Глава 16
«Идём дорогой трудной, дорогой непростой…»
В Зоне светает очень быстро. Когда мы покидали лагерь – под конвоем, естественно, – узкая зеленоватая полоска брезжила на горизонте, а сейчас солнце висело словно в метре над едва приметной гребёнкой далёкого леса, до которого было еще топать и топать: даст Зона, к концу дня удастся добраться, если не встретятся на пути поля аномалий и логовища мутантов (ага, держи карман шире, сталкер!), но нам предстояло идти в другую сторону: к железнодорожному мосту. Его ржавый скелет парил над дымкой тумана в пяти километрах отсюда. Расстояние скрадывало детали, глаз улавливал только трапецию ферм, да и то в виде тонких, почти неразличимых чёрточек.
С момента, как нас отпустили, прошло уже два часа. Всё это время мы в полном молчании топали по растрескавшемуся асфальту, на автомате обходя ловушки. Даже камушками почти не пользовались, поскольку наизусть знали границы встречавшихся на пути аномалий. Только один раз пришлось метнуть на пробу с десяток камней, чтобы нащупать край блуждающего термоклина.
Обычную «жаровню» легко обнаружить по колебаниям нагретого воздуха, а с этим термоклином всё было гораздо сложнее. Температурная аномалия пряталась под слоем земли и никак не проявляла себя, пока в зону её действия не попадала жертва. Этакая противопехотная мина, только вместо взрыва – факел высотой в несколько метров. Абсолютно убойное сочетание невидимости и силы воздействия на объект, а если ещё учесть, что на этот термоклин никак не реагировал сканер аномалий – вообще грустная история получается.
Но не всё так печально, как могло показаться на первый взгляд. Не знаю, как и почему, но Зона исхитрилась связать воедино две разные «блудилки». Наверное, во время очередной ротации аномалий довольно-таки слабенький «гравиконцентрат» притянул к себе дрейфующий термоклин, да так и остался с ним в тандеме. Вот с его-то помощью нам и удалось обнаружить камушками проклятую «невидимку» и обогнуть её на безопасном расстоянии.
Крюк мы сделали ого-го какой, а всё потому, что термоклин вращался вокруг «гравиконцентрата». Поскольку температурная аномалия была сильно вытянута в длину (за это знание многие бедолаги заплатили своей жизнью, их кости до сих пор белели на выжженных участках земли), приходилось подстраховываться, ведь на самом-то деле неизвестно было, куда эта подземная «жаровня» в этот момент протянула свой смертельный язык.
Вираж в добрую сотню метров привёл нас к «круговерти». Я даже ощутил на себе дуновение ветерка от вращающейся внутри неё воздушной воронки, когда проходил по краю ловушки. Сопровождавшие нас от самого лагеря вороны хрипло закаркали и громко захлопали крыльями. Наверное, предвкушали сытный обед. И небезосновательно. В самой аномалии что-то стало странно похрустывать, как будто ломались тонкие веточки, что кружили в мини-смерче вместе с высохшими листочками и прочим мусором. Вращение воронки ускорилось: «круговерть» была готова разрядиться в любой момент, реагируя на присутствие раздражителя. Пришлось заметно прибавить шаг, хоть в Зоне и не принято торопиться.
Уже когда мы вышли за пределы опасного участка, я обернулся. Внутри аномалии кружили затянутые ловушкой птицы. Они продолжали кричать и махать крыльями, пытаясь вырваться из воздушного вихря. Ловушка ускорила вращение, вороны замелькали в небе с немыслимой быстротой, а рёв смерча усилился настолько, что заглушил крики пернатых. Наконец раздался громкий хлопок, тушки птиц мгновенно превратились в большие красные шары, которые разлетелись на тысячи окровавленных комочков. Разрядившаяся аномалия сразу успокоилась. Листочки и ветки опали на землю, а в центре ставшей на время безопасной ловушки появилось какое-то мерцание. Спустя несколько секунд там запрыгал небольшой желтоватый комочек, очень похожий на уродливую картофелину или корень имбиря.
– Жаль, вернуться нельзя, да и другой дорогой назад не пройти, – Байкер сокрушённо покачал головой и потряс кулаком в сторону невидимого термоклина: – Чтоб тебя! Такой артефакт пропадает. Э-эх!
Я его понимаю, сам чуть дар речи не потерял, когда «золотушку» увидел. Да за такую находку многие бродяги Зоны готовы душу Тёмному Сталкеру продать. Бульбаш ещё в первый день нашей встречи говорил, что эта приблуда встречается немногим чаще легендарного «созвездия».
«Кстати, как он там с Гиви на “Яхонте”? Небось, уже столько артефактов и ценных частей мутантов натаскали, что яйцеголовым до второго пришествия хватит, чтобы опыты на образцах ставить».
Я улыбнулся, вспомнив парней.
– Чего лыбишься? – буркнул Байкер.
Я чувствовал, он хочет поговорить со мной. Встреча с Чахлым не прошла бесследно для нас (это я не о синяках сейчас говорю) и оставила много вопросов. По крайней мере у меня. Выяснилось, что я ничего не знаю о напарнике, а все его рассказы о себе – ну или почти все – на поверку оказались ложью. Не очень-то приятно узнавать об этом. Байкеру предстояло многое мне рассказать, и он, по-видимому, был готов сделать это, да только я пока не хотел этого. Вернее, хотел, но в то же время боялся окончательно разувериться в нём, а потому, как мог, старался оттянуть неприятный разговор до последнего. Не очень-то хотелось провести последние дни своей жизни в компании матёрого уголовника и убийцы. «Уж лучше тешить себя иллюзиями, что это верный друг и надёжный сталкер, каким я и знал его всего несколько часов назад. Психология, мать её за ногу!» – подумал я, а в ответ на вопрос Байкера просто пожал плечами.
– Ну и Зона с тобой, – махнул в сердцах Байкер и потопал к заметно приблизившемуся мосту. Инженерное сооружение уже не воспринималось как отдельные чёрточки, а выглядело добротной конструкцией. Да и туман под ним рассеялся, явив толстые ноги бетонных опор.
Я пошёл за Байкером, сверля взглядом его потрёпанный «калашников». Старенький автомат висел за спиной сталкера, сбоку от тощего вещмешка, больше похожего на горб верблюда-дистрофика. Я тащил на плече такой же («калаш», разумеется, – мешок у нас был один на двоих).
Оружие дал Чахлый, правда, без боезапаса – сказал, патроны возьмём сами под валуном на перекрёстке. Боялся, ублюдок, и правильно делал: терять-то нам нечего было – и так без пяти минут покойники. А ещё он дал немного провианта: две банки консервов и булку хлеба.
– На сутки хватит, – пояснил он, когда Кочерга бросил под ноги Байкеру тощий заплечный мешок.
Чахлый не обманул: два набитых до отказа спаренных магазина лежали в небольшой выстланной сухими листьями ямке под замшелым валуном. Там же золотистой россыпью валялись патроны. Ровно сто двадцать штук. Итого – по четыре полных рожка на брата. Не густо, конечно, мог бы и больше дать, знал ведь, сволочь, куда идём.
Патроны тихо позвякивали в карманах, отзываясь на каждый шаг. Под ногами скрипели асфальтная крошка и мелкие камушки. Я шёл за Байкером, привычно сканируя окрестности взглядом и прислушиваясь к шорохам травы и шелесту листьев. Где-то далеко завыл «слепыш». Почти сразу на его протяжный вой откликнулось несколько собак. Они сначала тоже завыли, а потом зашлись в хриплом лае.
Примерно в сотне метров отсюда на поросшем кустарником пригорке показалась пара мутохряков. Самец и самка – в этом не было сомнений. Она сильно уступала секачу в размерах и была гораздо ниже его в холке. Чуть слышно похрюкивая, животные нюхали друг друга, исполняя что-то вроде ритуального танца: боров кружил вокруг подружки, периодически опуская уродливую голову к земле и взрывая клыками землю.
От мутантов изрядно несло навозом. Ветер дул в нашу сторону, ещё больше усиливая это амбре. Пахло как на донельзя загаженной свиноферме. У меня даже слёзы из глаз покатились, а Байкер так вообще заткнул нос рукавом и немного прибавил ходу, не забывая внимательно смотреть под ноги.
Увлечённые друг другом мутохряки не обращали на нас внимания. Мы почти поравнялись с флиртующими мутантами, как вдруг самец решил, что с него хватит прелюдий, и вплотную занялся делом. Он взгромоздился на подругу и принялся проворно строгать новеньких кабанят, чуть ли не повизгивая от удовольствия.
После этой пикантной встречи до самого моста ничего больше не происходило. Мы спокойно топали по дороге, с каждым шагом приближаясь к железнодорожной переправе. Если верить карте Чахлого, нам предстояло пересечь насыпь, пройти ещё с полкилометра по прямой, а потом резко забрать вправо, огибая высокий холм с ретрансляционной вышкой на вершине. Уже отсюда её было хорошо видно. Она возвышалась над железной дорогой и выглядела, благодаря расположенным по бокам спутниковым антеннам, как скелет известного мультяшного героя.
За холмом дорога троилась, как в русских сказках (может, и путеводный камень стоит на перекрёстке?), и убегала в разные стороны. Мы должны были потерять и коня, и голову, то есть идти прямо. К вечеру нам по плану предписывалось добраться до Припяти, отвоевать, выкрасть, выкупить (выберите подходящий вариант) блок управления пси-генератором и топать обратно в лагерь. Ночью!
Я так и не понял, с какой целью Чахлый поручил нам это почти невыполнимое задание. Ведь мы заведомо были обречены на провал: слишком мало людей для такой операции, слишком мало оружия и патронов, слишком мало времени для достижения результата. Короче, со всех сторон цугцванг. Наверное, он просто хотел таким способом поквитаться с бывшим дружком, ну и со мной заодно, а потому отправил нас совершить изощрённое самоубийство.
Байкер остановился в десяти шагах от заросшей травой насыпи. Если до этого счётчик Гейгера в его наладоннике тихонько потрескивал, изредка меняя интенсивность щелчков, то теперь он трещал беспрестанно, равно как и сканер аномалий. Прибор уже издавал не отдельные писки, а чуть ли не свистел, как старый радиоприёмник.
По вершине крутого склона проходил забор из колючей проволоки, за которым гнили на рельсах товарные вагоны. Некогда установленные в ряд столбы ограждения частично разрушились и покосились: одни наклонились прочь от заброшенных путей, другие упирались вылезшей из раскрошившегося бетона арматурой в ржавые стенки вагонов, третьи вовсе валялись на земле, оплетённые жёсткой, похожей на проволоку, травой. Привязанные к «колючке» знаки радиационной опасности, таблички «Стоп» и «Опасная зона» поскрипывали, качаясь на ветру. От этого режущего уши звука становилось тоскливо на душе, хотелось выть как собака и скулить, подняв лицо к небу.
Голова длиннющего состава отсюда не просматривалась, зато хвост навеки застывшего поезда наполовину заползал на мост. С крыши последнего вагона можно было легко запрыгнуть на верхнюю балку фермы и прогуляться до второго раскоса, над которым мерцала едва различимая сфера «переносчика» – редкой аномалии, способной переправить шагнувшего в неё смельчака в любой конец Зоны.
Всё бы ничего, да только едва ли не в каждом сегменте железной змеи поселились различные ловушки, чья принадлежность к тому или иному типу легко распознавалась по виду воздействия на металл. Гравитационные выдавало деформированное железо, электрические сверкали молниями, а химические говорили о себе похожими на флюоресцирующий лишай наростами и разноцветными сполохами холодного пламени. На этот фонивший металлолом реагировали обезумевшие приборы, на корню зарубая желание шляться по крышам вагонов.
Добраться до чудесной аномалии с «чёрного хода» не позволяла длинная цепочка «разрядников» и другие аномалии. Потрескивающие над рельсами молнии вплотную примыкали к поезду и убегали за горизонт, а склоны насыпи пестрели тёмными пятнами гравитационных ловушек. Причём края этих пятен зачастую перекрывали друг друга. Как там в народе говорят: близок локоть, да не укусишь? Прекрасное определение для сложившейся ситуации. В самую точку!
Перейти на ту сторону можно было только под мостом, но и тут дела обстояли не лучшим образом. Как я уже говорил, железнодорожная переправа лежала на двух толстенных опорах. Пройти между склонами насыпи и бетонными кубами не представлялось возможным из-за «ведьминого студня»: лужи химической дряни заполнили всё пространство между широкими пятами быков и каменными плитами откосов. О наличии здесь аномалий предупреждали отсветы зеленоватого огня. Рождённые ими призрачные тени бродили по стенам опор и щербатым квадратам облицовки. Запутавшийся в металлических конструкциях путепровода ветер своими стонами и завываниями дополнял апокалиптическую картину, ещё больше нагоняя безотчётный страх.
Единственный путь проходил под средним пролётом, но и тут всё было не так гладко. Притаившиеся под мостом «жаровни» ждали любого, кто сойдёт с узкого фарватера, чтобы в два счёта превратить в шашлык. Я нащупал подвешенный к поясу мешочек с камушками. Вот и дождались они своего часа. Что-то мне подсказывало, что одной горстью здесь явно не обойдётся.
Вопреки моим ожиданиям, Байкер не пошёл к мосту, а шагнул на заросшее кустарником поле с двумя коряжистыми деревьями в центре. Собственно говоря, это было практически одно дерево: два необхватных ствола с тёмной морщинистой корой на высоте десяти метров срастались в один. Немногим выше этого места толстые кривые ветви зелёного исполина склонялись к земле и почти касались длинными сучьями верхушек пожелтевшей травы. Повислая, как у ивы, крона напоминала фантасмагорическую причёску. Сквозь облиственные ветки проглядывали наросты, схожие по форме с лицом старика. Образ дополняло большое дупло под кривым, направленным вперёд суком.
– Нам туда, – сказал Байкер, показывая на странное дерево. – Дойдём до заставы «Борга» – и, считай, проблемы решены. У меня с теми ребятами хорошие отношения, они избавят нас от яда в крови, а потом и с Чахлым помогут поквитаться. – Его лицо исказила злобная гримаса: – Этот ублюдок сполна мне заплатит за смерть Копчёного и Арамиса.
Я медленно обалдевал от услышанного: «Сначала бандиты, теперь «Борг», и со всеми у него какие-то дела. Кто же ты, Байкер, Зона тебя побери? Какие тайны ещё ты хранишь?» Я почувствовал приступ «журналистской лихорадки»: тело так и зудело от пяток до кончиков ушей, а в носу свербило и чесалось. Впрочем, это могла быть реакция на «ведьмин студень». Подобные симптомы я уже испытывал в здании заброшенной электроподстанции, когда внезапно обрёл способность видеть сквозь бетонные плиты перекрытия.
Удовлетворить своё любопытство, а заодно проверить, «лихорадка» это или реакция на близкую аномалию, я не успел. Помешали росшие на поле кусты. В отличие от зеленого дерева они имели довольно-таки чахлый вид. Большая часть коричневых листьев была свёрнута в трубочку и оплетена какими-то похожими на паутину нитями. Остальные листочки выглядели сильно помятыми и были сплошь усеяны похожими на фурункулы красными бугорками сантиметра два в диаметре. Мне показалось, что некоторые из «прыщей» – более крупные – были чуть вытянуты в длину и медленно перемещались. Я наклонился, чтобы рассмотреть поближе эти наросты, как вдруг несколько из них выстрелили мне в лицо тонкими полупрозрачными иглами с заполненными мутноватой жидкостью круглыми головками на конце.
Я едва успел увернуться. «Булавки» вонзились в рукав, и сразу запирающие головки сфинктеры открылись.
– Что это? – заорал я, стряхивая с себя стекловидные трубочки, внутри которых по-змеиному изгибались и быстро плыли черви толщиной с человеческий волос.
Байкер оттащил меня за шиворот от куста, помог освободиться от «булавок», а потом стал топтать их ногами. Остекленевшие стенки хрустели под грубыми подошвами его ботинок. Вытекшая из раздавленных трубочек жидкость быстро впитывалась в почву. Буквально через секунду на месте недавних лужиц темнели крупные кляксы, в которых подпрыгивали, свиваясь в кольца, подыхающие на воздухе паразиты. Какое-то время черви бились в конвульсиях, но уже в следующую минуту они лежали неподвижно, похожие на спутанные пучки волос. Только иногда по их чёрным телам проскальзывали редкие судороги, да и те вскоре прекратились.
– Что это? – снова спросил я, переведя дух.
– Здесь не пройти, – проигнорировал мой вопрос Байкер. Покусывая нижнюю губу, он вглядывался вдаль, приставив ладонь козырьком ко лбу. Там, на самой линии горизонта, виднелись едва различимые строения базы «Борга».
– Что это за хрень? – крикнул я, схватив напарника за плечо.
– Откуда я знаю! – огрызнулся он, стряхивая мою руку. – Сам впервые эту гадость вижу. Может, новая аномалия, а может, кусты мутировали и так теперь размножаются. Вот попала бы эта мерзость в тебя, и ты бы стал растением.
– Сам ты растение!
Я отвернулся и стал рассматривать странные кусты. На безопасном расстоянии, естественно. Они и в самом деле выглядели не так, как обычные кустарники. Ну, то есть листья, ветви – это всё было как у всех, а вот форма… При должном воображении в них можно было разглядеть мутняков. «А что? Вон те три куста очень похожи на нюхачей, а у того, что в метре от них, ветки образовали вырост сбоку от основной массы. Отсюда смотришь – ну точно вторая голова цербера. А вон то растение, справа, внешне смахивает на мутохряка, а за ним кустарник напоминает упавшего на колени человека. От мля! Охренеть! Это что за безумный садовник здесь развлекался?»
Я смотрел на кусты и что-то мне в них очень не нравилось. Толстые скелетные ветви шли как бы внутри растения и разветвлялись на более тонкие веточки. Те в свою очередь давали отростки ещё тоньше и так до самых тонюсеньких сучков. При этом они густо переплетались, образуя довольно плотную сеть, очень похожую на кро…
Я так саданул себе по лбу, что у меня глаза чуть не выскочили из орбит.
– Байкер! А ведь ты прав! Смотри! – Я схватил его за рукав и развернул к похожему на цербера кусту. – Ничего не напоминает?
Байкер несколько секунд всматривался в растение, потом дёрнул плечом.
– Вроде на зверя какого-то похож. Говорят, в парках специально так кустики подстригают, чтоб они издали на животных смахивали.
– Ага! Только мы не в парке, и садовника ты в Зоне вряд ли найдёшь. Разве что зомби какой-нибудь надумает ландшафтным дизайном заняться. Ты лучше на ветки посмотри. Видишь, как они густо переплетены, как будто сосуды какие-то. Это же копия кровеносной системы! А теперь обрати внимание на этот вырост. Да ты сюда встань, здесь вид лучше. Ну, теперь понял, кто это раньше был?
У Байкера даже челюсть отпала от удивления.
– Ёксель-моксель! Так то ж цербер, едрить его коромыслом!
Я смотрел на него с видом победителя.
– В точку! А вон эти три куста – нюхачи.
Байкер задумчиво поскрёб бороду.
– Ну да, наверное, ты прав. А вон этот вроде как на мутохряка похож, а те пять штук на пригорке чем-то на собак смахивают.
Я посмотрел на холмик возле насыпи. Группа расположенных полукругом кустарников и в самом деле напоминала стаю «слепышей».
– Выходит, ты меня спас, – сказал я, повернувшись к напарнику. – Значит, эти черви – и не черви вовсе, или кусты – не кусты, а новый вид мутанта, маскирующегося под расте…
Я не договорил: асфальт вокруг меня вспух, из разлома с треском высунулся толстый корень, змеёй обвился вокруг моей ноги. Я даже понять ничего не успел. Перед глазами мелькнуло небо, и сразу в спину ударил кузнечный молот. Ударом воздух вышибло из лёгких, в глазах потемнело. Похоже, я хорошенько приложился затылком о землю.
Я ещё находился в прострации, а Байкер уже сорвал с плеча автомат, очередью перебил чёртов корень, потом подхватил меня под мышки и потащил к мосту. Счётчик на его руке заверещал как полоумный, а я физически ощутил присутствие радиации: во рту появился металлический привкус, и заболела голова.
В глазах ещё немного двоилось, поэтому я не сразу понял, что происходит на поле, и сперва принял это за галлюцинацию. Но пронзительные скрипы, переходящие в скрежещущие вопли, убедили меня в реальности происходящего. Страшное дерево бесновалось. Оно размахивало деревянными руками, круша ближайшие кусты. Когда рядом ничего не осталось, жуткий монстр заскрипел так, словно из него разом вытягивали тысячу ржавых гвоздей. Похожие на питонов корни вспороли землю и, словно щупальца спрута, потянулись к дальним кустарникам, сжались вокруг них в кольца и с треском превратили в пыль.
Буйство чудовища продолжалось. Правда, я этого уже не видел: желтоватый склон насыпи скрыл от меня поле и поселившегося на нём дендромутанта. Зато для звуков преграды не было, так что я в полной мере представлял себе степень бешенства упустившей добычу твари по долетавшим до меня грохоту, скрипам и стонам.
Похоже, Зона пока не хотела нашей смерти: Байкер протащил меня под мостом, не пользуясь камешками для определения тропы. «Жаровни» как будто расступились, позволив нам безопасно перебраться на другую сторону от «железки». Только один раз я случайно задел носком ботинка притаившуюся аномалию. К счастью, взметнувшийся к закопчённому потолку гудящий столб пламени лишь слегка опалил кожу обуви да немного расплавил край подошвы. Пустяки, одним словом.
Ревущее пламя ещё бесновалось в темноте перехода, когда Байкер помог мне встать на ноги, поддерживая за плечи, и повёл прочь от моста. С каждым шагом встроенные в КПК приборы снижали интенсивность сигналов. Примерно через полминуты затих сканер аномалий, а спустя ещё несколько секунд практически перестал трещать счётчик Гейгера. Радиационный фон вернулся в нормальные для этой местности значения.
– Вот уж не знал, что Зона способна породить такое.
– Нашёл чему удивляться, – хмыкнул Байкер. – Здесь каждая тварь – порождение ада. Этак ещё немного времени пройдёт, и птицы тоже мутируют в кровожадных монстров.
Я сразу представил зубастого птеродактиля с перьями. То ещё зрелище. Упаси Тёмный Сталкер от подобных чудовищ.
Я только что принял пилюлю антирада и теперь, под аккомпанемент воплей чудовища, приводил себя в порядок. За долгие годы грязь толстым слоем скопилась под мостом. Миновать её не было никакой возможности, так что Байкер протащил меня по ней, оставив широкий волнистый след. Ладно хоть погода не подвела, а то бы я не пыль с одежды стряхивал, а соскребал бы ногтями липкую жижу… Или догорал бы в одной из активированных аномалий. «Хорош скулить по пустякам! – мысленно приказал я себе. – Подумаешь, грязный. Главное – живой. Так что заткнись и занимайся делом».
– Спасибо. – Я закончил отряхиваться и хлопнул напарника по плечу. – Если б не ты…
– Хорош благодарить, Паря, на моём месте ты также бы поступил. – Байкер посмотрел на застывший навечно состав, вздохнул, морща лоб и пощипывая бороду. – Жаль, вариант с «Боргом» не прокатил. Придётся всё-таки шагать в Припять. Пойдём, что ли, нечего время зря терять, его и так у нас немного осталось.
