57

Спустившись в фойе отеля, Кёртис обнаруживает здесь толпу делегатов очередной конференции с чемоданами на колесиках и зачехленными лэптопами, которые выгружаются из двух только что подъехавших чартерных автобусов и растягиваются плотной очередью от тротуара перед фасадом через стеклянные двери до регистрационной стойки. У Кёртиса нет желания лезть напролом, и он останавливается рядом с армиллярной сферой, дабы переждать это столпотворение. Делегаты один за другим получают ключ-карты от номеров и присоединяются к своим, уже прошедшим процедуру коллегам, сопровождая все это радостными возгласами, рукопожатиями, хлопками по плечам, пародийно-спортивными комментариями и имитацией ковбойской пальбы из наставленных друг на друга указательных пальцев. Кто-то из них тащит большой картонный плакат с написанной кривыми буквами программой конференции.

Носитель объявления Кёртису не виден, за исключением ног в белых кроссовках да восьми согнутых пальцев, выглядывающих из-за краев плаката.

Потолок фойе также украшен фресковыми копиями старинных картин — Вероника, без сомнения, могла бы просветить его насчет оригиналов. Герой на крылатом коне готовится пронзить копьем огнедышащего монстра, у которого из пасти вывалился скованный цепями человек. Парень сжимает в одной руке скрипку с порванными струнами, а другой рукой обнимает нагую женщину. Другой парень играет на лире перед мощной крепостной стеной, верхние камни которой взлетают и кружатся в воздухе. Кёртис догадывается, что левитация камней вызвана звуками чудесной лиры, но не может понять суть этого действа: то ли парень таким манером возводит стену, то ли он ее разрушает. А в голубом небе над ним витает парочка богов: Меркурий со змеиным посохом и Минерва с головой горгоны на щите.

Наплыв делегатов спадает, и Кёртис наконец-то добирается до выхода, но там ему преграждает путь охранник в штатском, придерживающий дверь перед высоким седовласым мужчиной в черной кожаной куртке, который выглядит точь-в-точь как Джей Лено. Спустя секунду Кёртис понимает, что это и есть Джей Лено. Рука Кёртиса, которой он собирался толкнуть стеклянную дверь, все еще висит в воздухе. Лено на ходу ловит ее и пожимает.

— Привет! — говорит он с широкой ухмылкой.

— Вы Джей Лено, — бормочет Кёртис.

— Он самый, — говорит Лено. — Успеха вашей конференции!

Он огибает Кёртиса слева. При этом охранник успевает аккуратно вклиниться между ними, оттирая Кёртиса в сторону. Лено в сопровождении небольшой свиты дефилирует через фойе, с приветственными взмахами и пожиманиями рук. Ту же манеру Кёртис подмечал и у других знаменитостей — они проходят сквозь толпу быстро и безостановочно, словно боятся упасть замертво, если прекратят движение. Он провожает взглядом эту процессию, пока Лено не исчезает в проходе левее регистрационной стойки; а между тем все новые люди с багажом шумно протискиваются мимо него в фойе. «Там Джей Лено!» — возбужденно повторяют многие из них.

Выбравшись наружу, Кёртис садится в первое свободное такси. Оно также от фирмы «Фортуна», черно-бело-лиловой раскраски. Мелькает мысль: а вдруг это тот же таксист, что возил его утром к озеру? Но, усевшись на заднем сиденье, Кёртис видит в зеркале глаза Саада.

— Саад? — произносит он удивленно.

— Что, простите?

Нет, он ошибся — этот водитель моложе и суетливее Саада, да и вообще не араб. Возможно, из Бангладеш. Но седые волосы и морщинки у глаз похожи.

— Отвезете меня в «Живое серебро»? — спрашивает Кёртис.

— Это в Хендерсоне?

— Нет, это к востоку отсюда, на самом краю долины. Новое казино. В нескольких кварталах от Норт-Голливуда, на холме над мормонским хра…

— Ага, я понял, спасибо, — говорит таксист.

Он едет тем же маршрутом, что и Саад, — по автостраде и бульвару Лейк-Мид, — не пытаясь завязать разговор, что вполне устраивает Кёртиса. При быстро слабеющем дневном свете он открывает «Зеркального вора», чтобы еще немного почитать, прежде чем книга вернется к Стэнли. Он не в восторге от того, как все складывается, но в целом может быть удовлетворен ситуацией на данный момент. Однако Кёртис не чувствует себя удовлетворенным. Ни в малейшей степени. Возможно, встреча со Стэнли что-то исправит.

Читая эти строки, Кёртис пытается вообразить себя на месте Стэнли в ту пору, когда он нашел эту книгу. Пытается понять суть ее странного влияния на пятнадцатилетнего бруклинского парня, потерявшего отца и живущего с безумной матерью при пяти классах образования за душой. Однако в этот раз воображение отказывает Кёртису. Тогда он вспоминает отцовские рассказы о его юности на задворках Вашингтона в пятидесятых, вспоминает собственные пятнадцать лет — как он себя ощущал в ту пору, что творилось в его голове, — но воспоминания туманны и не подсказывают никаких новых путей к пониманию книги. Вместо этого Кёртис почему-то зацикливается на мысли о Джее Лено: каким приветливым и веселым тот казался, проходя сквозь толпу. И как эти показные приветливость и веселость создавали вокруг него подобие невидимой стены, за которой можно скрыть что угодно. Или скрыть отсутствие чего угодно. Он думает о делегатах конференции — как они кривлялись в фойе, разыгрывая друг перед другом этаких бодрячков-весельчаков; думает об официантках в игорном зале, так же разыгрывающих свои роли в расчете на чаевые. Еще он думает о барменше в «Нью-Йорке» с ее статен-айлендским акцентом, думает о Сааде — «Вы задвигаете этот спич для всех клиентов?» — и о расплывчатых чертах лица Аргоса, которые так легко менялись на фоне бликующей поверхности озера. Он думает о себе в школьные годы: как он отрабатывал «крутое» выражение лица перед зеркалом в дедушкиной ванной. Пытаясь быть убедительным. Пытаясь убедить себя.

Между отделанными речной галькой колоннами перед входом в «Живое серебро» стоят две студентки местного университета в костюмах лепреконов. Они с улыбками машут подъезжающему такси и тут же наклоняются, цепляя значки в форме трилистника к джемперам очередных клиентов-колясочников. Кёртис расплачивается с водителем и ступает на резиновый тротуар. На противоположной стороне долины очертания горы Чарльстон выделяются синим конусом среди лиловых сумерек. В лучах заходящего солнца ее снежная шапка пылает, как раскаленное клеймо.

— Добро пожаловать в «Живое серебро»! — говорит одна из девушек-лепреконов. — Хотите счастливый талисман?

— Нет, спасибо, — говорит Кёртис, — я сегодня не собираюсь играть.

Внутри казино прежний флейтовый нью-эйдж сменили ирландские волынки и бубны-боураны, также играющие в нью-эйджевом стиле. Парень за стойкой в шляпе-котелке из зеленого пластика увлечен добавлением новых звеньев к шестифутовой цепочке из скрепок для бумаг.

— Привет, — говорит Кёртис. — Я Кёртис Стоун. Уолтер Кагами зарезервировал для меня номер.

Парень протягивает ему карту-ключ в маленьком конверте.

— Верхний этаж, первая дверь направо, — говорит он. — Это номер люкс.

Лифты расположены на другом конце игорного зала. Между столами перемещается не так уж много людей, но скорость перемещения прямо-таки черепашья, а протискиваться между ними Кёртису не хочется. Вместо этого он идет вправо, к арочным окнам с видом на внутренний дворик, и вдоль этих окон огибает зал. Во дворике подсвечены фонтан, водопад и стволы пальм, а вот цесарок не видно — должно быть, уже расположились где-то на ночлег. Зато на один из каменных пикниковых столов взобрался павлин, и, как раз когда Кёртис проходит мимо, он распускает хвост качающимся многоцветным веером.

Достигнув угла зала, Кёртис напрягается, внезапно почувствовав близкую опасность, но уже поздно: увесистое пластиковое ведерко для монет бьет его по ребрам, а негромкий голос звучит у самого уха.

— На тебе нет ничего зеленого, старик. Кто-то должен тебя наказать за нарушение правил.

Кёртис резко останавливается. Альбедо повторно бьет его по боку ведерком, внутри которого находится что-то тяжелое, но уж точно не монеты.

— Двигай дальше, братишка, — говорит Альбедо.

Волна адреналина проносится по телу Кёртиса от конечностей к паху, и он с трудом подавляет позыв к мочеиспусканию. Делает глубокий вдох. И продолжает движение.

Альбедо держится слева от Кёртиса и слегка позади: в той самой точке, где Кёртис не может разглядеть его краем здорового глаза. Он явно осведомлен о глазном протезе, — значит, Деймон его предупредил. Неспроста при их первой встрече в «Хард-роке» Альбедо то и дело отклонялся назад от стойки: так он проверял границы поля зрения Кёртиса. Все это было учтено и спланировано с самого начала. И сейчас Альбедо знает, что скоро здесь появится Стэнли.

В этой части зала, рядом с окнами, скорее всего, нет камер наблюдения. А вот у лифтов они должны быть, но, когда они приближаются к лифтам, Альбедо отступает подальше, оставляя пространство вокруг Кёртиса свободным. Даже если Кагами следит за мониторами, он не заметит ничего подозрительного.

Кёртис не спешит нажимать кнопку вызова в расчете на то, что Альбедо к нему обратится и тем самым себя выдаст, но Альбедо просто обходит его и нажимает кнопку сам. Дверные створки раздвигаются сразу же. Лифт пуст, и они входят внутрь.

— Даже не пытайся со мной заговорить, — шипит сквозь зубы Альбедо, перешагивая порог.

За тонированным стеклом панели управления можно разглядеть крошечный видеоглазок; возможно, где-то здесь есть и микрофон. Они поднимаются на шестой этаж в полном молчании; закатное солнце светит им в спины через стекло. Кёртис в упор смотрит на Альбедо, но тот избегает встречаться с ним взглядом. При этом глаза Альбедо кажутся застывшими и пустыми, как это бывает у некоторых людей в сильном подпитии. Вот только вряд ли он пьян. Под мотоциклетной курткой на нем ярко-зеленая майка. Ботинки и джинсы густо покрыты пылью, кое-где к ним пристали репьи и что-то похожее на шипы кактуса. Материя на коленях расползлась, и сквозь прорехи видны ободранные до крови колени. Ручка пластикового ведерка слегка растянулась под весом того, что находится внутри, под полиэтиленовым пакетом. А лапища, в которой он держит ведро, сплошь пестрит царапинами и ссадинами. «КТО НА МЕНЯ? — Я ИРЛАНДЕЦ!» — гласит слоган на его майке.

На пятом этаже дверь открывается с легким мелодичным звяканьем, и в лифт пытается зайти тонкошеий престарелый чудик в глянцевом парике и галстуке «боло», под ручку с изрядно поддатой девицей чуть не вдвое моложе его. Альбедо преграждает им путь.

— Вы наверх? — спрашивает он.

— Нет, нам вниз, — говорит чудик.

Альбедо слегка отодвигает его назад, упираясь в грудь указательным пальцем правой руки.

— В таком случае, сэр, — говорит он, — вы должны нажать кнопку со стрелочкой вниз.

Рука Альбедо выглядит так, словно ее обработали картофелечисткой. Пижонистый хрыч таращится на нее с разинутым ртом. Створки закрываются.

— Кажется, эта девчонка училась со мной в одной школе, — говорит Альбедо.

Как только они покидают лифт на следующем этаже, Альбедо выхватывает из ведерка пистолет, ставит Кёртиса лицом к стене, забирает револьвер и быстро его обыскивает на предмет еще какого-нибудь оружия и жучков. Покончив с этим, он хватает Кёртиса за воротник и направляет его в коридор.

— Открывай дверь, — говорит он.

Кёртис долго возится с карточкой. А когда вспыхивает зеленый огонек и он поворачивает ручку, пристроившийся позади Альбедо в броске ударяет его плечом между лопаток. Кёртис влетает в номер и растягивается на ковре, Альбедо перешагивает через него, попутно врезав ногой по ребрам, и быстро обводит стволом комнату. При этом револьвер в другой его руке направлен на лежащего Кёртиса. Тот не шевелится, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. «Зеркальный вор» выпал из кармана и валяется на полу в нескольких дюймах от его подбородка. А пустое пластиковое ведерко Альбедо зацепилось ручкой за левую ногу Кёртиса.

Альбедо на секунду исчезает в спальне, а когда возвращается оттуда, теперь уже оба ствола смотрят в лицо Кёртису. На его пистолете с помощью клейкой ленты закреплен толстый короткий глушитель, который выглядит так, словно его сделали из консервной банки. Сам этот матово-черный пистолет идентичен тому, какой Кёртис этим утром видел в руках Аргоса. Он вспоминает облачко розовой пыли над береговым откосом, и в следующий миг до него доходит: нет, это не идентичный, а тот же самый пистолет. От этой мысли ему становится дурно, а потом появляются страх и гнев. С преобладанием гнева.

— Как по-твоему, сколько нам ждать? — говорит Альбедо. — Минут двадцать-тридцать?

— Шел бы ты нахер, старик, — бормочет Кёртис.

Альбедо отвечает негромким, усталым смехом. Похоже, ему сегодня пришлось помотаться.

— Да, минут двадцать, я думаю, — говорит он. — Полчаса от силы.

Кёртис сбрасывает с ноги ведерко, переворачивается и садится спиной к стене.

— Твоя игра по-любому накрылась, — говорит он. — Ты опоздал. Даже убрав Стэнли и Веронику, ты ничем не поможешь Деймону. Джерсийские копы уже имеют ордер на его арест…

— Но не на мой, — говорит Альбедо. — Не тупи, Кёртис. Я не собираюсь разгребать дерьмо ради Деймона. Пусть он сам этим занимается, раз уж так обосрался. Другое дело, что он запросто может подставить и меня. Так что, когда я зачищу все здесь, сразу же рвану в аэропорт, и пускай старина Деймон молится, чтобы копы нашли его раньше, чем это сделаю я.

— Паршивый план, — говорит Кёртис. — Ты же не думаешь, что…

— Я сейчас дам тебе один добрый совет, — прерывает его Альбедо. — Захлопни свою гнилую пасть и молча помозгуй над тем, как мне добраться до Деймона в Атлантик-Сити. Если придумается хороший план с твоим полезным участием в живом виде, только тогда можешь что-то вякать. А пока что, Кёртис, ты больше смахиваешь на одну из проблем, которые мне нужно устранить.

Носком ботинка подвинув стул, Альбедо усаживается, кладет оружие на стол перед собой — стволами в сторону Кёртиса, — и начинает осматривать свои израненные руки, выдергивая длинными ногтями кактусовые шипы.

— Я предупреждал Деймона, — говорит он. — Я много раз его предупреждал, что привлекать тебя к этому делу будет огромной ошибкой, глупостью высшего порядка. Могу поспорить, сейчас тебе больше всего хочется, чтобы он тогда послушался моего совета. Не так ли, Кёртис? Но никто никогда не слушает моих советов. Взять хотя бы тебя: разве я тебе не говорил, что эта затея плохо кончится? Разве я не советовал тебе подумать о каком-нибудь другом занятии? Ты хоть на секунду прислушался к моим словам? Ни фига подобного. Раньше я говорил Деймону, что в этой дерьмовой заварушке есть лишь одно удачное для него обстоятельство: никто из людей, в ней замешанных, не станет по своей воле связываться с копами. И что за фортель первым же делом выкидывает этот мудозвон? Он берет себе в помощники долбаного копа!

Альбедо поднимает глаза с очевидным намерением развить свою мысль, но внезапно вздрагивает и застывает с отвисшей челюстью. Взгляд его устремлен на стену левее Кёртиса; зрачки расширяются до предела. Чуть погодя он сглатывает, усиленно моргает и трясет головой. Потом хватает со стола пистолет Аргоса и начинает водить стволом туда-сюда, словно охотится на летающую по комнате муху.

— Да что за хрень? — говорит он и застывает, целясь в ту же точку слева от Кёртиса. — Нет! Не может быть! Черт!

Он жмет на курок. Потом еще раз. Глушитель подавляет грохот выстрелов, но не хлопки при прохождении пулями звукового барьера, подобные хлестким ударам линейкой по столешнице. Облачко штукатурной пыли повисает над головой Кёртиса, а еще мгновение спустя воздух наполняется мелкими сверкающими осколками, которые больно жалят его череп. Чертыхаясь, он прикрывает ладонями глаза.

Затем в его левое ухо врывается пронзительная какофония раскалывающегося и дождем летящего на пол стекла: Альбедо только что расстрелял зеркало над туалетным столиком, недоступное взору Кёртиса с того места, где он сидит.

— Эй, ты совсем уже офонарел? — кричит он.

Альбедо изображает усмешку, но при этом его заметно потряхивает.

— Черт побери, старик! — говорит он. — У меня, похоже, начинаются глюки. Только что померещилось…

Его прерывает громкий телефонный звонок. От неожиданности Альбедо дергается и всаживает в стену еще одну пулю. Кёртис вновь закрывает руками лицо. После второго звонка Альбедо с облегчением — и некоторой опаской — выдыхает и указывает на телефон култышкой глушителя.

— Видимо, это по твою душу, — говорит он.

Кёртис поднимается, на ватных ногах ковыляет к телефону и берет трубку после четвертого звонка.

— Слушаю, — говорит он. — Это Кёртис.

— Кёртис, это Вероника.

Он прилагает все усилия к тому, чтобы говорить спокойно и не терять концентрацию. Очень многое будет зависеть от нескольких следующих секунд. На том конце линии слышны объявления диктора и шум толпы: это все еще аэропорт. Голос у Вероники раздраженный и усталый, но не испуганный.

— Такие дела, — говорит она, — Стэнли одурачил нас обоих. Его не было в этом самолете.

— Что? Повтори, — растерянно бормочет Кёртис.

— Стэнли не прилетел тем рейсом, о котором он меня предупреждал. Он позвонил, когда я торчала в зоне выдачи багажа. Ты не поверишь, но он сейчас в… Короче, он исчез. Отвалил с концами.

У Кёртиса такое чувство, словно он только что шагнул с края утеса и на какие-то мгновения завис в воздухе, отчаянно молотя конечностями, как делают в таких случаях мультяшные персонажи. Затем вдоль позвоночника к самому горлу волной поднимается дрожь, и он едва сдерживает улыбку.

— Ясно, — говорит он. — Продолжай.

— Он хотел, чтобы я приехала в аэропорт, потому что ранее забронировал на мое имя билет из Вегаса. Посадка начинается через пять минут, а мне еще надо заглянуть в камеру хранения и пройти досмотр, так что времени в обрез.

Кёртис закрывает глаза и упирается рукой в стол, чтобы сохранить равновесие. Сквозь белый шум на линии ему чудится далекий голос Стэнли, который с хохотом выкрикивает кодовые номера, как квотербек перед розыгрышем.

— Только не проси меня объяснить, что происходит, — говорит Вероника, — потому что я сама ни фига не понимаю. Я позвонила, только чтобы поставить в известность тебя и Уолтера. А сейчас мне…

— Уолтера? — переспрашивает Кёртис, широко раскрывая глаза. — Уолтер сейчас где-то здесь?

— Да. Думаю, он скоро появится. Его рабочий день заканчивается… о черт! Мне надо бежать. Извини, что так получилось, Кёртис. И спасибо за все. Я потом с тобой свяжусь.

После щелчка в трубке повисает тишина. Альбедо следит за ним, озабоченно морща лоб. Кёртис с рассеянным видом переводит взгляд на столешницу, но краем глаза отслеживает мимику Альбедо. «Как будто потерял мяч при подаче и не видит, где он, — мысленно комментирует Кёртис. — А мяч-то у него под ногами».

— Хорошо, — говорит Кёртис в трубку. — Так и сделаем. Какое там время прибытия?

В трубке слышатся слабые отдаленные звуки, как от камешков, брошенных в сухой колодец.

— Понял, — говорит Кёртис. — Встретимся на выдаче багажа. Я могу опоздать на несколько минут, вы уж меня дождитесь.

Он кладет трубку.

— Планы изменились, — говорит он. — Рейс Стэнли задерживается. Они сюда не приедут. Договорились, что я встречусь с ними в Маккарране.

Альбедо смотрит на него в упор. Потом встает из-за стола.

— И что теперь? — бормочет он.

— Слушай, старик, у меня нет других вариантов.

Альбедо все еще выглядит растерянным, но понемногу оправляется.

— А если ты попросишь их все же приехать сюда? — говорит он. — Было бы самое то. Или договорись о другом месте. Любом месте. Даже полицейский участок подойдет больше. Ну почему все упирается в долбаный аэропорт, Кёртис? Ты хочешь, чтобы я грохнул до кучи как можно больше всяких левых людей?

Кёртис с усилием проглатывает комок в горле.

— Думаю, Стэнли струхнул, — говорит он. — Почуял что-то неладное. Вероника не в курсе, куда они поедут после того, как получат багаж. Я даже не уверен, что Стэнли станет дожидаться багажа. Думаю, он может улизнуть из аэропорта сразу по прибытии.

Лицо Альбедо мрачнеет, на скулах играют желваки.

— Это будет хреновой новостью для тебя, — говорит он.

— Да? — Кёртис подпускает в свой голос паническую нотку. — Тогда давай поспешим, о’кей?

Альбедо прячет пистолет Аргоса в ведерко, а револьвер Кёртиса засовывает за пояс, прикрыв его курткой. Покидая комнату, оба переступают через «Зеркального вора» — темное пятно на бежевом ковре. Напоследок Кёртис мысленно желает следующему обладателю этой книги извлечь из нее больше пользы, чем это удалось ему.

Он боится увидеть за раскрывшейся дверью лифта удивленное лицо Кагами — в этом случае, как финал их недавних споров, лица друг друга окажутся последним зрелищем в жизни обоих. К счастью, лифт прибывает пустым. Кагами нет и внизу перед лифтом — их встречает только чопорная красноволосая старушенция в золотистом парчовом жакете, которая держится за алюминиевые инвалидные ходунки. Ее большие глаза слезятся, а зрачки сохраняют слепую неподвижность. Старушка приветливо улыбается, когда они проходят мимо.

Кёртис все еще надеется, что Кагами отследил его перемещения по казино и разобрался в происходящем — и что на выходе их поджидают лас-вегасские копы с пушками на изготовку, — однако в игорном зале все идет своим чередом. Кёртис замечает пару сотрудников службы безопасности, но при них нет никакого оружия. Если что, Альбедо без малейших колебаний учинит пальбу в толпе. Сознавая это, Кёртис продолжает идти вперед и ничего не предпринимает. Потрясение после безумного расстрела зеркала еще дает о себе знать, но ноги его ступают все тверже, а в голове лихорадочно роятся мысли. Выходит так, что всю прошедшую неделю он занимался игрой в бирюльки и только сейчас нашел настоящие приключения на свою задницу. Однако даже в эти минуты опасность не кажется ему реальной. Стэнли не стал бы завлекать его в это место, не имея конкретной цели и не будучи уверен в том, что Кёртис каким-то образом выпутается из передряги. Но как ему это сделать?

— Джи-семнадцать! — доносится усиленный динамиками голос из комнаты для бинго. — Джи-семнадцать!

Они выходят из здания. Западный небосклон уже потемнел, исключая лишь тонкую голубую полоску на линии горизонта. Все небо усыпано алмазной крошкой звезд, кроме нескольких черных проплешин в тех местах, где их сияние блокируют невидимые облака. Альбедо протягивает служащему автостоянки свой парковочный талон, вложенный в свернутую пополам двадцатку, и требует пулей доставить сюда его тачку. Потом оборачивается к девчонкам-лепреконам.

— Ты ирландка, моя прелесть? — спрашивает он одну из них. — Внешность у тебя не очень-то ирландская. Но зеленый тебе определенно к лицу.

Девчонка расплывается в улыбке, но уголки ее губ опускаются, когда она видит окровавленные кулачищи Альбедо, разбитые колени в прорехах джинсов и его пустые, как у дохлой рыбы, глаза. Она невольно пятится и поднимает к груди свою корзинку со значками-талисманами, как жалкое подобие щита. Ее напарница — чуть постарше и посмелее — смотрит на Кёртиса. В глазах ее мелькает тревога, а это значит, что у Кёртиса испуганный вид. «Что не так? — спрашивает ее взгляд. — Чем я могу помочь?» Кёртис пытается улыбнуться.

Вскоре слышится жуткий рев машины Альбедо, хотя самой ее еще не видно. Парковка расположена под землей с северной стороны здания, о чем Кёртис раньше не знал. Огромный черный «меркурий» выруливает из-за угла и катит к ним по аллее. Неяркий желтый свет его фар скользит по ним и уходит в сторону, как луч прожектора, ищущий во тьме что-то другое. Кёртис все еще мучительно придумывает способ избежать назревающей катастрофы. Потом внезапно приходит озарение. Теперь он точно знает, что делать.

Когда машина останавливается перед ними, Кёртис заглядывает внутрь. Там, как обычно, мусорная свалка — журналы, газеты, пластиковые стаканчики и пакеты — плюс кое-что новенькое на заднем сиденье: ноутбук с подключенным GPS-навигатором и нечто похожее на полицейский УКВ-сканер. Это интересно, хотя и не удивительно.

Парковщик распахивает водительскую дверь и поспешно отходит в сторону. На лице его написано отвращение пополам со страхом.

— Колесница к твоим услугам, братишка, — обращается Альбедо к Кёртису. — Бери вожжи и прокати нас с ветерком.

— Придержи коней, — говорит Кёртис. — Разве ты не в курсе, что мне нельзя водить машину?

Альбедо бросает на него свирепый взгляд и делает шаг вперед.

— А мне, знаешь ли, на это насрать, — шипит он. — Я знавал полным-полно одноглазых уродов, которые без проблем гоняли на тачках.

— Жаль, что никого из них нет сейчас с нами, — говорит Кёртис, — потому что я этого делать не могу.

Альбедо между тем уже открыл пассажирскую дверь.

— Не пытайся меня одурачить, Кёртис. Живо за руль, твою мать!

Кёртис садится в машину. Ему приходится сдвинуть сиденье вперед на добрых шесть дюймов, чтобы ноги удобно легли на педали сцепления и газа. Плечевые ремни безопасности приспособлены под слишком большой для него рост, так что он даже не пробует их застегнуть. В салоне пахнет мочой, дерьмом и еще чем-то похуже; Кёртиса начинает подташнивать, и он старается дышать ртом. Пристегивает поясной ремень. Затем начинает регулировать зеркало заднего вида.

— Да поехали уже, чтоб тебя! — злится Альбедо.

— Тогда тебе придется самому смотреть, что находится сзади по левую сторону. У меня в том секторе «мертвая» зона.

Альбедо ставит на замусоренный пол «меркурия» ведерко с пистолетом Аргоса и оглядывается, сжимая в правой руке револьвер.

— Ни хрена там нет, — говорит он. — Нигде нет ни хрена вообще. Так что смело трогай эту сучку с места.

Кёртис выжимает сцепление, включает первую передачу и медленно отъезжает от тротуара. Машина катит под уклон мимо надписи «ЖИВОЕ СЕРЕБРО» на плите известняка и далее по узкой выемке до объездной дороги. Там Кёртис жмет на тормоз и выдерживает долгую паузу с включенным указателем левого поворота. На дороге нет никакого движения ни в одну сторону. Сквозь басовитое урчание мотора Кёртис различает звук реактивного двигателя высоко над ними.

— Путь свободен, Кёртис, — говорит Альбедо. — Он полностью, абсолютно свободен, старик.

Повернув налево, Кёртис приближается к мигающему светофору. Уклон становится круче, так что он едет накатом с выжатым сцеплением и тормозит задолго до белой стоп-линии на асфальте. Управление машиной дается ему легко. И почему он считал, что с этим будут проблемы?

— О’кей, — говорит Кёртис, — теперь ты должен помочь мне с обзором.

Справа на шоссе видна длинная шеренга огней: обгон на этом участке запрещен, и машины тянутся за каким-то тяжеловесным тихоходом — возможно, мусоровозом. С левой стороны также едут машины, судя по отсвету галогенных фар на переносице Кёртиса, когда он скашивает правый глаз. Через дорогу прямо перед собой он видит широкую обочину, барьерное ограждение и дальше пустоту: вероятно, сразу за барьером находится обрыв над высохшим речным руслом. На этом участке с двумя мигающими светофорами машины делают примерно пятьдесят миль в час. Тяжелый «меркурий» замер, удерживаемый тормозами на уклоне перед дорогой.

— Сейчас можешь поворачивать, — говорит Альбедо.

— Рискованно, старик.

— Перестань вести себя как сопливая девчонка, Кёртис. Ты только что упустил удобный момент. Откинься немного назад, чтобы я лучше видел дорогу слева, и включи поворотник.

Кёртис включает правый сигнал и чуть-чуть ослабляет давление на тормоз. «Меркурий» продвигается вперед на несколько дюймов. Справа взбирается на гору большой грузовик, за которым нетерпеливо теснятся легковушки. Слева проносятся, поочередно мелькая в свете фар «меркурия», кроссовер и пара седанов. Мягкий хлюпающий звук сопровождает проезд каждого из них.

— Дальше чисто? — спрашивает Кёртис.

— Пока нет, — говорит Альбедо, наклоняясь вперед и глядя мимо него. — Но скоро будет просвет. Приготовься.

Грузовик — это цементовоз — преодолел самую крутую часть подъема и теперь набирает скорость, выбрасывая из трубы над кабиной струю черного дыма, сквозь который тускло мерцают звезды на небосклоне и далекие огни долины. Кёртис больше не в силах на это смотреть. Он устремляет взгляд вперед, стараясь дышать размеренно. Зеркало заднего вида так и не настроено: под этим углом он при вспышках света видит только собственную щетинистую макушку. Он не знает, о чем думать в эту минуту, о чем бы хотелось подумать. Возможно, о Даниэлле. И он пытается думать о ней, однако ничего не выходит. Вместо мыслей о чем-то важном он продолжает отупело пялиться на свой кумпол в зеркале. «Вот он я, — думает Кёртис. — Это я».

Еще две машины проносятся слева, заставляя его вздрогнуть.

— О’кей, — говорит Альбедо. — Самое время.

— Грузовик уже близко, — говорит Кёртис, — а пространства для разворота мало. Я могу высунуться на встречку. У меня ведь проблемы с глазомером, старик. Отсутствие глубинного зрения.

Альбедо смотрит вправо.

— Он держится ближе к обочине, — говорит он. — Пространства у тебя полно.

— Я лучше пережду, — говорит Кёртис.

С этими словами он кладет правую руку на руль в районе «шести часов», поближе к замку своего ремня безопасности. Потом делает глубокий вдох, расслабляется и с облегчением пускает в штаны струю.

— Слушай, ты, кретин тормознутый, — говорит Альбедо, вновь поворачивая голову влево. — Когда я в следующий раз скажу «поехали», ты просто выполняй, без гребаных сомнений. Ну вот, теперь они и слева поперли сплошняком…

Кёртис отстегивает замок ремня, одновременно снимая ногу с тормоза и хватаясь за ручку двери. «Меркурий» тотчас выкатывается на перекресток, озаряемый желтыми светофорными вспышками; мокрые семейные трусы Кёртиса противно липнут к бедрам. Его левая нога уже повисает над асфальтом; одновременно слышатся сдавленный вопль Альбедо, визг тормозов, протяжный гудок грузовика, а потом все эти звуки подавляет грохот выстрела. Пуля разрывает рукав его куртки и впивается в дверь — судя по звуку, застревая между двумя слоями стали, — а еще через миг Кёртис летит на движущийся под ним асфальт, осыпаемый стеклом от окна и серебристыми осколками бокового зеркала после второго выстрела и освещаемый фарами надвигающихся машин. Он успевает перекатиться, чтобы не угодить под заднее колесо «меркурия», и уже начинает вставать на ноги, когда в него врезается едущий слева пикап «тойота».

Он складывается пополам на капоте и быстро скользит к ветровому стеклу. Теперь все вокруг погружено в тишину. Его руки и ноги налиты тяжестью, и они закручиваются в противоположные стороны, выжимая его, как мокрое полотенце. Альбедо продолжает стрелять — он ощущает воздушные волны от пролетающих рядом пуль. Стекло пикапа покрывается паутиной трещин при столкновении с Кёртисом, а он уже снова в воздухе, вращаясь сразу вокруг нескольких осей, как мяч при неуклюжем дальнем броске. Третий выстрел. Четвертый. Левая рука Кёртиса ударяется обо что-то твердое и гладкое. Он падает в кузов пикапа и врезается в закрытый задний борт. Пятую пулю он поймал. Перед глазами сплошная круговерть, но еще через миг картина восстанавливается. Кёртис распластан навзничь на полиуретановом покрытии, глядя на дорогу. Снова сломан. Однако еще жив. В кулаке зажат пойманный кусочек свинца.

Скрежет сминаемого и раздираемого металла врывается в уши Кёртиса, и на секунду обзор ему закрывает цементовоз. А когда тот проносится мимо, он видит «меркурий», который поднят вертикально и вращается волчком, балансируя на широком переднем бампере. Его задняя часть, в которую пришелся удар грузовика, сплющена и выгнута дугой, в результате чего Альбедова тачка сейчас напоминает танцующий вопросительный знак. По мере кружения этот знак смещается к краю дороги; затем распахивается искореженный багажник — и оттуда вылетает мертвый Аргос. Окровавленная пленка, в которую он был завернут, разматывается как свиток, и тело падает на асфальт уже полностью раскрытым. «Меркурий», продолжая кружиться, достигает барьера, со скрежетом наклоняется — и только теперь на сцене возникает Альбедо, длинной какашкой выскальзывающий из лобового проема с очумелым выражением на бледной физиономии. Машина начинает переваливаться через барьер, но еще до ее исчезновения за краем обрыва Альбедо пролетает над серебристой «V» на капоте и впечатывается в асфальт, причем его ноги поперек полосы разметки оказываются скрещенными на этакий безмятежно-легкомысленный манер. Он по-прежнему держит в правой руке револьвер и все еще дышит, но обильное истечение жидкости из ушей и носа убеждают Кёртиса в том, что с ним покончено.

Удара машины о землю не слышно, но через минуту в той стороне поднимается столб черного дыма, застилающий пейзаж долины, а вскоре начинают мелькать и языки пламени. Кёртис пробует пошевелиться, но безрезультатно. Теперь нет сомнений в том, что он пострадал очень серьезно, и это даже хорошо: он как бы вернулся в привычное состояние, впервые за несколько лет. Кости переломаны. А позвоночник, может, и уцелел: по крайней мере, он ощущает болевые сигналы, которые поступают с разных концов тела в мозг и стремительно усиливаются. Скоро станет невмоготу, но к тому времени он уже, наверное, отключится. Мертвенное забытье ему знакомо; и сейчас он пытается вспомнить его, как старый телефонный номер.

Он поймал последнюю пулю: ту самую, которая теперь не достанется Стэнли. Этого он и хотел. Он чувствует ее гладкую поверхность в своем кулаке и пытается разжать пальцы, чтобы на нее взглянуть. Даже столь слабое движение вызывает новый приступ боли, но понемногу кулак разжимается, и на лице Кёртиса появляется улыбка. С ладони на него взирает его собственный, немигающий серый глаз.

К тому времени, как пламя добирается до бензобака «меркурия» и над пустыней распускается оранжевый цветок взрыва, Кёртис не видит уже ничего, но ощущает жар закрытыми веками и представляет себе этот яркий цветок стремительно растущим, а потом превращающимся в черный гриб. Тепло огня действует на него успокоительно. И он погружается в сон.