Дерзкое убийство Сенчо-бе-Л’вандора, верховного советника Беклы, во время праздника, в присутствии верховного барона, благой владычицы и трехсот гостей, вызвало панику сначала в верхнем, а потом и в нижнем городе. Невероятное преступление ужасало, как внезапный подземный толчок. Никто не знал, что за этим последует. Вдруг убийство не было делом рук одиночек, желавших отомстить верховному советнику за его злодеяния, а, напротив, предвестником вооруженного восстания против режима Леопардов? Сколько еще убийц скрываются в столице? А в других городах – в Теттите, в Икете, в Дарай-Палтеше? Кто станет следующей жертвой?

Всех объял неимоверный страх. Гости поспешно уходили из парка, собираясь с первыми лучами солнца покинуть столицу; хозяева велели рабам и слугам быть настороже и никому не доверять; солдаты, еще недавно обрадованные тем, что их не отправляют в поход к Вальдерре, теперь получили приказ обыскать все подвалы и чердаки; торговцы и купцы с тревогой выставили вооруженную охрану у лавок и складов; шерны с подозрением взирали на своих поклонников, впервые осознавая, что не ведают их истинных намерений; жрецы Крэна бросились торопливо прятать храмовое добро и отправили Сендиля в верхний город с просьбой прислать солдат для охраны храма. Страх крылся в скрипе половиц, в вое собак, в звуке шагов за дверью.

Больше всего пугало то, что ни роскошь, ни вооруженная охрана не защитили всемогущего верховного советника от неведомых убийц, а значит, опасность грозила всем и каждому. Вдобавок преступники исчезли, как исчезают призраки от первого петушиного крика. Как им удалось сбежать из верхнего города, огороженного высокими стенами? Как смогли они незамеченными ускользнуть от стражи у Павлиньих ворот? На следующий день гору Крэндор обыскали сверху донизу, но убийц и след простыл. Среди жителей столицы поползли слухи, что преступников на самом деле не было. Разумеется, солдаты схватили обеих наложниц верховного советника, с которыми он явился на праздник, – и чернокожую рабыню, и ее подругу-тонильданку. Несмотря на жуткий способ убийства, многие считали, что чернокожая колдунья в одиночку разделалась со своим хозяином и, стараясь отвести от себя подозрения, выдумала несуществующих злоумышленников. Им возражали, что она, конечно, могла пронести нож в лодку незаметно для Сенчо, одурманенного едой и питьем, но кол был вырезан из толстой зоановой ветви и заточен в роще (на дереве нашли свежий распил, а на траве – щепки и стружку). Даже если объевшийся хозяин и задремал, у рабыни не было времени на изготовление злополучного кола. Впрочем, орудие убийства мог оставить для нее сообщник. Как бы то ни было, чернокожую невольницу ждала неминуемая смерть – в чем бы ни заключалась вина девушки, власти наверняка вынесут ей суровый приговор.

В храмовой темнице Майя, услышав об этом, содрогнулась.

На третий день после убийства верховного советника маршал Кембри вернулся в столицу – весть о преступлении застала его в двух днях пути от Беклы. Переговорив с Деракконом, маршал вплотную приступил к расследованию обстоятельств дела. Сенчо, во всем полагаясь на свою память, не составлял списков подозрительных лиц и мятежников, однако маршалу многие были известны; более того, осведомители верховного советника, в надежде на щедрое вознаграждение, с готовностью сообщили ему имена остальных. Кембри разослал правителям провинций списки подозреваемых, подлежавших немедленному задержанию: в основном простолюдинов – слуг, проституток, водоносов и так далее. Знатных вельмож маршал пока решил не трогать, к тому же для их ареста необходимы были войска, занятые сейчас подготовкой к войне с Терекенальтом. Предстояло допросить всего человек шестьдесят.

Оккулу ввели в зал, где за столом сидели Кембри, верховный жрец Крэна и правитель Тонильды. Под пристальным взором маршала чернокожая невольница не опустила покрасневших глаз с набрякшими от бессонницы веками.

– Значит, верховный советник велел тебе отвезти его в уединенное место?

– Да, мой повелитель.

– Кто это предложил – ты или он?

– Он сам этого пожелал, мой повелитель. По обыкновению, одна из нас ублажала его после ужина; в парке для этого необходимо было уединиться.

– Что ж, допустим. Но солдаты утверждают, что ты первая предложила ему сесть в лодку.

– Да, мой повелитель. Так было удобнее и незаметнее, чем на носилках. Я велела рабам положить в лодку подушки и помогла верховному советнику туда перебраться, – объяснила Оккула и умолкла.

– Продолжай, – велел Кембри.

– На лодке мы отплыли к рощице, подальше от посторонних глаз, и я стала ублажать верховного советника.

– А потом из чащи выскочили двое и напали на вас, так?

– Да, мой повелитель.

– И в то время ты… гм, восседала на хозяине?

– Да, мой повелитель. Один злодей меня схватил и пырнул ножом, а другой кинулся к верховному советнику.

– И почему же тебя не убили?

– Не знаю, мой повелитель. Я отбивалась изо всех сил, а они, должно быть, торопились…

Маршал помолчал, не сводя глаз с чернокожей рабыни.

– Расскажи мне все, что тебе об этом известно, – наконец произнес он. – Иначе тебе не миновать пыток.

– Я больше ничего не знаю, мой повелитель.

– В таком случае я расскажу тебе то, что известно нам. Несколько месяцев назад тебя, по твоей личной просьбе, отправили в Беклу из заведения в Теттите под названием «Лилейный пруд». Это заведение часто посещал некий коробейник, который нередко приходил и в особняк верховного советника.

– Да, мой повелитель. Его Зиреком зовут, я с ним знакома.

– Недавно верховный советник продал одну из своих наложниц, Мерису, в тот самый «Лилейный пруд». Ты об этом знала?

– Я знала, что ее продали, мой повелитель. Только нам не сказали кому и куда.

– Несколько дней назад, как раз перед весенним праздником, коробейник забрал Мерису из «Лилейного пруда», и с тех пор их никто не видел. Кроме тебя, так?

– Мой повелитель, если вы думаете, что это они на верховного советника напали, то, боюсь, я ничем помочь не могу. Все очень быстро случилось, да и темно было, я лиц не видела.

– А тебе и не надо было их видеть, ведь ты и так знала, что они в роще поджидают, поэтому верховного советника туда и отвезла.

– Нет, мой повелитель. Верховный советник моими услугами был очень доволен, вам и сайет Теревинфия это подтвердит. При всем уважении, мой повелитель, мне его убивать было ни к чему. Вдобавок, если бы я к этому злодеянию была причастна, то сбежала бы вместе с преступниками.

– Уведите ее! – раздраженно велел Кембри. – Пришлите сюда тонильданку.

Два охранника увели прихрамывающую рабыню.

– Что вы об этом думаете? – обратился маршал к правителю Тонильды, как только дверь закрылась.

– По-видимому, вас интересует мое мнение о том, известно ли ей больше, чем она нам рассказала, – неуверенно начал престарелый барон. – Разумеется, весьма соблазнительно предположить, что ей известно больше, но мне кажется, что она ничего не знает. Ведь когда она попросила, чтобы ее продали в Беклу, она не предполагала, что ее купит сам верховный советник.

– Верно. Но Лаллок наверняка догадывался, что необычная рабыня заинтересует Сенчо.

– Лаллок? Вряд ли он принимал участие в заговоре – работорговцам выгодно правление Леопардов.

– Тоже верно, – задумчиво кивнул маршал. – Похоже, Лаллок в этом не замешан. Однако же меня интересует не столько роль чернокожей рабыни, сколько то, что именно ей известно. Как по-вашему, знает она, кто убийцы и что они еще задумали?

– Вполне возможно, что какие-то сведения у нее есть, – вмешался верховный жрец. – Наверняка она получила какое-то задание, только вряд ли знает от кого, а уж о главных заговорщиках ей и вовсе не известно. И все-таки, чтобы выведать все наверняка, без пыток не обойтись.

Солдаты ввели в зал тонильданку. Пленница, в ужасе озираясь по сторонам, еле переставляла ноги. Спутанные пряди длинных золотистых волос рассыпались по плечам, на чумазом лице блестели огромные глаза. Она выглядела намного младше своих лет – до смерти перепуганная наивная девчушка. Кембри стало ее жаль.

– Принесите скамью, пусть сядет, – приказал он солдатам.

Девушка бессильно опустилась на скамью и умоляюще обратила синие глаза на маршала.

– Ты родом из Тонильды? – спросил Кембри.

Она кивнула.

– Вы с Оккулой прежде были знакомы?

– Нет, мой повелитель. Мы с ней встретились в Пуре.

– Понятно, – сказал маршал и напряженно подался вперед. – Если тебе дорога жизнь, признавайся, по чьему приказанию вы верховного советника убили!

– Мой повелитель, я же ничего про это не знаю! – воскликнула она и отчаянно зарыдала. – Меня же там не было! Я…

Солдаты грубо схватили ее за плечи и встряхнули. Рыдания смолкли.

– Это нам известно, – заявил Кембри. – Ты должна была прислуживать верховному советнику, но тебя рядом с ним не было. Почему ты его оставила?

– Мой повелитель, он сам меня отослал, велел мне уртайскую госпожу отыскать и передать ей…

– Это нам тоже известно, – перебил ее маршал. – Ты ее нашла, хозяйское повеление передала, но к верховному советнику не вернулась, так? Тебе поручили внимание на себя отвлечь, чтобы все гости в другом конце парка собрались посмотреть, как ты в озере плаваешь, верно? Поэтому ты к хозяину не пошла?

– Мой повелитель, меня господин Эльвер-ка-Виррион задержал. Я ему объяснила, что мне хозяин приказал уртайскую госпожу найти, только, пока я ее искала, мне Байуб-Оталь встретился…

– Байуб-Оталь? – удивленно переспросил Кембри, который в суматохе последних дней совсем забыл о самом главном подозреваемом. – И что ему от тебя надо было?

– Он мне начал говорить, что мне совсем необязательно оставаться рабыней, мой повелитель. А потом…

– Что именно он тебе сказал? – воскликнул Кембри.

Верховный жрец оборвал разговор с правителем Тонильды и пристально посмотрел на девушку.

– Мой повелитель, он сказал, что если мне захочется оставить Беклу, то я его должна предупредить…

Кембри и тонильданский правитель переглянулись.

– И что ты ему ответила? – спросил правитель.

– Что если он хочет меня купить, то ему лучше поговорить с моим хозяином, а не со мной. Тогда он повернулся и ушел. Быстро.

– Куда? К верховному советнику?

– Не знаю, мой повелитель. Наверное. Я тогда еще подумала, что хозяин, услышав такую просьбу, наверняка осерчает, решит, что это я господина Байуб-Оталя подговорила. Вот я и замешкалась… Понимаете, он после постельных утех не так сильно гневается.

– Значит, ты решила, что Оккула его ублажит?

– Да, мой повелитель.

– А потом что случилось? – спросил тонильданец.

– Тут господин Эльвер-ка-Виррион меня снова увидал, подошел узнать, хорошо ли я плаваю.

– Почему это?

– Они с приятелями в озере плескались, мой повелитель. Ну, я и ответила, что плавать умею, вот он и велел мне всем остальным показать. – Помолчав, она воскликнула: – Мой повелитель, это чистая правда! Вы у него самого спросите, он вам скажет.

– Ладно, без тебя разберемся, – ответил Кембри. – Уведите ее.

Солдаты вывели Майю из зала.

– Мой сын подтверждает, что велел ей затеять игру в озере, – объяснил маршал. – Но я хотел услышать, что она сама об этом скажет. Вряд ли она сознательно хотела отвлечь внимание от верховного советника.

– И все же без пыток не обойтись, – повторил верховный жрец. – Их обеих следует допросить с пристрастием.

Кембри ответил не сразу. Пытки были нежелательны по ряду причин. По бекланским законам под пытки отдавали только невольников; мастерами пыточных дел были жрецы Крэна. Кембри недолюбливал верховного жреца, подозревая его в тайном сговоре с Сенчо. Вдобавок верховный жрец, которому полагалось соблюдать обет безбрачия, слишком горячо настаивал на пытках, особенно сейчас, когда предстояло допрашивать хорошеньких юных рабынь, а не обычных слуг. Эти две невольницы пользовались необыкновенным успехом среди молодых Леопардов, и Кембри уже досаждали просьбами не отдавать их под пытки. Кроме того, рабыни, как серебро или дорогие украшения, считались весьма ценным имуществом. Наследников у Сенчо не было, все его состояние переходило в имперскую, а точнее, в храмовую казну; самому Кембри и другим знатным Леопардам причиталась весомая доля. Не имело смысла калечить невольницу стоимостью пятнадцать тысяч мельдов ради получения кое-каких незначительных сведений. Достоверные доказательства причастности Сантиль-ке-Эркетлиса к заговору наверняка легче добыть у задержанных тонильданцев, чем у наложниц из верхнего города. Но самое главное – тонильданка упомянула Байуб-Оталя, что заставляло задуматься о его роли в случившемся.

Правитель Тонильды и верховный жрец ожидали ответа маршала. Кембри решил, что не стоит настраивать против себя верховного жреца; если помиловать тонильданку (скорее всего, она ни в чем не виновата), ее можно использовать и в дальнейшем, а вот чернокожую невольницу следует передать в руки жрецов – ее поведение действительно вызывало подозрения. Жаль, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.

– Что ж, пожалуй, чернокожую рабыню стоит допросить с пристрастием, – заявил Кембри. – А тонильданка нам еще пригодится. Видите ли, этот Байуб-Оталь…

Майю, на этот раз без кандалов и без охраны, снова ввели в зал и усадили на скамью перед маршалом Кембри. До сих пор девушка пребывала в полубессознательном состоянии и отвечала на вопросы только из страха перед важными господами. Вот уже несколько дней она отчаянно переживала случившееся и, представляя всевозможные ужасы, не могла ни спать, ни есть. Она вспоминала жуткие трупы на придорожной виселице, съеживалась в уголке своей темницы, закрывала лицо руками и молила Леспу и Шаккарна сразу лишить ее жизни. Майю, как и любую другую беспомощную жертву деспотического режима, не успокаивало даже сознание своей невиновности. Она знала, что власти разыскивают убийц, а за нее некому заступиться, поэтому заранее примирилась со своей жалкой участью и надеялась только, что ей даруют быструю смерть.

Больше всего ее тревожила судьба Оккулы. Разумеется, Майя сообразила, что подруга играла важную роль в смерти Сенчо, хотя убийство наверняка совершили Зирек и Мериса. Однако же Майя твердо решила не рассказывать ни про глиняных котов с выцарапанными на них словами, ни про старуху в сластной лавке, ни про ночную охотницу-сову, ни про коробейника и его спутницу у Павлиньих ворот – ведь все это послужит доказательством участия Оккулы в преступном сговоре. Вдобавок наверняка сам Сенчо велел своей невольнице найти укромное местечко. Майя не догадывалась, что верховный советник и маршал отправили Мерису в «Лилейный пруд» и приказали Зиреку, осведомителю Сенчо, забрать ее оттуда и отправиться в Халькон. Она упорно настаивала на том, что ей ничего не известно, полагая, что в этом случае Оккулу ни в чем не заподозрят, ведь у верховного советника было множество врагов.

Когда Кембри повторно вызвал Майю на допрос, она сразу почувствовала – как ощутил бы любой подозреваемый на ее месте, – что настроение присутствующих изменилось. Поначалу она отнеслась к этому с недоверием, но вскоре поняла, что ее больше ни в чем не собираются обвинять. Ее перестали расспрашивать, зачем и почему она устроила игру в озере. Майя сообразила, что Эльвер-ка-Виррион подтвердил ее слова.

– Солдаты и чернокожая рабыня говорят, что Байуб-Оталь к верховному советнику не приближался, – сказал правитель Тонильды.

Майя удивленно уставилась на него – ей даже не пришло в голову, что Байуб-Оталь не собирался ее покупать. Похоже, ни в коем случае не следовало упоминать, что Оккула просила ее повременить с возвращением к хозяину, поэтому Майя промолчала.

– Сейчас важно другое, – перебил тонильданца маршал. – Расскажи-ка нам еще раз о своем разговоре с Байуб-Оталем. Ты уверена, что он просил тебя связаться с ним, если ты захочешь покинуть Беклу?

– Да, мой повелитель.

– А тебе Байуб-Оталь нравится?

– Нет, мой повелитель. Поначалу он мне нравился, но теперь я его ненавижу!

– Это еще почему?

Майя замялась – не объяснять же, что она ему предложила себя, а он ее отверг…

– Ладно, – поспешно продолжил Кембри. – Только ненависть свою ты ему показывать не должна. Байуб-Оталь – враг Беклы. Мы предполагаем, что он вступил в переговоры с королем Карнатом, но доказательств у нас нет. Понимаешь, к чему я клоню?

– Да, мой повелитель.

– Мы повсеместно объявим, что тебя и твою чернокожую подругу, как обычно, будут допрашивать жрецы в храме, а завтра вечером ты отправишься к Байуб-Оталю. Знаешь, где он остановился?

– Нет, мой повелитель.

– Не важно, после полуночи тебя туда проводят. Ты его разбудишь, объяснишь, что сбежала из храма, и попросишь увезти из Беклы. Ну, после этого сообразишь, что к чему.

– А что, он и правда меня увезет, мой повелитель?

– Мы на это очень надеемся.

– Но, мой повелитель… – недоуменно протянула Майя. – Как же я… Вот, положим, получит он весточку от этого короля или еще что – как же я вам сообщу?

– Что-нибудь придумаешь. Убьешь его, если понадобится, а сама в Беклу вернешься. Да, дело трудное, но очень важное. Если ты добьешься успеха, то тебя щедро наградят и на волю отпустят. Не смей и думать о том, чтобы нас предать. И сбежать тебе тоже не удастся – поймают, и тогда жди беды.

– Не беспокойтесь, мой повелитель, я сделаю все, что смогу. Только… – Она умоляюще посмотрела на него.

– В чем дело?

– Мне дадут поспать? Я так устала, сил нет никаких, мысли путаются.

– Ступай тогда, – вздохнул Кембри. – Завтра тебе остальное объяснят.

Майя встала – и снова опустилась на скамью.

– Мой повелитель, а как же Оккула? – воскликнула она. – Оккула тоже ни в чем не виновата! Ее отпустят?

– Здесь мы вопросы задаем, – оборвал ее верховный жрец. – Чернокожую невольницу будут допрашивать.

Майя вцепилась в столешницу, и Кембри собрался было кликнуть стражников, но тут дверь распахнулась.

– Благая владычица, мой повелитель! – объявил вошедший солдат, почтительно приложив ладонь ко лбу.

На пороге стояла Форнида: облегающее пурпурное одеяние складками ниспадало к серебряным сандалиям, расшитым бисером; два драгоценных гребня поддерживали удивительные сияющие волосы, уложенные в высокую прическу, перевитую золотой цепью; ожерелье с крупной подвеской в виде серебряного леопарда спускалось на грудь; ногти были выкрашены алым, а на левом указательном пальце блестело золотое кольцо в виде змейки с рубиновыми глазами.

Благая владычица в сопровождении своей прислужницы неторопливо пересекла зал. При ее появлении мужчины поднялись из-за стола, и Кембри велел Майе отойти к дальней стене. Форнида жестом приказала своей спутнице перенести резное кресло маршала к окну, поближе к свету, и невозмутимо уселась, с легкой улыбкой глядя на Кембри. От нее исходило сверхъестественное могущество и необыкновенная уверенность в своих силах – так, не страшась никого и ничего, выходит на охоту хищный зверь. Казалось, благой владычице было чуждо все человеческое.

Майя с трудом сдержала дрожь и с удивлением заметила, что важные господа за столом тоже невольно поежились.

– Ну что, Кембри, – наконец произнесла Форнида, убедившись, что никто, кроме нее, не дерзнет заговорить первым, – вы выяснили, кто виновен в смерти верховного советника?

– Не до конца, эста-сайет. Нам нужно допросить мятежников, задержанных в восточных провинциях.

– А без этого с Сантиль-ке-Эркетлисом разделаться нельзя? – Благая владычица недоуменно развела руками. – Убейте его, и дело с концом.

– Мы рассматривали такую возможность, эста-сайет. Увы, в хальконской глуши это непросто. Туда потребуется отправить войска. Вдобавок восточные провинции встанут на защиту барона, объявят его жертвой деспотического правления Леопардов. Если же у нас появятся неоспоримые доказательства его причастности к убийству Сенчо, то по закону предателя можно арестовать, тем самым избежав мятежа и вооруженного восстания.

Форнида рассеянно кивнула – похоже, ей наскучили объяснения маршала – и жестом велела своей служанке удалиться.

– Надеюсь, имущество верховного советника надежно охраняют? – лениво осведомилась благая владычица.

– Да, эста-сайет. Рабов пока оставили в особняке под присмотром стражи.

– А где его… как ее… Теревинфия? – уточнила Форнида.

– Она… – Маршал смущенно кашлянул. – На следующий день после убийства она пропала, эста-сайет. Но во время убийства она находилась в доме, поэтому ее ни в чем не подозревают.

– Ах вот как, – заметила благая владычица. – Полагаю, вам хорошо известно, почему она сбежала из города. – Не дожидаясь ответа маршала, она продолжила: – А где невольницы верховного советника?

– Две рабыни сопровождали его на праздник, эста-сайет…

– Да, об этом мне известно.

– Разумеется, мы намерены их допросить…

– Разумеется, – улыбнулась Форнида. – Но у него была и третья невольница. Нет, не Дифна – та получила вольную утром, в день праздника. Как же звали новенькую?

Кембри, замявшись, удивленно поглядел на благую владычицу: откуда у нее такие точные сведения?

– Я имею в виду девушку по имени Мильвасена, – сказала Форнида, не глядя на маршала. – Где она сейчас?

– Видите ли, эста-сайет, в особняке верховного советника еще не закончили проводить опись имущества, – поспешно пояснил Кембри. – А Мильвасену… ее забрал к себе мой сын.

– Вот именно, – вздохнула благая владычица. – То есть он подкупил Теревинфию и забрал невольницу прежде, чем подробный список выморочного имущества представили в храм и верховному барону.

– Эста-сайет, вам наверняка известно, что эта девушка знатного происхождения… Дочь хальконского барона Энка-Мардета, которого пришлось устранить из-за его связей с мятежниками. К сожалению, мне с запозданием стало известно о распоряжении верховного советника. По закону она не может считаться невольницей. Как бы то ни было, мой сын сжалился над ней и… Короче говоря, он решил взять ее под свою защиту.

– Что ж, он поступил весьма благородно, хотя и думал, что я об этом не узнаю. Полагаю, вы помните, что по закону все имущество человека, не оставившего завещания или наследников, принадлежит храму.

– Эста-сайет, честно говоря…

– А я и говорю честно, – резко заметила Форнида. – Скажите, а не заручился ли ваш сын согласием верховного жреца?

Верховный жрец промолчал. Благая владычица встала:

– Странные дела творятся в империи. С Сантиль-ке-Эркетлисом следует поступать в соответствии с законом, а с богом Крэном – как придется. Остается только надеяться, что бог не разгневается. Хорошо хоть я могу встать на защиту его интересов.

Форнида обернулась и посмотрела на Майю. Девушка, склонив голову и сложив руки, покорно стояла у стены.

– Это дитя – одна из наложниц Сенчо? Что вы с ней делать будете? Себе заберете? Или отдадите правителю Тонильды?

– Эста-сайет, вы чересчур требовательны, – с трудом сдерживая гнев, произнес Кембри. – В городе беспорядки, убийство верховного советника всех напугало, мы в смятении…

– Да, я вот тоже в смятении – и особенно из-за дерзкого богохульства вашего сына.

– Эста-сайет…

Не слушая возражений маршала, Форнида обратилась к Майе:

– Подойди ко мне, дитя мое.

Майя вздрогнула, мучительно покраснела и робко шагнула навстречу благой владычице.

– После купания в озере она выглядела гораздо лучше, – произнесла Форнида, оценивающе посмотрев на девушку. – Плохо вы о ней заботитесь, закон нарушаете. Что ж, придется мне самой ею заняться во избежание дальнейших безобразий. Вдруг еще какая-нибудь сайет захочет денег заработать на храмовом имуществе, а потом сбежит из города.

– Эста-сайет, во имя империи и ради нашей собственной безопасности, позвольте мне выразиться без обиняков, – сказал Кембри. – Да, мой сын нарушил закон, забрав хальконскую невольницу себе, но большого вреда в этом нет. Но эта невольница мне необходима. Ей предстоит выполнить очень важное поручение, от успеха которого зависит судьба империи.

– Вот этой малютке предстоит выполнить важное поручение? – удивилась Форнида.

– Да, эста-сайет. К сожалению, дело обстоит именно так. Умоляю вас, простите моему сыну его проступок. Если позволите, я объясню вам, для чего мне требуется именно эта рабыня.

– Нет, не утруждайтесь объяснениями. – Форнида пренебрежительно махнула рукой; рубиновые глаза золотой змейки блеснули в солнечном свете. – Я и сама могу догадаться – кого-то надо соблазнить, склонить на нашу сторону… предать. Ни на что другое у вас ума не хватит. Что касается вашего сына, то я как раз собиралась сообщить о его прегрешении верховному барону…

– Прошу прощения, эста-сайет, но Эльвер-ка-Виррион, по доброте душевной, хотел избавить девушку знатного рода от страданий, причиненных ей Сенчо…

– По-вашему, мы с верховным бароном вам поверим? Всем в Бекле известна репутация вашего сына, – заявила благая владычица. – Более того, маршал, я подозреваю, что вам самому небезразлична судьба этой Мильвасены, но на эту тему лучше не распространяться. Так уж и быть, я вас облагодетельствую: во-первых, на время оставим без внимания кощунственный проступок Эльвер-ка-Вирриона, а во-вторых, я возьму на себя заботу о сохранности храмового имущества, то есть вот этой рабыни.

– Эста-сайет, она нужна мне завтра!

– В таком случае приходите за ней ко мне, – сказала Форнида тоном, не терпящим возражений. – Она принадлежит не вам, а храму. Майя! Моя сайет ждет тебя в коридоре, – промолвила она и вышла из зала.

Майя задрожала и осталась стоять у кресла, не зная, повиноваться приказу благой владычицы или нет. Глаза ее наполнились слезами, и она упала на колени перед маршалом:

– Мой повелитель, а как же Оккула? Умоляю, разрешите мне с ней повидаться!

– Делай, что тебе велено, – холодно ответил Кембри. – Не гневи благую владычицу.

Майя прижала ладонь ко лбу и торопливо вышла. Прислужница Форниды встретила ее за дверью, закутала в накидку, взяла за руку и повела вниз по храмовой лестнице.