Глава шестая
Спасенные
Транспортное средство Клеща выглядело еще страшнее, чем пикап Лолы. Оно неуклюже маскировалось под школьный автобус — по сути, в его основе и был желтый ПАЗ с надписью «ДЕТИ» на бортах и треугольным знаком на корме. Но это была всего лишь маска, с трудом налезшая на лицо монстра. Уже по расширенным колесным аркам, из которых выпирали широкие рифленые колеса, можно было догадаться, что с этим автобусиком не все так просто. Мощный движок, с корнем вырванный из какого-то тягача, не влез целиком на штатное место и частично торчал вперед сквозь радиаторную решетку. Широкие лобовые стекла прикрывали спрятанные под них защитные решетки. Такие же были на всех окнах вдоль бортов, с возможностью установить броневые щиты. «Вишенкой на торте» была до времени спрятанная подымающаяся башенка с дистанционно управляемой тридцатимиллиметровой пушкой.
Осматривая автобус перед выездом, Прохор недоумевал: когда эти ребята успели так подготовиться и вооружиться? Видать, Принц был совсем не прост. Что-то в его внешности и поведении выдавало связь с преступным миром. Может, все это «сопротивление» он просто использует в своих корыстных целях? Впрочем, одно другому не мешает. В период смуты и потери контроля со стороны властей всегда вылезают такие авантюристы. Как какие-нибудь повстанцы в далекой Колумбии.
— А что, если нас гаишники остановят? — похлопывая по обшарпанному борту автобуса, спросил Прохор.
— Не остановят, — заверил Клещ. — Маньяк плотно сидит в их системах: гайцы нас просто не видят.
— А если попадутся такие, что без нейрофонов? По старинке, палочкой притормозят.
— Тогда и мы по старинке будем: газ в пол — и деру! — Клещ хмыкнул. — Да ты не очкуй, еще ни разу не попадались.
— Ну, да, ну да, — кивнул Прохор. — Тебе лучше знать.
Взревев, совершенно не адекватно мирной надписи на борту, автобус рванул с места. Они выехали со склада через скрытый выезд, упрятанный в нагромождении штабелей из ржавых контейнеров и пустых поддонов. Прохора нещадно швыряло из стороны в сторону: он держался за поручни позади водительского места, а Клещ при вождении не особо заботился о комфорте пассажиров.
— Не дрова везешь! — крикнул Прохор после очередного управляемого заноса, в который они лихо зашли с подачи дерзкого водилы.
Клещ на это лишь хрипло расхохотался. Он предпочитал вести сам, несмотря на возможность дистанционного управления со стороны хитрых система Маньяка. Напарник любил получать удовольствие от любого процесса, и вождение занимало в этом списке не последнее место. Его водительское место больше напоминало языческое капище или шаманский алтарь: со всех сторон свисали какие-то звериные шкурки, четки, цепи. Рычаг переключения скоростей венчал металлический череп размером с кулак, рулевое колесо было затянуто в змеиную кожу, причем высушенная змеиная голова кусала собственный хвост, напоминая известный символ бесконечности. В общем, сделано было от души — дьяволу было бы здесь уютно. Правда, трудно было поверить, что на этой адской колымаге они едут спасать детишек.
Маршрут предстоял не особо сложный. Интернат располагался в Марьиной Роще. Небольшая дуга по МКАД, съезд — и они почти на месте. Глядя в окно сквозь ячейки защитной решетки, Прохор пытался разглядеть: что же изменилось в этом мире с того момента, как он узнал жутковатую правду?
На первый взгляд не изменилось вообще ничего. Те же потоки машин, те же толпы на тротуарах. Хотя нет — людей на тротуарах стало поменьше. Или это только кажется?
Нейрофон не косил своих жертв демонстративно, направо и налево — он гипнотизировал их, как удав Каа наивных бандерлогов. Зловещий гаджет неспешно переваривал человеческий разум, незаметно подменяя его суррогатом. Люди все еще думали, что это они управляют собственной жизнью, принимают решения, совершают поступки. Это и раньше можно было поставить под сомнение. Устраиваться на вторую и третью работу, вкалывать до потери пульса, совершать подлости и преступления людей заставляла не собственная воля, а навязчивая реклама дорогих машин, квартир в престижных районах, роскошных заграничных курортов. Людям только казалось, что им все это нужно, — но разве знали бы они об этом без навязчивого зомбирования с экранов телевизоров, компьютеров и сматфонов? Большая часть человечества давно уже превратилась в кукол, они лишь видимость разумных существ. В действительности они были всего лишь безмозглым звеном в бесконечной цепи потребления. Люди рождались, жили и умирали исключительно ради того, чтобы потреблять — все активнее и жаднее.
Так что приход нейрофонов, захват ими абсолютной власти многие даже не заметили. Новый гаджет просто занял свое, словно специально для него подготовленное место.
Интересно, а у президента есть нейрофон? У его охраны, свиты? Знают ли силовые структуры о «мусорщиках», об их тихой экспансии? Ни в новостях, ни в разговорах Прохору не доводилось слышать ни слова сомнения в безопасности новомодного гаджета.
И это пугало по-настоящему.
Вот они, баннеры — по всему городу:
НЕЙРОФОН:
ЛЕГКО ПОЛУЧИТЬ — НЕВОЗМОЖНО ЗАБЫТЬ!
Лучше не скажешь.
— Подъезжаем, — закладывая крутой поворот, сообщил Клещ. — Это жилой корпус. Маньяк считает — ребята прячутся здесь.
Подогнал автобус с торца безликого серого здания за невысокой оградой — видимо, это и был интернат. Место было тихое и довольно безлюдное. Прохор даже усомнился — есть ли кто внутри здания. Но Клещ не сомневался ни секунды. С шипением раскрылись бронированные створки боковых дверей. Перемахнув через внутреннее ограждение, напарник подхватил большую спортивную сумку, в которой было что-то тяжелое. Надо полагать, оружие. Прохор машинально коснулся спрятанной под мышкой кобуры выданного на базе пистолета. Не хотелось бы, чтобы дошло до стрельбы. Как-никак, дети.
— Действовать надо быстро, — соскакивая со ступеньки на асфальт, сказал Клещ.
— Насколько быстро? — отозвался Прохор, с трудом поспевая за напарником.
— Видишь эту штуку? — Клещ продемонстрировал неуклюжее устройство в руке с черно-белым экраном, которое в дремучие девяностые именовали «карманным компьютером». — Когда рядом покажутся «мусорщики», девайс сообщит об их приближении. С этого момента у нас будут считаные минуты, чтобы удрать.
— А иначе?
— Иначе туго придется. Пока они действуют через нейрофоны или через своих кукол, с этим еще можно как-то бороться. Но если они заявляются лично — тут уж не жди пощады.
— Что, не отстреляемся?
— Э, брат. Если «мусорщик» закрыт силовым полем, наши «пукалки» не особо эффективны. А вот он может сделать с тобой все что угодно. Ну, хватит разговоров — повили.
Они легко перемахнули через ограду, зашли со стороны глухой стены, приблизились к железной двери без ручки над низким крыльцом. Похоже на запасной выход. Дверь казалась неприступной, как у банковского сейфа. Бросив сумку на крыльцо, Клещ открыл молнию и извлек из сумки самую обыкновенную фомку — классический инструмент домушника. Всунув плоский конец под выступающий край двери, крепко нажал — и дверь со скрежетом отошла от стены. Напарник указал взглядом на открывшийся темный проем. Они прошмыгнули внутрь и прикрыли дверь за собой.
Напарники оказались в темном чулане, из которого внутрь вела еще одна дверь, также оказавшаяся запертой. Открыть ее тоже не составило труда. Прохор осторожно выглянул — там оказал длинный, бледно освещенный коридор с дверьми по обе стены. Он уже хотел спокойно выйти, но вдруг услышал шаги — и вернулся обратно, прикрыв за собой дверь. Оставил лишь щелку, через которую можно было наблюдать.
По коридору прямо в их сторону неторопливо шла строго одетая женщина в изящных очках без оправы. В ее походке было что-то странное, даже неприятное. Наверное, то, что двигалась она как-то механически, как лунатик. Чем ближе она подходила, тем яснее становился виден ее неподвижный остекленевший взгляд. Становилось даже не по себе: похоже, она приближалась прямиком к двери в чулан, где спрятались чужаки.
Шуму они наделали, что ли? Одно ясно: если эта дама увидит их, то через ее нейрофон их увидят и ее кукловоды. То, что в странном поведении дамы виноват нейрофон, Прохор даже не сомневался. Женщина остановилась прямо перед дверью. Точно: в ее ухе виднелся кругляш нейрофона.
Женщина постояла, пялясь прямиком на дверь. И повернулась к ней спиной. Направилась обратно. Прохор перевел дух.
— Сейчас уйдет — выйдем, — прошептал он Клещу. — Главное — быстро найти…
Договорить он не успел. Дверь резко распахнулась.
На пороге стояла та самая женщина в очках.
Это был момент истины. Сейчас она подымет крик — и операцию можно считать проваленной. Рука Клеща метнулась к кобуре пистолета. Это было худшее, что можно придумать. Мало того, что будет убита невинная, в общем, жертва нейросети, так еще и шуму наделают, привлекут внимание.
Решение пришло мгновенно, и было оно неожиданным для самого Прохора. Он сделал резкий шаг навстречу женщине и положил руки ей на голову. Дама осела на пол — как будто из нее резко выдернули позвоночник. Прохор едва успел подхватить ее и затащить в глубину чулана.
— Что это было, черт возьми? — изумленно спросил Клещ.
— Не ори, — сидя на корточках над телом, сказал Прохор. — Лучше дверь закрой, пока нас другие не засекли.
Клещ послушно прикрыл дверь, щелкнул фонариком, разгоняя мрак чулана. Присел рядом с напарником, спросил:
— Чего это она грохнулась?
Прохор вынул из уха женщины почерневший кругляш нейрофона, показал Клещу:
— Гаджет перегрелся.
Клещ брезгливо взял нейрофон, покрутил в руках, подсвечивая фонариком:
— Значит, не врал про тебя Маньяк…
— Не врал. С кардиостимулятором ко мне лучше не приближаться.
— И что теперь с ней? Померла?
Пожав плечами, Прохор снова положил руку на голову женщине. Прислушался к своим ощущениям. Если в момент своей внезапной «атаки» он думал только о том, чтобы остановить врага любой ценой, то теперь главным его чувством стало сострадание. Оно отдалось легкими уколами в кончиках пальцев и передалось женщине…
Та протяжно вздохнула — и открыла глаза.
— Кто вы? — тихо спросила женщина.
И вдруг с неожиданной резвостью поднялась на ноги. Ее качнуло, но на этот раз уже Клещ подхватил ее под руки.
Прохор с изумлением поглядел на даму. Поднял с пола оброненные ею очки, протянул даме со словами:
— Как вы себя чувствуете?
— А как я должна себя чувствовать? — неуверенно ответила дама, надевая очки и подслеповато разглядывая незнакомцев. — Нормально. Только…
Она коснулась уха — и не нашла там искомого. Клещ любезно протянул ей обгорелую «таблетку» нейрофона:
— Ваше?
Дама шарахнулась от гаджета, как от ядовитого насекомого:
— Уберите это от меня! Уберите!
— Да ради бога, — Клещ швырнул «таблетку» в темный угол. — Никто не заставлял вас пользоваться нейрофоном. Это был ваш выбор.
— Вы просто не понимаете, — бормотала дама, нервно массируя виски. — Это страшно… Страшно…
— Что — страшно?
— Когда ты… Как марионетка… Когда твое тело живет само по себе. Когда тобой двигают, как роботом. И разум как будто заморожен… Это страшнее, чем смерть.
— Ну уж, страшнее, — хмыкнул Клещ. — Скажите лучше, где дети?
— Дети? — дама насупилась, недобро поглядела на Клеща. — А вы, вообще, кто?
— Мы те, кто избавил вас от того, что, по вашим словам, страшнее смерти, — спокойно сказал Прохор.
— И те, кто не хочет, чтобы то же самое сделали с вашими подопечными, — добавил Клещ. — Вы же училка? Э-э… учительница?
— Я по воспитательной работе.
— Не важно. Вы нам поможете? Иначе скоро здесь появятся те, кто сделает из них таких же кукол.
— Кукла… — прошептала дама. — Какое точное слово! Я чувствовала себя куклой.
— У нас нет времени обсуждать ваши чувства! — процедил Клещ. — Вы будете нам помогать? Или я запихну нейрофон обратно вам в ухо.
— Ладно-ладно… — пробормотала женщина. — Вы же не сделаете им ничего плохого?
Прохор приподнял бровь:
— Плохого? Хуже, чем собирались сделать вы?
Дама прикусила губу. Видать, он попал в болезненную точку.
— Идите за мной, — сухо сказала дама. — Только тихо. Есть еще двое воспитателей. Если нас обнаружат…
Она запнулась.
— То они нас в угол поставят? — невинно поинтересовался Клещ. — Или отшлепают?
— Нет, — сверля его сквозь очки стеклянным взглядом, сказала дама. — Позовут тех, кто вас пришлепнет.
Пока дама вела их коридорами и лестничными пролетами куда-то на третий этаж, Прохор напряженно думал. Как получилось, что он сумел избавить человека от нейрофона, при этом оставив его в добром уме и здравии? По крайней мере на первый взгляд.
Ответ напрашивался примерно такой: его «дар» гораздо слабее Букиного. И, стало быть, своим воздействием он наносит куда меньший вред носителю нейрофона. И, соответственно, легко возвращает его к жизни. Следовало принять эту версию за рабочую и действовать исходя из нее — просто чтобы не тратить времени на бесцельные размышления.
— Тихо! — сказала дама. — Слышите шаги?
Прохор кивнул. Клещ снова потянулся к кобуре.
— Кажется, физкультурник наш, — прошептала женщина. — Он вроде представителя от этих… — она запнулась. — Кукловодов.
— Не бойтесь, — сквозь зубы процедил Клещ. — У меня этот представитель быстро преставится…
— Пожалуйста, не причиняйте никому вреда… — взмолилась женщина. — Они не виноваты!
— Ничего не могу обещать, — равнодушно отозвался Клещ. — Зависит от их поведения. Я добрый, пока не разбудят во мне зверя.
Клещ сделал знак: «Вперед!» Они тихо двинулись дальше.
Дверь в тридцать третьей была завалена настоящей баррикадой: в основе две поставленные одна на другую кровати, поверх — перевернутый стол без ножек и пара тумбочек. Дверная ручка намертво примотана полотенцами к кровати. Если кто и начнет дергать за ручку снаружи — прорвется он не сразу. Отвинченные ножки стола пошли на дубинки — парни были настроены решительно. Вряд ли такое оружие позволило бы продержаться против серьезного противника. Но показать зубы они сумеют.
— Как ты думаешь, Вовчик, нас кто-нибудь услышит? — упавшим голосом спросила Шанель.
Она разглядывала странную конструкцию из проволоки и фольги от шоколадок, выглядывающую из окна. От своеобразной антенны тонкий проводок тянулся к разобранному смартфону Вовчика.
— Понятия не имею, — отозвался тот. — Я настроил устройство на сканирование частот и периодическую отправку СМС по номерам аварийных служб. Может, какое из сообщений и пробьется.
— Ни черта не пробьется, — заявил Валентин. — Вовчик просто себе цену набивает — мол, какой он продвинутый. А так — все это просто пляски с бубном.
— Может быть! — с вызовом, машинально поправляя очки, ответил Вовчик. — Если у тебя есть варианты — давай, предлагай!
— Я говорил уже — связать веревку из простыней и из окна удрать, — лениво отозвался Валентин. — Но вы же против.
— Мы не против, — возразил Ромзес. — Но вы же видели: внизу постоянно дежурит кто-то из воспитателей. Оставим это как крайний вариант.
— Мальчики, мы есть хотим! Пить хотим! — пожаловалась Настя.
— Правда, есть очень хочется, — жалобно подтвердил Гера. — Может, как-то выбраться попробуем потихоньку?
— Знаете что! — разозлился пытавшийся уснуть на полу Пашка. — Если хотите — пробуйте. Только не говорите, что я вас не предупреждал…
— Тихо! — указывая на дверь, сказал Шанель. — Видите?
Дверь явственно подергивалась — не давала открыться ручка двери, притянутая к кровати полотенцами.
— Ой, мама… — пискнула Шанель.
— Лезут! — ахнула Настя.
Пашка подпрыгнул на полу, схватив ножку стола, быстро подошел к стене в стороне от двери, крикнул:
— Лучше не суйтесь! Мы все про вас знаем! Мы уже полицию вызвали!
— А черта не вызывали? — глухо донеслось из-за двери. — «Фауста» уже проходили?
— Очень смешно! — сказал подошедший к завалу Ромзес. — Кто вы? Я не узнаю ваш голос.
— Твоя мамочка, — прохрипели за дверью. — У меня нет времени на детские игры! Откроете?
— Нет! — крикнула Настя, несмотря на предупреждающий знак Ромзеса.
— Ну, ладно…
Обитателям тридцать третьей еще не доводилось видеть, как дверь, которой предназначено открываться наружу, открывается внутрь. Собственно, открылась не просто дверь, а вся дверная коробка, заодно разметав, как легкий картон, всю замысловатую баррикаду. Сопровождалось это крепким ударом и треском ломающегося дерева. Через груду обломков в комнату вошел здоровенный, с наголо выбритой головой мужик. Следом — спортивного вида парень, чуть пониже и поуже в плечах.
Но напряглись все не в этот момент, а когда следом за ними в комнате показалась Грымза, собственной персоной.
— Правильно, что не открываете незнакомцам, — одобрительно сказал лысый. — Значит, так: меня зовут Клещ, этого — Провидец. А эту… — он вопросительно поглядел на женщину. — Ну, вы ее знаете.
— Ребята, — чуть виновато сказала Грымза. — Мы все в большой опасности. Нужно уходить поскорее.
Объяснения не заняли много времени. Подростки схватывали все на лету. И главное — практически с ходу поверили в нагромождение всего невероятного, что творилось вокруг в последнее время. Видать, триумфальное завоевание рынка нейрофонами не прошло для них незаметно. Это только изнутри ничего не понять.
Когда сам пользуешься нейрофоном, ты моментально привыкаешь к фантастическим возможностям, которые дает этот гаджет. Но при этом ты незаметно перестаешь контролировать собственное поведение, привычки, саму свою внешность в реальном мире. Многие полностью перебираются в иллюзорный мир дополненной реальности, сверкающий, как волшебная сказка. При этом внешне вполне могут опуститься до облика бомжа и даже не заметить этого.
Эвакуация «неохваченных» казалась почти завершенной. Всего-то требовалось выйти из корпуса через ту же незаметную дверь запасного выхода и добраться до автобуса.
Но радоваться было преждевременно.
Едва они вышли на задний двор жилого корпуса, как что-то изменилось в окружающем пространстве. Сначала в воздухе запахло озоном и воздух сгустился, как перед грозой. Показалось даже, что стало пасмурно — а может, просто потемнело в глазах.
— Что такое? — озираясь, пробормотал Прохор.
— Дождались-таки, мать его! — прорычал в ответ Клещ, отбрасывая сумку, из которой успел выхватить дробовик. — Всем — на землю! Головы не поднимать! Оружие, ну!
Последнее было адресовано Прохору. Тот запоздало выхватил из кобуры пистолет, но использовать по назначению его не успел. Оружие выбило из рук ударом кого-то, внезапно подобравшегося со спины. Прохор не успел развернуться, как неизвестный сбил его с ног, навалился сверху всей массой и принялся душить. Это был действительно крепкий мужик в спортивном костюме. И, похоже, он всерьез собирался убить Прохора, причем на лице человека сохранялось противоестественное равнодушие. Сбросить его с себя удалось не сразу. Над головой грохнули пара выстрелов — Клещ со своей пушкой не дремал и, видать, оказался удачливее.
В глазах уже потемнело — этот тип оказался слишком силен. Хорошо, что не слишком поздно пришло очевидное решение: не пытаться стащить со своей шеи железные пальцы, а просто обхватить ладонями его коротко стриженную голову. Само естество протестовало против того, чтобы убрать руки и подставить мерзавцу собственную шею. Но жить хотелось еще сильнее. Прохор резко убрал руки из-под сжимавшихся пальцев — и хлопнул напавшего с двух сторон по вискам.
Стальная хватка мгновенно ослабла, и парня придавило всей массой обмякшего тела. Выбравшись из-под неподвижной туши, он увидел Клеща, стоявшего на коленях рядом со вжавшимися в землю подростками. Прохор подобрал пистолет, ища взглядом того, в кого стрелял Клещ, и не видел.
— Что, ушел? — быстро спросил Прохор, имея в виду другого нападавшего.
— Уйдет он, как же, — процедил Клещ. — Они без приказа не отступают, как чертовы роботы.
— Кто — они? — не понял Прохор.
— Хватит трепаться! Вот он! Стреляй!
Резко метнувшись вбок, бешено передергивая затвор, Клещ принялся в падении разряжать дробовик куда-то, как показалось сначала, в пустоту. Но «пустота» отчего-то вспыхивала и расползалась голубыми волнами. И эти волны становились все ближе. Ярко сверкнуло — и за спиной вспыхнуло и осыпалось пеплом дерево.
«Что за чертовщина?! — мелькнуло в голове Прохора. — Галлюцинации у меня, что ли?»
И тут он увидел.
Жуткая, нечеловеческая фигура проявилась на фоне стены. Бледная, полупрозрачная, она лишь поначалу казалась невидимой. В действительности такой эффект создавался неким эфемерным «пузырем», окружавшим фигуру. Сразу же в голове возникло определение этого пузыря — «силовое поле». Эта штука создавала незримый барьер для попадавших в него пуль, и именно от этих попаданий разбегались те самые голубые разводы. Существо казалось неуязвимым. Но разглядев его подробнее, Прохор испытал острое желание вскинуть пистолет — что он тут же и сделал.
Эта тварь — не существо, а жуткая, пугающая до икоты тварь — не была человеком. Точнее, она была кошмарной пародией на человека: имея четыре конечности и нечто, напоминающее голову, она была еще дальше от людей, чем змеи. Гибкие конечности не имели суставов и больше походили на щупальца, отросток на месте головы усеивали огромные фасеточные глаза… Подробнее разглядеть не хватило времени: со щупальца твари соскользнул всполох яркого пламени — и что-то за спиной снова вспыхнуло, окатив волной жара.
После этого разум отключился, и в дело вступили рефлексы. В течение пары секунд он высадил первый магазин и мгновенно заменил его на второй. Самое время запаниковать: пули исчезали в защитном «пузыре», растекаясь синими всполохами, а толку никакого не было. Тварь продолжала быстро надвигаться на людей, и становилось ясно: следующая вспышка с этого щупальца найдет своих жертв. Беречь патроны не имело смысла — и Прохор хладнокровно высадил в тварь второй магазин, пока Клещ торопливо набивал дробовик патронами.
Результат снова оказался нулевой. Тварь подошла почти вплотную, и Прохор ощутил, как волосы зашевелились на голове от страха. Он не боялся смерти, но этот выходец из самого Ада вызывал в нем настоящую панику. Попытка вогнать в рукоятку последнюю обойму не увенчалась успехом — обойма просто выскользнула из дрожащих ватных пальцев.
«Вот и все…» — мелькнуло в голове.
Взгляд успел уловить зажатый щупальцем цилиндрический предмет, угрожающе наливавшийся светом. Парень уже знал, чем это грозит: испепеляющая вспышка, боль, тьма…
И тут же над ухом грохнуло подряд три выстрела: Клещ-таки успел вскинуть оружие и теперь разряжал в «пузырь» патроны двенадцатого калибра. На третьем выстреле «пузырь» силового поля неожиданно поплыл каким-то подобием помех — и лопнул. Так это, во всяком случае, выглядело. Налившаяся светом штуковина в жуткой «лапе» рассыпалась синими искрами. Тварь издала визжание, переходящее в ультразвук, от которого сводило уши.
— А, черт… зарычал Клещ, безуспешно пытаясь передернуть затвор. — Заклинило!
Долгих объяснений не потребовалось. Пока тварь, оставшаяся без своего «пузыря», что-то ревела и булькала, Прохор успел подхватить и вогнать в рукоять пистолета упавший магазин. Щупальце метнулось в его сторону, обвилось вокруг руки с пистолетом, с силой рвануло, пытаясь выбить пистолет. Прохор не стал даже пытаться освободить руку. Просто нажал на спуск — раз, другой, третий…
Похоже, на этот раз пули настигли пункта своего назначения. Щупальца ослабли, тварь обмякла и повалилась на асфальт. Серая кожа, частично прикрытая такой же серой, переливчатой тканью, пошла вдруг пузырями и складками, стала съеживаться, омерзительно забулькала, источая неописуемую вонь. Прямо на глазах существо превращалось в разлагающуюся биомассу.
— Что это за… — деревянным голосом спросил Прохор. — Кто это?
— Все потом! Уходим! — скомандовал Клещ. — В автобус — быстро!
Подростки, подгоняемые Грымзой, бросились вслед за Клещом в сторону автобуса. Только Пашка развернулся вдруг и подошел к неподвижно лежавшему человеку в спортивной форме. Присел рядом с телом, вытащил обгоревший нейрофон у того из уха, оглядел, отбросил в сторону. Растерянно поглядел на Прохора. Спросил:
— А что с нашим физруком? Умер?
— Надеюсь, что нет, — нервно сказал Прохор.
По отношению к тому, кто его душил, никакого сочувствия он не ощутил. Тем не менее присел рядом, положил руку ему на голову. Закрыл глаза, ощутил знакомое покалывание в пальцах.
Физрук застонал и зашевелился.
— Живой! — обрадовался Пашка. И вдруг изменился в лице, взгляд стал растерянным. — А он не…
Прохор понял:
— Надеюсь, он перестал быть куклой.
— Какой еще куклой? — прохрипел физрук, тяжело поднимаясь — сначала на колени, затем на ноги.
Его качнуло, Пашка подхватил его под руки и спросил:
— А вы не помните? Что с вами сейчас было?
Физрук нахмурился, обвел окружающее пространство мутным взглядом, остановил его на мрачном Прохоре. И вдруг смутился:
— Послушайте… Я не специально, правда. Что-то со мной произошло — не понимаю…
— Ладно, — нервно отмахнулся Прохор. — Вы с нами?
— С вами? — физрук недоуменно поглядел вслед убегающим подросткам. — Куда?
— Пойдемте! — Пашка схватил физрука за рукав, потащил за собой. — Они сейчас еще своих пришлют, и тогда всем хана будет!
Физрук, даром что только что был безмозглой куклой, с ходу проявил покладистость и вместе с остальными загрузился в автобус. Когда взревел двигатель, вокруг машины стали вспыхивать неприятно знакомые голубые сферы.
— Они прибывают! — крикнул Клещ. — А ну, держись!
Никто не ожидал такой прыти от машины такой неуклюжей внешности. Хотя вряд ли кто думал об этом в сполохах убийственных вспышек. Было ясно: если попадут — бронированная коробка станет братской могилой. Но Клещ свое дело знал: бросив тяжелую колымагу в управляемый занос, он сшиб бортом сразу пару «пузырей» вместе с их живым содержимым. И, с трудом «подхватив» машину, на всех газах рванул прочь из квартала.
Уже мчась на всех газах по проспекту, рыкнул Прохору:
— Кнопку!
— Какую кнопку? — крикнул в ответ Прохор.
— Большую! Желтую, чтоб тебя! Дави!
Он увидел: большая, почти с ладонь желтая блямба выступала над приборной панелью. Клещ вполне мог бы дотянуться — но он бешено лавировал между машинами, рискуя устроить нешуточную аварию. С размаху Прохор шлепнул по кнопке — и ощутил, как вдруг потемнело в глазах. Выдохнул, переведя дух, вытаращился на Клеща:
— Что это за «жесть» такая?!
— Что-то вроде электромагнитного импульса, — отозвался тот. — У Маньяка спроси. Вырубает технику «мусорщиков» на время.
— Этот, у интерната… Один из них?
— Да, это был «мусорщик». Обиделся, что мы отобрали его кукол.
Клещ расхохотался. Тут же дернул рулем, опасно накренив автобус. Пассажиры за спиной разразились криками. Мимо с искаженным воем сигнала пронеслась фура.
— Чуть не вмазались! — спокойно сообщил Клещ. — Но вариантов нету — надо быстрее выбраться за МКАД.
Прохор дернул плечом. Он до сих пор слабо понимал, что происходит.
— Не мог предупредить, что такие гости пожалуют? — мрачно спросил он. — Я же чуть от страха не помер.
— Ну не помер же, — Клещ хохотнул. Скосился на напарника. — Про слабину поля сам догадался?
— Я вообще не понимаю, о чем ты.
— Ну, ты же видел: силовое поле не пробить. А ты все стрелял.
— Не знаю. Рефлекс такой.
— Правильный рефлекс. А то некоторые бегут в страхе. И гибнут.
— А как мы его пробили, это поле, если оно непробиваемое?
— Оно-то непробиваемое, да только поначалу. Энергия у него все же ограниченная. Потому, если долбать упорно и не давать ему поднакопить энергию, поле можно пробить. Обычно хватает пяти патронов из дробовика. Но этот какой-то крепкий попался. Так что ты нам, считай, жизнь спас.
— А то он бы нас спалил? Эта штука у него…
— Излучатель. Да, вещь сильная.
— Этот «мусорщик»… Я даже не представлял, что они такие… Даже слова такого нет.
— Хорошо сказано — нет такого слова, — кивнул Клещ. — Он чужие — и этим все сказано. Мы для них — хуже индейцев для конкистадоров. Те были хотя бы благородные идальго. А эти — просто ассенизаторы.
— Тогда правильнее нас сравнить с крысами на их помойке, — заметил Прохор.
— Правильнее. Только не хочется мне даже такого сравнения. Крыс хотя бы держат как домашних питомцев, кормят их…
— …опыты ставят на них, дрессируют…
Клещ фыркнул:
— В точку! Мы гребаные лабораторные крысы. И электроды у нас в мозгах, как у крыс.
— Не у нас, — возразил Прохор. — У нас с тобой нейрофонов нет.
— У людей! — рыкнул Клещ. — Мы же с тобой люди! Но таких, как мы, осталось немного. И больше за людей вступиться некому. Все человечество просто выбросили на помойку…
Прохор кивнул. Все это было очевидно, только понять, ощутить такое трудно. Что такое человечество для отдельно взятого маленького человечка? Абстракция. Толпы незнакомцев, зачастую неинтересных тебе и неприятных, до которых просто нет тебе дела. Как и им до тебя. Вот так всеобщее надменное равнодушие и погубит это самое зарвавшееся человечество, подсевшее на новую игрушку в уверенности, что это — его высшее достижение. В этом люди напоминают обезьян, накрасивших себе губы найденной у хозяйки помадой, нацепивших себе на голову шляпу, на шею боа из перьев — и думающих при этом, что они создали себе неотразимый образ, с которым стали всесильны.
Только вот хозяйка вернется. И накажет нерадивую обезьяну.
Он переместился назад, к притихшим пассажирам. Подростки тихо перешептывались, все еще настороженно поглядывая в сторону воспитателей. Доверие все еще не было восстановлено. Более того, не было однозначного понимания, что же произошло на самом деле. Воспитатели выглядели подавленными. Что неудивительно: кому приятно осознать себя безмозглой игрушкой в руках чудовищ. Наверное, у каждого пассажира этого автобуса все еще маячил перед глазами образ монстра из чужого мира. Утешало только одно: это существо можно было убить.
Прохор уселся на облезлое сиденье рядом с тощим пареньком в очках. Заговорил, стараясь придать голосу доверительный тон:
— А кроме вас разве никого не осталось в интернате? Из учеников, я имею в виду.
Получилось, конечно, фальшиво. Хреновый из него педагог, однако.
— Не, сейчас же каникулы, — вежливо ответил парнишка. — Все по домам разъехались. Это нам не повезло — кого не смогли забрать, кому просто ехать далеко или вообще некуда.
— Это как посмотреть — «не повезло». Я-то как раз считаю — еще как подфартило. Не исключено, что ваших друзей уже подсадили на нейрофонную «иглу». А у вас еще есть шанс остаться нормальными людьми.
В глазах очкастого появился интерес. Видать, удалось-таки зацепиться за тему, интересную этим ребятам.
— Значит, нам не показалось? — сказал он. — Что-то происходит с людьми?
— И все стали куклами? — подхватил Ромзес.
— Вроде как зомби в том фильме, — добавил Валентин. — Значит, начался апокалипсис и все теперь будут «мочить» друг друга?
— Да нет, с чего ты взял? — удивился Прохор. — Хотя не знаю. Надеюсь, до этого все же не дойдет. Не у всех же есть нейрофоны. Да и не из каждого «мусорщики» делают куклу.
— Но каждый может стать куклой в любой момент — когда это им понадобится, — возразил Ромзес.
— Вот потому мы и выводим вас из-под угрозы, — сказал Прохор.
— А зачем вам это? — неожиданно спросила Шанель.
— Зачем? — Прохор с удивлением поглядел на девушку. — А ты не пришла бы на помощь людям, оказавшимся в окружении монстров?
— Не знаю, — Шанель дернула плечиком и отвернула взгляд в сторону проносившейся мимо улицы. — А если они сами сделали свой выбор? Никто не заставлял их покупать нейрофоны.
— Они же просто не знали, к чему это приведет, — возразил Гера.
— А к чему это приведет? — Шанель презрительно хмыкнула. — Не все же станут куклами — сами сказали. А остальные даже ничего не заметят. Просто жить станут лучше. А что? С нейрофоном не так скучно. Если вокруг все серое, некрасивое, просто включи программу — и будет казаться, что все хорошо, даже лучше, чем на самом деле. Мне рассказывал один знакомый…
— Арменчик? — хихикнул Валентин.
— Не твое дело! — огрызнулась Шанель.
— М-да… — протянул Прохор. — Возможно, кому-то повезет и он ничего не заметит. А кого-то случайно убьют на улице, думая, что играют в забавную игру. Другого возьмут в оборот «мусорщики» — и отправят разгребать радиоактивные отходы в своих Зонах. Да я понятия не имею, что у них в их уродских головах. Вы же видели «мусорщика»? Вот и я видел. Так что мы сделали то, что должны были. Возможно, когда-то вы и спасете кого-то. Глядишь, окажется, что вы вообще — последняя надежда человечества…
Его прервали рыдания. Все обернулись: плакала Настя.
— Наська, ты чё? — осторожно спросил Ромзес, присаживаясь рядом и неловко обнимая девочку.
— Не хочу… — с трудом пробилось сквозь всхлипы.
— Чего не хочешь?
— Быть этой… Последней надеждой человечества…
Наступившую паузу оборвал смешок Валентина, фыркнувшего:
— Чует, девка, что новое человечество ей рожать придется!
Пашка хихикнул. Зато поднялся Гера, горячо выкрикнув:
— Ты что, дурак? Зачем ты?
— За дурака… — Пашка беззлобно показал Гере здоровенный кулак. — Видел?
Гера вжал голову в плечи и плюхнулся обратно на свое место.
— Успокойтесь, ребята, — примирительно сказал Прохор. — У вас будет время все обдумать и решить, как поступить. К тому же с вами — ваши воспитатели.
— Мы им больше не верим, — буркнул Гера.
— А нам верите? — спросил Прохор. — В конце концов, это мы с напарником вытащили вас из заточения. А то сейчас принимали бы в гости «мусорщика».
— Вы вроде как спасатели? — спросила Настя.
Прохор неуверенно усмехнулся:
— Можно и так сказать. Хотя я еще сам не знаю, кто я.
— А как вас зовут?
— Вообще, Прохор. Но в последнее время все чаще — Провидец. Игровой ник — от имени и фамилии…
— Вы — Провидец?! — изумленно воскликнул Вовчик. Даже очки поправил, чтобы лучше разглядеть нового знакомого. — Тот самый, из WoK?
— Где Провидец? — встрепенулся Ромзес. — Кто?!
Подростки подскочили с мест как ошпаренные, плотно сгрудились напротив Прохора. Все-таки хорошо быть молодым и переключаться вот так, мгновенно с того, что тебя пугает, к тому, что вызывает восторг. Черное и белое, хорошее и плохое — никаких полутонов.
— Так это вы сорвали джекпот?! — спросил Валентин. — Это же нереальные бабки!
Прохор поднял руки, рассмеялся:
— Мой джекпот в том, что я дошел до финала — и остался живым. Но теперь это уже не имеет значения.
— Как это не имеет? — рядом тихо возникла Шанель. — Вы же настоящий герой сети!
— Уже не герой, — Прохор сдержанно улыбнулся. — Скорее, живая мишень. Да и игра оказалась обманом.
— Обманом? — не понял Пашка. — Это как?
— Да, что это значит? — спросил Вовчик.
Прохор смотрел в ясные молодые глаза, жадно разглядывающие его и ждущие каких-то невероятных откровений. Очень не хотелось разочаровывать этих ребят, сообщать им неприятную правду о том, что стало с их привычным, уютным миром. Но если уж он взялся их спасать из лап чудовищ, придется нести ответственность за их судьбу. А значит, открывать правду на неприглядную реальность.
— Джекпот не достанется никому, — сказал он. — В этой игре победителей нет. Просто потому, что это не игра.
— Не игра? — тихо произнесла Настя. — А что же?
— Это бойня. В ней не может быть выигравших. Есть только проигравшие.
