Безделье Майю не утомляло: после тягот двух прошедших дней приятно было нежиться на солнышке – так когда-то она пасла коз и овец в тонильданской глуши. Солнце медленно двигалось по небу, тихонько шелестела листва, а Майя лежала и глядела на облака, неторопливо плывущие в высоте. Потом наступил вечер.

В дорогу отправились через два часа после захода солнца. Ленкрит сказал, что до Ольмена две лиги пути, но вышло гораздо дольше. По лесу двигались напрямик, а на равнине Ленкрит начал петлять и, заслышав собачий лай, уводил всех с тропы в поля.

Майю тревожила безжалостность новых спутников – они держались сторожко и при малейшем признаке опасности готовы были к решительным действиям, вплоть до убийства. Как-то раз пришлось прятаться от гуртовщиков, что бродили по окрестностям в поисках отбившейся от стада коровы; прикажи Ленкрит – и его спутники немедленно прирезали бы встречных. Майя задумалась, сколько людей они убили с того самого дня, как вышли из Субы.

Поздней ночью путники наконец добрались до берега Ольмена – река, локтей тридцать в ширину, вилась по равнине. Один из субанцев привязал бечевку к рукояти кинжала и проверил глубину у берега – пять локтей.

– Надо же, как поднялась, – вздохнул Ленкрит. – Еще недавно до пояса было. Жаль, другой брод искать некогда, придется вплавь перебираться.

– Течение медленное, посредине реки глубже не будет, – заметил Байуб-Оталь. – Пешком перейдем.

– А дно надежное, не илистое? Как бы не затянуло, – с опаской сказал Тескон.

Майе наскучило слушать бесконечные обсуждения; ее мнения никто не спрашивал, заранее считая его бесполезным. В темноте она отошла чуть выше по течению, сняла одежду, аккуратно обернула платье вокруг сандалий, уложила узелок на голову, за полминуты переплыла реку, выбралась на противоположный берег и встала напротив субанцев.

– Мой повелитель! – окликнула она.

Мужчины схватились за оружие и ошеломленно уставились на Майю.

– Майя?! Как ты там оказалась? – негромко спросил Байуб-Оталь.

– Переплыла, мой повелитель. Давайте я ваши пожитки перенесу?

Не дожидаясь ответа, она подплыла к своим спутникам. Отчаянные смельчаки, покраснев, смущенно отводили глаза.

– Ленкрит, дай ей свою котомку, – велел Байуб-Оталь.

Субанец молча вручил свои вещи Майе; она, не замочив, перенесла их через реку и вернулась за котомкой Фела. Когда все пожитки и оружие оказались на противоположном берегу, Майя предложила субанцам перенести и их одежду, но те отказались раздеваться и, в чем были, забрели в воду.

Выбравшись на берег, все долго отжимали промокшие одеяния. Майя надела платье и молчала.

– Тебе не стыдно вот так, голой… перед мужчинами? – чуть погодя с запинкой осведомился Ленкрит. – Тебя нагота не смущает?

– Так ради дела же, мой повелитель.

– Ради какого дела?

– Я ж вам помочь хотела, – ответила Майя, раздосадованная тем, что ее даже не поблагодарили. – Подумаешь, голышом! В Бекле никто бы и глазом не моргнул.

– Правда? – презрительно заметил Ленкрит.

– Ничего, мы бекланцев научим, как себя вести, – буркнул Фел.

– Оставьте ее в покое, – вмешался Байуб-Оталь. – Она же нам и впрямь помогла.

– Да, помогла, только все равно нехорошо это… – упрямо возразил юноша.

– Встань! – воскликнул Байуб-Оталь. – Забыл, с кем разговариваешь? Кто я такой?!

– Анда-Нокомис, – смущенно ответил Фел. – Простите, мой повелитель, я…

– Ладно, пошли, – бросил Байуб-Оталь. – Мы теперь в Урте, до рассвета где-нибудь обсохнем. – Он коснулся Майиной руки. – Спасибо. Мы тебе очень благодарны. Просто субанцы на многое смотрят иначе.

«Ну и дураки они, твои субанцы», – хмуро подумала Майя и направилась вслед за Байуб-Оталем.

Две ночи спустя насквозь промокшая Майя растянулась в болоте рядом со своими пятью спутниками. Поодаль, шагах в трехстах, между деревьями на берегу Вальдерры, поблескивал огонек костра, слышны были голоса, треск хвороста и звяканье котелка или оружия.

– Не поймешь, сколько их там, – шепнул Байуб-Оталь. – Может, в другом месте попробовать?

– Бесполезно, – ответил Ленкрит. – У каждой переправы караулы выставлены. Здесь человек десять, не больше. Придется здесь перебираться, как думаешь, Тескон?

– Подкрадемся незаметно, перебьем их, и дело с концом, – ответил юноша. – Это тонильданцы, они воевать не умеют.

– Вдобавок они с этой стороны нападения не ждут, – добавил Фел, сжимая рукоять кинжала. – Им же за переправой следить велено.

– Если еще куда пойдем, только время потеряем, Анда-Нокомис, – сказал Ленкрит. – Светает уже, ночь на исходе. Тебе надо побыстрее в Мельвду попасть, а то Карнат без нас в поход выступит, да и мне давно пора к своим вернуться. Нет, прохлаждаться некогда. Надоело мне все это.

«А мне как надоело!» – подумала Майя. Она никогда прежде так не уставала. За два дня после переправы через Ольмен они прошли всего лиг семь, но в дороге Майя измучилась, несмотря на все заботы Байуб-Оталя. На ногах вздулись кровавые пузыри, началось расстройство желудка. Даже ночевка на постоялом дворе не принесла желанного отдыха: спать пришлось вповалку на кухне, разделенной перегородкой, за которой держали скотину. Еду готовили на прогорклом жире, а в уборной было так грязно, что Майя не смогла ею воспользоваться. Она ненадолго забылась сном на соломенном тюфяке, но проснулась, с ног до головы искусанная клопами, и, едва не рыдая от отчаяния, выскользнула во двор, где до рассвета провалялась на прохладной траве, под звездными россыпями Леспы.

В сумерках путники вышли на лесистый восточный берег Вальдерры, к тому самому броду, через который переправлялся Ленкрит на пути из Субы, однако вскоре выяснилось, что караул усилили, и у костров собрались два или три десятка бекланских солдат. Путники пробрались лигу на север по лесной глуши, но у следующего брода их ждал такой же усиленный караул.

Далеко за полночь они вышли к третьему броду. Майе, усталой и продрогшей до костей, было все равно, что теперь произойдет.

Весь день она взволнованно размышляла, как бы сбежать. Без посторонней помощи было не обойтись. Кембри предупредил ее, что бекланские осведомители в Урте обязательно с ней свяжутся, но этого пока не случилось. На постоялом дворе Майя едва не обратилась к хозяину, но вовремя сообразила, что большего глупца даже в уртайской глуши не сыскать, и неизвестно, чем все это для нее закончится. Она уныло плелась за субанцами, не веря, что ей доведется пересечь Вальдерру. Нет, этого с Майей не случится, Леспа ее убережет, иначе с того берега в Беклу не вернуться.

Увы, ничего не поделаешь… Впрочем, если субанцы нападут на стражу, в суматохе можно сбежать, попросить убежища в какой-нибудь деревне – вряд ли Байуб-Оталь бросится в погоню за Майей, ему сейчас важнее попасть в Субу. А потом все как-нибудь устроится, главное – не оказаться за рекой.

Тем временем субанцы о чем-то заспорили.

– Анда-Нокомис, нас и так мало! – горячо зашептал Ленкрит. – Зачем кого-то с девушкой оставлять?

– Затем, что, если наша вылазка закончится неудачей, Майю надо защитить и помочь ей сбежать от преследователей. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ее схватили и отправили в Беклу.

– Тогда сам и оставайся, – резко заметил Ленкрит. – Все равно пользы от тебя…

– Не смей со мной так разговаривать! – оборвал его Байуб-Оталь. – Моему слуге я приказываю, а не ты. Пеллан, останься с Майей и дождись нашего возвращения.

– Хорошо, мой господин.

Спутники Ленкрита недовольно заворчали.

– Будь по-твоему, Анда-Нокомис. – Ленкрит, пожав плечами, выхватил меч из ножен. – Вперед!

Четверо субанцев бесшумно скрылись в зарослях. Майя хотела было броситься прочь, но Пеллан придержал ее за руку – мол, не бойся. Может, закричать, предупредить караульных? Нет, тогда Пеллан ее убьет. Делать нечего, лучше покориться судьбе, а там – будь что будет. Майя задрожала, и Пеллан обхватил ее за плечи:

– Не пугайся, деточка. Долго ждать не придется.

Она закрыла глаза и, прикусив губу, испуганно съежилась, как воришка, укрывшийся от погони в придорожной канаве. В тишине удары сердца гулко отдавались в ушах. «О Леспа, спаси и сохрани!» – взмолилась Майя.

Внезапно с берега донеслись выкрики, ругань, звон металла, яростные вопли и тревожные восклицания; голос Ленкрита перекрывал шум и гам. В отсветах костров метались черные тени. Что-то с громким плеском свалилось в воду, кто-то дико взревел – и вопль тут же оборвался.

– Оставь их, Анда-Нокомис! – крикнул Ленкрит. – Пеллан, беги сюда, скорее!

Старик вскочил и, потянув Майю за собой, бросился через кусты. Она споткнулась; что-то ударило ей в щиколотку. От боли потемнело в глазах. Майя вскрикнула и упала на колени. Пеллан обхватил ее и помог подняться. Она, всхлипывая и задыхаясь, похромала за ним.

– Пеллан, не останавливайся! Иди прямо в реку! – заорал Ленкрит.

Шум схватки не умолкал.

Пеллан с Майей, продравшись через густой кустарник, вышли к берегу, где горели два костра у хлипкого шалаша, наскоро сложенного из веток. За шалашом бурлила и пенилась река, шириной в сотню локтей. Путники обычно обходили стороной этот брод, пересечь который можно было только летом. Раньше переправу помечали толстые бревна, стоймя вбитые в речное дно, но их смыло зимним паводком, а те, что не унесло течением, сломали или вытащили бекланцы. Ближний берег круто обрывался к воде, а противоположный терялся в болоте, среди высокой травы и кочек, поросших кустами и деревьями.

Впрочем, в темноте и суматохе Майя всего этого не заметила, вдобавок от страха и боли у нее мутилось в глазах. Не прошла она и десяти шагов к берегу, как ей предстало зрелище куда страшнее.

На пропитанной кровью земле распростерлись трое: один в кожаном шлеме и в куртке, обшитой железными пластинами, на которой виднелись полумесяцы – нашивки, обозначавшие чин тризата; а двое, еще совсем молоденькие, – в рубахах и подштанниках; похоже, их застали спящими в шалаше. Один лежал ничком у костра, широко раскрыв невидящие глаза и сжимая грудь окровавленными руками.

Субанцы уже вошли в реку: слышен был плеск воды и крики. Пеллан, выпустив Майину руку, решительно двинулся вперед, но Майя, отведя глаза от трупов, застыла в нерешительности.

– Не останавливайся! – велел Пеллан. – Стражники вот-вот вернутся.

Внезапно откуда-то поблизости раздался слабый стон и негромкое бормотание:

– Матушка! Ох, матушка!

Майя огляделась – у второго костра лежал паренек чуть постарше самой Майи, растянувшись на животе.

– Матушка! – с тонильданским выговором пробормотал он.

Майя, опустившись на колени рядом с юношей, схватила его за плечи и попыталась перевернуть на спину, но он вскрикнул и, дернувшись, зарылся лицом в песок, насквозь пропитанный кровью. Пахло бойней. Майя склонилась и прошептала на ухо раненому:

– Я из Тонильды. Как тебя зовут?

– Спе… Спельтон, – чуть слышно пролепетал он.

– Спельтон, ты откуда?

– Мм… Мирза… – не размыкая губ, из последних сил выдохнул юноша.

Майю схватили за руку и подняли с колен.

– Быстрее, а то нас всех убьют! – сдавленным, странно искаженным голосом велел Байуб-Оталь.

Вода ручьями стекала с его одежды; клинок, зажатый в зубах, поблескивал в отсветах костра. Майя, вцепившись в Байуб-Оталя, по крутому склону спустилась к реке. Вода омыла ступни, поднялась до щиколоток, потом до колен. Бурное течение сбивало с ног, сандалии скользили по каменистому дну, свет костров остался позади. Путники забрели поглубже: вот торчит обломок столба, камни под ногами шатаются и покачиваются, шумный поток вихрится у пояса, толкает под колени, хочет уволочь за собой.

– Фела унесло! – крикнул из темноты Ленкрит. – Не останавливайтесь!

Еще шажок, за ним другой. Куда идти? Где остальные? В кромешной тьме ничего не видно, только мчится и бурлит река. Не останавливаться! Майя всем телом подалась вперед; вода захлестнула плечи.

– Майя! – окликнул Байуб-Оталь.

– Помогите! – завопила она. – Помогите!

Байуб-Оталь возник рядом, сжал ей руку, толкнул вперед. Майя с неимоверным усилием переставляла ноги в грохочущей, холодной, темной воде.

– Еще чуть-чуть! – подбодрил Байуб-Оталь.

Майя оступилась и взвизгнула, но он подхватил ее, и под напором течения она всем телом прижалась к нему. Байуб-Оталь, широко расставив ноги, устоял и помог ей выпрямиться. Еще шаг – и Майя, выбравшись на мелководье, медленно побрела к берегу. Байуб-Оталь обогнал ее, просунул ее пальцы в свою перевязь.

– Держись! – велел он и сам ухватился за пояс Ленкрита.

Чуть погодя они остановились по колено в воде, среди высокой болотной травы, под нависшими ветвями деревьев. Отсюда была видна бурлящая река и костры на обрывистом берегу, где метались тени и звучали гневные выклики.

Из болота чуть поодаль вышел Пеллан.

– Где Тескон? – спросил его Ленкрит.

– В ногу ранен, – ответил Пеллан, указав за спину.

– Тяжело?

– Не знаю.

Окровавленная рука Пеллана была рассечена до локтя; он тяжело дышал, на подбородке блестела слюна, бородатое лицо словно бы висело в сумрачном воздухе, плыло и колыхалось… Все плыло и колыхалось перед глазами Майи. О великий Крэн, спаси и сохрани! Ее окружили высоченные – выше самых высоких деревьев – воины, их губы шевелились, но она не слышала ни звука. Голова закружилась, в глазах потемнело, и Майя упала в обморок.

Пеллан и Ленкрит подхватили ее на руки, по топкой тропе проволокли через болото и уложили на кочку. В предрассветных сумерках вдали виднелись субанские хижины на сваях. Несколько деревенских жителей, заметив беглецов, направились к ним.