалом нужно обладать, чтобы каждый день там сидеть и еще как-то умудряться создавать шедевры? Была бы у меня шляпа, я бы снял ее перед этими деятелями культуры. Тяжек их путь, однако они не сворачивают с него.
– Ув-важаю! – изрек Хорригор. – Воистину!
– Я тоже, – присоединился к нему Аллатон. – И всегда буду их поддерживать!
– Рад, что вам понравилось, коллеги, – повторил Спиноза. – Именно творцы делают этот мир таким прекрасным и многогранным!
…Наутро магам довелось испытать противоречивые ощущения. Точнее, проснулись они не утром, а почти в полдень. С одной стороны, оба чувствовали себя настолько хорошо, словно вчера пили не вино, а родниковую воду – напиток, который подавали в «Богеме», не только не вызвал похмелья, но и привел к необычайной легкости во всем теле, так что просто хотелось летать. С другой стороны, когда маги проверили на коммах состояние своих счетов, желание летать сразу улетучилось.
– Мы что, бочками вчера вино хлебали?! – вознегодовал Хорригор. – Или сидели там до утра?
– Кажется, мы кого-то угощали, – вспомнил Аллатон. – Всяких творческих личностей.
– Но их же не пять сотен было, – возразил иргарий. – Что это за пойло такое дорогущее?
– Это напиток «Друг творца», – голосом Бенедикта Спинозы сообщил из-под потолка воздушный разведчик. – Он действительно стоит немало… но он того стоит! Я уже навел справки. Подается только в «Богеме», в его состав входят вина «Радужное», «Лучистое», «Буджакское» и «Биомицин», портвейны «Розовый» и «Особый лисаветский», настойка «Стрелецкая», абрикосовая наливка и коньяк «Десна». Плюс некий ингредиент, информация о котором является секретом питейного заведения. Вопрос этот неоднократно обсуждался, пользователи высказывали разные мнения. Говорили о лепестках шиповника, петрушке, сосновой хвое, лаке для волос, скипидаре и прочем, но ни одно предположение не стало доминирующим.
– Хорошая смесь, – проворчал Хорригор, но уже без возмущения. – Однако цену могли бы и снизить. А творцы-то каковы? Изрядно попили на дармовщинку!
– Будем считать, что мы внесли свой вклад в развитие культуры, – сказал Аллатон. – Общение с нами и совместное винопитие, безусловно, послужило катализатором, и, может быть, кто-то из наших вчерашних собеседников уже сочиняет очередной литературный шедевр или рисует нечто необыкновенное.
– Да, встреча с нами пройти для них бесследно никак не могла, – согласился Хорригор. – Мы дали их творчеству новый толчок! А ты еще не хотел идти. Я же говорил, что контролирую себя. Посидели, пообщались, выпили в меру и с достоинством удалились. Не засиживались до выпадения из реальности.
– С достоинством удалились… – повторил Аллатон, морща лоб. – Что-то не могу вспомнить, как мы удалились.
– Зато я все помню, – веско заявил Хорригор. – Попрощались и ушли. Правда, пришлось тебя немного поддерживать под локоток, но это уже мелочи. А потом и меня проняло – уже здесь, в номере. Отключился и спал так, как будто три дня мешки тяжелые таскал.
– Я тоже давненько так не проваливался в сон, – кивнул руководитель пандигиев. – Наверное, все дело в этом лаке для волос или как там его? – Он взглянул на диск воздушного разведчика.
– Да, лак для волос, – подтвердил Спиноза. – Если он действительно там присутствует.
– Кстати, я применял его в некоторых магических обрядах, еще в юности, – заметил Хорригор. – Довольно эффективная штука. Правда, далеко не всякий лак для этого подходит.
– Если речь зашла о магии, – сказал Спиноза, – то хочу сообщить, что воздушный разведчик влетел сегодня в ваш номер прямо сквозь закрытую дверь.
– Неплохо! – оценил Аллатон. – Возможно, это новое свойство пригодится при проникновении в валы Можая. Процессы идут, уважаемый Бенедикт, процессы идут!
– Только бы не зашли слишком далеко, – буркнул Хорригор. – А то потом и не справимся.
– Коллеги, моя магия не может причинить никакого вреда, – прожурчал танк мягким баритоном. – Она направлена только на благо прогрессивных сил. Хотя если покопаться в истории…
– Вот именно! – кивнул иргарий.
Разговор был прерван жужжанием большого настенного комма. На экране появилось лицо Стимса Дышкела, и на лице этом читалась озадаченность.
– Добрый день, коллеги, – сказал ученый. – Не стал бы мешать вашему отдыху, но возникли вопросы. И даже проблемы. Собственно, проблемы не у нас, а у городских властей. Они с раннего утра пытались найти ответы, ничего не добились и обратились к нам, в Академию. И я решил проконсультироваться с вами, коллеги.
– И очень правильно сделали, – важно кивнул Хорригор. – Знаний нам не занимать. Излагайте.
– Где-то с двадцати трех часов вчерашнего дня и до шести часов дня сегодняшнего в городе произошли странные явления, – приступил к рассказу Стимс Дышкел. – Возможно, их было и больше, но установлены три. Не исключено, что будут и новые сообщения. Первое явление такое: согласно показаниям камер видеонаблюдения, в двадцать три сорок три из колонны, на которой установлена фигура Ангела-хранителя, прорезались ветки с набухшими почками. Отмечу, что колонна сделана из мрамора, и никаких деревьев у нее внутри быть не может. Тем не менее ветки имеют место быть, и, по заключению специалистов, это ветки липы.
– Липы? – переспросил Хорригор.
– Да, липы, – подтвердил ученый. – Вполне обычное дерево для Лисавета. Если посмотрите вниз, на набережную, то увидите немало таких деревьев. Но стволы у них не мраморные, и в этом существенная разница. Второе необъясненное явление зафиксировано примерно в то же время. На центральной площади один из фонтанов где-то в течение двадцати – двадцати трех минут удивлял и радовал горожан тем, что из него били струи не воды, а пива. Как показал анализ, это пиво «Янтарь», свежее. Тщательная проверка показала, что попасть в водопровод оно никак не могло.
– Оригинально… – пробормотал Аллатон. – Но гораздо хуже, когда пиво в воду превращается.
– Если рассматривать с точки зрения науки, то это не имеет значения, – возразил Стимс Дышкел. – И относительно третьего явления. Оно длилось с полуночи до шести часов утра. Вернее, после шести новых сведений о нем не приходило. Согласно поступившим в квартальные медцентры данным от датчиков унитазов, в этот период двадцать восемь горожан получили кратковременное расстройство желудка. Причем при сопоставлении сведений о личности занемогших выяснилось, что все они мужчины в возрасте от двадцати шести до тридцати девяти лет. И все являются уроженцами Шполы. Это такой городок в сотне километров к северу от Лисавета. Что вы думаете насчет этих чудес, коллеги? Я со своим мнением уже определился, но хотел бы сначала послушать вас.
– По-моему, другие причины можно не рассматривать, – задумчиво сказал Аллатон.
– По-моему, тоже, – согласился Хорригор. – Это, кстати, к вопросу о магии, направленной на деятельность прогрессивных сил, уважаемый Бенедикт. Убедились?
– Побочные явления неуправляемы, – помолчав, ответил супертанк. – Но если поставить перед собой такую задачу, то можно добиться того, чтобы они не возникали. Конечно, с вашей помощью, коллеги.
– Побочные эффекты, я так и думал, – удовлетворенно произнес Дышкел. – Последствия вашей вчерашней проверки магических способностей коллеги Спинозы.
– Совершенно верно, – кивнул Хорригор. – Но, судя по вашей информации, все обошлось малым.
– К счастью, – заметил ученый. – Что ж, не буду вам мешать, отдыхайте. Вылет завтра, о транспорте для вас я уже договорился. А за танкистами на Лабею придет наш катер.
– А есть все-таки некая прелесть в этих побочных эффектах, – сказал Хорригор, когда экран настенного комма погас. – Нечто непредсказуемое, стохастическое и, я бы сказал, каузальное.
– Прелесть – это когда пиво хлещет вместо воды, – усмехнулся Аллатон. – А вот когда пары хлора вместо воздуха, то прелестного маловато. Я тут вот о чем подумал, Хор: так и не сделали мы с тобой собственные копии.
– Только не хватало сейчас этим заниматься, – отмахнулся иргарий. – Потом минимум неделю отлеживаться придется. Не к спеху. Не знаю, как кто, а лично я помирать там, на Можае, не собираюсь. И тебе не дам.
– Звучит оптимистично, – оценил Аллатон. – Я тоже планирую более приятное будущее.
– Да и я помогу, если что, – вставил Спиноза.
– Тогда предлагаю позавтракать, размяться легчайшим пивком и пойти куда-нибудь, – выступил с инициативой Хорригор. – В музей какой-нибудь, что ли.
– Тут есть древняя крепость, сохранилась со времен основания города, – сообщил Спиноза. – И туда ходит трамвай.
– Это то что надо! – воскликнул иргарий. – Никогда не ездил на трамвае!
* * *
Тангейзер спал бы еще и спал, но сигнал комма прервал это столь милое его сердцу занятие. Поскольку выпитое накануне до сих пор в нем поигрывало, Тангейзер не сразу сообразил, что комм звонит из кармана комбинезона, лежащего на стуле возле кровати.
– Танчик, миленький, это я, твоя мама, почему ты такой худой? – с ходу разрядилась в него Маркасса Диони. – Что у тебя с глазками, Танчик? У тебя красные глазки! Ты плохо спишь?
– Мамочка, ты откуда? Ты где? Ты на Лабее? – все-таки сумел сформулировать свои мысли Тангейзер.
– Мы с Уиром в порту, в «Прибрежном»! – незамедлительно отозвалась Маркасса. – Танчик, я так рада, что ты здесь! Мы летели-летели, и вот так вот удачно получилось… Мне Уир говорит: не звони, мол, Лори, неудобно, у него же теперь там жена, тебе же, мол, будет неловко… А я ему: это мне будет неловко? Это пусть ему будет неловко! А почему мы должны тратиться на гостиницу, когда есть возможность остановиться у него? Открываю адреса – и что я вижу? А вижу я, что сынок мой в зоне доступа! Сынок мой здесь, на Лабее! Как? Почему? Ты же говорил, что полетишь на Землю. Что-то случилось? Ты заболел, Танчик?! Только не обманывай маму! Ты неважно выглядишь! Подхватил что-то в командировке? Что врачи говорят? Только честно, сынок!
– Врачи молчат, мама, – ответил Тангейзер, сев на кровати и потирая висок.
Маркасса аж задохнулась и побледнела, видимо, представив себе совсем уж страшную картину, и Тангейзер торопливо добавил:
– Потому что я к ним не обращался! А не обращался я к ним потому, что абсолютно здоров! Просто встретили вчера с Даром сослуживцев с Пятки… ну и посидели немного. А сюда мы вместе с Шерлоком прилетели, с Тумбергом. Отец попросил его помочь разобраться в каком-то деле, вот мы с Даром и напросились. А потом дальше полетим, на Землю. Мы все еще в командировке.
– С Улей хотел повидаться, – сразу сообразила Маркасса. Ответ сына ее явно успокоил. – Смотри, Танчик, как бы она тебя… У нее всякие научные интересы, разные профессора вокруг толкутся…
– Как потолкутся, так и растолкутся, – пробормотал Тангейзер и поспешил сменить тему: – А ты с Уиром как здесь очутилась? Вы же куда-то в другое место летели.
– Да, мы на Мукку летели, – кивнула Маркасса. – Тут целая история! Сели на межсистемник до Балфи, пошли поужинать. Заведение приличное, салфетки чистые, никто под столом не валяется. Народу немного, унивизор что-то лопочет… в общем, все очень культурно. Уир подсел к одному – такой интеллигентного вида мужчина, и знаешь, этак деликатно рюмку держит, буквально кончиками пальцев. И пьет мелкими глоточками, как птичка какая-нибудь. Сразу виден уровень! Разговорились, Уир тоже на спиртное не налегал – чуть-чуть, для аппетита. И выясняется, что этот мужчина – он дизайнер промышленных интерьеров с Лабеи – тоже летит в систему Рукку. И тоже на Мукку. И оказывается, от Балфи до Мукку рейсы отменили. Как Уир это проморгал – ума не приложу! Рейсы отменили, и добираться до Мукку нужно кружным путем, с тремя пересадками, чуть ли не через рукав Персея! Представляешь, сынок?
– Угу… – полусонно кивнул Тангейзер. – Дал маху Уирчик…
– Не то слово! – подхватила Маркасса. – Куда он глядел – непонятно, а я не проконтролировала. Да и когда мне контролировать, если я еще и Комитетом помощи занимаюсь, и прочими общественными делами? Кстати, канала возле Редкина Клина не будет, мы все-таки настояли на своем! И комбинат поставили на место – больше не выйдет у них лес губить!
– Так что с Муккой, ма? – напомнил Тангейзер.
– А что с Муккой? – удивилась Маркасса. – Ах да! Я Уира, конечно, отчитываю, дизайнер слушает, а потом сочувственно так говорит: ничего, мол, не попишешь. Если, мол, очень надо, придется делать крюк. Я, говорит, лечу за счет принимающей стороны, а вот если бы за свои, то еще подумал бы. Тут я и говорю, что дело не в деньгах, а в потраченном времени. Могли, мол, по-другому спланировать маршрут, через Фроро, там тоже пандигии обитают. И рассказала, чем мы с Уиром занимаемся, и про общесоюзный конгресс пандигиев рассказала – есть у нас такая задумка. А он, дизайнер этот, и говорит: если, мол, выбирать оптимальный маршрут, то вам, говорит, лучше всего с Балфи лететь прямиком на Лабею. Там, говорит, в столице, в Квамосе, есть целый квартал пандигиев! Вот так-то, а мы с Уиром и не знали! Добрались до Балфи – и сразу сюда. А ты, оказывается, здесь, Танчик! Ну надо же, как все отлично получилось! Ты точно не заболел?
– Я здоров, ма, здоровее не бывает. – Тангейзер вяло улыбнулся и потер глаза кулаком. – Просто не выспался. Мы вчера поздно пришли. Мне отцу сказать, что вы прибудете или ты сама ему позвонишь?
– Сама, сама позвоню, сынок! А ты спи, отсыпайся! Мы с Уиром сначала в тот квартал отправимся, пообщаемся, а уж потом – к Лори. А с женой его мне делить нечего, она же его у меня не отбивала… и вообще…
Когда мамино лицо исчезло с экранчика комма. Тангейзер еще некоторое время сидел, с нежностью глядя на потемневший квадратик. А потом повалился на бок, уткнулся лицом в подушку и погрузился в сон.
А вот Шерлок Тумберг и рад был бы поспать подольше, но взяла свое многолетняя привычка быть в десять утра уже на ногах. Поворочавшись в постели еще с полчаса, следователь встал и пошел принимать душ. В доме было так тихо, словно его хозяев связали, засунули им в рот кляпы, забрали все ценное и удалились.
Спустившись на кухню, Шерлок встретил там миловидную женщину средних лет. Она, тихонько напевая что-то, возилась у разделочного стола. Получив от кухонной работницы чашку кофе и горку разнообразных бутербродов, следователь узнал о текущем положении дел в доме Троллора Дикинсона. Оказалось, что хозяин, плотно позавтракав, отбыл на работу. Хозяйка, выпив сока, отправилась в фитнес-клуб. А два гостя еще не завтракали и, вероятно, до сих пор спят. Дочь же хозяев до сих пор не вернулась из университета, и как она там питается и питается ли вообще – неизвестно.
Шерлок на всякий случай поинтересовался, не владеет ли кухонная работница – ее звали Клара – информацией о каких-нибудь нераскрытых преступлениях, совершенных поблизости. Работница не владела, и следователь, поблагодарив ее за кофе и прочее, вернулся в свою комнату. Состояние ничегонеделания было непривычным, мозг жаждал работы, глаза сами собой шарили по мебели, выискивая отпечатки пальцев, следы крови и прочие милые сердцу детали. Ничего не обнаружив, Тумберг достал из сумки ДС-комм и позвонил маме. Дома все было хорошо, а отца вместе с Вентором Манжули пригласили в столицу на встречу ветеранов, посвященную пятидесятилетнему юбилею министерства внутренних дел. В том смысле, что пятьдесят лет назад министерство переехало в новый комплекс зданий. И еще мама, сделав многозначительное лицо, сообщила, что имела долгий разговор с Мирилинтой. И настоятельно порекомендовала сыну позвонить девушке. «По-моему, она кое-что поняла, – сказала Натта Тумберг. – Во всяком случае, мне так показалось».
Это был тот случай, когда настоятельная рекомендация совпала с желанием самого Шерлока. Все-таки ощущал он какую-то неустроеннность, не хватало ему Мирилинты, ее бестолковой болтовни… И он набрал знакомый номер.
– Здравствуй, Мири, – ласково сказал Тумберг, когда на экране появилось милое личико зеленоглазой блондинки. – Что поделываешь?
Он старался вести себя так, будто они расстались только вчера, и не было у них никакой ссоры.
– А что может поделывать одинокая девушка, Шерик? – вздохнула Мирилинта. – Ничего она не может поделывать. Только работать, а после работы сидеть дома и грустить. Кому ей готовить ужин? С кем поговорить? На чье плечо опустить усталую голову? Чьи носки постирать?
Тумберг почувствовал, как чьи-то мелкие, но крепкие зубки грызут его душу. Душе это не нравилось. Он хотел сказать Мирилинте что-то теплое, типа: носки я и сам могу постирать, да и вообще они одноразовые, – но девушка грустным тоном продолжала монолог:
– Я говорила с твоей мамой, Шерик, и она мне на многое открыла глаза. Я постаралась поглядеть на себя со стороны и поняла, как я тебя утомляла своими глупыми разговорами.
– Ну что ты, Мири, – растроганно пролепетал Шерлок. – Совсем не утомляла!
– Ага! – прищурилась Мирилинта, сразу став похожей на себя прежнюю. – Значит, против того, что я говорила глупости, ты не возражаешь? Ты меня дурой считаешь, да, Шерик?
– Ну что ты, Мири, – повторил Тумберг, чувствуя, что впадает в то самое своеобразное состояние, в которое почти всегда впадал при разговорах с Мирилинтой. – Я просто не успел договорить. Поверь, я не стал бы тратить время на общение с дурой.
– Так ты со мной и не общаешься! – вскинулась девушка. – Не звонишь, не приходишь… Вот почему бы тебе сейчас не прийти ко мне?
– Видишь ли, Мири, я не на Селеби, а на Лабее, – ответил Тумберг. – Это такая планета, в другой системе. Если даже я полечу к тебе прямо сейчас, то на ужин все равно не успею. И на завтрак тоже.
– А тебе от меня только ужины и завтраки нужны? – горько спросила Мирилинта. – А сама я тебе не нужна?
– Э-э… я просто выразился неудачно, – смешался Тумберг. – Я имел в виду, что лететь до тебя долго. Ты мне нужна, Мири! Конечно, нужна!
– Чтобы стирать носки? – отреагировала блондинка.
– Да при чем здесь носки, Мири?! – воскликнул Шерлок, испытывая привычное легкое головокружение. – Не в носках дело!
– То есть ты считаешь, что я не гожусь даже для стирки носков? – уровень горечи в голосе Мирилинты поднялся еще выше. – Вот и все твое ко мне отношение. Значит, на этой Лабее тебе стирает носки кто-то другой? Точнее, другая? Так бы сразу и сказал. Тогда зачем ты мне звонишь? Чтобы посмеяться?
– Послушай, Мири, – начал Шерлок, сдерживая себя, – у меня носки одноразовые, их стирать не надо. Ты говорила, что моя мама тебе на многое открыла глаза. Так почему же ты опять начинаешь старую песню? Повторяю: ты мне нужна, Мири, и отнюдь не для стирки носков. Просто нужна, мне хорошо с тобой.
– Вот это я от тебя и хотела услышать! – расцвела Мирилинта, и ее зеленые глаза просто засияли. – Я постараюсь не досаждать тебе глупыми разговорами, я понимаю: у тебя работа, ты стараешься…
– Вот и отлично, Мири! – радостно сказал Шерлок. Зубки исчезли, и на душе потеплело. – Наконец-то ты меня поняла. Надеюсь, что наша совместная жизнь будет безоблачной.
– Я тоже на это надеюсь, Шерик, – промурлыкала Мирилинта. – Только позволь один вопрос: почему ты сейчас на этой Лабее, а не у меня?
– Работа, Мири, работа, – ответил Тумберг. – Разобрался тут с одним делом. И, кстати, получу за это кардиотренажер!
– Лучше бы взял деньгами, – надула губки Мирилинта. – Зачем тебе кардиотренажер, если ты дома почти не бываешь?
– Ну, просто такая полоса, – возразил следователь. – Я тебе еще надоем.
– Не надоешь, Шерик, – улыбнулась Мирилинта. – Главное, чтобы я тебе не надоела.
– Ну что ты, Мири, – проворковал Тумберг. – Я же с утра до вечера на работе…
– Значит, если бы сидел дома, то надоела бы! – тут же сделала вывод Мирилинта. – Хорошенькое признание, ничего не скажешь!
– Нет, Мири, я совсем не то имел в виду! – воскликнул Тумберг и набрал в грудь побольше воздуха для новых объяснений…
Общение с Мирилинтой заняло еще минут сорок – пятьдесят, но почему-то Шерлок не чувствовал себя особенно измотанным. Он понял, что ему действительно хочется к ней, а все ее причуды… Что ж, надо принимать ее такой, какой она есть, а там, глядишь, они притрутся друг к другу и будут жить долго и счастливо. Главное – Мири многое понимает, а значит, есть перспективы. Есть!
Окрыленный этой мыслью, Тумберг вышел во двор и устроился на скамейке возле кустов, подставив лицо не очень теплому, но приятному солнышку. В принципе, можно было уже возвращаться домой, на Селеби, но следователю хотелось повидаться с дочкой Троллора Дикинсона и узнать у нее что-нибудь новое о цикломатрике. Шерлок Тумберг был из тех, кто считает, что новые знания в любой области не только не помешают, но и могут пригодиться в работе.
Спустя час из дома вышли Дарий и Тангейзер. Лица у них были слегка помятыми, но, в общем, выглядели танкисты неплохо. Дарий держал в руке ополовиненную бутылку пива, а Тангейзер отхлебывал на ходу из бутылки с «сокоманским» соком. Шерлок призывно махнул им рукой, и экипаж Бенедикта Спинозы неторопливо направился к скамейке.
– Хорошая тут работница, – поздоровавшись, сказал Дарий. – И кофейком напоила, и пивка не пожалела. Как дела, Шерлок?
– С делами я уже справился, – ответил Тумберг. – Теперь нахожусь в простое.
– А скоро сюда моя мама приедет, – сообщил Тангейзер. – Вместе с Уиром.
– Мама? – насторожился Тумберг. – Госпожа Диони?
– Она самая, – подтвердил Тангейзер. – Она мне звонила утром.
– Мама… – повторил Шерлок. – Упавшая вилка приведет к появлению в доме соперницы… Кажется, вскоре нужно будет ожидать новых чудес…
– Это вы о чем? – не понял Тангейзер. – Какая вилка, какая соперница, какие чудеса?
– Не обращайте внимания, – мотнул головой следователь. – Просто мысли вслух.
– Интересные мысли, – заметил Дарий. – Следователь, который верит в приметы…
– Я-то не верю, – сказал Шерлок. – Это кое-кто другой верит.
Может быть, он и дополнил бы свой ответ, но тут створки ворот разошлись, и во двор вплыло большое темно-синее авто – то самое, на котором накануне ездили в столицу танкисты. Вышедший из него Троллор Дикинсон быстро зашагал к троице гостей, а Изандорра, ни на кого не глядя, направилась к дверям дома и скрылась за ними. Могло показаться, что вместо лица у нее маска, и маска эта выглядела не очень приветливо. Точнее, совсем неприветливо.
– Твоя мама приезжает, – не здороваясь, озабоченно сообщил Троллор, глядя на Тангейзера. – Вместе со своим… Я забрал Занди из фитнес-клуба, надо готовить хороший обед… Клара одна не успеет справиться. И девочки сейчас приедут, Энн мне звонила. Занди, конечно, не очень довольна… ну, ты понимаешь… сын?
– Понимаю… отец, – кивнул Тангейзер. – Но до скандала же дело не дойдет… или как? Я твою жену плохо знаю.
– Да ты что, какие скандалы? – опешил Троллор. – Просто будет иметь место некоторая напряженность.
– Переживем как-нибудь, – криво усмехнулся Тангейзер. – Бывают, наверное, ситуации и похуже.
– Бывают, бывают, – покивал Шерлок Тумберг. – И до членовредительства дело доходит, и до поножовщины. Но, думаю, это не тот случай… О! А вот и госпожа Диони с господином Обером!
Все повернулись туда, куда смотрел Тумберг. На улице, напротив оставшихся открытыми ворот, стояло такси, и оттуда уже выбралась пандигийская парочка. Уир Обер был в своем традиционном сером плаще до пят, Маркасса выглядела очень привлекательно в черных джинсах и короткой черной же куртке с серебристыми переливчатыми полосками.
– Мама! – заулыбался Тангейзер и, поставив на скамейку недопитую бутылку, поспешил навстречу.
Он обнял Маркассу, потом пожал руку Уиру, и все трое направились к наблюдающим за этой сценой Дарию, Тумбергу и Троллору Дикинсону. В глазах хозяина дома сквозило волнение – он явно думал о том, как пройдет встреча Маркассы с Изандоррой. Вернее, Изандорры с Маркассой.
– Как приятно видеть знакомые лица! – воскликнула Маркасса, приблизившись к стоящим у скамейки. – Вы ничуть не изменились!
– Приветствую! – прогудел Уир Обер в своей манере, заставив кусты покачнуться. – Как там когда-то говорил Бенедикт? Хорошо, что мы все здесь сегодня собрались. Что-то в этом роде.
– Такое впечатление, что между всеми нами существует какое-то притяжение, – заметил Шерлок Тумберг. – Мы связаны, так сказать, одной веревочкой.
– Как подельники, выразился бы Дасаль, – вставил Дарий.
– Трол, почему такой кислый? – осведомился Уир Обер. – Проблемы с бизнесом? Народ не желает пить твои соки? Конкуренты поджимают?
– Я знаю, почему он кислый, – заявила Маркасса и повернулась к лабейскому предпринимателю, соблазнившему ее, «малышку Касю», в далеком девяносто восьмом году в далекой же Вепатории. – Лори, давай сразу расставим все на свои места. Я отнюдь не безумная чайка, летящая вдоль кольца, что стало прямой, и мне совершенно не нужны никакие сложности. Поэтому сделаем так: твоя жена дома?
– Да, – настороженно кивнул Троллор Дикинсон.
Маркасса рубанула рукой воздух:
– Тогда веди нас с Уиром к ней. Мы познакомимся, и я ей скажу все прямо и откровенно.
– Что ты скажешь? – еще больше насторожился Троллор.
– Что мы с тобой просто хорошие знакомые, не более того, и что ей не стоит меня опасаться. Потому что у меня есть Уир. – Маркасса прижалась к руке своего спутника. – И наш с тобой сын – это, собственно, мой сын. – Пандигийка привлекла к себе Тангейзера. – И у меня своя жизнь, в которой Троллор Дикинсон, повторяю, числится только хорошим знакомым. И заявилась я сюда ради встречи с сыном. Почему бы нам не встретиться именно здесь, а не где-то в городе, если Танчик гостит у вас? Думаю, она поймет.
– Н-ну… пойдем, – не очень уверенно произнес Троллор. – А потом сразу и разместитесь. И на обед.
Когда лабеец, Маркасса и Уир вошли в дом, Дарий допил пиво и задумчиво произнес:
– Вот этого я и побаиваюсь… Все эти сложности, выяснение отношений… Лучше уж быть одному и чтобы никому ничего не должен.
– Тут можно и поспорить, – возразил Шерлок.
Но спорить не стал. Во-первых, поскольку не был уверен, что в его собственной жизни, которая неотвратимо сближалась с жизнью Мирилинты, все обойдется без сложностей. А во-вторых, потому, что во дворе появилось еще одно авто. Уже не темно-синее, а нежно-розовое, и не вплыло оно в ворота, а ворвалось и, промчавшись по обсаженной деревьями аллейке, резко затормозило буквально в трех метрах от Шерлока и танкистов. Причем Тангейзер уже собирался прыгать в кусты, чтобы избежать наезда разогнавшегося транспортного средства.
– Девчонки прибыли! – сообразил Дарий. – Ну и лихачат!
Насчет девчонок он был прав, потому что из авто выскочила сначала Эннабел Дикинсон, а потом Уля Люма. Но вслед за ними с заднего сиденья ступил на землю высокий смуглолицый круглоухий парень с островком курчавых волос на темени и сумкой на плече.
– Всем привет! – весело сказала Эннабел. – Здорово я вас напугала?
– Ты поосторожней с такими штучками, сестренка, – ответил Тангейзер, переводя взгляд с Ули на парня и обратно. – Могут быть проблемы.
– Правильно, Тан, я ей то же самое говорю, – вступила в разговор Уля. – И всем здравствуйте.
– Здравствуйте, – почти хором произнесли Шерлок и Дарий.
– А это Арди Крух, цикломатрик с Пио, из Дьемерского университета. – Эннабел повела рукой в сторону круглоухого, с горделивым видом осматривающего все вокруг. – Он приехал пораньше, чтобы до симпозиума встретиться со мной и с Улей, и будет жить у нас.
– У него очень интересные идеи, – добавила Уля Люма и так посмотрела на дорхута, что у Тангейзера заныли все внутренности.
– Здравствуйте, господа, – с достоинством поздоровался Арди Крух, нажимая на букву «д». – Теперь я понял, почему двое господ военных рвались ночью в университет. Вне всякого сомнения, отнюдь не тяга к знаниям была тому причиной! – Он улыбнулся, и в этой улыбке Тангейзер обнаружил столько иронии, что внутренности, не переставая ныть, просто закипели.
– Сейчас мы идем устраивать Арди и приводить себя в порядок, а за обедом встретимся, – сказала Эннабел.
Уля Люма обвела Тангейзера рассеянным взглядом, улыбнулась – хоть и тепло, но как-то отрешенно – и вслед за дочерью Троллора Дикинсона направилась к дому. Цикломатрик с Пио шел рядом с ней, и Уля что-то говорила ему на ходу. А он поднимал кверху палец, мотал головой и тоже что-то говорил. Два деятеля науки обсуждали свои научные дела.
Внутри у Тангейзера все выкипело и стало холодным. Но это был холод готовой взорваться гранаты.
– Общие интересы – великое дело, – изрек Дарий, сочувственно глядя на него.
– Но не основополагающее, – заметил Шерлок, подумав о Мирилинте.
А Тангейзер молча стоял, смотрел на закрывшуюся дверь дома и представлял, как бьет кулаком в нос самоуверенного Арди Круха.
…На обед все собрались в столовой, соседствующей с кухней. Хозяин и хозяйка заняли места друг напротив друга с обоих торцов длинного стола. Эннабел села по правую руку от матери, рядом с подружкой устроилась Уля. Тангейзер двинулся было к свободному стулу возле Ули, но его опередил Арди Крух. Тангейзер, стиснув зубы, отправился на другую сторону стола – он не хотел сидеть рядом с похожим на Пушкина дорхутом. И тот заполучил в соседи Дария Силву. Справа от Троллора расположились Уир Обер и Маркасса. Она показала сыну на место рядом с собой, а Шерлок Тумберг оказался напротив Эннабел. Изандорра находилась довольно далеко от Маркассы, но предпочитала на нее не смотреть. Маркасса же словно не замечала этого и под супчик рассказывала о сегодняшнем посещении квартала пандигиев в Квамосе.
– Мы с ними всего-то полчаса и пообщались, но договорились о новой встрече. Тогда их соберется побольше, и разговор пойдет основательный и плодотворный. Оказывается, они живут здесь уже лет двести, если не триста!
– А я и понятия не имел, что это пандигии, – с удивлением произнес Троллор Дикинсон. – Хотя и приходилось там бывать, у меня через дорогу фирменный магазин. Кстати, господа, наливайте себе, если хотите, кому что по нраву…
– Они же не кричат на каждом углу о том, что они пандигии, – сказала Маркасса, подставляя бокал Уиру, чтобы тот плеснул ей белого вина.
– По-моему, очень правильно делают, – заметил Шерлок и накрыл рюмку ладонью, давая понять вопросительно взирающему на него Дарию с бутылкой чего-то крепкого в руке, что пить он не намерен. – Зачем выделяться?
– Есть все основания полагать, что свою самобытную культуру нужно хранить, – с очень авторитетным видом заявил Арди Крух. Себе он ничего не наливал. – Мы, дорхуты, этим славимся. Но она – исключительно для нас, мы ее никому не навязываем. И вне всякого сомнения, это верный путь.
Дарий наполнил свою рюмку и поставил бутылку на стол. Троллор пить явно не собирался, перед ним и соответствующей емкости не было, стоял только стакан с соком. А Тангейзеру в присутствии Маркассы Силва предлагать не стал. И девочкам тоже. А уж тем более – Изандорре.
– Верный, неверный… – Маркасса повела плечом и сделала маленький глоток. – Почему бы и не проявить себя, да, Уир?
Обер в это время пил вино и только неопределенно промычал. На удивление, не очень громко.
– Конечно, есть такие вещи, которые не стоит выносить на всеобщее обозрение, – продолжала Маркасса. – Вот взять тех же здешних пандигиев – они успели поделиться со мной и Уиром парочкой древних заклинаний, но я не намерена прилюдно их озвучивать. Да и применять без крайней необходимости не собираюсь.
Арди Крух подался к Уле, приобнял за плечо и, улыбаясь, что-то зашептал ей на ухо. И тут лицо Тангейзера, до этого не сводившего глаз с сидящей напротив девушки, исказилось до неузнаваемости. Он выпустил из руки ложку, сжал кулаки, и нижняя его челюсть мелко-мелко задрожала, словно Тангейзеру вдруг стало очень холодно. С неописуемой злобой уставившись на дорхута, субтильный танкист даже не заговорил, а зарычал что-то низким утробным голосом, какого никто никогда, даже родная мать, у него не слышал. В рычании этом угадывались какие-то слова неведомого языка, и было оно крайне угрожающим. Все сидящие за столом с недоумением, а Эннабел даже с испугом, воззрились на преобразившегося Тангейзера. Уля будто очнулась, сбросила с плеча руку Круха и приподнялась, явно намереваясь ринуться прямо через стол и оказать первую медицинскую помощь впавшему в невменяемость парню, к которому она была неравнодушна.
Но не успела. Потому что в следующий момент исчезла подобно тому, как исчезают лица с экрана комма. И такая напасть случилась не только с ней. Никого теперь не было за столом, кроме Дария, сидящего наискосок от своего подчиненного, и самого Тангейзера. Он уже молчал и с изумлением смотрел на то место, где только что улыбался Арди Крух. И не только с изумлением смотрел, но и с удовлетворением.
– Что ты учудил, стрелять-попадать? – оторопело спросил Дарий, продолжая держать в руке бутылку; перед выходкой Тангейзера он намеревался еще раз наполнить свою рюмку. – Куда все подевались?
– Н-не знаю… – не менее оторопело ответил Тангейзер трепещущим, но уже своим голосом. – Я здорово разозлился на этого дорхута… и, видимо, вспомнил какое-то заклинание предков… Карабарас, так хотелось, чтобы он, гад такой, испарился или сквозь пол провалился!
– Разозлился на дорхута, а исчезли все, – пробормотал Дарий, озираясь в надежде на то, что пропавшие все-таки находятся тут, в столовой. – А почему же я не исчез?
– Не знаю, – повторил Тангейзер. – Наверное, оказался в мертвой зоне. Или бутылка отразила магию…
– Хорошенькие дела… – поежился Дарий. – И что теперь делать? Куда ты их забросил?
– Не знаю, – не стал оригинальничать с ответом Тангейзер. – Ничего я не знаю…
– Ты соображаешь, что ты натворил? – сделал страшные глаза Дарий. – Это же… Это же преступление! А вдруг их в космос выбросило, без скафандров?
Тангейзер тихо охнул, привалился спиной к спинке стула и оцепенел. Силва еще раз обвел взглядом столовую, встал, подошел к окну и посмотрел во двор.
– Никого, – констатировал он и повернулся к напарнику. – Если есть заклинание исчезновения, то должно быть и заклинание возвращения. Знаешь такое?
– Я и заклинание исчезновения не знаю, – безжизненным тоном ответил Тангейзер. – Просто само пришло в голову, а сейчас я его повторить бы и не смог.
– И не надо! – воскликнул Дарий.
Он зашагал от стены к стене, усиленно потирая подбородок, словно именно там могло родиться решение проблемы. Тангейзер поставил локти на стол и обхватил голову руками. Лицо его выражало крайнюю степень отчаяния.
– Надо связаться с магами, – сказал Дарий остановившись возле ДС-комма, стоящего в углу, на столике. Такие аппараты имелись тут чуть ли не в каждом помещении. – Может, что-то подскажут, у них же знаний и опыта немерено.
– Точно! – оживился Тангейзер. – Звони!
Выслушав сбивчивый рассказ Силвы – Дарий вел повествование на фоне виновато молчащего Тангейзера, – маги на экране озадаченно переглянулись.
– Значит, моя сестра вновь пропала, – мрачно произнес Хорригор. – И племянница тоже… Силы первичные! Что ты наделал, юноша? Ты понимаешь, что ты наделал?!
– Спокойно, спокойно, Хор, – постарался не дать ему разойтись Аллатон. – Ты же знаешь, что подобные заклинания, во-первых, не лишают никого жизни, а во-вторых, являются парными.
– Что это значит? – встрепенулся похожий на мертвеца Тангейзер.
– Они подразумевают и противоположное заклинание, заклинание возвращения, – пояснил Аллатон.
– Вот, я так и говорил! – воскликнул Дарий.
– Нужно определить, каким заклинанием воспользовался этот неосторожный молодой человек, – продолжал Аллатон, – и подобрать пару.
– Я не помню, что именно я говорил, – уныло сказал Тангейзер.
– Силы первичные, он не помнит! – закатил глаза Хорригор. – Ну что ты с ним поделаешь!
– Ничего, Хор, справимся, – снова успокоил коллегу руководитель пандигиев. – Из памяти-то оно никуда не делось, пошарим – найдем. А там посмотрим. Ситуация не выглядит безнадежной.
– Но и радости в ней мало, – буркнул Хорригор, однако уже не так эмоционально.
– Ситуация не безнадежная, – повторил Аллатон и, посмотрев на танкистов, задержал взгляд на пригорюнившемся Тангейзере. – Мы скоро улетаем на Можай, ученые уговорили нас вновь полезть в валы, да и у уважаемого Бенедикта магические способности прорезались. За вами придет транспорт Академии, так что встретимся на Можае, в порту. Там и займемся проблемой. Не унывать и водкой не накачиваться!
Нельзя сказать, что после общения с магами Тангейзер повеселел, но теперь он гораздо больше походил на живого, чем на покойника. И даже высказал пожелание, чтобы вернулись все, кроме Арди Круха.
– Ай-яй-яй, нехорошо! – покачал головой Дарий. – Соперников нужно не устранять, а стараться доказать девушке, что ты лучше.
И тут в столовую вошла кухонная работница Клара. В руках у нее был поднос, уставленный множеством тарелочек с чем-то явно вкусным. Во всяком случае, пахло от них заманчиво. Увидев, что за столом никого нет, она остановилась и растерянно спросила:
– А где же все?
Тангейзер остался стоять около ДС-комма, а Дарий подошел к женщине и проникновенно произнес:
– Не волнуйтесь, ничего страшного не произошло. Это просто обыкновенная бытовая магия. Все уладится. Считайте, что народ уехал кататься на лыжах. Но они обязательно вернутся. А что это у вас такое аппетитное?
