Валентина
В оцепенении я сидела на Цветном бульваре и никак не могла собраться с мыслями. Из меня словно разом вынули сердце и волю.
Может, я что-то не так поняла? Но документ подлинный, там стоит печать нотариуса Тарасовой. Все прописано четко. Но зачем понадобилось сковывать меня генеральной доверенностью? И ведь подпись моя, не подделка! Я даже знаю, когда подмахнула эту страницу. Этот было в тот день, когда мы составляли расписку, что я беру у Оли в долг. Она просто подсунула мне еще одну бумажку, и я ее подписала.
Совершенно ясно я вспомнила эту сцену. Вот бумаги падают, разлетаются, Оля поднимает какой-то документ, протягивает мне, и я подписываю не глядя. Потом она спохватывается, говорит, что я подписала ее соглашение с тем человеком, у кого она одолжила деньги. Только после этого передо мной появляется уже другой, правильный документ. Я пробегаю его глазами – из написанного следует, что Оля дает мне на погашение долга не один год, а целых два. Тогда я так обрадовалась, что могла бы подписать самой себе смертный приговор, и тоже не глядя.
Но зачем Оле понадобилась эта генеральная доверенность? И что за нотариус такой, который пошел на подлог и поставил печать на документе, оформленном без моего присутствия? Какая-то Тарасова. Теперь, если ее прижмут, она, конечно, скажет, что я там была, вот же моя подпись. Между прочим, это докажет любая экспертиза.
Что они с матерью задумали? В том, что к этому гнусному делу приложила толстенькую и сильную ручку ее мамаша, я нисколько не сомневалась.
Неужели решили взять от моего имени кредит? Уже взяли?
Мне стало дурно. Вот только этого не хватало!
А может, я успела вовремя и ничего страшного пока не случилось?
Все вышло совершенно случайно. Шеф попросил паспорт, сказал, что грядет какая-то проверка, нужно уточнить данные. Я поехала на Цветной, залезла в секретер. Пока искала паспорт, уронила стопку документов – как раз тех, с расписками насчет моего долга Оле. Совершенно случайно увидела слово «доверенность». Прочла и даже не сразу поняла, что читаю.
Откуда у них мои паспортные данные? Конечно, Оля переписала за моей спиной. Кто же они, эти Александра и Оля? Мошенницы, которые явились в Москву обделывать делишки? Ладно, Александра хотя бы устроилась в богатый дом, там есть чем поживиться. А с меня-то что взять, кроме паспортных данных, которые можно использовать для махинаций с кредитами?
Надо было действовать. Но как? Сестрица моя далеко. Уж она-то, оказавшись в такой ситуации, не растерялась бы, нашла способ обезопасить себя. Хотя вряд ли она попала бы в такой переплет: она-то жизнь знает лучше меня.
Оставалось позвонить Караваеву и попросить о встрече. Надо же, он обрадовался. Конечно, откуда ему знать, что сулит этот наш разговор. Да и неизвестно еще, захочет ли он расстаться с Александрой.
Он припарковался где-то неподалеку, нашел меня в сквере и бросился ко мне чуть ли не с объятиями, как будто мы давно и хорошо знакомы.
– Сергей Иванович, разговор будет не из легких, – начала я, чувствуя себя совершенно беспомощной. – Должна сказать вам кое-что важное.
– Хорошо, поедем в одно место, там и поговорим.
Он выглядел совсем как киноактер – красивый, ухоженный, в светлых брюках и черной рубашке. И не скажешь, что не так давно он был на грани жизни и смерти. Или Оля и здесь соврала?
Он привез меня в ресторан. Нервно комкая салфетку, я принялась рассказывать о том, как нашла доверенность.
– Как вы думаете, они взяли кредит на мое имя?
– Мы вроде договорились перейти на «ты».
Ясное дело, это было для него важнее моих забот. Богатые редко плачут.
Дальше произошло что-то совсем уже из ряда вон. Мало того, что я была на взводе и меня трясло, теперь еще и этот непонятный поступок. Со странной улыбкой Караваев вдруг достал из кармана небольшой рулон из пятитысячных рублевых купюр, стянутых розовой резинкой, и положил его передо мной на скатерть.
– Что это?
– Валя, пожалуйста, посмотри на меня внимательно! – Он продолжал улыбаться, правда, теперь эта улыбка была какой-то умоляющей. – Неужели ты меня не узнаешь?
– Да, знаю, мы где-то встречались, хоть я никак не могу вспомнить где. Только при чем здесь деньги?
Он протянул мне свой телефон и показал фото. Меня как током ударило. Бомж Вадим! Тот самый, избитый, в крови, которого я выхаживала у себя дома. Он с ним знаком, что ли?
– Вадим – это я, – не выдержал наконец Караваев.
Нет, этого не может быть. Тот был старше, а главное, выглядел ужасно. Нет, он совсем не походил на сидящего передо мной человека.
– Не узнаешь, да?
Он расстегнул рубашку и показал шрам – как раз на том месте, под левым соском, где была рассечена кожа. Думаю, кто-то заехал туда ботинком. Но, боже мой, ведь именно эту рану я лечила – заливала в нее перекись, накладывала повязку.
– Ты видела меня голым. Могу хоть сейчас показать родимое пятно, сама знаешь где. Такое коричневое, в форме вишни.
Я почувствовала, что краснею. Да, я отлично помнила это пятно, потому что думала, что это грязь, и пыталась отмыть ее. Приходилось делать это, отвернувшись, поскольку пятно находилось в интимном месте.
– Так значит, ты и есть Вадим, тот самый бомж. Но как? И при чем здесь деньги? Это что, плата за перевязку?
– Я же забрал у тебя последнее, все, что было на кухне в шкафчике. Четыре тысячи.
– Да бог с ними!
– Здесь двадцать, с процентами.
– Ты спятил?
Губы еще произносили слова, а я вдруг поняла, что сижу за столом не с буржуем Караваевым, а с отмытым ряженым Вадимом. Проступили знакомые черты лица, нахлынули вспоминания.
– Ничего не понимаю. Кто ты на самом деле?
– Сергей Караваев.
Он стал говорить о своем сыне. Я сидела и плакала. Так явственно все представила – как будто увидела этого мальчишку, которого уже нет в живых, и впустила в сердце трагедию самого Караваева. Ничего не нужно было говорить, да и к чему слова? История знакомая, сотни раз слышанная.
– Постой, но все-таки при чем я?
– Я был болен, думал, что умираю. Пошел к Комаровскому, это мой друг, нотариус, и составил завещание в твою пользу.
– Завещание? Ты был так плох?
– Представь, даже ходить не мог, передвигался в инвалидном кресле.
– Но как ты меня нашел?
Соглашусь, вопрос не самый умный. Он знал адрес съемной квартиры, при желании можно было не только найти меня, но и узнать обо мне все хотя бы у участкового. Или проследить за мной до места работы и там все узнать. Караваев – человек не бедный, для него точно не составило бы труда нанять специально обученных людей.
– У Комаровского я впервые увидел и Александру.
Надо же, он успел построить целую гипотезу. По его идее выходило, что Александра, уборщица в офисе нотариуса, каким-то образом узнала о том завещании. Она могла подслушать, о чем говорили между собой сотрудники конторы, или залезть в документы на столе у Комаровского. Потом она разыскала меня, подстроила нашу с Олей встречу и заставила ее в подходящий момент подсунуть мне генеральную доверенность. С этой доверенностью после смерти Караваева она собиралась разорить меня.
Все это было похоже на правду. Я была потрясена.
– И она же переметнулась от Комаровского к тебе, чтобы спокойно дожидаться твоей смерти прямо у тебя в доме? Хотела быть в курсе событий, получается так? А ты знал об этом, но до сих пор ее не выгнал? Почему?
– Не знаю, поймешь ли ты меня. Видишь ли, Александра не убийца. Больной и беспомощный, я был полностью в ее власти, однако она не убила меня, не отравила и не придушила подушкой. Все эти месяцы она поднимала меня на ноги и ухаживала за мной так, как могла ухаживать только мать. Да, дорогая, так все и было.
– Тогда я решительно ничего не понимаю.
– Полагаю, вся эта история с завещанием и ее желание прибрать к рукам то, что могло достаться тебе, – следствие импульсивного поступка, не более. Да, они с дочерью поступили очень дурно, обманули тебя. Хотя, знаешь, не уверен, что в случае моей смерти они пустили бы эту доверенность в ход и причинили тебе зло.
– Интересно, что бы им помешало?
– Как Александра ухаживала за мной со всем тщанием и вкладывала в это всю себя, так и Оля наверняка душевно расположилась к тебе. Опять же, допускаю, что мать могла и не посвятить ее в свои коварные планы. Я достаточно изучил Александру, чтобы с большой долей вероятности предположить, что она заставила Ольгу познакомиться с тобой, но не объяснила зачем. Наверняка придумала какую-нибудь байку. Скажи, живя с Олей в одной квартире и общаясь с ней постоянно, ты чувствовала фальшь?
– Нет, никогда. Но то, что она всегда рвалась мне помочь, причем чрезвычайно активно, это факт. Она же раздобыла деньги для поездки в Кемерово, заняла у кого-то.
– Эти деньги дала ей мать. Я плачу ей достаточно, чтобы можно было скопить и не такую сумму. Так что история насчет заложенного дома – чистой воды сказка, можешь быть уверена. Никому эти кумушки ничего не должны.
– Но я-то им должна!
– Расплатишься.
– Конечно, расплачусь, я же работаю. Но что мне теперь делать? Как быть?
– Думаю, вам с Олей надо расстаться. Вернешь ей долг, возьмешь расписку, и поминай как звали.
– А как поступишь ты с Александрой?
– Никак. Оставлю ее у себя – как будто ничего не знаю. Или, наоборот, все знаю, но решил ее простить.
– Ты ненормальный?
– Очень может быть. Ты пойми, они многое пережили, в какой-то момент были на грани жизни и смерти и выжили в Москве только благодаря тому, что много работали. Я же наводил справки насчет Александры.
Открытия следовали одно за другим. Оказывается, Караваев не так простодушен, как казалось. Уже хорошо, что, прежде чем взять в дом бывшую уборщицу нотариуса, он навел о ней справки.
– Она золотая женщина, ей просто не повезло с мужем. Так бывает.
– Ладно, мне пора, – кивнула я скорее по инерции. Честно говоря, я понятия не имела, куда идти и как дальше жить. Невозможно было представить, что вот сейчас я вернусь в дом и не найду там Олю.
– Выходи за меня замуж.
– Что?
– Ты не ослышалась. Понимаю, ты не испытываешь ко мне никаких чувств, но этот брак хотя бы защитит тебя. Я предлагаю тебе свою любовь и заботу.
Впервые за этот сложный день я улыбнулась. Вся моя жизнь до этой минуты показалась какой-то ломаной-переломаной. Предательство сестры, разочарование в ней, Олина подлость, эта доверенность, завещание, бомж-миллионер… Моя голова готова была взорваться. Еще я ни на минуту не могла забыть, что должна расплатиться с Олей. А самое главное – оставалась Марина, о которой я не переставала думать. Я была уверена, что Савве не удалось вернуть ее в Петербург. Но даже если он ее увезет, вряд ли эта парочка станет ее лечить. Сердце моей сестры давно превратилось в лед, в этом я сама могла убедиться.
– Ты предлагаешь мне фиктивный брак?
– Я предлагаю тебе самый настоящий брак и свою любовь, – в его голосе зазвучала нежность, – а уж как ты воспримешь мое предложение – тебе решать.
– Хорошо, я согласна.
Я весьма смутно представляла, что со мной будет дальше, поэтому, наверное, и согласилась так поспешно.
Сергей подозвал официантку и заказал шампанское.
– За любовь! – провозгласил он первый тост.
Спустя два часа в квартиру Караваева приехала бледная и испуганная Оля. В присутствии адвоката мы вернули ей долг, а еще через полчаса, когда явился Комаровский, которого вызвал Сергей, остановили действие доверенности. Красная как помидор Александра собственноручно разорвала документ.
– Прости меня, – Оля плакала навзрыд и закрывала лицо руками, – прости, я ничего не знала!
– Она ничего не знала, – угрюмо подтвердила Александра. – Сергей Иванович, мне собирать вещи?
– Ты никуда не поедешь, – сказал он ей строго, и она, обрадованная, исчезла, ушла куда-то к себе. Оля тоже ушла, вот только не знаю куда.
– Сейчас мы поедем на Цветной бульвар, заберем твои вещи, встретимся с хозяйкой квартиры и отдадим ключи. Скажешь, что выходишь замуж, – мягко командовал Сергей.
Уж не знаю почему, но мне это нравилось. Думаю, в глубине души я давно мечтала, чтобы кто-то опекал меня, направлял. Караваеву я доверяла полностью. Что поделать – мы с сестрой действительно разные.
Мой будущий муж не унимался:
– Едем к твоему Пелькину, и ты увольняешься. Думаю, ты не против?
– А что я буду делать? Сидеть дома?
– Тебе надо учиться. И потом, ты же пишешь роман.
О романе я заикнулась сама, когда речь зашла о моем долге. Я же, глупая, надеялась, что верну Оле долг, когда выплатят гонорар. Самонадеянная дурочка!
– Все это несерьезно, не говоря уже о том, что мне не хватает материала. Я слишком рано уехала. Мне вообще стоит туда вернуться, у меня там дело. Надо бы кое с кем встретиться и попытаться спасти одну девушку.
– Я поеду с тобой, если ты не против.
Выдержать еще и этот подарок я была уже не в силах. Мы с Караваевым снова открыли шампанское, и я не помню, когда отключилась. Думаю, никогда в жизни я не чувствовала себя настолько защищенной. Все мои неурядицы решились мгновенно – как по волшебству.
