Почти по Фрейду
– Спокойно. Дышите спокойно, расслабьтесь. Руки на колени положите.
Непроницаемое восковое лицо, крючковатый нос, кустистые брови, из-под которых испытующе смотрят на тебя по-мальчишески сверкающие глаза, делают Юрия Валентиновича похожим на мифологического персонажа. Смесь грифона, сфинкса и совы. Он смотрит на меня испытующе, а я трясусь, как осиновый лист, весь в холодном поту, с диким пульсом.
– Глаза закройте и расслабьтесь, – говорит он.
Но как закрыть глаза, если сразу потеряешь контроль? Если тебя тут же заберет припадок? Утопит в поту, лишит воздуха, а потом убьет. Тем не менее я подчиняюсь.
– Я по второй профессии реаниматолог. – Врет, наверное, чтобы успокоить. – У вас абсолютно здоровый вид, просто повышенное состояние тревоги.
«Точно, врет, – думаю, – видимо, я прямо у него коньки и отброшу. А сам сейчас, наверное, в «скорую» звонит».
– Дышите спокойно. Откройте глаза. Как вы себя чувствуете?
«Издеваться начал. Это у него метод такой, вернуть пациента в реальность через унижение? Он сам не видит, КАК я себя чувствую?»
– Что случилось?
– Мне очень плохо, – говорю, – я чувствую, что сейчас сдохну. Меня колотит, и дышать нечем.
– Это нормально, – говорит он через губу, еще и головой кивает, будто троллит. – Это сейчас пройдет.
– Ага, наверное. – Дышать и правда становится легче, но явно не от его псевдоспокойного тона, а оттого, что мое пусть и разбитое сознание все-таки различает, когда с ним работают, а когда над ним глумятся.
– Вот, возьмите, – дает он мне пустой бумажный пакет, – надуйте его.
– Зачем? – Ну точно: аферист. Сейчас я возьму пакет, а он начнет его к Фрейду привязывать, спрашивать, не насиловал ли меня кто в детстве, или как там они разводят дурачков. Пакет беру, надуваю.
– Вот видите, – улыбается он, – надулся. Значит, вы дышите.
– Да… да уж. – Пульс вроде бы успокаивается, виски отпускает. Смешной трюк с пакетом, нужно запомнить.
– У вас сильное нервное напряжение. Вы явно переживаете стресс. С чем он связан? Дом, работа, семья, любовь?
Все-таки мы выходим на Фрейда. Мои всегдашние сомнения в психоанализе начинают подтверждаться.
– Я даже не знаю, с чего начать, я никогда не был у психоаналитика.
– Я психиатр, а не психоаналитик. После чего в этот раз у вас началась паническая атака?
– Какая еще атака?
– То, что с вами сейчас происходит, называется панической атакой.
– После того как… – И тут я впадаю в ступор. Рассудок отказывается дать команду на этот рассказ. Он же после первых моих слов скрутит меня в смирительную рубашку. – После того как я… как у меня…
– Руки, руки, – указывает он, – руки на колени положите и расслабьтесь. Продолжайте говорить.
– Доктор! – Руки сами собой возвращаются на колени, паники больше нет. Резко накатывает безволие. – Доктор, у меня появился двойник.
– Вот как! – вздымает он вверх правую бровь. – И как вы его обнаружили?
– Доктор, я понимаю, что выгляжу как псих. И весь мой рассказ покажется вам бредом, но, поверьте, я не брежу.
– Я вижу, что вы не бредите, отлично вижу, – и зырк-зырк на меня из-под кустистых бровей. Видимо, готовится к постановке окончательного диагноза.
– Вчера по телевизору я увидел свою передачу, а сегодня мой издатель обвинил меня в том, что я, перед тем как от него уйти, забыл оставить флешку с новым романом.
– И что же в этом необычного?
– Дело в том, что я вчера не записывал никакой передачи и у издателя сегодня не был. В момент записи программы я сидел в отделении милиции, а в момент разговора с издателем сидел дома с дочерью!
– Руки, руки, – опять начинает жевать он губы. – Может быть, вы записали вашу программу позавчера, а в эфир ее дали в записи? А издатель просто перепутал, забегался? Вы у него сегодня с утра были? У издателя?
– Нет! С утра я приехал домой от девушки! Начал открывать квартиру, а дверь не открывается! Ключи не подходят! А еще там мой кот был, который два дня прожил на лестнице! – Господи, зачем я это несу, при чем тут мой кот?! – А потом я поехал в «Останкино», то есть сначала к Максу, потом в «Останкино». А продюсер меня увидел и вызвал охрану! Меня выгнали! За мной гнались! Мой продюсер мне в спину орал: это фанат Богданова, и еще что-то про психа.
– Вы вчера выпивали?
– Водки, два стакана, – признаюсь, – а как тут не выпьешь, когда показывают тебя на экране, а ты точно знаешь, что это кто-то другой? Тот, кто на твоем месте! А еще у меня сегодня с утра в «Останкино» пропуск не сработал. Они его вчера сменили! Все сходится! У меня есть двойник! Он вел мою программу и ходил к моему издателю!
– А как давно вы заметили двойника?
– Во всем появилось что-то странное…
– Во всем, – мягко повторяет он.
– Именно, что во всем. Сначала за мной следили на машине, потом друзья стали рассказывать всякие истории про меня. Истории, в которых я на самом деле не участвовал, понимаете?
– Да, понимаю, продолжайте.
– А вчера вечером я увидел, что он ведет мою программу! Что было сегодня, я уже рассказал.
– Хорошо. А чего же он хочет, ваш двойник?
– Он хочет занять мое место, это же очевидно. Уже занял!
– Почему?
– Откуда я знаю? Может быть, решил, что он лучше? Что он больше этого заслуживает? – На мгновение мне кажется, что какие-то «крючки» вот-вот зацепят воспоминания и привяжут их к этому диалогу, но потом все пропадает.
– Но если он существует, значит с ним можно встретиться?
– Видимо, можно.
– А вы не хотите попытаться?
– А если он меня завалит? Зачем я ему живой?
– Может быть, тогда обратиться в полицию?
– Конечно, – хмыкаю я, – если вы мне не верите и смотрите как на психа, представляю, что скажут мне менты.
– У вас есть какие-то знакомые, которые точно могут определить, что он… скажем, ненастоящий? Вывести его, так сказать, на чистую воду?
– Не знаю, – пожимаю плечами, – он – моя точная копия. Он говорит как я, ведет себя как я. Видимо, готовился долго. Изучал меня, входил в круг общения…
Опять холодный пот и удушье.
– Успокойтесь. – Доктор берет в руку мое запястье, щупает пульс. – Скажите, а с чего вы вдруг решили, что вы писатель и телеведущий?
– То есть как с чего? – вырываю я руку. – Вы издеваетесь, что ли?
– Может, вам кажется, что ваше место кто-то занял и вы бы на нем лучше… скажем… смотрелись? Вы же правда лучше этого… Богданова?
– Доктор, – я чувствую, что он пытается записать меня в шизофреники, но сознание выруливает, – доктор, я не шизофреник и не маньяк. Вы хотите сказать, что я – маньяк, который думает, что он настоящий Богданов?
– У меня, знаете, случай был в практике. Женщина одна считала себя женой Брежнева. – Он кивает в такт своей речи. – Так она садилась телевизор смотреть, новости, и говорила: «Видите, что Леонид Ильич сейчас сказал, про страну? Это он мне знаки посылает».
– А как она объясняла свое присутствие в дурке, если она жена генсека? – не врубаюсь я.
– Очень просто. Он ее сам туда спрятал, чтобы враги до нее не добрались. Я ей говорю: а в соседней палате женщина тоже утверждает, что она его жена. И тоже сидит перед телевизором, когда он выступает, и говорит, что он ей посылает знаки.
– И что она?
– Отмахнулась: «Она ж психически больная. Мне-то он подмигивает, когда говорит. А ей нет!»
– А, вот вы о чем! – Отбиваю такт ногой, размышляю, как от него свалить, пока он меня в дурку не упек. Диагноз, видимо, уже слепил. Хорошо хоть я про убийство умолчал, а то бы он меня мусорнул до кучи.
– Спокойней, не трясите ногой. Просто попытайтесь расслабиться. Напряжение выходит.
– Неудачный пример, доктор. Она была хоть отдаленно похожа на настоящую жену Брежнева?
– Нет конечно.
– Зайдите в интернет, посмотрите фото Богданова, а потом посмотрите на меня.
– И что? Бывают очень похожие люди.
Все мое тело обмякло, полное ощущение бессилия, и очень хочется свалить, потому что помощи не будет. Ее нет. Она не придет.
– Хорошо, док, давайте примем ваш вариант. Я маньяк, который поверил, что он писатель и телеведущий. Может, вы мне тогда просто выпишите таблетки от панических атак, и мы расстанемся? А?
– А зачем вам таблетки? Давайте мы еще пару раз встретимся. Вы сейчас как себя чувствуете?
– Спасибо, хорошо. Мы обязательно встретимся еще пару раз, только вот… – начинаю я раздражаться, – у вас за стенкой сидит человек, который меня знает пятнадцать лет. Спросите у него, кто я, а потом встретимся. Если он скажет, что я не маньяк, а настоящий, значит, у меня есть двойник. И что мы с этим будем делать? Ловить двойника и к вам тащить?
– Мы решим эту проблему, не волнуйтесь. Вы ко мне послезавтра приходите, будем разбираться с вашим двойником. Он исчезнет, вы уж мне поверьте.
– Хорошо, – улыбаюсь я.
Наверное, мне лучше не спорить. Лучше промолчать, согласиться. Стать частью диагноза. Постараться соответствовать картине, которая сложилась у доктора. Селебрити с полетевшей от алкоголя и наркотиков «крышей».
– Доктор, скажите, а вам случалось освидетельствовать преступников, которые под психов косили?
– Конечно.
– Были такие, которые играли в психов так, что не отличить?
– Были.
– Ну и как?
– Знаете, кто хорошо косит, тот на самом деле болеет.
– Вам виднее, – киваю я. Смотрю на окно, слежу, как колышется штора на сквозняке. – Вам, конечно, виднее.
Он никуда не исчезнет. Во всяком случае, от сеансов в этом кабинете. Нас точно теперь только двое, как сказал двойник по скайпу. Нас теперь только двое.
Он, который теперь я, и я, который теперь никто.
