Глава седьмая
Окно в Зону
Ехали странным объездным путем, понятным только Клещу. Надо думать, запутывали следы. Хотя Прохор не верил, что они всерьез могут спрятаться от этих тварей. Да и вообще, противопоставить себя существам, обладавшим такой колоссальной властью над людьми. При том, что сохранить эту власть в тайне для большинства из них казалось еще немыслимее. Но это было так.
Когда вдалеке показались башни Москвы-Сити, Прохор положил руку Клещу на плечо, кивнул вперед:
— Завернем на минутку?
— Это не по плану, — нахмурился Клещ. — Принцу не понравится.
— А ему понравится, если мы спасем еще одного человека?
Про себя же Прохор подумал: если уж они взялись спасать всех, до кого дотянутся, то первым и теперь уже единственным человеком, которого он хотел бы увести от беды, была Тина. Его Тина. Даже несмотря на последнее расставание со стрельбой и вынужденным нудизмом. Теперь, когда он знал свои новые возможности, избавить девушку от нейрофонной зависимости уже не представлялось таким невозможным.
Клещ внимательно поглядел на Прохора и, не задавая лишних вопросов, заложил вираж. Как и полагается — с визгом шин и возмущенными сигналами со всех сторон. Через несколько минут они уже съезжали с эстакады.
— Я быстро, — сказал Прохор. — Заберу ее — и назад.
— Возьми рацию,
— Какую рацию, Клещ?
— Тьфу, забыл, какой ты у нас особенный. Ладно, только давай быстрее, чтобы я не нервничал. А то, если я начинаю нервничать, все вокруг начинают плакать.
В холле его встретил все тот же консьерж. Заговорщически поглядел на старого знакомого, едва заметно улыбнулся ему. Прохор кивнул в ответ: как-никак, их объединяла общая тайна. Дурацкая и позорная, если честно, тайна, о которой хотелось побыстрее забыть. Потому он прибавил шагу, чтобы побыстрее проскользнуть к лифту. Не успел. Консьерж остановил его окликом:
— А вашей подруги нет дома.
Прохор остановился, оглянулся на консьержа:
— Вот как? Ушла?
— Около часа назад. И не одна. С какими-то молодыми людьми, — консьерж мельком поглядел по сторонам, чуть склонился вперед и сообщил:
— Мне показалось… Хм… Что она не очень-то хотела идти с ними.
Прохор мгновенно напрягся:
— Ее увели силой?!
Консьерж побледнел, напрягся:
— Я этого не говорил… Мне просто показалось…
Прохор пулей вылетел из холла.
Этот тип сказал, что Тину увели больше часа назад. Искать ее в громадном мегаполисе бесполезно. Позвонить ей на нейрофон он не может, даже с обыкновенного мобильника — тот просто сгорит к чертям собачьим. Попросить позвонить другого? Например, Клеща?
А что, если это ловушка? Сейчас у них в автобусе несколько подростков, которых они чудом вытащили из-под носа «мусорщиков». Имеет ли он право рисковать ими? Ответ очевиден. Попросить помощи у Маньяка? Тот владеет приемами поиска людей и наверняка может помочь.
Только тогда под угрозу может попасть уже убежище группировки «Вирус». Да и сколько времени займет дорога туда? Потерянное время может дорого обойтись. Друга, на которого он всегда мог положиться, Виктора, теперь тоже нет. Кто тогда остается?
Ответ сам собой прозвучал в мозгу, отчетливо и веско:
Бука.
От этого имени веяло холодком и опасностью. Но отчего-то казалось, что человек, наделивший его самого странными, нечеловеческими свойствами, должен знать куда больше простого смертного. Собственно, это была не совсем логичная, скорее даже иррациональная мысль: с чего это Буке знать все на свете? Да и захочет ли он снова общаться с тем, кто однажды собирался его убить? Но перегретый разум отказывался давать разумные объяснения, а старая добрая интуиция уже гнала вперед.
— Нужно заехать еще в одно место, Клещ, — вскакивая на подножку, крикнул Прохор. — Это по пути.
— Маньяк только что выходил на связь, — отозвался Клещ, заводя двигатель. — Требовал, чтобы мы срочно возвращались на базу.
— Но…
— Я сделал вид, что не получил сообщения, — Клещ усмехнулся. — Кем бы я был, если бы всегда подчинялся приказам?
Он обернулся в салон, где дремали притихшие пассажиры, проревел так, что те аж подпрыгнули на своих местах:
— А ну, держитесь крепче! Аттракцион еще не закончил работу!
Пистолет он оставил Клещу. Почему-то показалось плохой идеей идти на встречу с Букой с оружием. В прошлый раз такая встреча закончилась плохо.
Поднимаясь по железным ступеням, он не мог отделаться от ощущения, что поднимается в прошлое. Парадоксальное выражение: «подыматься в прошлое». Но именно там, в мрачном «лофте» Буки, он расстался с собой прежним, наивно считавшим, что царь природы и хозяин собственной судьбы — он сам. Об этом же бубнят учебники по личностному росту, тренинги «как добиться успеха» и бодрые лозунги, типа «сделай себя сам». Теперь-то он знает, что самостоятельно человек может выбрать лишь место в вагоне, который неизменно приедет туда, куда его ведет безжалостный машинист. Самое в этом неприятное, что с машинистом договориться никак невозможно. Просто потому, что он не человек.
Прохор потянул дверь, и та отозвалась протяжным скрипом. Надо же, Бука и не думал запираться. Это, несмотря на то, что за ним ведется реальная охота. Наверное, в этом убежище мрачный одиночка ощущал себя в безопасности. Иногда казалось: странный выходец из Зоны отчуждения вообще ничего не боится. Ибо силы, стоявшие за ним, могли помериться с самими создателями аномальных Зон. То есть с «мусорщиками», если про них не сочиняют.
— Эй! — позвал Прохор. — Есть кто дома?
Голос разнесло гулкое эхо. Ответа не последовало. Прохор прошел внутрь. Слабо освещенное через узкие окна-бойницы помещение было пустынно. Он еще позвал — но, скорее, для очистки совести. Было уже понятно: хозяина дома нет.
Стало быть, напрасно он пришел сюда. Ждать возвращения тоже времени нет — он подвергает угрозе детей, ждущих в автобусе. Клещ загнал машину под бетонный навес в здешних трущобах, но какие гарантии?
Если бы Буке или Тине можно было позвонить, он бы не потерял столько времени напрасно. Все-таки хреново оказаться безо всяких средств связи. Он настолько привык к постоянному нахождению в сети, что сейчас ощущал что-то вроде наркотической «ломки». С другой стороны, определенно прояснилось сознание. Оказывается, неплохо не только пялиться в экран или виртуальную картинку нейрофона, а осмотреть все собственными глазами, потрогать, ощутить пальцами фактуру. Понюхать, наконец, хоть и не всегда в нос бьет приятной парфюмерией.
Он неторопливо прошелся по жилищу Буки. Говорят, интерьер дома может здорово рассказать о хозяине.
Дом Буки оставлял ощущение недоумения. Здесь не было ничего, что указывало бы на его предпочтения, привычки, вкусы. Не было кухни или ее подобия, не было припасов или остатков еды, не было книг, журналов, электроники, украшений, простеньких картинок на стенах. Только диван, старый плед, стул, стол. Можно было подумать, что Бука лишь имитирует жизнь. Ведь не может человек существовать без привычек, предпочтений, без банальной еды. Разве что это убежище — вовсе не настоящее его жилище,
Или хуже того: Бука не человек вовсе. Он не ест, не пьет, не спит и живет только своими мрачными, нечеловеческими мыслями. В пользу последнего было немало доводов. Однако думать о таком не хотелось, так как это было просто-напросто страшно.
Бредя по обширному кирпичному лабиринту, выйдя в большое, напоминавшее холл, помещение, Прохор вдруг ощутил в глазах неприятное мельтешение. Опыт заставил остановиться и сделать шаг назад — на всякий случай. Мельтешение никуда не делось — что-то происходило с кирпичной стеной напротив, будто рассыпавшейся на кирпичные «пиксели».
Это напоминало марево над раскаленным асфальтом в жаркую солнечную погоду. Марево поднималось прямо из плиты перекрытия посреди обширного пространства между серыми бетонными колоннами. Прохор протянул руку в сторону колыхавшейся мути — и отдернул ее, ощутив неясную угрозу. Прошептал:
— Что за черт…
Сделал пару шагов назад, огляделся. Заметил валявшийся на полу ржавый болт — Бука не особо занимался уборкой. Поднял, с сомнением подкинул в ладони — и бросил в сторону непонятного движения воздуха. Шут его знает, чего он ожидал. Взрыва? Вспышки? Да с какой стати — подумаешь, обыкновенный поток воздуха.
Однако чутье не подвело. Болт не пролетел сквозь марево, как если бы это был простой теплый воздух.
Он просто исчез. Вот он двигался по дуге, склоняясь в сторону пола — и вдруг пропал из поля зрения. Только марево вроде бы пошло легкой зеленоватой волной.
— Что ты такое? — проговорил Прохор, осматривая странное явление со всех сторон.
Нельзя сказать, что он был совсем уж потрясен. Скорее, напротив, что-то в этом духе он был готов встретить в обиталище Буки. Такого странного парня и окружать должна какая-нибудь необъяснимая пакость. Возникла даже дурацкая мысль сунуть в необъяснимое явление природы какую-нибудь палку — эксперимента ради.
Его остановили приглушенные звуки шагов: кто-то поднимался по наружной лестнице. В первые секунды Прохор обрадовался, решив, что вернулся хозяин. Но слух различил голоса, а следом — шаги сразу нескольких человек. И это уже было опасно. Он едва успел отбежать в тень и спрятаться за колонной — больше некуда было деться в этом полупустом зале. Дверь со скрежетом открылась, «лофт» заполнили звуки шагов тяжелых ботинок. Голоса стали отчетливее, и принадлежали они незнакомцам.
— Что-то мы быстро на этот раз, — недовольно сказал один, самый молодой голос. — Говорю тебе: хвоста не было. Можно было еще покуражиться.
— Покуражиться ему охота, — хрипло усмехнулся другой. — Куражься в Зоне. Здесь у нас «запасной аэродром».
— Какие-то вы пугливые стали в последнее время. Как «отмычки» на первом рейде.
— Ты хлебало-то прикрой, — с угрозой сказал третий. — За «отмычку» можно и перо в бок получить. У самого молоко на губах не обсохло, а лезет профи учить.
— Да это я образно… — примирительно сказал молодой. — Ну, надо же использовать эту дыру как-то. Самый короткий путь сквозь Периметр, как-никак.
— А чей это путь, ты хоть понял?
— А какая разница? Можно подумать, ты сам в это «въехал».
— Я-то как раз не сую голову в первую попавшуюся нору, не выяснив, кто в ней сидит. А если это дыра «мусорщиков»?
— Я так не думаю.
— Да ты никогда не думаешь, дятел! А ну, пшел вперед!
Прохор с трудом удерживался, чтобы не выглянуть из-за колонны. Но голоса были слишком близко, его наверняка бы заметили. А незнакомцы, судя по всему, не совсем в ладах с законом.
Любопытство взяло верх над осторожностью. Он медленно выглянул из-за колонны.
Эти ребята не понравились ему сразу. Трое здоровяков в бесформенной серой одежде, вроде той, какую предпочитают рыбаки или охотники, с обширными сумками в руках. Слух не обманул: на ногах этих ребят действительно были стоптанные пыльные армейские ботинки. Дальше — еще интереснее: бросив сумки на пол, они приняли извлекать оттуда оружие. На свет появились пара Ак-47, «Макаров», обрез двустволки, боевые разгрузочные жилеты с распиханными по карманам автоматными магазинами, гранатами, аптечками и прочими полезными в определенных делах вещами.
Поначалу мелькнула вполне резонная мысль: эти мрачные незнакомцы — одни из многочисленных участников злосчастной игры WoK. Снаряжение, правда, несколько тяжеловато для игры в киллеров. Но следующие элементы их амуниции окончательно поставили Прохора в тупик.
Противогазы.
Прохор подумал — ему померещилось. Но нет — все трое принялись напяливать на себя разномастные резиновые «морды» с гофрированными шлангами, ведущими в подсумки с тяжелыми фильтрами. Какого, спрашивается, рожна? Может, они собрались пробираться куда-то через вонючие туннели канализации? Но тогда на хрена залезли сюда, под самую крышу этого промышленного корпуса?
Наверно, немного обалдев, он на миг потерял бдительность и чуть шаркнул ногой. Одна из резиновых «морд» медленно повернулась в его сторону, сверкнув круглыми стеклами. Сердце заколотилось в груди. Стиснув зубы, Прохор ожидал очереди из «калаша». Но ему повезло: видимо, незнакомцы ничего не заподозрили. Он медленно выдохнул, продолжая судорожно соображать, что к чему.
Эти трое несомненно опасны. И даже с первого взгляда ничем не напоминают безмозглых игроков в WoK. Зону какую-то упоминают. Может, тюремную. А может… В мозгу мелькнули какие-то туманные образы, связанные с этими самыми нелепыми вроде бы противогазами.
Зона.
Совсем недавно он слышал про нее. И не где-то, а в этом самом «лофте», еще не оправившись от своего внезапного недуга. Чернобыльская Зона отчуждения, угрюмое место, породившее хозяина этого дома. Уж не про нее ли говорили незнакомцы? В таком случае противогазы вполне уместны — там радиация, ядовитая пыль. Если они как-то связаны с Букой — тогда все, вроде как, логично.
Непонятно другое: где эта самая Зона — а где Москва. Тысяча километров до этой самой Зоны, не считая государственной границы. Здесь определенно получалась какая-то нестыковка…
Все эти потуги разобраться в происходящем уткнулись в неожиданно наступившую тишину. Голоса и шаги пропали так же внезапно, как и появились. Прохор в недоумении стоял еще с минуту в своем укрытии. Затем выглянул снова.
Незнакомцев не было.
— Черт… куда они делись?
Вопрос был обращен в пустоту. Точнее, в это самое марево, что продолжало бесшумно переливаться посреди зала. Неужто…
Он сделал шаг в сторону этого, почти живого образования. Это было за пределами его понимания, не говоря уж о соответствии школьному курсу физики. В какой-то момент появилась безумная мысль: что, если шагнуть туда — вслед за брошенной им гайкой и незнакомцами? Даже мысль о том, что там, за границей неведомого, предпочитают носить защитную одежду, оружие и противогазы, была не в силах остановить этот порыв.
Его остановило другое. Что-то в глубине этой зыбкой взвеси зашевелилось, пошло бледно-зелеными разводами — и выплюнуло, словно из ниоткуда, грузную фигуру в жуткой маске противогаза.
Больше всего отчего-то поражало то, что фигура была мокрой с головы до ног. Стекая с плотной камуфлированной ткани, струйки воды быстро образовали лужу, из которой торчали тяжелые ботинки, густо покрытые черной жирной грязью. Даже по плоским запотевшим стеклам противогаза струились крупные водяные капли.
Фигура на секунду замерла, разглядывая обалдевшего Прохора мутным стеклянным взглядом окуляров. И потянулось куда-то к спине, где болтался на ремне автомат.
Никогда еще Прохор не стартовал с места с такой резвостью. Едва не упав, загребая ногами и подымая пыль, он бросился прочь. Заложив крутой вираж и едва не вписавшись в колонну, он вылетел из зала в соседнюю комнату. Вслед запоздало грохнула пара одиночных выстрелов. Брызнули осколки кирпичей, посыпалась штукатурка. Уткнувшись спиной в стену, Прохор понял, что уйти не успеет: дверь отлично простреливалась с любой точки.
Никогда не стоит влезать в чужие тайны. Особенно связанные с оружием и такими необъяснимыми штуками, вроде этого марева. Невольного свидетеля живым не отпустят. Теперь только или бежать, или драться. Бежать не выйдет, а чем драться? Голыми кулаками против «калаша»?! Оставить пистолет Клещу было самой дурацкой идеей, какую только можно придумать!
Пуля ударила в стену над головой. Машинально глянув вверх, он вдруг кое-что вспомнил. И бросился вдоль стены, пригибаясь под пулями. Урод в противогазе продолжал бить одиночными: то ли делал ставку на точность, то ли экономил патроны. Одновременно он приближался твердым неспешным шагом, не давая жертве поднять голову и увеличивая вероятность попадания. Он не оставил бы Прохору ни единого шанса, если бы знал, что лежит наверху облезлого железного шкафа, который в неловком броске с грохотом обрушил Прохор. Так игрок в американский футбол сбивает с ног своего соперника, пытающегося устроить тачдаун. Вместе со шкафом на пол грохнулась еще пара предметов. Это кое-что мгновенно оказалось в руках парня.
Пара оставленных здесь «на всякий случай» ТТ.
Случай, похоже, как раз тот самый. «Хорошо забытое старое» оказалось сюрпризом для чудика в противогазной маске. Подскочивший как на пружинах Прохор открыл бешеный огонь с двух рук, «по-македонски». Стрелял не прицельно: во-первых, видимость в жилище Буки была так себе из-за недостатка освещенности. Во-вторых, прицелиться просто не было времени. Ну и, в-третьих, у него не было зверского желания непременно укокошить противника. Как раз напротив, из того неплохо было бы вытащить хоть какую-то информацию.
Ему все-таки хватило выдержки не разрядить оружие полностью и оставить по паре патронов в каждом из пистолетов. Отстрелявшись, он нырнул за косо лежавшую железную коробку шкафа и вжался в цементный пол, надеясь, что металл убережет его от автоматных пуль.
Пистолетная канонада несколько остудила пыл незнакомца. На несколько секунд тот притих, притаившись где-то за кирпичной перегородкой. Затем позвал несколько нагловатым тоном, гнусавым, видимо, из-за закрывавшего рот противогаза:
— Эй, ты живой?
— Живее тебя, — отозвался Прохор. — Даже не надейся.
— Хорошо стреляешь, — сообщил незнакомец.
— Благодарствую. А тебе противогаз прямо-таки к лицу.
— И тебе спасибо на добром слове.
Это прозвучало уже отчетливее. Наверное, незнакомец стащил-таки противогаз с физиономии.
— Вот видишь, как хорошо говорить друг другу приятные слова. Зачем сразу стрелять?
— В моих местах так принято. Сначала стреляешь — потом понимаешь, кто перед тобой на самом деле.
— Ну, и кто я?
— Так мы ж не в моих местах. Хрен вас, московских, разберешь. Вы тут в последнее время вообще стреляете просто так, игры ради. Как будто все одновременно чокнулись.
— Это ты верно заметил. Все тут стали походить на чокнутых.
— Вот-вот. А у нас так не принято. Коли уж поднял ствол, значит, интерес есть. Такого человека и пристрелить не грех, не то что пацаненка неразумного, случайно взявшего в руки «пушку».
— А что это у вас за места такие? Не Зона отчуждения, часом?
— А ты догадливый, — в голосе незнакомца прозвучала издевка. — Значит, не зря я решил тебя прихлопнуть.
— Это мы еще поглядим, кто кого прихлопнет. Скажи лучше, что это за «дыра» такая, из которой ты вылез? Ну, эта, мутная такая, воздушная.
— Заметил, да? Думал у тебя спросить — что это за проход такой в пространстве образовался? И почему именно сюда ведет? А если сюда вылезти можно, то, может, как-то и в другие места выход открыть можно? Это же что-то типа портала?
— Вот те раз. Неужто пользуешься и не знаешь?
— В Зоне много всякого, чем пользуешься, не зная, что это за хрень.
— Интересно там у вас, небось.
— И не говори. Интересно так, что седеют и под себя ходить начинают. Но у вас тут тоже неплохо. Скажи, что это за круглые хреновины стали в уши втыкать, со «смайлами»? У вас в Москве такая мода? Вроде наушников что-то?
— Ага, типа того.
Рассказывать врагу все подробности не хотелось. Просто стоило отметить любопытный факт: эти головорезы, из Зоны, не имели представления о нейрофоне. Что, конечно, странно.
— Так вы с корешами, выходит, гастролеры в наших местах? — осторожно выглядывая из-за шкафа, спросил Прохор. — Зачем к нам пожаловали?
Ему не ответили. Прохор поводил стволом, оглядывая пространство поверх «мушки», позвал снова:
— Ты там как? Может, помощь нужна?
И снова без ответа. Может, ушел обратно через это марево? Как он его назвал — портал? Удачное название, что-то из околонаучной литературы. Ну, если ушел, так и прекрасно. Не очень-то хотелось налаживать знакомство с тем, кто только что не убил его только в результате адекватного ответа.
Прохор опустил оружие, с кряхтением поднялся. Принялся отряхиваться. И уже боковым зрением засек чье-то присутствие. Чуть повернув голову, обмер: тип в противогазе стоял в тени колонны, чуть сбоку, и целил в него из автомата, от бедра.
Однако, подловил, ничего не скажешь. Пальнуть в него с разворота не выйдет — у незнакомца секундная фора.
Ситуация назревала паскудная.
— Ты уж извиняй, если что, — самодовольно сказал незнакомец. Голос в противогазе звучал приглушенно и довольно противно. — Но свидетелей я оставлять не могу. Сам понимаешь: портал — штука редкая. Незачем про него посторонним знать. Так что гуд бай, Вася!
Громыхнул выстрел. Прохор невольно вздрогнул, прислушиваясь к ощущениям. В этот момент пуля должна была врезаться в его плоть, разрывая ткани и выплескивая наружу кровь под давлением. Попадание в голову, по идее, мгновенно выключало разум. Хотя никто еще толком не рассказывал, как это бывает, когда мозги в кашу. Но раз он еще думает, значит, пуля точно не голове. Тогда лучше всего — в сердце. Это хотя бы быстро. Хуже — если перебьет позвоночник и некому будет добить. Тогда придется несколько часов помучиться.
Все эти мысли плотным потоком пронеслись в сознании, прежде, чем он осознал: тело не ощутило пули. Стало быть, в него не попали. Еще через мгновение в этом затянувшемся моменте Прохор понял: стреляли не из автомата. Звук АК резкий, хлесткий. А этот гулкий, даже раскатистый, если прислушаться. Такой можно услышать в лесу, под азартный собачий лай.
Стреляли из охотничьего ружья. Точнее, из дробовика двенадцатого калибра.
— Клещ? — глухо произнес Прохор одновременно с тяжелым звуком упавшего тела.
Только после этого он обернулся. И точно: над телом типа в противогазе стоял его новый приятель с помповым дробовиком, ствол которого исходил характерным дымком.
— А ты тут времени не терял, — ровно заметил Клещ. — Умеешь найти приключения на свою задницу.
— Этого у меня не отнять, — признал Прохор. — Спасибо за помощь. Как догадался, что меня к стенке прижали?
— Как в том кино, помнишь? «Стреляли». Как бы глушители вы нацепить забыли.
— И то верно. Ладно, валим.
Клещ поглядел на напарника с некоторым сомнением, кивнул в сторону убитого:
— Так это и есть твой Бука?
Напрягшись на миг, Прохор снова поглядел на тело. Противогаз на незнакомце был задран на лоб, частично открывая лицо. Что-то в этом лице было похожее. Но лишь на первый взгляд. Все-таки он не сошел с ума. Показалось.
— Слава богу, нет. Думаешь, я пришел сюда, чтобы прикончить его?
— Кто тебя знает. Ладно, поехали. Маньяк вовсю трезвонит уже: босс на базе рвет и мечет.
Поглядев на пистолеты, рукояти которых он продолжал сжимать в ладонях, Прохор кивнул. Перевел взгляд на тело убитого. В голову вдруг пришла дикая на первый взгляд мысль.
— Подожди меня внизу, — сказал Клещу. — Я сейчас спущусь.
Напарник поглядел на него вопросительно, но с расспросами лезть не стал. Просто опустил ствол дробовика и направился к двери. Прохор с уважением поглядел ему вслед. Клещ — настоящий мужик, хоть иногда трудно понять его «заскоки».
Когда дверь за его спиной закрылась, Прохор ухватил под мышки тело убитого и поволок в соседний зал. Тело было тяжелым, за ним тянулся грязно-кровавый след. В полуметре от марева, тихо мерцавшем посреди зала, он, напрягшись, поставил труп вертикально — и толкнул прямиком в это странное образование.
Он знал, что увидит. То же самое произошло с брошенным до этого болтом — тело просто исчезло. Исключение составляли грязные ботинки, оставшиеся впритык с маревом, словно обрубленные. Зрелище было странное, даже неприятное. Вообще-то он хотел просто отправить злобного пришельца из Зоны обратно в его мрачный мир. Трудно сказать, что его подвигло на это. Где-то он надеялся, что его приятели решат, что он был убит там, за этой незримой границей между пространствами. Не исключено, это обезопасило бы Буку от возможной мести. Но тело, находящееся одновременно в двух мирах — это, как говорится, «палево».
Несколько секунд он смотрел на странное движение воздуха перед собой, как будто пытался увидеть что-то там, в глубине необъяснимой аномалии. Разумеется, ничего не видел. Если существовало окно между двумя частями пространства, то оно было прикрыто плотной занавеской.
Он решился. Набрал полные легкие воздуха — и шагнул вперед, прямо в это зыбкое нечто.
Если он и ожидал чего-то необычного, то уж точно не этого: его как будто окатили из ведра ледяной водой, одновременно хлестнув по лицу мокрой тряпкой. С запозданием Прохор вспомнил мокрое облачение убитого Клещом незнакомца.
Здесь вовсю хлестал ливень. Но той силе, что сыграла с ним эту шутку, ливня показалось мало: он стоял по колено в холодной болотной жиже. Так, по крайней мере показалось по ощущениям. Хотя никакого болота вокруг не было. Скорее, омерзительная лужа, посреди которой бледно колыхалось марево непостижимой дыры в пространстве.
Такая встреча настолько ошеломила парня, что он даже не осознал самого момента перехода. В любом случае ничего особо необычного не произошло. Ни адского пламени, ни ледяного холода, ни жутких звуков, ни запаха серы. Просто из плохо освещенного убежища Буки где-то в районе МКАД каким-то необъяснимым образом он переместился на некий пустырь, поросший жухлой травой под низким свинцовым небом. Странное дело, казалось, за пределами лужи дождь резко слабел, а чуть дальше стихал и вовсе. Бывает ли так в природе, Прохор не знал, да и не до того было. У его ног, почти скрытый грязной водой, лежал труп убитого Клещом незнакомца в противогазе. Что характерно — с как будто отрубленными ногами. Над головой же, чуть в стороне, кружили какие-то птицы.
Взяв убитого за руки, Прохор затащил того целиком в лужу, бросил. Мелькнула мысль вытащить его на относительно сухую полянку, которую, однако, было трудно назвать живописной. Нормальный человеческий рефлекс: отнестись к мертвому лучше, чем к нему же до его внезапной кончины. Подавив в себе неуместный позыв гуманизма, бросил тело. Огляделся, отряхивая руки. Неподалеку ржавел армейский грузовик и, показалось, рядом рассыпаны пожелтевшие мокрые от дождя кости.
Поглядев в другую сторону, Прохор обомлел. Там, в серой дымке, высились многоэтажные дома.
И колесо обозрения неподалеку.
Только ничего праздничного не было в этом легкомысленном старомодном аттракционе. Колесо было ржавое, дома же зияли пустыми глазницами выбитых стекол.
Жуткое, зловещее зрелище.
Это был настоящий мертвый город. И облик его был знаком — то ли по картинкам в интернете, то ли по телевизионному сюжету. Даже название крутилось на языке. Красивое, но с каким-то жутковатым ореолом.
Припять — вот как назывался этот город. Город мертвых, если верить слухам и жутким легендам. Теперь не оставалось сомнений, куда привела эта короткая дорожка, ведшая прямо из «гостиной» Буки.
В Зону. Ту самую, с большой буквы.
Прохор спиной ощутил пробежавшие по ней мурашки. Он слышал, как в этой самой Зоне исчезают люди, как лезут в нее отчаянные безумцы в поисках каких-то странных, омерзительных сокровищ. И мрут как мухи — все ради каких-то запретных предметов, которые тащат оттуда через армейские патрули и «колючую проволоку» в большой мир.
Вот, значит, куда он попал.
Во рту появился неприятный железистый привкус, и Прохор вдруг подумал: не зря, наверное, эти ребята носят здесь противогазы. Да и под дождь в этих местах лучше не попадать.
Надо убираться отсюда подобру-поздорову.
Взгляд его снова поднялся к небу, где птицы кружили все быстрее, словно их носило ураганом, хотя вокруг ветра особо не ощущалось. Что-то в этом кружении было неестественное, настораживающее. Это была большая стая ворон, что двигалась по подозрительно правильному кругу, центр которого медленно приближался к Прохору. Он вдруг заметил, как прямо под каркающей стаей начинает колыхаться и вжиматься в почву сухая трава.
Черт побери — сухая, несмотря на вовсю хлещущий дождь!
Траву приминало неведомой силой. Казалось, невидимый гигант бесшумно приближается к непрошеному в этом мире гостю.
Прохор остро ощутил угрозу. Это было новое чувство: он опасался не человека, не обстоятельств, даже не смерти как таковой. Это был страх неизвестности. Ужасной, безжалостной неизвестности.
Когда невидимая «волна» под кружащей вороньей стаей почти уже достигла его, Прохор не выдержал и сделал шаг назад.
Прямиком в убежище Буки.
Уже стоя в безопасном пространстве бетонно-кирпичной коробки, он таращился в марево перед собой и пытался восстановить участившееся дыхание. Поглядел на собственные ладони: пальцы дрожали. И что-то внутри, что всегда знает больше, чем разум, тихо шептало:
— Ты чудом избежал смерти.
