Глава 17
Время снять маски
Пока шли до леса, Байкер рассказывал мне о себе. Я не противился: события последнего часа на многое мне открыли глаза, и если я раньше, как мог, старался оттянуть этот разговор, то теперь внимательно ловил каждое слово напарника.
Байкер и в самом деле не помнил, как оказался в Зоне. И когда очнулся и осознал себя здесь, первыми встретил не бандитов, а ребят из «Борга», у которых как раз был тогда очередной рейд по заброшенным деревням – любимым местам сборищ мутантов и всякого сброда.
Обследуя развалины деревеньки Остапенки, двое бойцов группировки наткнулись на парня. При нём не было ни оружия, ни контейнера с артефактами, ни рюкзака с запасами провианта, воды и патронов. Он не помнил, как здесь оказался, не мог сказать, как его зовут и что с ним произошло. Бойцы «Борга» взяли парня с собой, дали ему прозвище Остап – как сокращение от места находки, привели на базу.
Два дня он слонялся без дела по территории укрепрайона группировки. С новичком неохотно разговаривали. Не потому, что брезговали поговорить, – просто дел было много. Работы у бойцов клана действительно всегда было полно: то надо подготовить контейнеры с хабаром для учёных, то выгрузить выменянное на артефакты оружие и патроны, то готовиться к предстоящему рейду в Зону. А это ведь не просто «вещички взял и пошёл».
Боевая ячейка «Борга» – квад – состояла из четырех человек, и все они должны были действовать как один: понимать друг друга без слов, безупречно владеть всеми видами оружия и приёмами рукопашного боя. Бывало, противник попадался настолько ловкий и быстрый, что выстрелом его было не снять, тогда на помощь приходил верный нож, а иногда и кулак использовался – как последний довод. И не только против людей. Ходили слухи, что один из «борговцев» – майор Зимин – голыми руками отбился от матёрого сушильщика. Причём боец этот не только отделал гада до потери пульса, но и скормил ему его же щупальца.
– Да ну? – не поверил я. – Не может такого быть. Брешут, наверное.
– Может, и брешут, – легко согласился Байкер, осторожно обходя по обочине большую лужу.
Я точь-в-точь повторил за ним маневр. Предосторожность в данном случае была не лишней. Лужа могла оказаться простым скоплением дождевой воды, а могла быть и аномалией. Датчик ПДА никак на неё не реагировал, но это ни о чём не говорило. Устаревшая версия бюджетного варианта для новичков срабатывала только на крупные ловушки, да и то не на все. Разве Чахлый разорился бы на что-то дельное для смертников? В надежде разжиться полезной информацией он отобрал у Байкера его КПК, сунув взамен это барахло. Не знал, придурок, что настоящий, донельзя напичканный инфой аппарат остался у Диода. Техник погиб от пули бандитов, а куда делся прибор – одному Тёмному Сталкеру теперь было известно.
На камешки тоже большой надежды не было. Не все типы ловушек определяются проверенным сталкерским методом, есть и такие, что ни гайки, ни камни не помогут. Например, скрытая под тонким слоем грунта «слизь». Кинешь вот так гаечку, поверишь, что впереди всё чисто и никакой опасности нет, а не тут-то было: провалишься в ямку с кислотной субстанцией, и всё – останешься без ноги.
Ладно, если в «слизь» угодишь. Она, в отличие от «ведьминого студня», только инвалидом сделает, да и то не всегда. Хорошие ботинки из прочной кожи да на толстой подошве вполне могут ногу защитить, если успеешь кислоту вовремя смыть. А вот «студень» – это другое дело. Одной его капли достаточно, чтобы через неделю, максимум две, сделать из человека бесхребетное создание. Эта дрянь разъедает кости, оставляя мягкие ткани без изменения. Спасти может только своевременная ампутация поражённой части тела. Ну а если площадь контакта велика – гуманнее будет пристрелить пострадавшего, в противном случае ждёт его мучительная и жестокая смерть.
Тем временем Байкер продолжил рассказ о буднях рядовых бойцов «Борга». Помимо всяких хозяйственных дел и изнурительных тренировок, они ежедневно посещали тир, где настреливали минимум по сотне патронов из разных видов оружия.
На третий день своего присутствия в лагере Остап-Байкер встретил Алеута и Ламу – тех самых бойцов, что привели его на базу. Парни как раз шли в тир и позвали новичка с собой.
– Хотели похвастаться передо мной, – хмыкнул Байкер, нащупывая камушками тропинку среди россыпи аномалий. – Да не тут-то было. Я все восемь пуль «макарова» точнёхонько уложил в «десятку», а они только семь раз на двоих попали в «яблочко».
«Разрядники», «вихри», «круговерти» и парочка «подкидышей» занимали большой участок растрескавшегося асфальта. Обойти это место стороной не представлялось возможным. Справа к дороге примыкал вытянутый в длину холм с оккупировавшим его склон мощным «гравиконцентратом» (разорванные на части трупы животных и останки незадачливых сталкеров работали лучше любого детектора). А слева, в заболоченной низинке, пузырилась «шипучка».
Пока преодолевали «полосу препятствий» Байкер молчал, но как только вышли на чистую дорогу, снова заговорил. С его слов выходило, что он в тот день до самого вечера просидел в тире. Слухи о его мастерстве разнеслись по базе со скоростью ветра. Набежала тьма-тьмущая народу. Все хотели с ним посоревноваться: кто на спор, а кто и просто так. Особо предприимчивые даже тотализатор устроили.
– Стреляли мы из любого оружия, сначала с правой, потом и с левой руки, а из пистолетов – так даже дуплетом лупили. Денег в тот раз я неплохо поднял, легко мог купить защитный костюм с отличной бронёй и встроенным воздушным фильтром. – Байкер вздохнул, видимо, заново переживая давний триумф.
После широкого «минного поля» аномалии больше не встречались. Они как будто со всей дороги собрались в одном месте, чтобы, с одной стороны, усложнить наш путь, а с другой – облегчить его. Мы шли бок о бок, и я видел мечтательное выражение на обветренном лице напарника. Думаю, он даже улыбался, но на все сто не уверен: детали скрывала борода.
– Купил? – подстегнул я его, сгорая от любопытства.
– Чего? – Байкер встряхнулся, словно прогонял остатки сна.
– Костюм, говорю, купил?
– А-а. Нет. Не успел. Деньги отобрали.
Я так опешил, что даже остановился.
– Кто отобрал?
Байкер махнул рукой: догоняй, мол, – и, когда я с ним поравнялся, сказал:
– Вечером в тир вошли двое: у одного нашивка «майор» на клапане комбеза, у второго – «капитан». Ребята, как их увидели, сразу разошлись, а эти привели меня в закуток за обшитой резаными покрышками железной стеной стрельбища. Хочешь, говорят, служить в нашем клане? Будешь защищать мир от порождений Зоны, уничтожать бандитов и мародёров. Я всё равно не знал, чем заниматься, ну и согласился. После этого они забрали весь мой выигрыш, сказав, что это вступительный взнос. У них, дескать, это по уставу положено. Взамен, правда, выдали хорошую экипировку и оружие, но всё равно костюм я мог купить и лучше. Пусть совсем на чуть-чуть, но лучше.
Байкер затих. Я тоже примолк, переваривая информацию.
В дороге время летело незаметно. Вроде не так давно мы встречали рассвет, а теперь сияющий диск солнца стоял в зените. Было жарко. Пот струился по лицу, тяжёлыми каплями срывался с кончика носа, расплывался тёмными плюхами на груди. Воды оставалось мало. Что такое одна пол-литровая фляга на двоих? Пустяк. Приходилось экономить, поэтому мы просто слизывали солёную влагу с треснувших губ, чтобы не так щипало, и топали дальше.
Густая пелена, с самого утра теснившаяся над горизонтом, плавно расползалась по небу. Сощурившись, я посмотрел ввысь. Три маленьких чёрных крестика медленно нарезали круги возле косматого края небесной ваты, как будто подтягивая её к солнцу. Я надеялся на то, что как только толстая перина поглотит его, пойдёт дождь. Не зря ведь пухлые животы облаков уже потемнели до черноты, а середина отливала свинцовой серостью, хоть самый верх ещё хранил белизну девичьей фаты.
Первые отчаянные гонцы уже предприняли попытки закрыть светило. Их рваные тени ползли по земле, прыгая с кочки на кочку и лениво переваливаясь по холмам. Поднявшийся ветер гнал пыль и жухлые листья по старому асфальту, крутил маленькие вихри среди редких кустиков и низкорослых сосенок, почти вплотную примыкающих к дороге. А может, эти мини-смерчи были не его проделками. Возможно, там притаились аномалии и ждали, когда неосторожный мутант или сталкер-новичок попадут в расставленные Зоной западни. Всё могло быть, но нас они не дождались бы. Некогда нам было исследовать окрестности на предмет «плодородных» ловушек, мы хотели одного – к вечеру добраться до Припяти, чтобы ночью двинуться в обратный путь.
«Чахлый – сволочь, бесчеловечный урод, маньяк, каких здесь немало. Наверное, каждый второй. Стоп! О чём это я? Нас же двое! Если следовать этой логике, кто-то из нас такая же тварь, как и Чахлый. Со мной всё понятно, я не смогу вот так просто послать людей на верную смерть. А Байкер сможет?»
«Почему нет? – ехидно спросил внутренний голос. – Он же ходил когда-то в бандитах. Ты сам слышал, как Чахлый говорил о загубленных Байкером душах».
«Но ведь он потом ушёл из банды, иначе как бы ему удалось оказаться в лагере нейтральных бродяг?» – возразил я мысленному собеседнику.
«Ну и что? Это ничего не меняет. Убийца всегда останется таковым, даже если попробует переодеться в овечью шкуру. Жажду крови ничем не утолить. Рано или поздно она проснётся с новой силой, и он снова пойдёт убивать. Вопрос: когда это произойдет и кто окажется в это время с ним рядом?»
Я покосился на Байкера. Он шёл, внимательно глядя по сторонам, и держал автомат наготове. Я тоже не выпускал «калаш» из рук. До леса оставалось не так и много: всего-то с полкилометра. Оттуда всё чаще доносился далёкий вой «слепышей», изредка перебиваемый глухим рычанием других мутантов. Собственно, это был и не лес вовсе, а разросшиеся до неприличных размеров лесополосы. Оставшись без должного ухода, лиственные и хвойные деревья быстро заполонили широкие междурядья. Позже молодая поросль стала расползаться по обочинам в стороны, а там и вовсе перегородила шоссе, пробившись сквозь трещины в асфальте. За столько лет тонюсенькие веточки успели вырасти так, что теперь дорога упиралась в живую, шелестящую листвой на ветру стену.
– А откуда ты знаешь Чахлого? – задал я мучивший меня вопрос. – И что он имел в виду, когда говорил об убитых тобой сталкерах?
– Это были бандиты, – бросил Байкер и, присев на колено, вскинул автомат к плечу.
Я сделал то же самое, заметив стаю «слепышей». Худые, с облезлой шкурой, они выбежали из леса и больше походили на обтянутые кожей скелеты. Гнойные язвы покрывали их тела мокнущими струпьями. Ветер дул в нашу сторону, так что я в полной мере ощутил исходящее от собак амбре. Судя по недовольной физиономии Байкера, запашок не доставлял удовольствия ему тоже. А морщиться было от чего: мало того, что от мутантов воняло собачатиной, так от них ещё за километр несло тухлятиной – как от размороженного холодильника, из которого забыли достать мясо.
Стая несколько секунд стояла на месте, нюхая воздух и недовольно рыча. Внезапно вожак опустил голову и повернулся к нам. Он как будто всматривался в нас пустыми глазницами, из которых текла мутная желтоватая жидкость. Несколько секунд рыжеватый пёс скрёб когтями по дороге, далеко назад выбрасывая асфальтную крошку, а потом злобно залаял и бросился в нашу сторону. Остальные псы хрипло загавкали и кинулись за вожаком.
Я прицелился в тощего кобеля тигрового окраса. Чуть в стороне от него бежал пятнистый пёс со сломанным хвостом, за ним прихрамывал ещё один. «Длинную очередь веером – и все трое отправятся в собачий рай. Даже если я не смогу их убить, то уж раню наверняка». Я только хотел спустить курок, как вдруг стая разделилась надвое и, трусливо поджимая хвосты, бросилась наутёк.
Мы инстинктивно оглянулись: вдруг псы испугались какого-то крупного мутанта (слава Зоне, за нами никого не было), – и впились глазами в лес. Ветки передних деревьев шевелились. Там определённо кто-то прятался, и этот кто-то избавил нас от необходимости тратить драгоценные патроны на собак.
Я всматривался до рези в глазах и вроде бы даже разглядел сутулую фигуру. Судя по мелькнувшим в просветах между листьев пятнам, таинственный незнакомец носил синие штаны и светлую куртку. Я по-прежнему сжимал автомат в руках, Байкер тоже держал «калаш» на боевом взводе.
Затрещали ветки. Из леса на дорогу вышел тот самый дирижёр, что встретился мне возле драги и около трансформаторной подстанции. Я понял это по той простой причине, что он не атаковал нас. Другой мутант наверняка захотел бы заполучить меня и Байкера в своё стадо, а этот, напротив, отпугнул собак. «Интересно, что ему надо от меня? Чем я так его заинтересовал? Может, он тоже когда-то был журналистом и хочет при случае поговорить со мной по душам, а? Вспомнить былое, так сказать», – недоумевал я.
Дирижёр посмотрел в нашу сторону. Я почувствовал, как дрогнули мои руки и застучала кровь в ушах. Автомат медленно поплыл вниз. Краем глаза я заметил, что Байкер делает то же самое. Против воли, естественно. У него от неимоверных усилий над собой даже лицо перекосило, набухли вены на лбу, а по вискам заструился пот, рисуя влажные дорожки на пыльной коже.
Противостояние длилось почти минуту. У меня перед глазами уже плыли кровавые круги, когда мутант вдруг развернулся и с треском скрылся в молодой поросли берёзок и осин. Мы с Байкером шумно осели на дорогу: ноги подкашивались, и стоять больше не было сил.
– Что это было? Почему он не захватил нас? – спросил Байкер, тяжело дыша. Он опирался рукой об асфальт и смотрел в неглубокую ямку перед собой, где в куче прелой листвы копошились насекомые.
– Не знаю. Сытый, наверное, – сказал я, решив до поры до времени не говорить напарнику, что для меня это была уже не первая встреча.
Налившиеся свинцом облака полностью затянули небо. Сразу заметно потемнело. Усилившийся ветер подхватил с земли палую листву и прочий мусор, погнал этот вал перед собой, швыряя нам в спины и запихивая за шиворот. Нудный дождик сыпанул на землю, наполнив мир тихим шелестом и шорохами.
У наших курток не было капюшонов, так что закрыться мы не могли. И хотя события последних минут изрядно нас вымотали, пришлось все же встать и шагать к лесу. Там ветки создавали хоть какое-то укрытие, тогда как на открытой местности у нас было больше шансов промокнуть до нитки и продрогнуть.
Мелкий дождик быстро перешёл в проливной. Так что к моменту вторжения в заросли с нас текло в семь ручьев, в ботинках хлюпало, и даже нательное бельё можно было выжимать. Хорошо хоть непогода помогла выявить аномалии. Капли разбивались о незримые купола ловушек, эти полусферы прекрасно просматривались даже сквозь стену ливня, позволив нам чуть ли не бегом добраться до леса.
Мы углубились в чащу на несколько метров. Мокрые деревья окружали нас со всех сторон, шумели сырыми ветками, хлопали жесткими, как кровельное железо, листьями. Запутавшийся в них ветер пронзительно свистел и выл, нагоняя тоску. Дальше идти было невозможно. Тучи сгустились настолько, что и без того малая видимость сократилась до метра с хвостиком, дальше всё терялось в серых сумерках, как будто на землю опускалась ночь. На самом деле ещё не было и двух часов пополудни.
Где-то над шоссе ослепительно сверкнула молния, а потом грянул такой гром, что даже земля вздрогнула под ногами. Вспышка небесного огня высветила недалеко от нас естественное укрытие под навесом из корней поваленного дерева.
В большом углублении, почти пещере, нашёлся значительный запас топлива: высохшие корни густой бахромой свисали с потолка, почти доставая до земли. Через несколько минут мы уже сидели перед маленьким костром, глотая дым и протягивая руки к огню. Рядом на перекрещенных корнях толщиной с руку сушилась наша одежда. Падающие в костёр капли громко шипели, контрастируя с бессильными завываниями ветра и добавляя особые нотки уюта тихому треску пламени.
– Ты так и не сказал, откуда знаешь Жигана и Чахлого, – сказал я, решив продолжить прерванный накануне разговор. А вернулся я к нему не потому, что хотел скоротать время, а чтобы как можно больше узнать о напарнике. Уж слишком загадочной личностью он оказался.
– Помнишь, я рассказывал тебе, как получил погоняло?
Я кивнул, отодвигая палочкой вскрытую консервную банку подальше от огня: раз уж у нас организовался незапланированный привал – грех было не воспользоваться моментом, а то когда ещё выпал бы шанс перекусить?
– История с мутохряком реальна, как и всё, что ты видишь вокруг, – Байкер очертил ладонью широкий полукруг перед собой. – Я служил в «Борге» уже три месяца, когда майор Шульгин предложил мне стать агентом под прикрытием. Видимо, разглядел во мне что-то такое. Я должен был внедриться к бандитам, стать среди них своим. Просто так ведь к ним не придёшь, вот Алеут и предложил такой экзотический способ. Это был его мутохряк, он его ещё поросёнком на базу притащил с одного из рейдов по деревням. Хороший мут, добрый, Фунтиком его зовут.
Байкер улыбнулся, в глазах заплясали весёлые искорки. Он приподнялся (выпрямиться в полный рост не позволяла высота укрытия), перевернул подсохшую с одной стороны одежду, снова присел к огню и продолжил:
– Я выскочил на людей Шпалы, прикинулся потерявшим память парнем… ну, ты в курсе, я тебе рассказывал. Короче, бандюки приняли меня за своего. Шпала в то время ходил под Жиганом, который вроде сотника был у Чахлого, – вот так я их и узнал.
– А с Копчёным ты как встретился? Он и правда раньше бандитом был?
– Правда. Копчёный вместе с Чахлым дела крутил. Заметил я как-то, что тяготится он промыслом своим, совесть его мучает, хочет порвать с прошлым, да не знает как. Сошёлся с ним поближе, понаблюдал, ну и завербовал потом. А когда он вдоволь на меня поработал, сдав с потрохами почти половину бандитских главарей, я вывел его из игры. Ребята из «Борга» подстроили так, будто бы его сушильщик в мумию превратил: нашли тело подходящее, переодели в шмотки Копчёного, да и бросили у водонапорки в деревне, где рядом эти твари гнездуются. На следующий день я там с Чахлым проходил – дело у нас было – ну и привёл на место. Чахлый сначала не поверил: мол, мало ли кто это может быть, по лицу всё равно не определить, двуногие пиявки так его щупальцами уродуют, что места живого на нём не остаётся. Но вещи Копчёного: пояс, нож, дробовик и пистолет – личный подарок Чахлого (там на стволе его инициалы под черепом выцарапаны) – убедили главаря в смерти верного кореша.
Тушёнка уже достаточно разогрелась. Растопившийся жир булькал среди крупных кусков волокнистого мяса, восхитительный аромат поднимался от костра и вместе с дымом растворялся в шелестящей стене дождя. Байкер поплевал на пальцы, схватил банку и оттащил её подальше от огня. Столовых приборов у нас не было: хороший нож – и тот один на двоих (мой-то ржавый и весь в зазубринах). Байкер разделил скромный обед на две равные части, подцепил кончиком лезвия маленький кусочек, сунул в рот и отдал нож мне.
– А Шпала задолго до моей с ним встречи с бандитами завязал? – спросил я и подул на выуженный из банки дымящийся шмат мяса.
– Нет. К тому времени ещё недели не прошло. Да он особо и не завязывал. Украл у Жигана общак, хотел свою банду организовать.
– А ты говорил, он вместе с приятелями хотел обычным сталкерством заняться.
– По-твоему, я должен был новичку сразу все карты открыть? Это сейчас я могу тебе всё рассказать. – Байкер, криво усмехнувшись, забрал у меня нож, подкрепился новой порцией тушёнки и вернул его мне. – Может, нас завтра уже не будет в живых, а мёртвые, как известно, не говорят.
– Тогда расскажи мне правду про схрон, где мы выброс пережидали. Его на самом деле Шпала нашёл?
– Нет, конечно. Это ребята из «Борга» сделали для меня запасной «аэродром» – на случай, если бы меня раскрыли. Да и в лагере арсенал – это их работа.
– А Михалыч знал, что ты двойной агент? – спросил я, передавая напарнику нож. Банка уже опустела наполовину, а я и на четверть не утолил голод. Думаю, у Байкера дела обстояли так же. «Наверное, – подумал я, – придётся немного хлеба съесть, хоть мы и решили оставить его на крайний случай».
– Нет, – помотал головой сталкер, – я ему сказал, когда он устроил тебе разнос за позднюю регистрацию.
– Так ты поэтому не захотел говорить при мне?! – догадался я. – Боялся, что я узнаю твой секрет?
Байкер кивнул.
– Наконец-то дошло? – усмехнулся он. – Хреновый ты журналист, ёксель-моксель, раз до тебя доходит как до утки.
Я отмахнулся:
– Да иди ты, тоже мне Джеймс Бонд нашёлся. Лучше скажи, как тебе удалось за такой короткий срок поправиться? У тебя ж почти половины бедра не было.
– А-а, – улыбнулся Байкер. – Это мне Арамис помог. Он тогда как раз от Болотного Лекаря вернулся. Тот с ним за помощь в одном деле «искрой» расплатился, вот Ара и дал его мне. Этот артефакт за считаные дни умирающих на ноги ставит, чего уж говорить обо мне. Всего-то куска мяса лишился. Пф-ф! Ерунда какая-то. Для «искры» это и не задача вовсе, она даже не потускнела… почти.
Байкер замолчал. Я видел, как он помрачнел, на лбу собрались глубокие морщины, лицо загрубело и стало как будто высеченным из камня. Он стиснул до хруста кулаки.
– Убью гада! Найду способ избавиться от дряни в крови, вернусь назад и убью! Чахлый за всё мне ответит. За всё! – Он повернулся ко мне: – Хорош сидеть, Паря, дождь уже кончился, да и одежда подсохла. Давай, делай дожирак, одевайся и пошли.
Снаружи и в самом деле прояснело. Избавившиеся от лишней воды тучи посветлели и, подгоняемые порывами ветра, бодро бежали на восток. Сильно пахло прелью и тяжёлыми испарениями болота. Мы его не видели за густым частоколом деревьев, но, судя по глухим стонам булькающей трясины и плавающему среди замшелых стволов зеленоватому туману, оно находилось буквально на расстоянии вытянутой руки от нашего убежища. Повезло, что и говорить.
В лесу было сыро. Земля громко чавкала под ногами, глубоко засасывала ботинки. Каждый шаг давался с недюжинными усилиями: пока вызволяли из ловушки одну ногу, вторая проваливалась в жижу по самую щиколотку, а то и глубже. Проблем добавляла бесконечная капель. Прохудившиеся небеса починили, но мокрые деревья щедро стряхивали с себя лишнюю воду, так что, когда мы добрались до лесной опушки, на нас опять сухого места не было.
Хорошо хоть мутанты куда-то подевались. Похоже, им тоже не нравилась вездесущая сырость. Наверное, разбежались по щелям, как тараканы, забились в норы и дожидались там лучших времён. Из всех населяющих лес тварей нам только один раз встретились крысы. Они, как в истории про гамельнского крысолова, словно зачарованные, шли друг за другом, никак не реагируя на двух застывших в изумлении сталкеров. Почти десять минут мы ждали, когда серая река пронесёт перед нами свои лоснящиеся волны. Крысы двигались молча. Привычный звуковой фон леса лишь иногда нарушал треск сломанного сучка да цоканье коготков по коре выпирающих из земли корней.
