Глава восьмая
Провидец
Всю дорогу на базу он не мог отделаться от тревожного чувства. Пора было уже привыкнуть к тому, что знакомый мир рушится, как карточный домик, что у него не осталось почти ничего, что наполняло этот мир смыслом. Но, видимо, привыкнуть к такому нельзя.
Но новое чувство не было связано с разрушением иллюзий. Это была вполне конкретная тревога по простому, ощутимому поводу. Сообразить получилось не сразу — слишком сильный стресс он пережил в последние часы, и голова работала туго. Но вдруг в мозгу словно лампочка зажглась: он понял.
Бука! Точнее, его отсутствие — вот что его беспокоило. Конечно, трудно предположить, куда мог деться этот странный человек. В конце концов, он не обязан круглосуточно сидеть в своем мрачном убежище. Да и выбор, куда отправиться, у него широкий: помимо начинавшейся прямо за стенкой Москвы имелась потайная дверца на «задний двор».
В Зону.
Смущало другое — то, как свободно разгуливают по логову Буки неизвестные с оружием. Не мог ли хозяин «лофта» стать их вольной или невольной жертвой?
Прохор поймал себя на странном сочувствии этому малознакомому и, честно сказать, страшноватому человеку, к тому же едва не убившему его. Впрочем, последнее обстоятельство было взаимным. Дело, скорее всего, в том новом, что странным образом сроднило его с Букой.
Странная способность, вышвырнувшая его за пределы человеческих возможностей. В каком-то роде он, Прохор, и сам отчасти перестал быть человеком, став при этом ближе к мрачному выходцу из Зоны. Пока еще не стало окончательно ясно, что это — благословение или проклятье. Но некая тонкая связь с Букой очевидно возникла — и теперь зудела в душе, вызывая навязчивую тревогу.
До базы домчались без приключений.
Убежище группировки «Вирус» напоминало потревоженный улей. В тесные помещения секретного укрытия набилось больше сотни человек народу. И это были по большей части не убежденные борцы с системой, а перепуганные люди, еще вчера понятия не имевшие, в каком мире они живут. Часть из них сидела у стены в компьютерном зале, где вовсю колдовал Маньяк — прямо на полу, на сумках и рюкзаках, отчего зал стал напоминать терминал провинциального аэропорта.
Привезенных ребят тоже направили к стене — ждать распределения в незамысловатое жилье из контейнеров. Благо, такого «строительного материала» на гигантском складе было предостаточно. Подростки послушно сгрудились у стены, с любопытством осматривая обстановку. Они ничуть не выглядели растерянными или испуганными. Скорее всего, и происходящее воспринимали как некое приключение со стрельбой и погонями. Собственно, на этом и играли «мусорщики» со своей нейрофонной реальностью: человек сам шел к ним в рабство — сознательно, играючи, с удовольствием.
Нет никого страшнее инициативного дурака. Никто другой не сможет уничтожить свой собственный мир с такой скоростью и с таким усердием. Глядя на этих людей, Прохор с тревогой думал: неужели все настолько плохо? Неужели свободных людей в этом мире осталось так мало?
— Параллельно с нами действуют другие группы, — проследив взгляд Прохора, пояснил Клещ. — Работают по неохваченным одновременно — так выше шансы, что «мусорщики» не успеют среагировать на всех сразу.
— Что-то никто не говорил мне про другие группы, — разглядывая новичков, сказал Прохор.
— Не обижайся, но пока ты проходишь у нас испытательный срок. Никто не станет выкладывать тебе сразу все карты.
— Это я понимаю.
В зал как раз заходила Лола, конвоируя растерянную пару с ребенком. Мальчишка лет семи, в отличие от родителей, ничуть не был растерян или смущен. Он дернул Лолу за камуфлированную штанину и что-то спросил. Лола показала куда-то в сторону. Мальчишка засеменил туда с озабоченным видом. Война войной, но хорошо, когда у тебя на базе оборудованный туалет, а не какой-нибудь вонючий закуток или живописная пропасть с хлипкой веткой вместо поручня.
Лола притормозила возле них, и Клещ сгреб девушку в объятья татуированными ручищами.
— Всего троих привела? — спросил Клещ. — Теряешь форму!
— Я уже второй заход сделала, — усмехнулась Лола. — Расслабьтесь, мальчики, у меня сегодня личный рекорд, Пятнадцать «пустышек», не считая этих.
— Пустышек? — повторил Прохор.
— Ну, «неохваченных», которые не в сопротивлении и вообще не в курсе происходящего, — лениво пояснила Лола. — Ладно, мальчики. Пойду, устрою новеньких.
Она небрежно махнула рукой и направилась к растерянной парочке.
Тяжелая рука Клеща упала на плечо Прохора:
— Видал? Нас сделали. Ну, а раз так — пойдем, расслабимся. Мы хорошо поработали, а значит, заслужили по глотку хорошего вискаря. Главное, проскочить мимо босса.
Проскочить не удалось. Принц появился из боковой двери и мгновенно выхватил их цепким взглядом. Поманил недвусмысленным жестом руки над головой.
— Ну и чутье у него, — недовольно, но с уважением произнес Клещ. — Как пес, нас учуял.
Они протолкнулись сквозь группу «беженцев», как Прохор про себя окрестил доставленных сюда «неохваченных». Принц выглядел крайне недовольным.
— Где вас носило столько времени? — спросил он с нажимом. — Почему не выходили на связь?
— Уходили долго. Пришлось следы запутывать, — не моргнув глазом, солгал Клещ.
— А мне сдается, вы заезжали по неоговоренным адресам, — глядя в глаза Клещу, жестко сказал Принц. — Ты же в курсе, что это запрещено правилами?
— Правила мы на ходу выдумываем, — спокойно отвечая взглядом на взгляд, возразил Клещ. — Мы ж не военная организация, мы вообще, как бы, банда. Только благородная, как бы. Вроде Зорро или кто там еще в этом роде. Скажи, Провидец.
Он ткнул Прохора локтем. Тот пожал плечами: он думал о Тине.
— Ладно, Клещ, потом поговорим, — сказал Принц, с явным усилием смягчая тон. — Но ты должен понимать…
— Да все я понимаю, босс, — Клещ примирительно развел руками. — Конспирация и все такое. Мы следы запутывали по полной. И задание вроде как выполнили.
Принц кивнул, перевел взгляд на Прохора, который продолжал разглядывать новичков. Спросил:
— А ты чего молчишь?
Прохор собрался, поглядел на Принца. Кивнул в сторону «спасенных».
— А что с ними со всеми будет? Нельзя же бесконечно прятаться по всяким пыльным углам. Рано или поздно «мусорщики» найдут и их, и нас.
— Сейчас мы собираем максимальное число «неохваченных» — всех, до кого успеем дотянуться, — терпеливо пояснил Принц. — Вроде как в накопителе, — он хохотнул. — После чего всех вместе переправим в безопасное место.
— А остались еще такие?
— Конечно, остались. Есть даже территории, где обычный мобильник не берет, не говоря уж о нейрофоне. Только не задавай вопросов, на которые не получишь ответа.
— Это потому что я на испытательном сроке?
— Не только. Мы вынуждены соблюдать максимальную скрытность. Поэтому всей полнотой информации в группировке не владеет никто. Даже я. Так лучше для общей безопасности. Надеюсь, ты меня понимаешь.
— Понимаю, — отозвался Прохор. Хотя ответ Принца не удовлетворил его полностью. Было за этой недосказанностью нечто, продолжавшее его беспокоить.
— Ладно, отдыхайте, — сказал Принц. — Еще рейд-другой, и будем эвакуировать спасенных.
Уже в комнате, когда Клещ грохнулся в одежде на койку и принялся, посвистывая, потягиваться и шарить где-то внизу в поисках очередной бутылки, Прохор спросил:
— Слушай, а куда их всех потом?
— Кого?
— Да спасенных наших. Принц не говорит, но ты-то наверняка знаешь.
— С чего ты взял? Понятия не имею. Если честно, мне это даже неинтересно. Сам я никуда бежать не собираюсь. Для меня, считай, звездный час настал. Когда бы я еще свободно по городу с «пушкой» ходить смог? А сейчас — поди разберись, кто в «Мир убийц» играет, а кто свои вопросы решает.
Прохор машинально нащупал пистолеты в карманах куртки: на это раз он решил забрать их с собой. Поинтересовался:
— Я вот спросить хотел: как это получается, что виртуальное оружие из игры превращается в настоящее?
— Хороший вопрос, — Клещ пожал плечами. — Тут есть разные версии. Кто-то считает, что оружие штампуют некие компактные ЗБ-принтеры, разбросанные по всему городу. Ты просто, сам того не понимая, подходишь к ближайшему — и забираешь «заказ». Но лично я считаю, что оружие тебе просто телепортируют. Видел, как там, у интерната, появился «мусорщик»? Словно ниоткуда вышел. Вот так и эти «игровые» стволы.
Клещ помолчал, задумавшись, и добавил:
— А про наших спасенных я вот что скажу: у Принца здесь логистический центр, если ты заметил. Он может людей хоть в Мексику контейнерами нелегально отправлять. То есть в Штаты, конечно, через Мексику. В Мексике-то делать нечего, если ты не турист, конечно…
— Погоди, при чем тут Мексика… То есть дальнейшая судьба спасенных неизвестна?
— Я знаю одно: от «мусорщиков» мы их спасли. Что дальше — не наша забота. Обо всем думать — голова лопнет. О, смотри-ка, ром! Я и не знал, что такая приятная вещица под койку закатилась. А ну, стаканы на стол!
Прохор стащил с полки металлические кружки, которые Клещ почему-то упорно именовал стаканами.
Мыслями при этом Прохор был по-прежнему далеко отсюда. Вроде бы спасенный «Вирусом» от неминуемой смерти, помогая таким же, как и он, оболваненным людям, он должен радоваться. Только не получалось. Что-то во всем происходящем казалось каким-то недосказанным, искусственным, что ли… Создавалось ощущение, что его используют «втемную». Прохор это не любил. Особенно после череды предательств последнего времени. Пусть даже эта недосказанность — в благородных целях.
Пригубив с Клещом немного рома, он отодвинул кружку. Пить не хотелось совершенно.
Нужно было вызволять Тину. Но как? Бука помочь ему не мог — просто потому, что его местонахождение неизвестно. Разве что попросить помощи у Маньяка, чувствовавшего себя в нейросетях если не как рыба в воде, то по крайней мере как опытный рыболов…
Он перебрался на койку, привалился спиной к стене. И сам не заметил, как заснул. Сказалась навалившаяся усталость, глоток же рома прибил окончательно.
Сон был беспокойный Ему снилось: он не избавился от нейрофона. Оставшиеся ядовитые споры электронного паразита проросли в нем и стали пронизывать тонкой «грибницей» все тело. Он снова провалился в виртуальный мир, но на этот раз уже не смог выбраться — исчезло само тело, рассыпавшееся на нули и единицы. В страхе он носился по игровым комнатам, пытаясь спастись от кровожадных геймеров, и понимал: убежать невозможно. Все коридоры бесконечного лабиринта заканчивались тупиками. И когда враги уже вовсю ломали за его спиной последнюю дверь, перед ним возник Бука. Он положил ледяные ладони беглецу на виски и сказал: «Бежать некуда. Ты — это я». Вглядевшись в лицо Буки, Прохор с ужасом понял: он смотрит в свое собственное отражение.
Со слабым вскриком Прохор открыл глаза. И вздрогнул: перед ним и наяву был Бука…
Нет, все-таки не он.
Бледная худенькая девочка лет двенадцати, с парой тонких косичек. Незнакомая.
— Это же вы — Провидец?
— Ну… — он сухо откашлялся. — Допустим.
— Помогите моей маме, — дрожащим голосом проговорила девочка. — Она стала такая…
Девочка запнулась. Прохор подождал немного и спросил неровным со сна голосом:
— Какая — «такая»?
— Как будто это не она. Ее словно подменили.
— А почему ты решила, что я могу тебе помочь?
— А разве не можете? — девочка забеспокоилась, беспомощно поглядела назад. — Мне ребята сказали…
Проследив ее взгляд, Прохор мрачно хмыкнул: там, в дверях маячил знакомый уже парнишка. Между собой подростки называли его… Ромзес, кажется.
— У твоей матери нейрофон? — устало спросил Прохор.
— Да… И она ведет себя как… — В глазах девочки задрожали слезы.
— Как кукла, — довольно безжалостно закончил за нее Прохор.
Не выдержав, девочка разрыдалась. Болезненно скривившись, парень неловко похлопал ее по плечу:
— Не надо… Слышишь? Я попробую помочь. Она здесь — твоя мама?
— Нет, — всхлипнула девочка. — Она дома. Мне сказали, спасают только «неохваченных»…
— Все верно. Избавить человека от нейрофона не так просто. Это такая дрянь…
— Но вы-то можете?!
Глядя в глаза этой девчонке, Прохор вдруг понял, что отказать ей — выше его сил. Даже несмотря на то, что любой выход с замаскированной базы группировки «Вирус» — смертельно опасен для него. Не говоря уж об опасности для самой базы.
— А где сейчас твоя мама?
— Мы на Ленинском проспекте живем, — оживилась девочка. — Я покажу дорогу!
— Это само собой. Только туда еще добраться надо. Как тебя звать-то?
— Мара.
— Ладно, Мара. Сейчас решим, как поступить.
Он скосился на Клеща. Тот сладко посапывал на своей койке, и, похоже, страшные сны его совершенно не мучили. Трясти его не имело смысла. Да и не хотелось подставлять напарника перед Принцем. Мало ли какие еще дела предстоят…
Маньяк. Вот кто реально может ему помочь.
Осторожно выглянув из двери, Прохор убедился: Принца поблизости нет. Это было немного странно — избегать встречи с главой сопротивления, но сейчас приходилось идти вопреки принятым здесь правилам. Наверное, он действительно был неправ, и в каком-нибудь партизанском отряде просто поставили бы к стенке за неподчинение приказу. Но слишком ярки были ощущения расставания с нейрофоном, слишком жуток вид людей, превращенных в живых кукол. Так что хотя бы еще одному человеку он поможет.
Только одному. А потом — полное подчинение.
Стоп. А как же Тина?
— Так чего ты хотел?
Прохор вздрогнул. До него дошло, что он навис над Маньяком, тупо пялясь на него невидящим стеклянным взглядом. Он и сам не заметил, как пересек этот зал, добравшись до рабочего места здешнего «компьютерного гения». Черт, то ли устал, то ли действительно какие-то провалы в памяти после удаления нейрофона. Не хватало только стать сомнамбулой и натворить каких-нибудь бед в бессознательном состоянии.
— Ты слышишь меня, Провидец? — терпеливо произнес Маньяк.
— Да, извини, — пробормотал Прохор. — Слушай, мне нужна твоя помощь.
— Принц в курсе? — мгновенно отозвался Маньяк.
— Н-нет. И я хотел бы, чтобы это осталось между нами.
— Вот как? — Маньяк немного занервничал. — А почему?
— Это личное, — Прохор лихорадочно подбирал в уме аргументы. — У меня девушка пропала. Самому мне ее не найти. А ты в нейросетях настоящий ас, как говорится.
— Прям уж — ас, — смущенно хмыкнул Маньяк. — А эта твоя барышня — она охваченная?
— Да.
— Плохо дело, — Маньяк покрутился в своем кресле из стороны в сторону. — Принц не разрешает искать охваченных. Есть угроза, что через их нейрофоны «мусорщики» могут выйти на нашу базу.
— Но ты же как-то «серфишь» в нейросетях на своих раритетах?
Прохор кивнул в сторону пожелтевших от времени мониторов. Маньяк поправил на носу очки, нехотя кивнул:
— Да, но то в интересах дела…
— А какие могут быть интересы, кроме спасения человека?
Маньяк затравленно поглядел на Прохора. Похоже, он что-то хотел сказать, но не мог решиться. Отвел взгляд в сторону, задумался, сказал:
— Окей, попробую тебе помочь.
— Спасибо! Я тебе этого не забуду.
— Но услуга за услугу.
— Все, что в моих силах.
— Добудь мне дисковый телефон. Понимаешь, о чем я?
Это здоровенный такой аппарат с кругляшком таким по центру. В нем дырки для пальцев с номерами. И трубка на витом проводе…
— Маньяк, я помню, что такое дисковый телефон. У отца такой до сих пор дома стоит.
Прохор осекся. Разумеется, ни отца, ни дома, ни этого старинного телефона не существовало в реальности. Одна лишь фикция, игра воображения. Он даже не знал, были это подлинные воспоминания или все это впихнул ему в голову нейрофон, надергав из чужих мозгов и кинофильмов.
— Зачем тебе такая рухлядь? — спросил он, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.
— Дополнительная страховка, — сказал Маньяк. — Вроде примитивного «антивируса». В некоторых ситуациях аналоговая техника незаменима.
— Хорошо. Я постараюсь добыть тебе такую штуку. Надеюсь, этот аппарат не «сдохнет» в моих руках, как какой-нибудь смартфон.
— Там в принципе нечему ломаться, — усмехнулся Маньяк. — Если я правильно понимаю, в твоих руках «горит» более тонкая аппаратура.
— Ну да. Типа человеческих мозгов.
Маньяк хихикнул. Хотя, по ходу дела, шутки он не понял. Зато спросил:
— Значит, тебе нужно разыскать подругу?
— Да. А еще — сопроводить в одно место. И подстраховать меня. Чтобы я не притащил на хвосте ненужную компанию.
— Постой, мы так не договаривались! — Маньяк беспомощно захлопал глазами за толстыми линзами. — Принц меня убьет, если узнает!
— Но ведь мы не скажем ему. Верно?
Техническая поддержка в лице Маньяка — это полдела. Воспользоваться ей в одиночку он все равно не мог: любой прибор связи в его руках мгновенно превращался в рухлядь. Да и без транспорта, опять же, не обойтись.
Все решилось мгновенно. Заметив сидевшую на краешке стола Лолу, он поманил пальцем Мару, растерянно ждавшую у него за спиной. Вместе они подошли к «боевой блондинке», скептически разглядывавшей свои ногти, покрытые черным, как нефть, лаком.
— Лола, нужна твоя помощь.
— Да?
— Нужно кое-куда смотаться. По-тихому, чтобы не узнал никто.
Скосившись на бледную девочку, Лола, не раздумывая, ответила:
— Поехали!
Легко спрыгнув со стола, она направилась к дверям. Ошарашенный такой решительностью Прохор подтолкнул вперед Мару и поспешил следом.
Лола не переставала удивлять своим характером. Видимо, она, как и ее приятель Клещ, в новой обстановке чувствовала себя как рыба в воде. Ее не пугали сомнительные предприятия — напротив, словно насыщали жизнь смыслом, пропитывая ее адреналином.
Есть же такие люди, ничем не примечательные, особо не выделяющиеся и как будто не имеющие цели в жизни. Пока вдруг, вопреки планам правительств, Всемирного банка и самого папы римского не наступит апокалипсис — пусть даже в красивой обертке, со «смайликами» нейрофонов, скрывающей зловещую реальность и подлинных демонов — вроде тех же «мусорщиков».
В такие моменты даже в милой блондинке неожиданно просыпается воин. И ты сам так живешь, не имея понятия, на что способен, — пока жизнь не отвесит увесистую оплеуху.
Ведь никому не дано знать, какие роли припасены для нас у Бога.
Бронированный пикап быстро донес их до безликого дома на Ленинском проспекте. Маньяк не подвел: он сопровождал их всю дорогу, прокладывая наиболее безопасный путь и помогая избежать неприятной встречи с «мусорщиками» и их «куклами».
Машина медленно вползла во двор и замерла под деревьями. Тут же ее облепила детвора, с любопытством ощупывая и норовя забраться в кузов. Глядя на этих живых, любопытных мальчишек и девчонок, еще не успевших стать рабами нейросети, Прохор растерянно подумал: как же так? Неужели все они обречены? Казалось, чего проще: набить полный кузов «неохваченной» детворой и увезти на базу…
Но всех не спасешь. Да и выход ли это? Кто знает, что для этих детей хуже: самим со временем стать «зомби» или лишиться родителей прямо сейчас. Не все ведь понимают происходящее так, как Мара. Да и не все обладатели нейрофонов — безусловные куклы «мусорщиков».
Все это было слишком сложно для понимания. А он прибыл сюда, чтобы спасти одного-единственного человека. Нельзя забывать страшное правило, пришедшее с тонущего «Титаника»: пытаясь спасти всех и сразу, не спасешь никого.
Кому-то придется уступить свое место в шлюпке.
Тихо поднялись на третий этаж.
— Я останусь здесь, — сказала Лола, опираясь спиной на стену посреди лестничного пролета. — Буду прикрывать, если что.
— Думаешь, понадобится? — проговорил Прохор.
— Если она тебя увидит — тебя увидят и «мусорщики». Тогда, возможно, придется отстреливаться.
Прохор скосился на короткий ствол пистолета-пулемета «скорпион», чуть выглядывавший из-за молнии ее короткой расстегнутой «косухи». Вспомнилась единственная встреча с «мусорщиком», и стало немного не по себе. Он погладил себя по карманам, в которых по-прежнему лежали не раз уже спасшие его пистолеты. Теперь они были больше талисманами, чем оружием: в каждом оставалось всего по паре патронов. Он так и не успел перезарядить магазины. Так что вся надежда на то, что до стрельбы не дойдет.
Он тихонько подтолкнул вперед Мару:
— Давай!
Та легко и тихо взбежала по ступеням на лестничную площадку, достала ключ. Тихонько открыла дверь и поглядела на Прохора. Тот поднялся следом, сделал девочке знак: «Оставайся здесь!» И так же тихо скользнул в дверь.
Внутри царило запустение. В темной прихожей не горел свет, всюду были беспорядок и пыль. Такое можно увидеть в квартирах, надолго оставленных хозяевами. Поначалу он так и подумал: зря приехали. Матери Мары здесь нет. Для. очистки совести заглянул на кухню, в крохотную спальню. Пусто.
Гостиная, темная из-за плотных занавесок на окнах, также показалась пустой. Он вошел в комнату, покрутил головой. И лишь вглядевшись в полумрак, вздрогнул от неожиданности. По спине побежали мурашки.
В углу сверкнули глаза. Как у кошки, выглядывающей из подвала. Только смотрела на него не кошка — а худая, бледная женщина, неподвижно сидевшая в кресле. Бегло скользнув взглядом по креслу, он даже не определил ее поначалу как что-то живое. А теперь и вовсе она показалась застывшей мумией. И этот взгляд, направленный на него, от этого стал еще страшнее.
Сделав над собой усилие, осторожно обернулся. За спиной на стене висела панель телевизора. Похоже, женщина смотрела туда. От этого логичного объяснения не стало легче: телевизор был мертв — как и все в этом доме. Оставалось убедиться, что мертва и мать Мары. Сообщить об этом девочке будет непросто. Но что делать…
Снова обернувшись в сторону кресла, он едва не заорал.
Женщина стояла прямо перед ним. И таращилась неподвижным стеклянным взглядом. Но не на него — а словно бы сквозь.
Он понял: нейрофон. Его крохотный диск виднелся в правом ухе женщины. Сейчас она могла видеть незваного гостя, а могла быть где-то далеко отсюда, в своем воображаемом мире, любезно подсунутом ей всемогущим устройством.
Говорят, где-то в Японии коров выращивают под классическую музыку, регулярно делая им массаж. Только делается это вовсе не для услаждения копытных. Считается, что их «мраморное» мясо от этого становится нежнее. Вот и мы стали такими же безмозглыми жвачными, которых услаждает коварное устройство. И еще неизвестно, что именно от нас нужно тварям из чужого мира — может, только наш труд, наши мозги. Но нельзя исключать и самого банального: нас готовят на убой.
Ничего не скажешь — достигли вершин прогресса.
Стараясь резким движением не пробудить «спящую наяву», он медленно поднял руку. Все, что нужно, — просто положить ладонь ей на голову.
Женщина чуть приоткрыла рот и издала протяжный хрип. Зрачки сузились, и взгляд сфокусировался на госте.
— Ты кто? — выдохнула она.
— Я с вашей дочкой пришел, — зачем-то сказал Прохор — будто была необходимость оправдываться. — Она ждет вас. Она…
Договорить он не успел: ледяные пальцы впились ему в горло. Он пытался оторвать от себя руки этой ведьмы, но она оказалась на редкость сильной. И что хуже всего: он никак не мог дотянуться до ее головы, чтобы выбить из нее всю эту нейрофонную дурь. С трудом преодолевая желание треснуть женщину головой об стену, он продолжал судорожные попытки освободиться. Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы со стороны двери в гостиную не раздался полный боли детский вскрик:
— Мама!
Руки женщины опали плетьми. Она повернула голову в сторону дверного проема, где, вся в слезах, стояла Мара. Женщина болезненно хмурилась, как будто пытаясь вспомнить — кто стоит перед ней, и не могла подобрать слова для ответа.
Не испытывая особого интереса к этой сцене, Прохор схватил, наконец, ее голову с давно не чесанными волосами со стремительностью голкипера, отбивающего пенальти. Зажмурился, пытаясь вспомнить ощущение, сопутствующее уничтожению чужого нейрофона. И лишь когда падающее тело потащило голову за собой вниз, разжал руки.
— Мамочка! — снова закричала Мара, бросаясь к упавшей. — Что с тобой?! Прости, прости меня! Я хотела как лучше, я хотела…
— Думаю, с ней все хорошо, — потирая истерзанную шею, проворчал Прохор. Присел рядом, снова положил ладонь на затылок упавшей, теперь уже настраиваясь на «излечение». Другой рукой поднял с ковра выпавший из уха женщины обуглившийся нейрофон, вложил в дружащую потную ладошку девочки. — Так со всеми, у кого нейрофон сгорел. Нужно время, чтобы она пришла в себя.
Его слова прозвучали в пустоту: Мара рыдала над матерью, пока та, наконец, не пришла в себя. И это окончательно вымотало Прохора.
Так что возвращения на базу он уже толком не помнил. Спасибо Лоле — та помогла добраться до пикапа не только спасенной, но и ему самому. Все, чего хотелось, — забыться мертвецким сном.
Как бы не так.
Еще на входе, в огромном гараже, где стоял автобус Клеща, пикап Лолы и еще несколько тягачей, микроавтобусов и джипов, его уже ждал разъяренный Принц.
При всем понимании щекотливой ситуации со спасенной матерью Мары на такую встречу Прохор никак не рассчитывал. Он был убежден, что спасение каждого человека из лап вездесущей нейросети ценно само по себе. Принц, видимо, считал иначе.
— Какого дьявола?! — тряся кулаками, завизжал он. — Что ты творишь, Провидец?! Что ты о себе возомнил?
Уже выбравшись из кабины, Прохор шел навстречу хозяину базы, а за ним, взявшись за руки, прятались Мара с матерью. Уж они-то точно не могли ничего понять. Да им и не требовалось — и без того обе вытащили свои счастливые билеты.
— А что такое? — сухо поинтересовался Прохор. — И на всякий случай: я не привык, чтобы на меня орали.
Принц на миг запнулся, сверля Прохора взглядом. Возможно, соотносил свои претензии со своими возможностями. Возможности у него, видимо, были: за спиной маячили двое крепких парней с пистолетами-пулеметами «узи». Раньше этих ребят не было видно. Если бы не дикая усталость, можно было бы удивиться.
Сейчас же оставалось одно равнодушие, смешанное с отвращением.
— Ты здесь недавно и уже позволяешь себе такие вольности, — с трудом сдерживаясь, продолжил Принц. Кивнул в сторону матери Мары. — Кто это?
— Мать этой девочки, — устало сказал Прохор. — Мара просила помочь — я помог.
— Эта женщина — «неохваченная»?
— Теперь — да.
— Что значит — «теперь»? — Принц стиснул зубы, играя желваками.
— Это значит, она избавилась от нейрофона.
— Это невозможно, — процедил Принц. — Она была бы мертва.
— Убедись сам.
Принц подошел к перепуганной женщине, брезгливо оглядел ее. Мара молча протянула ему подернутый копотью нейрофон. Принц взял гаджет, изумленно вытаращился на него. Скосился на Прохора:
— Как ты это сделал?
— С трудом, — отозвался Прохор.
И ведь почти не соврал.
— Ты знаешь, что подверг риску всю группировку? — сухо спросил Принц.
— Я так не думаю, — сказал Прохор. — Если бы я почувствовал угрозу, я бы не стал возвращаться…
Принц разразился дребезжащим смехом:
— Он бы почувствовал! Ты знаешь, какая у них сила, какие возможности?! Ты поставил под угрозу нас всех. Ты обманул наше доверие. А это — предательство!
— Принц, отстань от парня, — вмешалась Лола. — Ничего плохого он не сделал. Я была рядом, даю слово…
— С тобой будет отдельный разговор, — отрезал Принц. — Иди к себе!
— Но я…
— Тебя заносит, Лола. Это может плохо для тебя кончиться. Ты меня понимаешь? Иди!
— А с этими что? — упрямо спросила Лола, кивнув в сторону Мары и ее бледной как смерть матери.
— Отведи их в накопитель, раз они уже здесь, — буркнул Принц.
Презрительно пожав плечами, в сопровождении Мары и ее спасенной родительницы Лола удалилась. Как говорится, с достоинством.
Дело дошло до Прохора. К нему приблизился один из вооруженных парней, сопровождавших Принца. Сказал негромко:
— Оружие сдай.
Прохору было уже все равно, и он едва не протянул этому типу пару ТТ, что продолжали лежать в карманах куртки. Здравый смысл оказался сильнее усталости. И он вытащил из подмышечной кобуры пистолет, полученный им от Клеща, протянул подошедшему. Тип сгреб оружие и спокойно вернулся за спину Принца. Про «игровые» ТТ эти ребята явно не знали, а обыскивать не стали — сразу видно непрофессионалов.
Ну, что же, пусть будут. На всякий случай.
— Посидишь пока под арестом, — вроде бы смягчившись, сказал Принц. — Нужно убедиться, что ты действительно не «наследил».
— Нормально, — с прищуром спросил Прохор. — А если наследил, то что? Убьете?
— Надеюсь, до этого дело не дойдет, — серьезно сказал Принц. — У нас тут много ни в чем не повинных людей. Может, последняя надежда человечества. И рисковать мы не имеем права.
— Странное у вас представление о спасении человечества, — заметил Прохор. — Ну, да ладно. Вам я обязан жизнью, так что мне и под замком посидеть не грех. Заодно и высплюсь, наконец.
Его заперли в одном из многочисленных контейнеров, штабелями расставленных на широкой площадке перед складом. Лютовать слишком не стали: внутри оказался толстый пружинный матрас и плед. Так что шанс отдохнуть представился реальный. Не очень приятно было слышать скрежет запираемого засова снаружи. Но размышления о собственной участи лучше было оставить на утро.
Долго не давали покоя мысли о Тине и Буке, так не вовремя исчезнувших. Картины лезли в голову самые неприятные.
Тина являлась ему висящей на цепях в сыром подвале, терзаемая нелюдями. Она кричала и звала на помощь — а он валялся на мягком матрасе, не в силах выйти из оцепенения.
Немым укором смотрел на него Бука. Ему не нужно было слов — он словно видел человека насквозь. Во взгляде этого существа, скрывавшегося под человеческой личиной, была тоска поистине вселенского масштаба.
И Прохор всем своим существом ощущал бессилие хоть что-либо изменить в этом жестоком ходе вещей. Такое чувство бывает только во сне.
Открыв глаза, он понял: это действительно был сон, наполненный кошмарами. Но, как ни странно, этот же сон принес избавление от усталости. Судя по всему, была глубокая ночь, но Прохор ощущал себя отдохнувшим и свежим.
Правда, проснулся он не сам.
Кто-то скребся снаружи в его железный карцер. Дверь с тихим скрежетом приоткрылась, в свете уличного фонаря в контейнер потянулась зловещая тень. Прохор невольно полез рукой под матрас, где лежал один из сохраненных ТТ. Не хотелось верить, что эти «спасители человечества» решили его кокнуть по-тихому, чтобы не мешал делать добрые дела. В таком случае придется проредить стройные ряды защитников добра…
— Эй! Провидец! Вы здесь?
Голосок был тонкий, робкий. Знакомый.
— Мара, это ты, что ли? — осторожно отозвался Прохор.
— Я!
Страшная тень быстро превратилась в знакомую тонкую фигурку. Мара — а это действительно была она — на цыпочках вошла в темное пространство контейнера и остановилась в нерешительности, пытаясь разглядеть его обитателя в темноте.
— Там выключатель слева, — проворчал Прохор, садясь на своем матрасе. — Только я его сжег, кажется. Щелкнул по привычке — забыл, что у меня в руках все горит. Есть такая поговорка, слышала?
Девочка кивнула, хотя, похоже, не поняла, о чем говорит пленник контейнера. Освоившись в полумраке, чуть подсвеченном снаружи, засеменила к нему, опустилась рядом на колени, протянула объемистый сверток.
— Я принесла вам поесть! — радостно сообщила Мара. — Мама сама очень хотела прийти к вам, поблагодарить за спасение. Говорит, ей было так страшно… А теперь — хорошо и спокойно. Но этот, который здесь главный, — он очень злой почему-то. Я решила — пусть мама не показывается ему на глаза…
— Это ты правильно решила, — принимая сверток, сказал Прохор. — Я и сам не понимаю, что здесь происходит. А за еду спасибо — голоден, как собака. Что там у тебя?
— А то же, что нам на складе выдали: хлеб сэндвичный — он не портится, плавленый сыр, консервы. Еще газировка и пива пара банок. Вы же пьете пиво?
— Ничего себе сервис! — восхитился Прохор. — И отдохнул, и наемся сейчас. Да еще и пивком побалуюсь… Составишь компанию?
— Не, мне пиво нельзя, — Мара помотала головой. — И мама алкоголь не пьет. Это вредно.
— Правильно, — с характерным «пшиком» откупоривая банку, сказал Прохор. — Незачем тебе эта гадость. Ты молодая, красивая, у тебя вся жизнь впереди.
— Если такая, как теперь, — я не хочу такой жизни, — тихонько, потупив голову, сказала Мара.
Прохор застыл на секунду с банкой в руке. Кивнул и сделал глоток. Прохладное пенное пробежало по горлу, как живительный нектар. Сама собой на лицо полезла довольная улыбка. Это у него с армейской службы способность: ловить приятные моменты даже там, где их, казалось, и быть не может. Очень полезное качество в нашей безумной жизни.
— Балуешь ты меня, — вскрывая ножом банку тушенки, сказал Прохор. — Я, конечно, помог тебе, но ведь ты сейчас рискуешь. Вдруг Принцу опять что-то не понравится и вас с матерью выставят с базы?
— Может, еще что-нибудь нужно? Я постараюсь найти! Вам еще силы понадобятся, — непонятно сказала девочка.
— Это ты о чем? — запихивая в рот кусок хлеба с тушенкой, спросил Прохор.
— Сейчас поймешь, — произнес новый голос.
«Узник» чуть не подпрыгнул о неожиданности: из темноты рядом тихо возникло толстое лицо с неприятно сверкавшими квадратными глазами. Тут же дошло: это сверкают стекла очков. Знакомое пыхтение с отфыркиванием тут же лишило атмосферу налета тайны.
— Маньяк? Ты, что ль?
— А то кто же? — компьютерный гений, отдуваясь, опустился на пол рядом с Марой. — Кто, думаешь, охрану отвел? Это, брат, я опять ради тебя подставляюсь.
— Спасибо, конечно… Но я все равно не понимаю, что происходит.
— Немного терпения, приятель. Сначала то, что я обещал, — Маньяк протер платочком потный лоб, затем им же — линзы очков, продолжая подслеповато щуриться на Прохора. Снова напялил очки, придав лицу значительности. — Я долго искал твою подругу — по тем данным, что ты мне дал. Если у нее, как ты утверждаешь, был нейрофон, то по номеруя бы легко отследил ее местоположение. Однако нейрофона с данным номером в сети не обнаружено.
— И что это, по-твоему, означает? — холодея, спросил Прохор.
— Может, ничего особенного. Твоя Тина может находиться в экранированном помещении. Или у тех, кто ее, как ты говоришь, похитил, есть способ отключить ее гаджет. Хотя я до сих пор сам не понял, как это сделать.
— Или… — Прохор пронзительно взглянул в глаза Маньяка.
Тот отвел взгляд.
— Или она мертва… — сказал Прохор.
Маньяк протестующе всплеснул руками:
— Но зачем сразу о худшем? Ты же научился избавлять людей от нейрофонов — может, и ее избавили…
Он осекся, наткнувшись на взгляд Прохора. Последний был уверен: никто не стал бы отключать нейрофон у девушки, которой предназначено быть куклой. Стало быть, надо надеяться на лучшее, но и худшее исключать уже нельзя.
— Кстати, насчет твоих способностей, — Маньяк кивнул в сторону массивных створок контейнера. — Слухи разлетаются быстро. На твоем месте я бы подкрепился как следует — пока есть возможность.
Недоуменно хмыкнув, Прохор последовал совету и продолжил ночную трапезу в компании Мары и Маньяка.
Закончив перекус и выйдя из своего «арестантского» контейнера со второй банкой пива в руке, Прохор оторопел. И, наконец, понял, что имеет в виду Маньяк.
В свете фонарей, освещавших грузовую площадку, стояли люди. Не меньше двух десятков, и некоторых он сразу узнал. Это были спасенные группировкой «Вирус» «неохваченные». Заметив удивленно застывшего Прохора, все они разом двинулись в его сторону — тихо, но неуклонно, напоминая зомби. С трудом сдержавшись, чтобы не попятиться и не запереться, от греха подальше, в контейнере, Прохор ждал, чем дело кончится.
Он уже начал понимать, чего от него хотят эти тянущие к нему руки люди. И не ошибся.
— Помогите нам…
— Верните мне сына…
— Спасите моего брата…
— Только вы мне можете помочь.
— Избавьте наших близких от этого зла!
— Пусть они станут такими, как прежде! Сожгите к чертям эти проклятые гаджеты!
— Вы ведь можете нам помочь! Вы можете…
— Только вы! Провидец! Только вы…
Нервно хлебнув из банки, Прохор глотнул и уставился на этих людей, ловя их полные тоски и мольбы взгляды. Помог, значит, одной маленькой девочке. Как говорится, не делай людям добра — не будет неприятных последствий. Вот как им поможешь — всем и сразу? А когда вслед за ними придут новые и новые люди? Насколько хватит его сомнительного дара — да и его самого? Да и мало ли у него собственных проблем? Он должен разыскать Тину. Что бы с ней ни случилось — он не имеет права бросить ее в беде. И прекратит поиски, только убедившись — пусть даже в самом худшем…
Все это были правильные, вполне логичные рассуждения. Но он уже знал, как ответит. Потому что другого ответа быть попросту не могло:
— Ну, да, конечно. Я сделаю, что смогу. Что в моих силах. Я попробую вам помочь.
Каким-то образом Маньяку удалось снова его прикрыть — и Принца какое-то время удавалось водить за нос. Он понятия не имел, что происходит с «находящимся под стражей» Провидцем. Иначе… Шут его знает, что бы сделал Принц, если бы узнал: у группировки «Вирус», занимавшейся спасением «неохваченных», сам собой появился «филиал», занимавшийся избавлением людей от власти нейросети.
Слава Провидца расползалась с бешеной скоростью. У многих неохваченных в «большом мире» оставались друзья и близкие, успевшие погрузиться в нейрофонный мир грез. И все они успели испытать ужас от того, что коварный гаджет сделал с этими людьми. Потому неудивительно, что они цеплялись за «могущественного» Провидца, как утопающий за хлипкую соломинку.
Конечно, вытащить всех страждущих сюда, на базу «Вируса», было невозможно. Как невозможно было ему мотаться по дворам и домам, подкрадываясь к оболваненным куклам «мусорщиков». Тем, кому требовалась его помощь, приходилось организовывать «целительную встречу» самим и на нейтральной территории. Довольно быстро организовалась инициативная группа, основу которой составили те самые подростки из интерната для одаренных детей. Модерировать процессы вызвалась Грымза при поддержке физкультурника из того же заведения. Видать, память о днях, проведенных в роли безмозглых роботов, не давала им права оставаться в стороне. Подростки же легко приняли это формальное руководство. Для них происходящее было все той же игрой — продолжением пресловутой WoK.
Помогать транспортом ни Лола, ни Клещ уже не могли — они просто не были в курсе происходящего. Выручил физкультурник, тайком пригнавший из города огромный потрепанный «универсал».
Это было похоже на «сопротивление» внутри «сопротивления», на заговор против заговорщиков. Так у Провидца появилась своя тайна.
Оставалось удивляться — как быстро развивались события. Так, видимо, и происходит, когда людьми двигает жизненная необходимость. Прохор и глазом не успел моргнуть, как эти ребята устроили встречу с первым «клиентом».
Все прошло на удивление быстро и гладко. «Универсал» тихо подкатил к скверу. Прохор вышел, прошел пару десятков метров вслед за Шанель — она выполняла роль «наводчицы». Контролером был Ромзес — он следил за «целью» из-за дерева неподалеку. Кто-то еще стоял «на стреме» — но это было уже вне поля зрения Прохора.
Шанель сделала знак: два сложенных пальца за спиной в направлении «цели». Прохор подошел со спины к сидевшему на скамейке мужчине. И просто возложил руки на его седовласую голову. Тело изогнулось дугой, как от удара током, — и безвольно обмякло.
Через несколько минут освобожденного от пут нейросети, чуть пошатывающегося мужчину уже вели к машине. В условленном месте спасенного ждал «заказчик» — его сын из «неохваченных», выбравшийся с базы «Вируса».
Обретших заново статус «неохваченных» на базу «Вируса» не везли. Во-первых, это действительно грозило нарушением конспирации. Во-вторых, Принц явно не одобрил бы таких действий. Ведь он был уверен, что Провидец, он же Прохор, тихо сидит у себя «на губе» под охраной вооруженных громил. Как Маньяку удалось сохранять его отлучки в тайне — оставалось загадкой.
Куда больше удивляло другое. Близкие людей, избавленных Провидцем от нейрофонов, смотрели на него как на святого. И это не фигура речи: Прохор физически ощущал, как вокруг него складывается некое подобие культа. Эти люди держались на почтительном расстоянии, глядя на него с благоговением, и старались предугадать любые его желания, которых, впрочем, было немного. Но его контейнер быстро превратился в некое подобие гостиничного номера люкс, разве что без телевизора (все были уже в курсе о неладах своего кумира с электроникой). Зато вокруг появилось множество книг, журналов, газет, что само по себе удивляло: Прохор был уверен, что с наступлением эры нейрофонов газеты сами собой уйдут в небытие. А вот и нет — примитивный «Твиттер», отпечатанный на целлюлозе, и вырубленные в бумаге новостные ленты стали для него забытой альтернативой интерактивному экрану.
С освещением, правда, были проблемы — каждое прикосновение к выключателю сжигало контакты или лампу под потолком. Альтернативой стали свечи: их тоже приволокли в изобилии. Правда, почему-то по большей части ароматические. И теперь в «штрафном контейнере» стоял устойчивый аромат, как в каком-нибудь азиатском святилище. Что еще больше подчеркивало его особый, почти божественный образ в глазах почитателей.
В общем, самым удивительным образом сетевое прозвище стало наполняться реальным смыслом. Провидец — тот, кто видит больше, дальше простых смертных. Тот, кто наделен уникальной силой и действительно достоин поклонения. Это было бы даже приятно, если бы не сопровождалось побочными эффектами, что перечеркивали все плюсы. Даже банальная неспособность пользоваться бытовой электроникой, выключателями, розетками делала его изгоем в современном мире.
Забавно: еще сто лет назад подобные свойства организма остались бы незамеченными в принципе. Просто по причине отсутствия в мире полупроводниковых приборов. Теперь же это было сродни специфической инвалидности двадцать первого века. Отсюда, кстати, следовал еще один интересный вопрос: а нет ли в человеке других заложенных свойств, способностей или, напротив, неспособности к чему-то, еще не появившемуся в этом мире и даже не имеющему пока названия?
В общем, было о чем поразмышлять на досуге. Только вот самого досуга практически не было. Зато у происходящего имелся другой тревожный момент: слухи о человеке, способном избавить от нейрофона, расползались быстрее, чем этого хотелось самому Провидцу. И, видимо, далеко за пределы базы. А желание многих и многих людей выйти из-под новомодной зависимости оказалось куда сильнее его возможностей.
Через неделю своей «спасательной активности», на пике своего почти мистического авторитета у несчастных затравленных людей, Прохор понял: больше так продолжаться не может. Со всей очевидностью становилось ясно: рано или поздно «мусорщики» пронюхают о местонахождении Провидца. И скорее рано, чем поздно: слухи имеют свойство расползаться в геометрической прогрессии. Это была та самая история, когда благие намерения ведут прямиком в ад.
Можно не сомневаться: «мусорщики» его вычислят, и охота за ним возобновится. И теперь могут уже не посылать на него толпы безмозглых геймеров, а заявятся самолично со всей мощью своего инопланетного оружия. И тут уж не стоит рассчитывать на поддержку группировки «Вирус», в чьи планы он вмешался со своей неуместной отзывчивостью. Ведь он приведет «мусорщиков» прямиком на базу, подставив и бойцов сопротивления, и тех, кого они защищают.
В такой ситуации выход представлялся только один: уйти самому. Тем более что с Принцем отношения не сложились и, похоже, не сложатся. Жаль расставаться с новым напарником. Да и Лола — свой парень, с такой девкой хоть в огонь, хоть в воду.
Уходить решил ночью. Пешком — так меньше шансов попасться на глаза обладателю нейрофона, чей взгляд равнозначен бездушному взору наблюдателя «мусорщиков». Главное — уйти подальше от городской черты и вообще — держаться в стороне от больших городов.
А там… Там видно будет.
Он мрачно усмехнулся: может, «мусорщикам» только того и надо — чтобы он просто сбежал? Чтобы не мешался под ногами, препятствуя осуществлению их нечеловеческих планов?
Сидя на походной раскладушке в своем контейнере типа люкс, при бледном свете свечей, Прохор прикидывал, что взять с собой из небогатого набора вещей. У него был рюкзак — где-то раздобыла Мара. Был приличный набор продуктов, нож, аптечка. Телефона не было по известной причине. И это к лучшему: так врагу будет труднее выйти на его след.
Оружие. С этим хуже. У него целая пара ТТ, но всего четыре патрона, если он ничего не путает.
Достав стволы, вдавил кнопку на рукоятке первого, выбрасывая магазин. Так и есть: в этом — два патрона. Теперь второй…
— Это еще что такое?
Из рукоятки второго ТТ вместе с магазином выпал плотно сложенный клочок бумаги. Что-то он такого не помнил, меняя магазин до того, как оставил пистолеты в обиталище Буки.
Значит, бумажку вложил кто-то другой.
Сердце пропустило удар. Он осторожно поднял бумажку, оглядел со всех сторон. Неровно сложенная, смятая — ее явно запихивали в рукоятку в спешке. И единственным, кто мог оставить записку в таком странном месте, да еще положив пистолеты обратно, туда, где их оставил прежний хозяин, — мог быть только один человек.
— Бука…
Медленно выдохнув, Прохор развернул записку. Еще оставалась вероятность того, что бумажку в рукоять запихнул он сам, второпях подхватив где-то в кармане. Какой-нибудь случайно забытый чек из магазина — да мало ли что?
Только он не помнил, чтобы выводил на бумажке какую-то непонятную схему карандашом. Или чем-то похожим на грифель либо кусочек угля — первым, что попалось под руку рисовавшему.
Нахмурившись, Прохор вглядывался в рисунок, пытаясь понять, что на нем изображено. Получилось не сразу. Он вращал бумажку, пытаясь определить, где у рисунка верх, где низ, пока скупые линии не совместились в мозгу с другой картинкой, которую он где-то уже видел.
Несколько небрежно набросанных прямоугольников, круг на переднем плане… Что-то он видел похожее. Притом — совсем недавно.
Его вдруг как ошпарило: картинка в голове проступила, как на фотобумаге, погруженной в проявитель.
Он вспомнил.
В Зоне.
Вот где он видел эти бледные контуры. Всего пара минут, проведенных в стране радиоактивного ужаса, — но запомнил он их надолго. Кособокие прямоугольники — это дома. Круг — колесо обозрения. Если на бумажке действительно схема — лучшего ориентира, чем этот зловещий аттракцион, не придумать. Контраст веселой карусели и скрытой в его металле радиоактивной смерти вызывал в памяти клоуна-убийцу, порожденного фантазией Стивена Кинга.
Но что ему делать с этой схемой? Никаких подписей, стрелок, крестов. Если схему ему адресовал Бука — а больше некому, — он должен был оставить намек. Взгляд упал на одну из многочисленных толстых свечей, расставленных по полу. Подняв свечку, Прохор поглядел сквозь бумажку на свет. Что он там хотел увидеть — водяные знаки? Разумеется, ничего похожего не было. Зато вспомнился старый, как мир, прием конспираторов, писавших на бумаге молоком или невидимыми чернилами. При нагреве такие надписи темнели, проступая на бумаге, и давали возможность прочесть невидимое. Не особенно надеясь на успех, Прохор осторожно поводил бумажкой над свечкой.
От неожиданности рука дрогнула, и край бумажки, попав в трепетавший огонек, загорелся. Торопливо загасив разгоравшийся огонь, он снова впился глазами в бумажку.
На белой поверхности проступило лицо. Но не нарисованное контурами или штрихами — а вполне реальное, словно на выцветшей фотографии.
Тина.
Хоть убей — он не мог понять, как можно было перенести на бумагу это бледное изображение. Но зная Буку, Прохор уже не удивлялся. Важно другое. Если и могло быть какое-то более конкретное послание к нему, то Прохор не смог бы себе его представить. И воспринял он его однозначно: как крик о помощи. Оставалось неизвестным, какая связь между хозяином заброшенного «лофта» и его подругой. Но было главное: руководство к действию.
Парень вдруг испытал огромное облегчение. Как будто свалился с плеч тяжелый, ненужный груз. Теперь не придется тайно уходить из города, прятаться по лесам и горам. Появилось четкое понимание цели, что иногда даже важнее, чем сама возможность ее достичь.
Но главное — вернулась надежда. Ведь если бы Тины не было в живых — к чему бы тогда это послание?
Даже дышать стало легче.
Планы стремительно менялись. И теперь ему были нужны союзники. Ведь он хотел спасти девушку, а не гробануться через несколько шагов, вляпавшись в какую-нибудь ловушку. Он слышал — таких полным-полно в Зоне отчуждения. Так что спутник ему не помешает.
Охранник у его «штрафного» контейнера не был проблемой — он приходил проверить, на месте ли арестант, — и уходил по своим делам. Все-таки база «Вирус» больше напоминала пиратскую гавань, нежели военный лагерь, и все здесь было если не демократично, то уж точно — довольно разгильдяйски. Но о том, чтобы пробраться в комнату, где обитал Клещ, не могло быть и речи: охрана в сердце группировки была круглосуточной. Поэтому единственным вариантом было подкараулить бывшего напарника у его автобуса, в гараже. Рано утром, когда Клещ отправится на очередное задание, можно будет перехватить его.
Пробравшись в гараж и приблизившись к бронированному чудовищу, с трудом маскировавшемуся под школьный автобус, Прохор заметил какую-то происходящую в нем возню. Внутри машины то ли боролись, то ли душили кого-то.
«На Клеща напали?!» — растерянно мелькнуло в голове.
Выдернув из кармана пистолет, парень тихо вскочил на подножку, заглянул внутрь тесного салона. Понять, что происходит в темной глубине салона, было трудно, и он неуверенно позвал:
— Клещ, помощь нужна?
Ответом был испуганный женский вскрик. И недовольное рычание:
— Кому это там не спится, мать вашу?!
— Ты что, дверь не закрыл?!
Прохор узнал: женский голос принадлежал Лоле, мужской, соответственно, Клещу. Даже в темноте Прохор ощутил, как заливается краской.
Похоже, здесь попросту занимались любовью, и он влез в самый разгар процесса. Как ребенок в спальню к родителям.
Вот стыдища-то…
Торопливо соскочил с подножки, спрятал пистолет, бросил в сторону двери:
— Уф… Простите, ребята. Я думал, тебя, Клещ, кто-то душит.
— Не кто-то, а любимая женщина, — по пояс голый, разгоряченный напарник выглянул из салона. Он довольно скалился, любуясь растерянностью парня. — Ей и не такое можно. Скажи лучше, куда ты пропал? Сколько дней тебя не видел?
— Я? — Прохор растерянно пожал плечами. — Да никуда…
— Принц сказал, что отправил тебя на задание, в город, — это уже Лола. Растрепанная, в легком халатике, она выглянула из-за темного от татуировок плеча приятеля. — Ты что, вернулся?
— Вот как… — Прохор растерянно поглядел на друзей. Внезапное смущение сменилось растерянностью. — Значит, он врал вам.
— Врал? Принц? Зачем? — удивился Клещ.
— Хотел бы я знать — зачем, — парень нервно отмахнулся. — Хотя плевать. Клещ, мне нужна твоя помощь.
Сидя в салоне под тусклым плафоном, они попивали кофе, который Лола разливала из термоса по пластиковым стаканчикам. Выглядела она сейчас совершенно по-домашнему, как какая-нибудь заботливая мать семейства. Ничто в ней не выдавало безжалостную амазонку, какой ее впервые увидел Прохор.
Сам же он не мог отделаться от игривого чувства, сменившего неловкость. Надо же было так обломать кайф ребятам.
— Нет. Одного я тебя не пущу, — жестко сказала Лола, закуривая тонкую сигарету. Она стояла, прижавшись бедром к развалившемуся на пассажирском сиденье Клещу. — Даже не думай.
— Ты чего, женщина, совсем берега потеряла? Я буду делать то, что считаю нужным. Хочу пойду, хочу не пойду, — прижимая к себе подругу, лениво отозвался Клещ. Вдруг осекся, скосился на Лолу. — В смысле — «одного»?
— В том смысле, что я пойду с вами, — высвобождаясь из цепких лап, заявила Лола.
Села рядом с Прохором напротив Клеща и вызывающе положила ногу на ногу. Ноги, что выглядывали из вызывающе короткого халатика, были выше всех и всяческих похвал.
«Но у Тины лучше», — на всякий случай напомнил себе Прохор. Не хватало только, чтобы Клещ свернул ему шею из ревности.
— Что значит — с нами? — нахмурился Клещ. Перевел взгляд с покачивавшейся голой ноги Лолы на ее лицо. — Ты понимаешь, куда собрался Провидец?
— В Зону, — спокойно сказал Лола. — Я знаю, что это такое. У меня там брат сгинул. Вообразил себя суперменом, хабар тягал. Думал по-быстрому состояние сколотить. Сколотил — гроб себе.
Говорила она спокойно, буднично. Но от этого спокойного голоса веяло глубоко скрытой болью. Клещ поежился, глянул на Прохора, снова посмотрел в дерзкие глаза подруги. Откашлялся, произнес:
— И после всего этого…
— После этого я не отпущу тебя в Зону, — оборвала его Лола. — Если ты собрался туда без меня.
— Ну, допустим… — протянул Клещ. — А если с тобой вместе…
— Когда выдвигаемся? — так же хлестко отозвалась Лола.
Мужчины переглянулись.
— Да хоть сейчас, — пробормотал Прохор. — Только на халатик накинь что-нибудь — там радиация и все такое…
— Снаряга и оружие у меня под рукой, — Клещ кивнул в сторону плотных тюков, лежавших в корме автобуса. — Полевая форма, оружие, амуниция. Специально держу — на случай, если драпать придется. Выбор невелик, но на троих хватит. Но вот машину подготовить надо. Путь неблизкий. Да и с погранцами договориться надо. Украина, как-никак.
— Это только полдела, — заметила Лола. — Самое сложное — пробраться через Периметр. Вот где жара будет.
— Вы не поняли, — Прохор помотал головой. — Ни с кем договариваться не надо. Машина тоже нужна, только чтоб до города доехать. А Периметр вообще не проблема.
— Не проблема? — скептически скривилась Лола. — И как же мы проберемся в Зону?
— Как бы сказать попроще… — Прохор криво улыбнулся. — Мы срежем путь.
