Поначалу, однако, казалось, что ночь пройдет нормально, несмотря на жару. Джон Коффи, как обычно, полностью ушел в себя, Дикий Билл для разнообразия прикидывался Смирным Биллом, а Делакруа пребывал не в таком уж плохом настроении, учитывая, что до встречи со Старой Замыкалкой ему оставалось чуть больше двадцати четырех часов.

Он, конечно, понимал, что должно произойти, по крайней мере на уровне основных рефлексов. Заказал соус чили для своей последней трапезы и попросил меня дать поварам особые инструкции. «Скажите им, пусть польют соусом еще горячие сосиски. И перчики пусть берут действительно острые, зеленые, а не перезревшие. От такого соуса у меня, конечно, будет запор, но не думаю, что на этот раз меня должно это волновать, так?»

Большинство из них начинает волновать другое: перспективы, открывающиеся перед бессмертной душой, но Делакруа быстренько оборвал мои рассуждения на духовные темы. Если «этот Шустер» устроил Вождя, заявил Дел, он сойдет и для него. А вот что действительно заботило Дела – вы, наверное, об этом догадались сами, – так это будущее Мистера Джинглеса, отсчет которого начинался после кончины Делакруа. Я привык проводить с осужденными последнюю, перед прогулкой по Зеленой миле, ночь, но впервые я провел ее, обсуждая мышиную судьбу.

Дел рассматривал вариант за вариантом, терпеливо отыскивая наилучший. Рассуждал он вслух и одновременно раз за разом бросал раскрашенную катушку в стену. И всегда Мистер Джинглес бросался за катушкой, чтобы прикатить ее к ноге Делакруа. Наконец это мельтешение начало действовать мне на нервы: удар катушки о каменную стену, потом клацание мышиных коготков по полу. Любопытный трюк, но за девяносто минут может надоесть и не такое. А Мистер Джинглес не знал устали. Подкреплялся водой из блюдечка, что стояло для этой цели на полу, грыз розовый леденец и вновь бросался за катушкой. Несколько раз я порывался сказать Делакруа, что мышонку пора отдохнуть, но напоминал себе, что после завтрашней ночи все игры для Делакруа закончатся. Однако повторяющиеся удары и клацание достали-таки меня. Я уже открыл было рот, но тут что-то заставило меня оглянуться, посмотреть на камеру напротив. Джон Коффи стоял у решетки и мотал головой: направо, налево, вновь на середину. Словно он прочитал мои мысли и советовал еще раз хорошенько все обдумать.

Я предложил отвезти мышонка к незамужней тетушке, которая присылала Делакруа леденцы. Отвезти вместе с раскрашенной катушкой и даже с «домиком». Со стариком Два Зуба, который мог потребовать коробку из-под сигар назад, мы бы договорились. Нет, после раздумья ответил Делакруа (за это время катушка пять раз слетала к стене, а Мистер Джинглес, клацкая коготками по полу, прикатывал ее обратно), не пойдет. Тетя Эрмина слишком стара, она не поймет, чего хочется Мистеру Джинглесу. А если Мистер Джинглес ее переживет? Что с ним тогда будет? Нет, нет, с тетей Эрминой ничего не выйдет.

А что если присматривать за ним будет кто-то из надзирателей, нашелся я. Мы сможем держать его в блоке Е. Нет, тут же последовал ответ, премного вам благодарен, но нет. Мистер Джинглес жаждал обрести свободу. Он, Эдуард Делакруа, это знает, потому что Мистер Джинглес (вы об этом уже догадались) шепнул ему пару слов на сей предмет.

– Хорошо, – вздохнул я, – один из нас возьмет его к себе домой. Может, Дин. У него маленький сын, который только обрадуется ручному зверьку.

Делакруа аж побелел от ужаса. Отдать мышонка-гения в лапы ребенка! Да разве сможет ребенок держать его в форме, учить новым трюкам? А если он потеряет интерес к мышонку и несколько дней не будет его кормить? Просто забудет о его существовании? И Делакруа, который сжег шестерых, чтобы замести следы своего преступления, задрожал от негодования. Разве можно допустить подобное издевательство над животным?

– Ладно, – вздохнул я, – возьму мышонка к себе (помните – обещай им что угодно, в их последние сорок восемь часов обещай что угодно). Как насчет этого?

– Нет, сэр босс Эджкомб, – с грустью ответил Дел. Бросил катушку. Удар, клацание, катушка вернулась к ноге Делакруа. – Премного вам благодарен, merci beaucoup, но вы живете в лесу, а Мистер Джинглес, он боится жить dans la foret. Мне это известно, потому что…

– Я могу догадаться, откуда тебе это известно, Дел, – оборвал его я.

Делакруа улыбаясь кивнул.

– Но мы что-нибудь придумаем, можете не сомневаться! – Он бросил катушку, Мистер Джинглес поспешил за ней, мне удалось промолчать и на этот раз.

Положение спас Зверюга. Все это время он сидел за столом, наблюдая, как Дин и Гарри играют в крибидж. Там же подпирал стену и Перси. Зверюга попытался завести с ним разговор, но получал в ответ одни междометия. Поэтому он прогулялся по коридору до камеры Делакруа, перед которой я сидел на стуле, остановился, скрестив руки на груди, и прислушался к нашей беседе.

– А как насчет Маусвилла? – нарушил он тишину, установившуюся после того, как Делакруа отверг мой населенный привидениями домик в лесу. Спросил как бы между прочим.

– Маусвилла? – Делакруа мгновенно заинтересовался. – А что это за Маусвилл?

– Аттракцион для туристов во Флориде, – ответил Зверюга. – Кажется, в Таллахасси. Я не ошибаюсь, Пол? В Таллахасси?

– Да, – без малейшей запинки подтвердил я, возблагодарив Господа за то, что у нас есть Брут Хоуэлл. – В Таллахасси. Через дорогу от собачьего университета.

У Зверюги дернулся рот, я думал, он сейчас расхохочется, но нет, сдержался и кивнул. Потом я вроде бы слышал о собачьих университетах.

На этот раз Дел не бросил катушку, хотя Мистер Джинглес стоял на изготовку у его шлепанца, с нетерпением ожидая старта. Француз посмотрел на Зверюгу, на меня, вновь на Зверюгу.

– И что они делают в Маусвилле?

– Как ты думаешь, они возьмут Мистера Джинглеса? – Зверюга обратился ко мне, намеренно игнорируя вопрос Дела. – Есть у него способности, Пол?

Я вроде бы задумался.

– Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что идея просто блестящая. – Уголком глаза я заметил, что Перси двинулся по Зеленой миле, огибая камеру Уэртона по широкой дуге. Остановился у пустой камеры и прислушался к нашему разговору, привалившись плечом к решетке с пренебрежительной улыбкой на губах.

– Что это за Маусвилл? – не унимался Делакруа. Зверюга крепко подцепил его на крючок.

– Я же тебе сказал, аттракцион для туристов. Мышиный город с сотней мышей. Так, Пол?

– Вроде бы их уже сто пятьдесят, – поправил его я. – Пользуется бешеным успехом. Насколько я понимаю, они хотят открыть такой же в Калифорнии. Собираются назвать его Западный Маусвилл. Процветающий бизнес. Дрессированные мыши, живущие в городе, словно люди. Ловко придумано.

Дел застыл с катушкой в руке, не отрывая от нас глаз. О своей судьбе он напрочь забыл.

– Они берут только самых умных мышей, – предупредил Зверюга. – Тех, что умеют показывать трюки. И не берут белых, потому что их держат в домах.

– Конечно, кому нужны домашние мыши! – яростно воскликнул Делакруа. – Я ненавижу этих белых мышей!

– У них там такой шатер, куда можно войти… – Зверюга импровизировал на ходу.

– Да, да, как цирк! Чтобы войти туда, надо заплатить?

– А ты как думал? Разумеется, надо заплатить. Десять центов со взрослого, два – с ребенка. А в шатре целый город из бакелитовых коробок и рулонов туалетной бумаги. Обнесенный стеной из плексигласа, поэтому зрители видят, что происходит внутри.

– Да! Да! – Делакруа не находил себе места от радости. Он повернулся ко мне. – А что такое плексиглас?

– Специальное небьющееся стекло.

– Да, конечно. Конечно, небьющееся! – Он протянул руку с катушкой к Зверюге, как бы призывая того продолжать. Мистер Джинглес привстал на задних лапках, его черные глаза-бусинки не отрывались от раскрашенной катушки. Зрелище они представляли презабавное. Перси подошел поближе, словно хотел получше их разглядеть. Я заметил, как хмурится на него Джон Коффи, но разыгравшаяся фантазия Зверюги слишком захватила меня, чтобы я смог обратить на это должное внимание. Все-таки не очень легко напрочь отвлечь приговоренного к смерти от мыслей о скорой казни. Так что выдумка Зверюги не могла не вызвать у меня восхищения.

– Конечно, им нравится весь город, но дети больше всего любят мышиный цирк, где мыши качаются на трапециях, перекатывают бочонки, складывают монеты…

– Да, это и нужно! Лучшего места для Мистера Джинглеса не найти! – Глаза Делакруа сверкали, щеки раскраснелись. Будь моя воля, я бы произвел Зверюгу в святые. – Ты все-таки попадешь в цирк, Мистер Джинглес! Будешь жить в мышином городе во Флориде! С плексигласовыми стенами! Ур-ра!

Катушку он бросил слишком сильно. В стену она ударилась низко, отскочила и выкатилась между прутьев решетки на Зеленую милю. Мистер Джинглес бросился за ней, и Перси своего шанса не упустил.

– Нет! – взревел Зверюга, но Перси его словно и не слышал.

Как только Мистер Джинглес добрался до катушки, она полностью приковала к себе его внимание, и он начисто забыл про давнего врага. И тут Перси опустил на мышонка тяжелую подошву. Отчетливо хрустнул ломающийся позвоночник Мистера Джинглеса, кровь хлынула из его рта. Маленькие черные глазки вылезли из орбит с застывшим в них выражением агонии, совсем как у человека.

Делакруа заголосил от ужаса и боли, бросился на пол, протягивая руки к мышонку, вновь и вновь повторяя его имя.

Перси улыбаясь повернулся к Делакруа. К нам троим.

– Вот и все. Я знал, что доберусь до него. Рано или поздно. Как говорится, вопрос времени. – Он повернулся и не торопясь зашагал по Зеленой миле.

Мистер Джинглес остался лежать на линолеуме в луже собственной крови.