Глава двадцать третья

Когда я пришла в беседку, все уже пообедали и, составив свои подносы на вытянутые руки Алхимика, расселись кружком, обсуждая Осенний фестиваль. Я удивилась, заметив на ступеньках Сафию. Эмбер держала ее за локоть, точно заложницу.

– Эй, а мы тебя потеряли. Тебя не было в спортзале, – воскликнул Кэш, пока я поднималась по ступеням. – Что-то случилось?

– Да так, встречалась кое-с-кем, – ответила я, садясь между Эмбер и Уэсом. Я ковырялась в тарелке, глядя, как рис проскальзывает между зубцами вилки. – Я что-нибудь пропустила?

– Итак, посмотрим, – подал голос Гевин, который в спортзале обычно лежит, растянувшись на скамье для качания пресса, и наблюдает за всеми. – Эмбер пыталась научить Кэша йоге, Уэсли боксировал, а Сафия флиртовала с третьекурсником на беговой дорожке и чуть не свалилась с нее.

Сафия бросила ему в голову пустой стакан из-под содовой.

– Жаль, что я это пропустила, – обронила я с легкой улыбкой. И в ответ на ее убийственный взгляд добавила: – В смысле, вообще все. Трудно представить Кэша в какой-нибудь из этих поз.

– Если хочешь знать, я выучил «приветствие солнцу».

Он подпрыгнул и показал некое упражнение, слабо напоминающее асану. Все засмеялись, поощряя его криками, но Уэсли поймал мой взгляд. В его глазах читался вопрос. Я достала из сумки телефон и написала ему сообщение из одного слова: «Терапия».

Кэш сел на место, собрав изрядное количество аплодисментов, и разговор вновь вернулся к Осеннему фестивалю.

– А что это за фестиваль? – спросила я.

– Это просто танцы, – ответил Уэс.

– Просто танцы? – воскликнул Кэш, притворно оскорбившись.

– Он задает настрой на весь год, – вставила Сафия.

– Это официальный вечер в честь нового учебного года, – пояснил Гевин. – Состоится завтра. Осенний фестиваль всегда устраивают первого сентября, и за его организацию отвечает старший курс.

– И это будет потрясающе, – заверил Кэш. – Музыка, закуски, танцы, а под занавес – фейерверк.

– Но, конечно, это же Гайд Скул, – вмешалась Сафия, – поэтому дресс-код ужасно строгий. Большинство просто остаются в школьной форме.

– Но зато нет никаких правил насчет причесок и макияжа, – добавил Гевин. – Некоторые воспринимают его как конкурс и стараются выглядеть как можно причудливее, не нарушая при этом дресс-код.

– В прошлом году Саф и Кэш заявились с ярко-голубыми волосами, – вспомнила Эмбер. – А Уэс продемонстрировал всем своего внутреннего гота.

– Серьезно? – удивилась я. Уэсли скривился, и я засмеялась. – Не могу представить.

– Безумие, правда? – сказала она. – В общем, ты можешь надеть дурацкие украшения, сделать странный макияж или напялить неоновые гетры.

– Так здорово увидеть всех в странном обличии, – заметил Гевин.

– Маккензи, ты ведь пойдешь, верно? – поинтересовалась Эмбер.

– Вряд ли, – покачала я головой. Я нисколько не сомневалась, что мой домашний арест не предусматривает поход на школьные танцы.

– Эй, – обратился ко мне Гевин. – У тебя все нормально?

– Да, а почему должно быть иначе? – спросила я.

– Слышал, ты ушла с урока.

Уэсли обеспокоенно нахмурился.

– Ты как?

– Вау, – я бросила взгляд на Сафию, – быстро же тут сплетни расходятся.

– Можешь на меня не смотреть, – фыркнула она. – Я говорю только о том, что меня волнует. А это не тот случай. Но зато до меня дошли слухи про тебя и Кэша… о том, что случилось этим утром перед…

– Что произошло? – перебила ее Эмбер. – На уроке?

– Ничего, – ответила я. – Мне стало нехорошо, поэтому я ушла.

– Дрянной кофе Кэша всему виной, – предположила Сафия.

– Эй, – вскинулся Кэш, – Я покупаю только элитный.

– В лавке за углом нет элитного кофе, и ты это знаешь.

Саф и Кэш начали переругиваться, но Уэсли не захотел менять тему.

– А сейчас ты в порядке? – спросил он тихо, глядя на меня тяжелым взглядом. Я заставила себя кивнуть. Судя по всему, он не очень-то поверил, но тут к нему повернулся Кэш и спросил:

– Ты уже решил, кого возьмешь: Элль, Мерили или Эмбер?

Не сводя с меня глаз, Уэсли ответил:

– Никого из них.

– Уэсли Айерс записался в холостяки? – ахнула Сафия.

Он пожал плечами, повернувшись наконец к остальным.

– Не хочу выбрать одну и лишить других девушек моей компании, – с кривой улыбкой отшутился он, но слова его прозвучали неискренне.

– Никто никого не выбирает, – заявила Эмбер. – Мы идем группой.

– К черту вашу группу, – фыркнула Сафия, – у меня уже есть пара.

– Ты очень потрудилась, чтобы заполучить себе кавалера, – съязвил Кэш.

Саф швырнула ему в голову книгу и едва не угодила в Гевина. Остаток обеденного перерыва прошел в болтовне, переругиваниях и обсуждении фестиваля, но я едва ли слышала хоть слово из того, что они говорили. Когда прозвенел звонок, я опять написала в Архив, повторив свою просьбу. И снова получила отказ.

– С чего это Сафия решила вдруг присоединиться к нам в беседке?

Мы с Эмбер торопились на физиологию, цокая каблуками по мраморному полу. Наши шаги отдавались гулким эхом в холле корпуса естественных наук.

– А, сезонная миграция, – весело усмехнулась Эмбер. – На самом деле, это уже старая традиция. Саф начала учебу с твердым намерением стать самой популярной и обзавестись свитой. И желающих стать ее миньонами оказалось предостаточно среди первого и второго курсов. Но затем она кое-что осознала.

– И что же?

Эмбер улыбнулась и вздернула подбородок.

– Что быть с нами в беседке, бесконечно круче и наша компания не сравнится ни с кем в Гайд Скул. Сафия обычно возвращается накануне Осеннего фестиваля, и мы принимаем ее назад, как будто она никуда и не уходила. Уверена, она бы предпочла послать подальше все эти заморочки с популярностью, но она ни за что не признает, что хочет тусоваться с Кэшем.

«А я уверена, что Уэсли тут ни при чем», – подумала я. Эмбер покосилась на меня.

– Кстати, о Кэше…

– А есть какие-нибудь зацепки в том деле? – спросила я, резко меняя тему. Эмбер вздохнула, но заглотила наживку и покачала головой.

– Никогда не видела, чтобы папа был таким напряженным. В эти выходные ему передали третье дело. И снова непонятно, с чего начать. На этот раз нет даже места преступления или какой-нибудь еще отправной точки. Просто один парень отправился на утреннюю пробежку и не вернулся. О его исчезновении заявил брат.

Внутри у меня все сжалось. Джейсон.

– Так его начальство ждет, что он распутает это дело? Но как они могут от него этого требовать? – поразилась я.

– Это ведь его работа, – пожала плечами Эмбер. – Они его считают каким-то чудотворцем. Но поверь, это далеко не так. – Поднявшись до середины лестницы, она остановилась и спросила: – Можно я тебя кое о чем спрошу?

– Конечно. – Я ожидала, что она полюбопытствует, почему ее отец задержал меня в выходные, но ее интересовало совсем другое. – Как давно ты знаешь Уэсли?

– Пару месяцев, – ответила я, хотя по ощущениям наше знакомство длилось гораздо дольше.

– И как давно, по-твоему, он в тебя влюблен?

Я почувствовала, как к лицу прихлынул жар.

– Мы просто друзья.

Эмбер недоверчиво фыркнула.

– Я имею в виду, мы близки, – добавила я. Связаны секретами. – Но мы не… я не… я не увлечена Уэсли, и он не увлечен мной.

– Послушай, – сказала она, когда мы дошли до аудитории, – я с тобой знакома совсем недавно, а Уэсли знаю всю жизнь. И будь уверена, «он увлечен» – это еще слабо сказано. – Эмбер отступила в сторону, пропуская кого-то в аудиторию. – Ты и правда целовалась с Кэшем сегодня утром?

– Он поцеловал меня, – уточнила я, – и на этом все закончилось.

– Подробности меня не интересуют, – отмахнулась Эмбер. – Просто я не хочу, чтобы ты пуд-рила Уэсу мозги. Ему немало пришлось испытать, а сейчас у него наконец-то все в порядке…

– А еще ты считаешь, что я для него недостаточно хороша.

Эти слова больно ранили, хотя я сама произнесла их. Но разве это неправда? По крайней мере, до сих пор так оно и было. Я хочу быть для него тем, кто ему нужен, кто ему подойдет. Но разве это возможно? Я чувствовала себя словно бомба, готовая разорваться в любую секунду. И не хотела, чтобы он оказался рядом, когда это случится. Но он меня не отпустит, и я, кажется, тоже не могу от него отказаться.

– Этого я не говорила, – заметила Эмбер. – Просто… Гевин, Саф, Кэш и я, все мы изрядно потрудились, чтобы ему стало хорошо. Он, может, и живет в большом доме на холме, но его семья – это мы. Я не знаю, известно ли тебе о том, как он жил до того, как встретился с тобой, но многие люди причинили ему страдания. И он еще не до конца оправился от этого. Знаешь, даже слепому видно, как ты ему нравишься. Поэтому я только хочу сказать: не сделай ему больно, ладно? Я вижу, что и тебе приходилось несладко, так что обдумай все хорошенько, прежде чем позволить ему влюбиться в тебя еще сильнее. Убедись, что он не пострадает. – Она открыла дверь. – А если нет, то не позволяй ему в себя влюбляться.

Мистера Лоуэлла не было, вместо него пришел другой преподаватель. Половину урока политологии он читал нам из учебника то, что мы уже проходили с мистером Лоуэллом. Затем он решил, что революция – слишком тяжелая тема для понедельника, сжалился и отпустил нас пораньше. От мамы пришло сообщение, что она задерживается, так что примерно полчаса мне придется слоняться без дела. Я надеялась, что это ее опоздание завтра послужит веским доводом, когда зайдет речь о том, как мне добраться до школы. Я в третий раз отправила просьбу в Архив и вышла во двор, ожидая ответа.

Звонок с урока еще не прозвенел, однако человек десять студентов с четвертого курса – судя по золотым нашивкам на рубашках – разбрелись по всему двору и занялись палатками. На северной стороне лужайки я заметила Уэсли, вбивающего стальные колышки в траву. Сейчас это был не тот Уэсли, который охотился за Историями или лежал рядом со мной в кровати, отгоняя своим шумом мои ночные кошмары. Сейчас он смеялся и выглядел счастливым. Не то чтобы со мной он выглядел несчастным, но когда я рядом, всегда чувствуется, как он напряжен. Полученные травмы, общие секреты и тревога не позволяли ему расслабиться. И это напряжение отражалось на его лице, даже когда он улыбался или спал. Это моя вина. И мне стало очень грустно, когда я кое-что поняла.

Пусть Уэсли и достоин любви, пусть ради него стоит пойти на риск и впустить его в свою жизнь, но я не смогу этого сделать. И не буду. Во всяком случае до тех пор, пока я под прицелом. Я просто не могу втянуть его во все это. Эмбер права. Когда Уэсли в прошлый раз попал из-за меня в переделку, он лишился целого дня своей жизни. Я не допущу, чтобы это произошло снова. Во всяком случае, из-за меня.

Я шла по кампусу, сворачивая с одной дорожки на другую. Я шла не потому, что хотела куда-то прийти. Мне просто нужно было двигаться. У Бена даже выражение было на этот случай: «неугомонная натура». Сам он никогда не мог усидеть спокойно. И я тоже. Может, Эрик и был прав, когда сказал, что служба в Архиве – не работа, а призвание. Может, такова моя натура. И я просто не смогла бы вести нормальную жизнь, даже будь у меня такой шанс. Нормальная жизнь полна спокойствия. Неуютного. Неестественного. Поэтому я шла и шла, не останавливаясь. Ноги сами несли меня по дорожке. И вдруг услышала царапанье по бумаге. «Отказано». Меня как будто ударили.

Я сама не заметила, как дошла до спортивного комплекса – просто подняла глаза и увидела перед собой стену здания, облицованную камнем. Минуя раздевалки, я прошла в гимнастический зал. Сейчас все сидели на уроках, либо занимались приготовлением к Осеннему фестивалю, так что в зале было пусто. Он было белым и чем-то напоминал комнату на Возврат, только был гораздо просторнее и набит всяким спортивным инвентарем. Странно было оказаться тут одной. Меня охватило умиротворение. Как в Архиве в прежние времена. Здесь стояла такая же всеобъемлющая тишина, хоть ее нельзя было назвать благоговейной. Это напомнило мне те времена, когда я жила без особых проблем и трудностей. Во всяком случае, без таких вот явных. С тех пор прошли годы.

Бег – лучший способ успокоиться. Бегая, я забывала обо всем. Хотя в последнее время боялась совсем забыться. Боялась перегнуть палку. Боялась потерять бдительность. Расслабиться.

Я шагнула на трек со все растущим нетерпением. Сначала я бежала трусцой, потом начала ускоряться все больше, пока не сорвалась в спринт, целиком отдавшись бегу. Так я уже давно не бегала – недели, даже годы. Я бежала, пока весь мир не завертелся вихрем перед глазами, пока не перехватило дыхание, пока не отключились все мысли и чувства. Пока не померкли Оуэн, двери в бездну, Агата, Архив, Уэсли. Пока не осталось ничего, кроме стука шагов на беговой дорожке и пульса, грохочущего в ушах. Я бежала, пока не исчезли все мои страхи: страх сойти с ума, потерять память, лишиться жизни. Время неслось вперед, но на этот раз я не пыталась его поймать. Бежала, пока не почувствовала себя самой собой. Пока не обрела покой.

Потом мои шаги замедлились, я остановилась и наклонилась, упираясь руками в колени, часто, неглубоко дыша. Затем стала не спеша ходить кругами по пустому залу, ожидая, когда успокоится сердце. Закрыв глаза, я сосредоточилась на своем пульсе.

– Мисс Бишоп? – окликнул меня кто-то хриплым голосом. Я нехотя открыла глаза и увидела, как ко мне подходит тренер с планшетом в руке. Если я ничего не перепутала, это был тренер Мец. Это он устраивал спарринг на ринге.

– Простите, – извинилась я. – Здесь нельзя было заниматься?

Тренер Мец махнул планшетом.

– Ничего страшного. Занятия в секциях еще не начались. Кстати, ты отлично бегаешь. Не думаешь серьезно заниматься на треке?

Я покачала головой.

– А должна бы, – заметил он. – У тебя есть все задатки.

– Не уверена, что у меня найдется время, сэр.

– Уж выдели время для важного дела, Бишоп. На следующей неделе у нас соревнования. Могу я хотя бы внести твое имя в список участников?

Я замешкалась. Что я буду делать на следующей неделе? Преследовать Истории в Коридорах или сидеть, привязанной к стулу, в ожидании форматирования? А вдруг через неделю все это окажется дурным сном, а я не только выживу, но и останусь собой?

– Мы могли бы отправить тебя на соревнова-ния, – убеждал он.

– Ладно, – согласилась я. – Конечно. Можете на меня рассчитывать.

Это мелочь, но все же хоть что-то, за что можно зацепиться.

Тренер Мец передал мне планшет, и я вписала себя в список. Прочитав мое имя, он одобрительно кивнул и сделал несколько пометок на полях.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал он. – На кону честь Гайд Скул, нам нужна скорость…

Развернувшись, он направился в другой конец спортзала и скрылся за дверью, на которой висела табличка «Офисы».

Я растянулась на мате. Мышцы приятно ныли после неожиданной нагрузки. Я сделала несколько упражнений для растяжки, а потом просто лежала и смотрела в потолок. Вздохнув, я подумала: «Если Архив придет за мной, буду ли я убегать? Дойдет ли до этого?».

Моя версия рассыпалась. До происшествия с Кэшем все указывало на сговор, но теперь… Может, на него напали по ошибке? Что это было, послание? Или наказание? Может, его намеренно упустили? Или может, они решили действовать не по схеме, чтобы моя версия рассыпалась? Вопросы роились в голове. Но среди многочисленных «как» и «почему» больше всего меня волновало «кто».

«Ты запуталась, – сказал бы дед. – Большинство проблем просты, если докопаться до сути. Тебе просто надо найти эту суть».

В чем суть этой проблемы? Ключ.

Вообще-то, технически вовсе не обязательно служить в Отряде, чтобы открыть дверь в бездну, главное – иметь нужный ключ. Я ведь открыла. Вот только такие ключи выдают лишь Отряду. Отсюда вывод: либо это член Отряда, либо ему просто дали такой ключ. Так же, как в свое время дал мне Роланд. Поэтому я знала, что в принципе это возможно. Мог бы Библиотекарь вынести и передать его какому-нибудь Хранителю, чтобы замести следы? Что если у Оуэна были и другие союзники в Архиве, кроме Кармен? Мог ли один из них попытаться отомстить? Библиотекари – это Истории. Но можно ли их так же прочесть? Остались ли у них воспоминания о работе в Архиве до того, как они стали Историями и вся информация о них была упорядочена?

Захочет ли Агата их прочесть? Или она предпочтет повесить все преступления на меня? Но это ведь не решит проблему, не изменит того факта, что кто-то нарушает законы Архива. Однако у нее появится козел отпущения, на которого можно свалить всю вину. А после нашей последней встречи я нисколько не сомневалась, что она твердо намерена признать меня виноватой не в одном, так в другом. Так почему бы ей не обвинить меня в этом преступлении? Это проще простого. Ей достаточно просто объявить о том, что у меня есть ключ Оуэна. Я резко вздохнула и села.

Ключ Оуэна. Он был при нем, когда его втянуло в бездну. Агата заявила, что этот ключ у меня, но он оставался у Оуэна. Может, он и сейчас у него. Такой вариант я не рассматривала. Не хотела даже думать об этом. Возможно ли это вообще?

Дверь в бездну никуда не ведет, но, как ни крути, это ведь дверь. А у каждой двери две стороны. А что если эти разрывы были сделаны не из Внешнего мира, а изнутри? Что если пропавших людей не вталкивали в бездну? Что если их просто затянуло, когда кто-то пытался оттуда выбраться? И что если этот кто-то – Оуэн и он хочет со мной расправиться? Нет. Я снова легла на мат, заставив себя дышать.

Нет, нужно остановиться. Я не должна повсюду искать Оуэна. Не должна видеть его след во всем, что происходит. Оуэна Криса Кларка больше нет. И мне не стоит воскрешать его, даже в мыслях.

Закрыв глаза, я глубоко вздохнула. И тут почувствовала царапанье по бумаге. Доставая листок, я ожидала увидеть еще одно имя, но оказалось, что это послание от Роланда: «Доступ разрешен. Удачи. Р.»

Меня как будто отпустило. Появился луч надежды, шанс побороться. Я поднялась с мата и почти дошла до раздевалки, как вдруг услышала грохот.