Глава 20
Симуляция Оуэна превратилась в черноту, но не в ту черноту, как тогда, когда Вариус был без сознания. Эта чернота означала, что симуляция окончена, и внезапно он очутился в серости Коридора памяти, где был самим собой.
– Все в порядке, Оуэн? – спросил Монро.
– Я умер? – ответил вопросом Оуэн. – Я чувствовал…
Он чувствовал, как в его живот вонзился нож, как его сердце выталкивало кровь наружу и как его тело немело и холодело, когда он встал на ноги и попытался выпрямиться.
– Нет, не умер, но был близок к этому. Элиза тебя спасла. Больно было?
– Вообще, не сильно.
Он не помнил боли, но помнил страх. Страх Вариуса.
– Это потому что мозг так устроен, он не хранит воспоминания о физической боли. Фактически, он должен по большей части забывать ее, иначе мы не сможем нормально функционировать.
– В таком случае, я рад за Дэвида.
Бандиты как следует его отделали, такая степень насилия и жестокости до сих пор была Оуэну не понятна.
– Он в порядке?
– Не сказал бы. Может, он и не помнит физической боли, но помнит боль эмоциональную. Ту, что наш мозг хранит.
– Могу я поговорить с ним?
Оуэн осматривал Дэвида или его предка, и его тошнило при мысли о том, что этому бедному парню пришлось пережить.
– Скоро сможешь, – ответил Монро. – Тебе нужно остаться в Коридоре памяти еще чуть дольше.
– Почему?
– Вспомни о дайвинге на большой глубине. Нельзя всплывать слишком быстро, иначе заработаешь декомпрессионную болезнь. В твоем случае эта болезнь коснется мозга. Небольшие пузырьки сознания твоего предка могут вызвать самые разные проблемы. Прямо сейчас тебе надо сосредоточиться на том, что ты оставляешь все эти воспоминания позади.
Это будет трудно. Он жил в сознании и воспоминаниях Вариуса два дня. Оуэн чувствовал, что знал Вариуса как самого себя. Ему казалось, что они могли быть одним и тем же человеком. Но он знал, что это не так, к тому же это на самом деле были не два дня.
– Сколько времени? – спросил Оуэн.
– Почти полпятого утра. Вы, ребята, провели в «Анимусе» пару часов.
Пару часов? Оуэн потряс головой. Казалось, это невозможно.
– Все могло пройти еще быстрее, если бы там был только ты. Но мне пришлось немного замедлить события, чтобы вы все встроились в симуляцию. Таким образом… Погоди, Хавьер идет.
Оуэн оглянулся, внезапно накрытый лавиной злобы и ненависти при упоминании о Хавьере. Но это все не имело смысла. Он не злился на Хавьера, он злился на Дубину. Но Хавьер ведь в некотором роде и был Дубиной.
Прежде, чем он смог в этом разобраться, рядом с ним возник Хавьер, и Оуэн чуть не замахнулся на него, но вовремя остановился. Вместо этого они просто уставились друг на друга.
– Я хочу тебя убить прямо сейчас, – сказал Хавьер.
– Ты меня почти убил, – ответил Оуэн.
– Я знаю, – сказал Хавьер. – Бардак.
– Расслабьтесь, парни, – вклинился Монро. – Вы не в симуляции. Вы Оуэн и Хавьер, а не их предки.
– Вы так говорите, как будто это делается по щелчку, – сказал Хавьер. – Как будто мы можем это просто так включить и выключить.
– Я знаю, что проще сказать, чем сделать, – ответил на это Монро. – Просто сосредоточьтесь на вашей жизни. Сфокусируйтесь на ваших друзьях, семье, на доме, на вашем районе. Сфокусируйтесь на ваших воспоминаниях – на всех тех вещах, которые делают вас самими собой. Помните, вы лежите в помещении склада с визором на голове. У некоторых слюни текут.
– Ну, спасибо, – отозвался Хавьер.
– Эй, просто пытаюсь вас приземлить.
В этот момент Коридор памяти начал рассеиваться, Оуэн заметил, как уменьшается давление сознания Вариуса на его собственное. Как будто у него стало больше пространства, чтобы потянуться и задышать внутри собственного разума. Он думал про мастерскую деда и про бабушкин безупречный сад. Он думал про мамины футболки поло с работы и про свою комнату. Он думал об отце.
Главная причина, по которой Оуэн пошел в «Анимус», заключалась в том, чтобы заставить Монро помочь ему выяснить, что на самом деле случилось тем вечером, когда был ограблен банк. Но «Анимус» что-то сделал с его мотивацией. Там, где Вариус боялся, что не сможет пойти по стопам отца, родные Оуэна боялись, что он как раз и пойдет по стопам отца. Оуэн не знал, что все это значит, не знал даже, что он чувствует в этой связи. Но он знал, что оглядывался на своего отца точно так же, как Вариус оглядывался на своего, и опыт с «Анимусом» только усилил это чувство.
– Не знаю, что и думать сейчас, – сказал Хавьер Оуэну. – Она могла мне горло перерезать.
– Что? – удивился Оуэн. – Кто?
– Грейс, – сказал Хавьер. – Нет, не Грейс. Элиза. Она взяла частицу Эдема.
Оуэн ухмыльнулся, потому что знал, что Вариус был бы очень доволен этим.
– По-твоему, это смешно? – воскликнул Хавьер.
– Нет, – ответил Оуэн. – Это не так.
– Чего тогда улыбаешься?
– Ничего… Мой предок…
– Что твой предок?
– Ладно тебе, чувак, – сказал Оуэн. – Ты в меня нож метнул. Ты на самом деле будешь беситься из-за этого?
Хавьер нахмурился, но ничего больше не сказал.
– Теперь давайте вас вытащим, – сказал Монро. – Если вы готовы.
– Я готов, – сказал Оуэн.
– Я тоже, – отозвался Хавьер.
Коридор памяти стерся, на его место пришло темное поле визора. Оуэн стянул шлем, щурясь от света в складском убежище Монро. Он сел, чувствуя себя оцепеневшим, как после долгого сна, и взглянул на Хавьера, который уже выбирался из своего кресла. Шон, Наталия и Грейс, кажется, все еще были в «Анимусе». Монро сидел за компьютером посередине, глядя в несколько мониторов, которые, судя по всему, транслировали изображения и информацию из симуляции. Хавьер подошел к нему, чтобы посмотреть на экраны.
– Что они делают? – поинтересовался он.
– Двигаются к парому, – ответил Монро.
– Где Дэвид? – спросил Оуэн.
Монро поднял глаза и кивнул в сторону еще одного островка света в другом углу комнаты, где в круг стояли диваны.
– Вон там.
Оуэн повернулся и увидел Дэвида, который сполз по дивану довольно низко, согнув шею. Оуэн оставил Хавьера с Монро, подошел к Дэвиду и сел рядом. Дэвид смотрел в одну точку перед собой, вдоль собственной груди, на которой лежали его очки. Его лицо не выражало никаких эмоций. Однако глаза у него были красные, как будто он плакал.
– Это было жестко, – сказал Оуэн. Дэвид не ответил.
– Мне очень жаль, парень. Мне бы хотелось, чтобы этого никогда не случалось.
Дэвид все еще ничего не отвечал. Он даже не осознавал, что Оуэн был рядом, и спустя несколько минут неловкого молчания Оуэн уже был готов встать и пойти к остальным.
– Но это случилось, – Дэвид надел очки. – Именно это и случилось.
– Я знаю. Мне жаль. Было больно?
– Конечно, больно, – сказал Дэвид, оттолкнувшись плечами от дивана и вытолкнув самого себя, чтобы выпрямиться. – А ты как думал?
– Извини, чувак, – Оуэн поднял руки. – Просто спросил.
Дэвид посмотрел на установку «Анимуса».
– Но это была еще не худшая часть.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, когда они меня били и пинали, я вроде как чувствовал это. Но единственное, о чем я думал, это о моей дочери. Так странно это говорить. Моя дочь. Я не знал, где она, пострадала ли она или еще что-то. И я знал, что я умру, и не мог больше ничего сделать, чтобы ей помочь… Это было хуже всего.
– Ух ты, – брови Оуэна поднялись. – Это как… Ну, по крайней мере тебе больше не нужно за нее волноваться, так? В смысле, она стала ассасином.
– Да, Монро мне сказал. Может, от этого и становится легче, но Аврааму бы от этого стало хуже.
– Правда? Почему?
– Это не то место, где ему бы хотелось, чтобы пребывала ее душа.
– Что?
– Не важно. Это слишком сложно.
Оуэн откинулся на диване, глядя на парня напротив, и понял, что что-то изменилось. Дэвид был не просто расстроен. «Анимус» изменил его. Отправившись в симуляцю, Дэвид выглядел очень юным, может даже наивным, но за последние пару часов он повзрослел на много лет.
– Ребята, – помахал им Хавьер. – Шон и Наталия возвращаются.
– А моя сестра? – спросил Дэвид.
– Еще нет, – ответил Монро.
Оуэн поднялся и пошел к ним, а Дэвид остался на диване. К моменту, когда Оуэн дошел до установки, Наталия уже сняла шлем, спутавший ее волосы, и терла глаза. Шон наблюдал за ней, и Оуэну было совершенно очевидно, что она ему нравится. Он лишь был не уверен, имеет ли симуляция к этому отношение. Они вместе принесли Дэвида в дом Великого магистра.
– Как у вас дела, ребята? – спросил Хавьер.
– У меня нормально, – ответила Наталия, – мне кажется.
– У меня тоже, – сказал Шон, изучая свой бок.
Затем он попытался встать, но его ноги подкосились, и он упал, сильно ударившись, задев по дороге приборы и провода, в конце концов растянувшись на полу. Оуэн наклонился, чтобы ему помочь.
– Ты в порядке, парень?
– Да, – сказал Шон очень тихо, а его лицо покраснело. – Я в порядке.
– Нужна помощь? – спросил Оуэн.
– Нет, я справлюсь, – ответил Шон.
Он потянулся к своей коляске, уцепился за подножку кончиками пальцев и подтянул ее ближе, чтобы забраться в нее.
– Я забыл, – сказал он с печальной улыбкой.
– Думаю, это было не сложно, – сказал Хавьер. – После «Анимуса»-то.
– Особенно если думаешь о том, кем был твой предок, – добавил Монро.
– Да уж, – кивнул Шон, но его плечи несколько ссутулились. – Вы правы.
– Когда вернется Грейс? – спросил Шон.
Он хотел поговорить с ней. За то время, что они вместе провели в симуляции, он почувствовал, что каким-то образом сблизился с ней, даже несмотря на то, что они едва друг друга знали.
– Она теперь сама по себе, – сказал Монро. – Мы вышли из режима согласованности для конкретно этого воспоминания, поэтому вы все здесь. Но частица Эдема у ее предка, и Грейс движется к концу.
Он развернулся к ним в своем кресле.
– Пока мы ждем, я хочу с вами поговорить.
Оуэн и все остальные заняли места рядом с креслами, кто-то сидел, кто-то стоял.
– Дэвид, не подойдешь сюда? – позвал Монро, и пока Дэвид шел, он убрал волосы за уши, откинулся в кресле и скрестил руки.
– Есть кое-что, о чем я хочу, чтобы вы знали. Я имею в виду, чтобы вы это знали, как знаете о силе притяжения.
– О чем вы?
– Вы. Это. Вы, – сказал Монро. – Это ваш центр. Это истина, с которой вы все равно столкнетесь, истина, которой вам не избежать.
– А кем нам еще быть? – спросил Хавьер.
– Использование «Анимуса» может давать побочные эффекты, – сказал Монро. – Это называют эффектом кровотечения.
– Кровотечения? – спросил Дэвид. – Что значит кровотечения? Как кровь из ушей или типа того?
– Нет, – ответил Монро. – Кровь не в смысле кровь. Передача. Некоторые аспекты «Анимуса» переносятся в реальность. В вас. Ну, они уже в вас, у вас в ДНК. Это больше похоже на то, как «Анимус» переключает ваши ДНК с генотипа на фенотип.
– Что это значит? – спросил Дэвид.
Ему ответил Хавьер.
– Твой генотип – это весь код, который ты несешь, так? Все, даже штуки, которые мы не видим, рецессивные всякие штуки. Твой фенотип – это то, что мы видим. Из-за него у Шона голубые глаза, а Наталия невысокого роста.
– Так и есть, – сказал Монро. – Мы все имеем выключенные гены. «Анимус» может их включить.
– В общем, – Монро сцепил руки за головой, – если ваши предки-ассасины открыли орлиное зрение, вы можете обнаружить его у себя сейчас.
– Что за орлиное зрение? – спросил Дэвид.
– Это как обостренное осознание, – сказал Оуэн и посмотрел на Грейс, которая все еще лежала в шлеме. – У нее оно есть.
– Но есть и другие эффекты кровотечения, – сказал Монро. – Ментальные. Поведенческие эффекты. Вы можете обнаружить у себя новые возможности, которых у вас раньше не было, но они были у ваших предков. У вас могут случаться флешбэки.
– И вы нам только сейчас об этом говорите? – сказал Хавьер, сменив позу.
– А это бы изменило ваше решение? – спросил Монро.
Выбор Оуэна от этого бы не изменился, и, оглядывая комнату, он думал, что остальные бы тоже не отступили и не поступили иначе.
– Как я и сказал, – Монро поглядел на каждого из них, – вы. Это. Вы. Вы – не ваши предки, и то, кем они были, ничего не значит для тех, кто вы сейчас. Если они были ассасинами, что теперь? Если они были тамплиерами, кому какое дело? Вы идете своим путем, руководствуясь собственным выбором. Вы не заложники ваших ДНК. Окей?
Все кивнули, некоторые – с меньшим энтузиазмом, чем другие. Оуэн не до конца принимал то, что сказал Монро. В «Анимусе» это было чем-то важным для Вариуса – делать то, что делал его отец, идти по его стопам. Это давало Вариусу повод для гордости и чувство цели. Сможет ли Монро отнять у него это?
Монро отвернулся к компьютеру, изучая мониторы.
– Думаю, воспоминание заканчивается, – сказал он, надевая гарнитуру с микрофоном. – Я загружу Коридор памяти. Почему бы вам всем не пойти на диваны? Это займет несколько минут.
Они сделали то, о чем он просил, и отошли, чтобы усесться рядом. Оуэн и Хавьер оказались на разных концах одного дивана, Наталия заняла кресло, а Шон остановил свою коляску рядом с ней. Дэвид сел один на другом диване. Несколько минут никто не говорил, пока Наталия не вздохнула.
– Мне надо домой, – сказала она. – Родители с ума сойдут.
– Мои тоже, – сказал Шон. – После аварии они гораздо больше обо мне волнуются.
– Когда это случилось? – спросил Хавьер. Оуэну тоже было интересно.
– Пару лет назад, – ответил Шон. – Пьяный водитель.
Оуэн повернулся к Дэвиду.
– А как насчет твоих родителей?
– Отец очень расстроится, когда узнает. Но сначала он спросит, была ли Грейс со мной. Потом обвинит во всем ее. Мама просто согласится со всем, что он скажет.
– А если бы Грейс с тобой не было? – спросил Оуэн.
Дэвид пожал плечами.
– Я на самом деле никогда не ввязывался в неприятности.
– Ну, – сказал Хавьер, – моя мама будет психовать. Отец во мне разочаруется.
– И что ты выбираешь? – спросил Шон.
– Не знаю, – Хавьер помотал головой. – И то, и то плохо.
– Моя мама и бабушка с дедушкой подумают, что я сбежал, – сказал Оуэн. – Думаю, они уже некоторое время от меня этого ожидают.
– Эй, ребята, – позвал Монро. – Грейс вернулась.
Они поднялись со своих мест, Дэвид сделал это быстрее, чем остальные. Все поспешили к «Анимусу».
Монро помогал Грейс снять шлем, когда Дэвид подошел к ней и заключил ее в объятия. Кажется, он плакал, и Оуэн мельком увидел того младшего мальчика, которого он видел до опыта в «Анимусе». Грейс закрыла глаза и обняла брата в ответ.
– Тише, со мной все в порядке, – сказала она. – Все окей.
Еще какое-то мгновение Дэвид держался, затем кивнул ей и отступил назад, ладонью вытирая слезы со щек.
– Что ты видела? – спросил Монро.
– Гражданскую войну, – сказала она, широко раскрыв глаза, в которых, кажется, отражались вещи, случившиеся за пределами того, что было в этой комнате. – Я даже сражалась в ней.
– Ты видела, что стало с частицей Эдема? – спросил Монро. Грейс кивнула и сглотнула.
– Я принесла ее в Виксбург, на реке Миссисипи. Я нашла генерала Гранта и отдала кинжал ему. Он узнал его по «Ацтекскому клубу». К тому моменту я выяснила, как использовать частицу. Вообще, это помогло мне в некоторых сложных моментах, пока я везла ее. Так что я смогла показать ему, как это работает. Ну, не совсем. Но достаточно для того, чтобы он понял, что это нечто большее, чем просто сувенир из Мексики.
– А что было потом? – спросил Дэвид.
Грейс пожала плечами.
– Не знаю. Воспоминание закончилось, когда я отдала ее.
– Дальше случилось то, – сказал Монро, – что Линкольн сделал Гранта генералом всех Объединенных армий и Грант выиграл войну. И, вообще-то, его выбрали президентом на два срока. Думаю, можно с уверенностью сказать, что он держал частицу Эдема при себе все это время, а может, и до самой смерти.
– Где он умер? – спросила Наталия.
– Узнав, что болен раком горла, – сказал Монро, – он поехал в Нью-Йорк, в особняк на Маунт-МакГрегор, чтобы писать там мемуары. Там он и умер. Коттедж сохранился, там что-то вроде музея.
– Так этот кинжал там? – спросил Хавьер. – Серьезно? Вы не могли просто догадаться?
– Может, мы могли, – сказал Монро. – Но кинжал также мог быть в любом количестве мест, а сейчас мы хотя бы имеем неплохое представление о том, где искать. Я не могу в полной мере отблагодарить вас за то, что вы сделали, чтобы помочь мне. Вы поверили мне, а это немало значит. Я вас не подведу. Когда это закончится, обещаю, вы будете в безопасности.
– Так мы можем идти? – спросила Наталия.
– Да, – сказал Монро. – Да, определенно. Я вас всех отвезу на автобусе.
Он нагнулся, дернул несколько рычагов и вытащил из «Анимуса» нечто тяжелое, похожее на процессор.
– Что это? – спросил Хавьер.
– Ядро «Анимуса», – ответил Монро. – Стараюсь не оставлять его без присмотра. Давайте, пора идти.
Итак, все закончилось. Все они группой вышли из комнаты в коридор, затем обратно в основное помещение склада, где Монро припарковал автобус и мотоцикл. Оуэн и Хавьер помогли Шону спуститься по лестнице, а затем все побрели к автобусу. Оуэн думал о том, увидится ли он еще с кем-нибудь из них, не считая Хавьера. Они и в самом деле были чужими людьми. Он даже не знал, из каких они школ. И все же он не чувствовал, что они чужие – наверное, это был один из эффектов кровотечения, о которых говорил Монро.
– Хорошо, – сказал Монро, звеня ключами. Он открыл боковую дверь автобуса и поставил внутрь ядро «Анимуса». – Думаю, мы забросим Наталию первой…
Окна над их головами вылетели наружу, осыпая все кусками стекла, и появились люди, одетые в черное, которые буквально свалились сверху, спустившись на тонких, едва заметных паутинках веревок.
– Агенты тамплиеров! – крикнул Монро. – Бегите!
