Глава двадцатая

Когда я проснулась, Уэсли уже ушел. Осталась лишь вмятина на одеяле, как напоминание, что он тут был. В окна лился солнечный свет. Я проспала до позднего утра и все еще не могла стряхнуть сон, легкий, без кошмаров, наполненный одной лишь музыкой. Я лежала и наслаждалась покоем. Затем шевельнулась, и резкая боль прошила руку. Заныло плечо, и я все вспомнила. Что я наделала?

«То, что и следовало», – сказала я себе.

Архивный листок лежал на столике у кровати, под «Божественной комедией». И в нем все еще было только одно имя. Эбигейл Перри, 8 лет.

Я положила листок в карман. Запах кофе вытащил меня из постели, я потянулась к двери и заметила пятно засохшей крови на рукаве. Я сняла рубашку, в этом пятне угадывался отпечаток руки Агаты. Я поспешно размотала бинты. Взгляд сам собой соскользнул с раны, словно это бездна – такая же неестественная, отталкивающая и в то же время притягивающая внимание. Я надела чистую рубашку и пошла на кухню.

Папа как раз варил кофе.

– Я отправил Уэса домой, – сказал он вместо того, чтобы пожелать мне доброго утра.

– Удивительно, что ты вообще разрешил ему остаться, – призналась я, осторожно натягивая рукав футболки пониже, пытаясь скрыть шов. Может, если порез не будет видно, он скорее забудется.

– Честно говоря, он просто отказался уходить после того, что случилось.

Папа налил мне кофе. Я взяла чашку, прокручивая в голове недавние события: допрос Агаты, ночной кошмар, Оуэн, поплывшая перед глазами комната, осколки разбитого стакана на деревянном полу.

– Как она могла, папа?

Он потер глаза и сделал большой глоток.

– Я не одобряю того, что сделала твоя мать, Маккензи. Но ты должна понять: она лишь пыталась…

– Не говори мне, что она пыталась помочь.

Он вздохнул.

– Мы все пытаемся помочь, Мак. Мы просто не знаем как.

Я посмотрела на свой кофе.

– И кстати, это был первый и последний раз, когда твой парень оставался на ночь.

– Уэсли не мой парень.

– А он об этом знает? – папа изогнул бровь.

Я подняла глаза от чашки с кофе, когда вспомнила, как его руки держали меня, уютный кокон его шума.

– Любить кого-то страшно, Мак. Я знаю. Особенно, когда ты уже терял дорогих людей. Легко думать, что оно того не стоит. Легко думать, что без любви в жизни будет меньше боли. Но это не жизнь, если ты никого не любишь. И если ты чувствуешь хотя бы половину того, что испытывает к тебе он, не отталкивай его.

Я сдержанно кивнула. Хотела бы я сказать ему, что чувствую даже больше, чем половину. Может, мои чувства так же сильны, как и у Уэсли, но в моем мире все не так просто. Я осторожно поставила локти на стол.

– Что собираешься сегодня делать? – спросила я беззаботно.

– Надо ненадолго сходить в университет. Осталась кое-какая работа, которую я не успел сделать вчера.

– А мама?

– Внизу в кафе.

Я сделала глоток кофе.

– А я? – спросила я осторожно. Архивный список буквально прожигал карман.

– Ты останешься с ней, – велел он. Это означало: она будет следить за тобой.

– Мне нужно сделать домашнее задание, – соврала я.

– Возьмешь с собой вниз, – предложил он. Говорил он мягко, но смысл его слов был очевиден: без присмотра меня не оставят. Любить-то меня любят, а вот что касается доверия – увы…

Я сказала папе, что мне нужно сначала принять душ, он кивнул. Я даже слегка удивилась, что он разрешил принять душ без присмотра, пока не увидела, что из ванной убрали все острые предметы.

Я надеялась, что он уйдет на работу, и у меня получится ненадолго заскочить в Коридоры по пути вниз. Однако когда я вышла из душа, оделась и сменила повязки на руке и запястье, он ждал меня у двери.

Папа проводил меня в кафе и, как арестантку, передал матери с рук на руки. Она на меня не смотрела, а я с ней не разговаривала. Понятно, что она хотела помочь, но мне все равно. Так что здесь не только я утратила чье-то доверие.

Учитывая, что она не смотрела мне в глаза, оставалось только удивляться, как ей удалось ни разу не выпустить меня из виду. К счастью, в кафе было много народу, я вытирала столы и пробивала напитки, радуясь, что нам не приходится смотреть друг на друга. Сегодня работал и Берк, что было очень кстати. Он ненавидел тишину и умел разрядить обстановку, заражая всех вокруг весельем. Так что его реплики вполне компенсировали наше с мамой гробовое молчание.

– Надеюсь, парень того стоил, – бросил Берк, заметив бинты на руке, когда я потянулась за чашкой кофе. – Вы поэтому поссорились? – спросил он, указывая щипцами на маму, которая в этот момент вышла на террасу и разговаривала с женщиной за угловым столиком, то и дело поглядывая в мою сторону.

– В том числе, – ответила я.

К счастью, он не стал приставать с расспросами или обвинять меня. Просто сказал:

– Родители… они добра желают… – и сунув мне мусор, добавил: – Похоже, тебе не помешает немного проветриться.

Я прикинула, успею ли заскочить в Коридоры, но пришла к выводу, что вряд ли. В глубине кофейни в шкафу есть нужная дверь, но она почти на виду, а две другие – в вестибюле и в холле третьего этажа – находятся довольно далеко, быстро до них не добраться. Да и мама, стоило Берку вручить мне пакеты с мусором, сразу же стала сверлить меня взглядом. Я подняла и показала ей пакеты, кивнув на заднюю дверь. Она направилась ко мне, прищурившись, но на полпути ее остановил кто-то из посетителей. Тогда она показала мне три пальца. Три минуты.

Прекрасно. Эбигейл Перри придется подождать еще. Но по крайней мере, я докажу маме, что меня можно оставлять одну. Я вышла через задний ход. Дверь за мной захлопнулась, и я медленно побрела к мусорным бакам, купаясь в лучах солнца и наслаждаясь каждой секундой уединения и свободы. Я как раз закинула все мешки в контейнер, когда кто-то схватил меня за футболку и грубо толкнул прямо в стену Коронадо.

– Как ты посмела! – прорычала Сако. Ее резкий лязгающий шум пробрал меня до самых костей.

– О чем ты говоришь?..

Она ударила меня кулаком под ребра, и я упала на землю, хватая воздух ртом.

– Ты устроила заварушку. Ты не должна была даже близко подходить к Агате.

– В чем дело? – кашляла я, поднимаясь на ноги. – Тебе есть что скрывать?

Она снова схватила меня и впечатала в стену Коронадо.

– Я верна Архиву, ты, маленькая дрянь! Это может подтвердить и Агата, потому что из-за паранойи и бреда, родившихся в твоей чокнутой голове, она всю ночь копалась в моей жизни.

Она наклонилась к моему лицу. Нас разделял буквально дюйм. Ее черные глаза налились кровью, под ними залегли темные круги.

– Ты хоть раз испытывала что-нибудь подобное? – шипела она. – Потому что придется. Закончив с Отрядом, она примется за тебя. И я надеюсь, что она перетряхнет все твои воспоминания, одно за другим.

Я никак не могла поверить, что Сако невиновна. Но тут она отстранилась и сказала:

– Она все еще с Эриком. Уже несколько часов. И если она накажет его из-за тебя, я разорву тебе горло голыми руками.

– Нечего ему было следить за мной! – выпалила я.

Сако раздраженно фыркнула.

– Он следил за тобой только потому, что Роланд попросил его об этом. Он заботился о твоей безопасности.

Меня как будто снова ударили, выбили воздух из легких.

– Хотя понятия не имею, – добавила она, – что Роланд в тебе нашел.

Сако пригладила иссиня-черные волосы, ключ Отряда блеснул на запястье.

– Может, стоит доложить Агате о твоем приятеле Уэсли? Может, и его нужно подозревать? Ей не помешает на него взглянуть.

– Уэс тут ни при чем, – процедила я сквозь зубы, – и ты это знаешь.

– Разве? – спросила Сако и отвернулась. – Наслаждайся свободой, пока можешь, маленький Хранитель. Очень скоро придет и твой черед. И когда это случится, надеюсь, Агата позволит мне притащить тебя к ней.

Она умчалась прочь, а я привалилась к стене, встревоженная и взвинченная до предела. Сако и Эрик невиновны?

«Чокнутая голова», – эхом звучали слова Сако.

«Сломлена», – вторил им Оуэн.

Я зажмурилась, ожидая, когда голоса стихнут. Я знаю, что я видела. Я видела дверь в бездну. А ее можно сделать лишь ключом Отряда, так что к этому причастен Отряд. Эрик и Сако не единственные страницы фолианта. Я попыталась представить огромную книгу, лежащую на столе в приемной Архива, мысленно полистать ее. Обложка, титульный лист, оглавление, а потом? По странице на каждого, кто служит в этой ветке. Сколько там всего страниц? Сто? Или больше? Наша ветка охватывает территорию площадью в две-три тысячи миль. Сколько городов попадает в этот круг? Сколько страниц посвящено этому городу? И как много страниц отведено Отрядам? Скольких людей должна проверить Агата? Четверых? Восьмерых? Дюжину? Я встречалась с пропавшими людьми, но встречалась ли я с тем, кто виновен в их исчезновении?

Я глубоко вздохнула, проверила, нет ли на мне пятен крови, затем вернулась в кафе.

– Вот ты где! – воскликнул Берк. – А я уж начал думать, что ты потерялась.

– Прости, – извинилась я, нырнув за прилавок. – Встретила приятеля.

Мама обслуживала новых посетителей на террасе. Я увидела, как она бросила взгляд через стекло, желая убедиться, вернулась ли я. Она постучала пальцем по часам, но мое внимание привлекла Сако. Прохаживаясь по обочине, она разговаривала по телефону. Она лениво откинула голову, будто впитывала лучи солнца. И это меня поразило. Всего мгновение назад она была чудовищем, разъяренным зверем, готовым зубами рвать свою жертву. А сейчас она выглядела абсолютно нормальной. Она – член Отряда – казалась обычным человеком. Они умели сливаться с толпой. Даже златовласый Эрик. Я ведь не замечала его, пока он сам не позволил себя заметить. Я вдруг поняла: любой может оказаться членом Отряда. Что если того, кто за всем этим стоит, не отличить от обычного человека? Что если он где-то рядом? Незаметно проник в мою жизнь?

Стоя у края прилавка, Берк смеялся и болтал с покупателем. Следя за его руками, я вдруг напряглась, когда увидела, что он не носил ничего, кроме серебряного кольца. Берк проработал у нас пару недель. Однако он ходил с закатанными рукавами, и никаких отметин у него не было. Я осмотрела кафе, выискивая постоянных посетителей. Меня интересовали люди, с которыми я тесно не общаюсь, но в то же время они должны маячить где-то поблизости, чтобы наблюдать за мной, оставаясь незамеченными. Но никто не выделялся. В этом-то вся проблема.

В этот момент я услышала царапанье в кармане – на моем листке появилось второе имя. Бентли Купер, 12 лет. Я даже пожалела, что побоявшись рассердить мать, не разделалась с Эбигейл. Если так пойдет дальше, работы накопится по горло.

– Эй, Мак, – позвал меня Берк, кивая на дверь. – К тебе гость.

Я спрятала листок в карман, повернулась и увидела Кэша. Если субботний Уэс сменил свой облик благопристойного студента на бесшабашного пар-ня с подведенными глазами и обвешанного железными побрякушками, то Кэш и в выходные выглядел таким же солидным и опрятным, как в Гайд Скул. В белоснежной рубашке-поло и темных джинсах он невольно смутил меня, заставив почувствовать себя убогой в фартуке кофейни Бишопов. Он увидел меня, и его золотые глаза загорелись. Он пересек кафе и запрыгнул на стул.

– Значит, вот где ты живешь! – воскликнул он весело.

– Здесь я работаю, – поправила я, вытирая чашку. – А живу наверху.

Он развернулся на стуле, сложил руки на столе и осмотрелся.

– Тут мило.

Когда он повернулся, я уже налила ему кофе.

– Даже волшебно, – указал он на чашку.

– Я решила, что сейчас моя очередь угостить тебя кофе, – пояснила я. – Так что ты тут делаешь?

Он неторопливо сделал глоток.

– Я привез твой велосипед. Видел, что ты оставила его у школы.

– Ого, – удивилась я. – А ты очень серьезно относишься к обязанностям куратора.

– Так и есть, – кивнул он. – Но по правде говоря, велосипед – это всего лишь повод повидаться с тобой.

– Правда? – вспыхнула я.

Он снова кивнул.

– Я беспокоился. Старшекурсники отвечают за организацию Осеннего фестиваля, а Уэсли вчера прогулял подготовку. Я спросил его, где он был. Уэс сказал, что с тобой. Я уж собирался спустить на него всех собак, по-дружески, разумеется, но он сообщил, что ты немного поранилась. Поэтому я решил узнать, в порядке ли ты.

– О, – вымолвила я, – не стоило, правда. Я прекрасно себя чувствую.

– У нас, видимо, разные представления о прекрасном самочувствии, – заключил он, кивнув на мою забинтованную руку. – Что случилось?

– Да, глупость. Это здание такое старое, – пожаловалась я, вытянув руку. – Облокотилась об оконную раму, а она сломалась. Ничего серьезного, – добавила я, стараясь не замечать, как болят швы под рукавом. – Жить буду.

Кэш коснулся моей руки, легко так, что я едва различила его шум, наполненный джазом и сме-хом.

– Рад это слышать, – на удивление искренне произнес он. Затем отодвинулся и посмотрел в свою чашку. – Слушай, я тут подумал…

Позади кто-то кашлянул, прервав Кэша на полуслове. Я подняла глаза и увидела Уэса. Он стоял буквально в шаге от нас, глядя на ладонь Кэша, которая все еще лежала на моей руке. Я отстранилась.

– Вот так сюрприз! – воскликнул Уэс. Выглядел он так, будто только что принял душ, еще влажные волосы поблескивали на солнце. Он снова подвел глаза и оделся во все черное.

– Примеряешь костюм к Осеннему фестивалю? – поддразнил его Кэш.

– Я чему-то помешал? – спросил Уэс.

– Нет, – ответила я, Кэш пробормотал:

– Ничуть.

– Кэш просто вернул мне велосипед.

Уэс изогнул бровь.

– Студенческий совет стал работать гораздо активнее, чем раньше.

– Гарантия качества, – с улыбкой прищурился Кэш.

Между нами повисло напряженное молчание. Когда Уэс дал понять, что собирается тут остаться, Кэш спрыгнул со стула.

– Вообще-то, – сказал он, – мне пора обратно в Гайд. Я оставил без присмотра кучу первокурсников, поручив им развешивать ленточки, и если честно, не очень-то доверяю этой компании. – Он повернулся к Уэсли. – Ты придешь позже?

– Не смогу, – покачал головой Уэс, затем кивнул в сторону лестницы. – Должен присмотреть за Джилл. Я завтра подольше задержусь.

– Смотри, на кону честь старшего курса, – он направился к двери. – Спасибо за кофе, Маккензи.

– Спасибо за велосипед – ответила я. – И за беседу.

– Всегда пожалуйста.

Уэсли проводил взглядом Кэша.

– Он тебе нравится, – негромко сказал он.

– Он и тебе нравится, – заметила я. – Хороший парень.

– Я не об этом.

– Да знаю я, о чем ты.

Мне и правда нравился Кэш. Он совершенно нормальный человек, а главное, рядом с ним я почти забываю, что сама не такая.

– Я бы пришел раньше, – сменил тему Уэс, – но оказалось, что мне закрыли доступ на твою территорию. Не знаешь, почему?

Я нахмурилась. Ясно, что это дело рук Агаты.

– Может, они решили, что пора уже мне самой владеть своим царством, – небрежно пошутила я. – А как ты тогда сюда добрался? Ты на машине?

– К твоему сведению, я приехал на автобусе.

Я содрогнулась от одной мысли об этом. Автобус представлялся мне крошечной коробкой, забитой людьми. Хотя Уэс всегда лучше меня переносил чужие прикосновения. Ведь это он и научил меня воспринимать шум не так болезненно, позволить ему омывать тебя будто волной. Плыть в этом океане человеческих жизней, а не тонуть.

– Болтайте, но работайте, детки. Болтайте, но работайте, – окликнул нас Берк с другого конца прилавка. Уэсли улыбнулся и нырнул за стойку бара.

– Итак, – спросил он тихо. – Как ты спала прошлой ночью?

Перед мысленным взором пронеслись горгульи, крыша, нож Оуэна…

– Сначала ужасно, – призналась я. – Но затем… вдруг возник шум, и ночной кошмар исчез.

– Я не знал, что делать, – сказал он, наливая себе кофе. – Ты звала меня по имени.

– О, – сказала я. – Это потому что я тебя убила.

Уэс едва не поперхнулся.

– Случайно, – добавила я. – Клянусь.

– Замечательно, – хмыкнул он, толкнув меня плечом. На мгновение в голове зазвучали басы и ударники. – Посмотрим, сумеем ли мы избавить тебя от ночных кошмаров. – Он немного отодвинулся. – О, я же поговорил с Эмбер. Попросил ее дать мне знать, если у детектива Кинни появятся зацепки. Эмбер, правда, сказала, что отец стал все скрывать, но если получится, она будет держать меня в курсе. По-моему, она решила, что я интересуюсь этим из-за Бетани…

Я почти забыла о той истории.

– Мне очень ее жаль, – вздохнула я.

Бездна – это разрыв во Внешнем мире. Она открывается буквально на мгновение, но этого достаточно, чтобы поглотить что-нибудь или кого-нибудь. А затем, после того, как человек исчезает, дыра затягивается.

– Да… Я не могу понять в чем дело, но ты права – там что-то есть, – сказал Уэс. – Я приезжал туда, хотел проверить, нет ли чего-нибудь необычного.

– И? – спросила я.

– Что-то определенно есть. На дороге, прямо рядом с машиной. Я не мог на это смотреть, не мог сфокусировать взгляд.

У меня вырвался вздох облегчения. Я и не осознавала, как сильно нуждалась в ком-то, кто тоже мог видеть бездну. Однако хоть я и радовалась, что у меня не бред и не галлюцинации, отчетливо понимала одно: я не хочу, чтобы Уэсли был хоть как-то замешан в этом деле. Не хочу, чтобы он пересекался с Агатой.

В этот момент подошла мама.

– Уэсли, – произнесла она вместо приветствия и взяла две чашки с прилавка.

Уэс снова нырнул под прилавок и кивнул ей в ответ.

– Здравствуйте, миссис Бишоп.

Она явно нервничала, да и он выглядел напряженным. Я вспомнила, как он закричал на нее прошлым вечером, когда все вокруг меня поплыло. «Что вы наделали?!..»

Но я сообразила, что эта неловкость может сыграть мне на руку.

– Уэс собрался проведать Джилл. Могу я пойти с ним?

Это первое, что я сказала ей с прошлого вечера. По ее лицу я видела, что в ней идет внутренняя борьба. Она переводила взгляд с Уэсли на меня, точнее, на мой фартук, воротник, подбородок. Ей не хотелось выпускать меня из виду. Но если она не позволит, то окончательно выставит себя злодейкой. Мы словно балансировали на краю, над пропастью, и обе боялись перейти грань. Вообще-то я думала, что после прошлой ночи мама уже переступила черту, уже спрыгнула в пропасть. Но сейчас я протянула ей веревку, дала возможность выкарабкаться. И я видела, что она хотела за нее ухватиться, но что-то ее останавливало. Может, подумала я, ей слышался голос Коллин, которая вечно поощряла бдительность и осуждала мягкое воспитание.

– Сомневаюсь, что это хорошая идея… – Мама огляделась, словно ища поддержку, но Коллин отсюда в часе езды, Берк держится в стороне от семейной драмы, и папы тут нет. Хотя будь папа здесь, уверена, он бы встал на мою сторону.

– Я не дам ей влипнуть в неприятности, миссис Бишоп, – заверил Уэсли, одарив ее легкой, искренней улыбкой. Если он и удивился, что я напросилась пойти с ним, то не подал виду. – Обещаю.

Мама переминалась с ноги на ногу, держа в руках кофейные чашки. Мужчина за угловым столиком махнул ей.

– Ладно, – уступила она наконец, все еще не глядя на меня. – Но возвращайся через час, – добавила она. – Боюсь, будет много народу.

– Конечно, – согласилась я, нырнув под прилавок, пока она не успела увидеть проступившее на моем лице облегчение.

– И, Мак… – окликнула она, когда мы с Уэсом почти дошли до дверей.

– Да?

Прости меня. Она смотрела куда-то мимо меня, на фут левее, и я видела, как эти слова готовы были сорваться с ее губ. Но нет, она так и не смогла их произнести.

– Один час, – повторила она для убедительности. Я кивнула и вышла вслед за Уэсом.