Анна

Савва появился в салоне, когда я уже собиралась закрываться. Я бросилась к нему и, мыча что-то сквозь слезы, обняла его, прижалась.

– Она уехала, деньги не взяла. Она не оценила ничего из того, что я для нее сделала и собираюсь сделать. Она считает, что мы с тобой преступники. Что это мы убили Ирину.

– У меня тоже не самые радостные новости, как понимаешь. Все идет к тому, что она не приедет. Думаю, она боится нас.

– Мы что, чудовища какие-нибудь? Или она забыла, как жила и чем занималась? Она же погибнет там!

– Знаешь, я устал ездить и уговаривать ее. Не мог же я насильно взять ее в охапку и повезти в аэропорт.

– Да, понимаю.

Савва. Я пустила корни в этого мужчину. Доверилась ему, хотя это против моих правил. Сколько у меня было мужчин – все оказывались предателями. Правда, расставалась я с ними легко, должно быть, не любила.

С Саввой все по-другому. Пожалуй, я была бы с ним счастлива, если бы не думала постоянно, что и он когда-нибудь предаст меня, променяет на другую. Ревность и подозрительность отравляли жизнь, не давали сполна насладиться любовью и счастьем.

Савва сделан из того же материала, что и я. Мы с ним читаем мысли друг друга, понимаем без слов. И еще он единственный мужчина, рядом с которым я позволяю себе расслабиться. Именно так – позволяю себе побыть слабой женщиной. Где раздобыть, где купить драгоценные гарантии его преданности и любви? Какой нужно быть, как себя вести, чтобы не потерять его? Сколько лет мне отпущено быть рядом с ним, как это узнать? Как быть готовой к тому, что однажды он уйдет?

– Думаю, она будет молчать, – сказала я. – Ты дал ей денег?

– Само собой. Только мы оба знаем, на что они пойдут. Она сопьется и умрет.

– Получается, она обречена, как ее сестра?

– Но я же не мог не дать ей ничего!

Я рассказала все, о чем узнала от Вали. Что Федор раскопал пещеру и водит туда редких туристов.

– Знаю, Анисимович проболтался. Но Федор скоро уедет к сыну в Сочи, думаю, уже уехал: я подкинул ему деньжат. Правда, те двое, что знают о пещере, наверняка продолжат дело и без Федора.

– Продолжат, если дураки. Вдруг органы пронюхают, тогда пускай они и отвечают за труп. Если мозгов нет.

– Так что с Валентиной?

– Она видела тебя там. Она же отправилась туда, чтобы найти меня.

Я рассказывала Савве о сестре, и сердце сжималось от боли и страха за нее.

– Она совсем другая, понимаешь? Идеалистка! И ей слишком мало нужно. Вот увидишь, будет до старости работать в этой своей кондитерской.

– А ты купи ее, и пусть она будет там хозяйкой.

– Да не нужно ей это. Она не сможет. Растеряется, ее обманут. Потеряет и кондитерскую, и себя. Ей бы, по-хорошему, замуж выйти. Только где она найдет мужа по себе?

– Не понимаю, почему она не подошла ко мне там, в Р.

– Не была уверена, что ты на моей стороне, так она выразилась. Знаешь, по большому счету, она все сделала правильно. Она же ничего о тебе не знает.

– А я говорил тебе: напрасно ты так резко с ней порвала.

– Да ничего я не рвала! Просто хотела, чтобы она сама начала шевелиться.

– Чтобы быстрее разносила свои подносы с кофе? Сама же говоришь: она из другого теста, она поняла твое исчезновение как предательство. Ты ее ранила, да-да, не спорь! Мало того что она живет в Москве одна, без близких, без семьи, крутится как может, снимает квартиру, так еще ты решила потуже закрутить гайки и оставить ее без помощи? А если бы она заболела, как бы ты об этом узнала?

– Она в любой момент могла приехать в Питер.

– Ты уже успела забыть, что сама запретила ей приезжать? У нас же тогда такое творилось – сами с трудом выкарабкались.

– Значит, я ошиблась. Но поверь, я хотела как лучше.

– Получается, ты совсем не знаешь собственную сестру. А теперь еще вы поссорились. Я лично ее понимаю. Наш сибирский проект – опасное предприятие. Сам до сих пор удивляюсь, как мы могли продержаться целых пять месяцев!

– Сам же говорил – фарт!

– Вовремя уехали.

– Как там Кира?

– У нее любовь, но отель не бросает. Чисто, хорошо – она за всем следит, сама убирает.

– Но он же пустой.

– Не скажи. Там сейчас группа ученых или геологов, я так и не понял. Вроде серебро ищут. Серьезная организация, хорошо платят, еду им привозят из Кемерова. Кира говорит, мужики не бедствуют.

– Ого. Тебе это не показалось подозрительным?

– Еще как. Ясно, не серебро они ищут, а что-то другое. Может, эти ребята и из спецслужб, похоже на то. Работают тихо, ни с кем из местных в контакт не вступают. Кажется, москвичи. Ладно, бог с ними. Как вы здесь? Как Таня?

– Только что ушла. Все в порядке. Еще пару месяцев поработаем, а потом надо бы перебираться в Москву. Займись, пожалуйста, поиском помещения. Чтобы в самом центре на какой-нибудь тихой улочке. Желательно рядом с театрами. Продюсера мы нашли, вот только кто будет писать сценарий фильма – ума не приложу. Человек-то должен быть свой.

– Подумаем. Может, сами напишем.

Дверь салона отворилась, вошла посетительница – дама в возрасте. На ней было длинное черное бархатное платье и белый плащ, на голове – высокая прическа с накладными локонами. Сухое бледное лицо сильно напудрено, на тонких губах ярко-розовая помада. От посетительницы пахло нафталином и горькими духами.

– Добрый вечер, – обратилась она ко мне, и я успела пожалеть, что вовремя не закрыла салон.

– Добрый вечер, сударыня. К сожалению, мы закрываемся.

– Я хотела бы взглянуть на свою прапрапрабабку графиню Лопухину. – В ее словах были одновременно гордость и гнев.

Неприятный холодок кольнул в сердце. Знакомое ощущение – так бывает в самые опасные минуты жизни.

Савва подошел к даме и поцеловал ей руку.

– Неужели вы прапраправнучка самой графини Лопухиной?

– А вы… Боже мой! Савелий Беркутов, я не ошиблась? Постойте, я достану очки.

Я улыбнулась.