Глава 7. Взгляд бездны
Умирать всегда очень и очень больно. Но умирать, выблевывая собственные внутренности в скафандр, еще и унизительно. Никакие установленные корпорацией секретные блоки не спасали от подобной судьбы — заражение делало свое черное дело, стабильно отправляя на перерождение, едва индикатор доходил до тысячи.
Преждевременный выход из игры — не оказавшись в специальной казарме для заключенных, — приносил штраф. Со счета каторжника списывалось все добытое за последние сутки. Так что приходилось ждать до отбоя, прежде чем выпасть в реал.
Сказать, что было сложно — значит соврать. Было невыносимо. После работы в штреке, так и оставшемся моим личным, выползал из капсулы и, старательно поддерживаемый Эльзой, добирался до ванной, где меня ждал душ, после — ужин из какой-то питательной дряни через трубку и сон. Сон, в котором я снова и снова умирал от заражения эдемием.
Никос на связь не выходил. Мои отчеты — в том числе и о побочных эффектах такой «веселой» игры, игнорировались. Техническая служба их даже не просматривала, отчего у меня сложилось впечатление, что у Властей реальные проблемы.
Время шло, а тот рейдер так и не объявился. Я бы уже решил, что померещилось, если бы не любезность Эльзы — помощница записывала буквально все, что происходило со мной в игре.
Все происходящее слилось в какой-то смазанный конвейер. Пробуждение, душ, завтрак, капсула, рабский труд, душ, ужин, сон. Изредка появлялась Стелла — если я все правильно понял, ее-таки взяли по протекции на спецпрограмму.
Я же никак не мог войти в режим, вылезая из капсулы с еще более расплывающимся сознанием, чем погружался в игру. То ли от общего отупения, то ли сказывалась привычка — это все меньше меня беспокоило.
Зато тревожило Эльзу. Помощница уже всерьез обсуждала со мной возможность запросить помощь врачей — защита хозяина была ее первостепенной задачей. И мой постепенно угасающий разум не на штуку пугал очеловеченную систему.
Когда же, после очередного ужина, на стене возник Никос, Эльза первым делом выпалила все, что сложилось в ее запрограммированной голове. Я же продолжал меланхолично потягивать кофе — время волнений прошло еще три недели назад, теперь же все тревоги ушли, оставив в голове пустоту и безразличие.
— Что вы наделали?! Он же просто зомби! Это лоботомия! — не прерываясь на секунду, угрожающе шипела помощница.
Надо признать, Власть выглядел не лучше меня. Густые, словно накрашенные, мешки черно-синюшного цвета под глазами, заострившиеся скулы, множество морщин — немного подправить черты, мы бы сошли за братьев-близнецов. Восставших из могилы.
— Рик, — махнув рукой на Эльзу, тихо обратился Никос, — я только что прочел твои отчеты. Извини, раньше было никак не явиться.
— Это ложь, для вашего уровня это даже не секундное дело! — заявила помощница. — Рик, конечно, не может мыслить трезво, но меня — вы не обманете.
Никос скривился, как от зубной боли, дернул рукой перед экраном, и кукла отключилась, уткнувшись лбом в столешницу. Надо сказать, это произвело на меня неизгладимое впечатление — вот так, одним небрежным движением, отключить систему умного дома — это реально иной уровень.
— Рик, слушай меня, я понимаю, что тебе тяжело, но ничем пока что помочь не могу, — устало потирая переносицу, продолжил говорить Никос. — Если помнишь, установка, которую установили наши специалисты, была не протестирована, никто не мог предсказать, как скажется ее работа на твоей голове, — он тяжело вздохнул. — К счастью, наши ребята нашли лазейку, как ускорить процесс.
— Какой процесс? — вяло отозвался я, силясь думать в одном направлении — выходило плохо.
Половина его слов пролетала, совершенно не вызывая никаких ситуаций. Я слышал голос, но понять слова — становилось сложно.
— Рик, ты меня слышишь? — бубнил Никос, как сквозь вату.
Я медленно моргнул, снова оказываясь в штреке. На этот раз без скафандра. Зато и вместо кирки — энергетический бур. Весело улыбнувшись долгожданному апу орудия труда, встал на ноги и, углядев подходящую друзу, шагнул к ней.
Идти было неожиданно легко, словно все это время скафандр только сдерживал меня. Что ж, смерть здесь — явление временное.
— Человек может все, — пришло откуда-то из памяти, как часто всплывало то одно, то другое.
За эти три месяца, что ковырял эдемий, настолько привык к творящимся в голове странностям, что совершенно перестал обращать на них внимание.
Подумаешь, смерть — пара сотен граммов кристаллов — и новое тело будет оплачено. Тем более, Рудокоп у меня уже пятого уровня, отбить визит в регенератор будет не сложно. А уж с буром — так вообще плевое дело.
Нарастающее на грани сознания жжение в руках было чем-то новым. Обычно излучение начинало давить в груди, а до конечностей доходило лишь на самых последних стадиях.
Но никаких иконок передо мной не было. Решив, что просто убрал сам всю индикацию, чтобы сподручнее было разглядывать друзы, продолжил врезаться жалом в стену штрека.
Что-то затрещало, аппарат вдруг заискрил, а в следующее мгновенье — взорвался прямо в руках. Соскочил бур, успел подумать я, погружаясь в привычную тьму.
Но в этот раз воскрешать меня не спешили — ничего, в темноте смерти тоже неплохо. По крайней мере, ничего не жжет, меня не тошнит. Наверное, просто устал, и время кажется более растянутым, чем есть на самом деле. Кажется, о таком когда-то читал.
Давно, как это было давно.
— Мне очень жаль, Рик, — проговорил усатый мужчина в строгом костюме-тройке и старомодной шляпой на голове.
Мне лет десять, я ему едва по пояс, а он смотрит на меня серыми глазами. Такими грустными, что мне хочется его пожалеть.
— Мне жаль, но их не удалось спасти, — повторил мужчина, кладя руку мне на плечо.
Он опустился на колени, теперь мы смотрим друг другу в глаза. Я чувствую запах чего-то резкого, словно рука на плече измазана машинным маслом.
Помню, отец водил нас со Стеллой на выставку в музей техники. Огромные агрегаты промышленных заводов, автомобили — древние, бензиновые. Там пахло так же.
Как странно, я до сих пор помню этот запах, помню лицо мужчины. Он работает в корпорации, я знаю его. Кажется, инспектор по безопасности. Отец всегда называл его «усатый дурак».
Видимо, отец был прав. Как могла допустить вездесущая корпорация, чтобы случилось… такое? Почему этот Усатый Дурак не предотвратил?! Они же видят все, что происходит по всей планете.
Почему я остался один?
Снова темнота. Пустая, глубокая. Я застыл в ней, даже не стараясь пошевелиться — когда повисаешь в вечном ничто, точка твоего положения не имеет значения.
— Если не знаешь, куда идешь — любое направление правильное, — говорит отец. — Единственный способ бороться с замешательством, Рик, выбрать что-то одно. То, что станет для тебя путеводной нитью. И пусть она будет неверна, но как только ты ухватишься за нее, ты сразу поймешь — куда тебе нужно двигаться. Помнишь истории о пиратах?
— Конечно, помню, пап! — отзываюсь восьмилетний я.
— Представь, что ты попал в шторм. Тебя вышвырнуло за борт, сынок. Вокруг только высокие волны, тучи и молнии. И вот, чтобы удержаться на плаву — тебе нужно схватиться за деревянный обломок. Только так ты можешь спастись. Это и есть — первый шаг из замешательства.
Почему я это вспомнил? Почему меня до сих пор не восстановили? Где я вообще? Что происходит?
— Эльза! — из горла вылетает жалкий сип, совершенно не похожий на мой голос.
Что случилось? Сбой в программе?
Выход!
Выход!
ВЫХОД!!!
Но я один посреди черного ничто, раскинув бесполезные руки, словно плыву на спине посреди шторма. Мне тепло, волны покачиваются, убаюкивая, заставляя закрыть бесполезные в кромешной тьме глаза.
Забыться. Забыть. Исчезнуть.
Умирать всегда очень и очень больно. Но в этот раз смерть будет легкой — я это чувствую. Кто-то словно нашептывает на ухо.
— Мы ничего не можем сделать… Эвтаназия… Он обречен… Подпишите бумаги… Понимаю, но мы ничем не можем помочь… Сочувствую вашей утрате…
Голос похож на стариковский, я сразу представил благообразного седого врача в белом халате. С морщинами на лице и смешными пушистыми усами, напоминающими щетку.
Бездна — слово приходит так же, как и другие воспоминания, неожиданно, необоснованно и совершенно не понятно. Бездна отчаянья — подбираю на автомате комбинацию ничего не значащих слов.
— «Если ты смотришь в бездну, бездна смотрит в тебя», — читает с улыбкой мама, трепля меня по волосам. — Не рановато ли для чтения Ницще? — она беззаботно смеется, держа в руке толстую книгу в черной обложке.
Книги. У отца была большая древняя библиотека. Наверное, на Земле их осталось не больше десятка. Бумага давно уже вышла из моды. Но я любил заходить в кабинет отца и брать что-нибудь почитать. Не особо вдаваясь в смысл, просто казалось, читая его коллекцию, смогу стать таким, как отец — взрослым, умным и очень серьезным.
Бездна… Ты ли это?
Естественно, тьма вокруг мне не отвечает. Ничто не может ответить. И то, что я задал вопрос — только кажется. Тишина, абсолютная тишина царит здесь, где бы это самое «здесь» не было. Звука не существует, как не существует и материи.
И я — тоже, значит, уже не существую. Эта мысль приходит спокойно, не сея панику, не внушая ужаса. Я просто умер. Исчез, ничего вокруг — это все, что осталось мне.
Бесконечная тьма и медленно угасающее сознание. Вот и весь ответ на вопрос посмертия. Забавно, жаль, что рассказать я уже никому не смогу.
Бездна. Ничто. И я.
Черный океан накатывает новой волной, окутывая, как теплым одеялом когда-то давно, в другом мире, в другой жизни, меня укутывала мама, целуя перед сном.
Темнота.
