Ночь накануне казни Делакруа выдалась более жаркой и душной, чем предыдущие. Когда в шесть вечера я приехал в тюрьму, термометр на административном корпусе показывал восемьдесят один градус. Подумать только, восемьдесят один градус в конце октября, а на западе еще и погромыхивало совсем как в июле. Днем в городе я встретился с одним из прихожан моей церкви, и тот на полном серьезе спросил, не считаю ли я, что столь необычная жара – предвестник конца света. Я ответил, что таких мыслей у меня нет в помине, но подумал, что для Эдуарда Делакруа конец света точно наступит. В этом я, естественно, ошибиться не мог.

Билл Додж стоял у двери блока Е, пил кофе и курил.

– Какие люди, – воскликнул он, увидев меня. – Сам Пол Эджкомб!

– Как прошел день, Билли?

– Все нормально.

– Делакруа?

– В полном здравии. Вроде бы понимает, что его ждет завтра, но с другой стороны, как бы и не понимает. Ты же знаешь, что с ними творится, когда до них доходит, что конец близок.

Я кивнул.

– Уэртон?

Билл рассмеялся.

– Такой шутник. Джек Бенни рядом с ним просто квакер. Сказал Ролфу Уэттермарку, что ел клубничный джем из «киски» его жены.

– И что ответил Ролф?

– Что он не женат. И Уэртон, похоже, имел в виду собственную мамашу.

Я рассмеялся. Действительно, забавно. Пусть пошло, но забавно. А как приятно смеяться, зная, что при этом у тебя в паху не вспыхивает огонь. Билл посмеялся вместе со мной, потом вылил остатки кофе на землю. По двору в это время бродили лишь несколько вольнонаемных, работавших в тюрьме с незапамятных времен.

Полыхнули зарницы, издалека донеслись раскаты грома. Билл поежился, оборвав смех.

– Вот что я тебе скажу. Не нравится мне эта погода. Такое ощущение, будто что-то должно произойти. Что-то плохое.

Он как в воду глядел. Произошло. Без четверти десять. Именно в этот момент Перси убил Мистера Джинглеса.