Александра

С вином и закуской я явилась на склад к Матвею. Без слов он усадил меня за стол и запер дверь, чтобы нам никто не мешал.

– Он звонил? Он приедет? – спросила я сразу, с порога.

– Приедет через час-полтора. А ты что так нервничаешь, первый раз, что ли, меняешь работу? Рассказывай-ка, что случилось.

– Оля меня ударила, – призналась я и, держась за щеку, разрыдалась.

– За дело?

Я кивнула. Немного успокоившись, стала рассказывать. Матвей разлил вино, помыл яблоки, открыл коробку с конфетами – все это внимательно меня слушая. Стоило мне закончить, как он вздохнул.

– Вроде как не твоя это история, честное слово. – Он развел руками. Невысокого роста, худой, жилистый, с аккуратно подстриженными седыми волосами, в черной футболке и старых джинсах, он сидел напротив, смотрел на меня своими маленькими темными глазами и, казалось, не знал, что и сказать.

– Ты считаешь меня преступницей?

– Я тебе так скажу, Саша. Если бы я не знал тебя, не видел, как ты умеешь работать и что ты за человек, тогда, может, и в самом деле подумал бы, что ты преступница. Но ты какая-то непоследовательная преступница. Вроде ждешь, когда этот Караваев помрет, а сама тут же его лечишь. Запуталась ты, я вижу. Сама-то понимаешь, чего хочешь от жизни?

От такого вопроса я поначалу даже растерялась. Подумала, выпила вина, закусила конфетой.

– Покоя хочу. Устала я, Матвей. Вот как лошадь впряглась в эту жизнь и тащу, тащу на себе все. Боюсь оказаться на улице, а ведь сама-то уже почти на улице. Не могу я оставаться у Караваева, не имею права. Он теперь с Валентиной, вместе живут. Не как муж с женой, но все к этому идет, я же чувствую. Он вроде и простил меня. А она, Валя?

– Надо уходить оттуда, Саша, здесь ты права. Понимаю, конечно, ты привыкла к Караваеву, но после всего, что случилось, он не сможет относиться к тебе по-прежнему. Как бы сам ни хотел, все равно не получится. Да ты и сама это знаешь, иначе зачем просила организовать вам с Жорой встречу?

– Запуталась я. Такое чувство, как будто окончательно все растеряла. Сначала мужа и дом, потом работу у Караваева и, самое главное, Олю. Вроде не убила никого, всем только добро делала…

– Олю ты подставила крепко, это да. Может, ей поначалу и трудно было жить под одной крышей с незнакомым человеком, но она же наверняка не хотела тебя ослушаться. А потом, только она привязалась к этой Валентине – все-таки вместе в Сибири были, многое повидали, пережили, такое случилось. Думаешь, ей не больно?

– Да я уже устала просить у нее прощения. Телефон она не берет, живет у Кати. Эсэмэски ей шлю, письма на электронную почту отправляю – никакого ответа, молчит. Знаю, что переживает. И что в конечном счете получилось? Если Жора меня не возьмет, куда я пойду? А с Олей что будет? Да, я тебе не сказала: у нее там, в Сибири, роман нарисовался. С женатым, так я думаю. Он ее до самой Москвы провожал, в купе, значит, всю дорогу любились. Вижу, что она страдает. Наверняка же поиграл с моей дочкой и бросил ее. Мне бы ее пожалеть, прижать к груди, но как? Она меня видеть не хочет! Что делать, Матвей?

– Не раскисать, Александра. Сама знаешь: Москва слезам не верит! Дождись Жору и иди работать к нему. Он, знаешь, звонит время от времени, рассказывает о делах. Просит найти ему то кухарку, то посудомойку, он теперь еще и кормит своих постояльцев, то уборщицу. Но где я ему найду? Нужны люди проверенные, а я всех знакомых уже устроил. Жена ему пирожки пекла неделю, а потом отказалась. Хлопотно это, возраст уже не тот.

Когда в дверь постучали, меня как током ударило. Я вся была как на иголках, даже вино не помогло, наоборот, еще тревожнее стало.

Матвей открыл дверь, и я увидела Жору. Так изменился! Похудел, помолодел. Матвей вроде намекал, что у Жоры ко мне были какие-то чувства? Я усмехнулась про себя. На что я ему?

В летнем светлом костюме и коричневых туфлях, весь праздничный, сияющий, Жора протянул мне букет гладиолусов.

– Привет, Александра! – Он бросился меня обнимать. – Ох, как я рад тебя видеть! Помолодела, похорошела, такая неотразимая дама. – Он повернулся к Матвею: – Привет, старина! Как дела?

– Порядок, – ответил Матвей и тут же засуетился: – Мне надо склад обойти, там у меня в будке сука ощенилась, пойду ее покормлю.

Он взял миску с косточками и вышел, оставил нас одних.

«Это ты прибила того парня, больше некому».

Я так боялась услышать эти слова, что вся сжалась, напряглась.

– А я искал тебя. – Жора присел напротив и не сводил с меня глаз. – Матвей молчал, как партизан, ни слова о тебе не сказал.

– Да что говорить? Работаю в одной семье, готовлю, убираю. Дело привычное.

– А насчет гостиницы моей у вас был разговор?

– Было дело, да.

– Пойдешь? Деньгами не обижу. Ты мне нужна позарез, понимаешь? Лучше тебя директора все равно не найду.

– Директора? Разве тебе не кухарка нужна?

– Ты хороший организатор, Александра. Разбираешься в людях, умеешь вести хозяйство, ответственная, работящая…

Я слушала и горько усмехалась про себя. Ага, вот такая я хорошая, что от меня родная дочь сбежала.

Наверное, я задумалась и очнулась, только когда поняла, что Жора осторожно обнимает меня – прижимает к себе одной рукой и смотрит так, как если бы я готовилась его укусить.

– Ты что, Жорик?

Я вдруг с грустью поняла, что все женские чувства во мне умерли. Надо же – мужчина обнимает, а я ничего не чувствую.

Он смутился, отпрянул, вернулся на свое место. Налил себе и мне вина.

Солнце заглянуло в сторожку и словно осветило не только все вокруг, но и мою собственную душу. Все мои страхи неожиданно показались мне не такими уж серьезными. Оля взрослая, сама разберется со своей жизнью. Пускай даже она забеременела – я ей всегда помогу. Работы в Москве много, не пропаду. Да и квартиру снять не проблема. Главное – здоровье. Что ж, сил у меня еще много.

Я сидела на продавленном диванчике Матвея. В комнате было очень тихо, только старый будильник на подоконнике отсчитывал секунды. Неужели начался отсчет первых минут моей новой жизни?

– Иди сюда. – Я набралась храбрости и похлопала ладонью по диванчику. Жора вскочил, опустился рядом. – Поцелуй меня.

И я закрыла глаза.