17
– Мне нужно задержаться здесь на минутку.
Петр удивленно взглянул на Китти.
– Чтобы вытащить нас отсюда, мне нужно отдохнуть, – продолжила она. – Идти сквозь металл и одной нелегко, а с тобой… будет малость…
– Ты выглядишь совсем иначе.
Это были первые слова, сказанные им с той минуты, как он упал перед ней на колени, спрашивая, мертв ли он, наконец. Китти заверила его, что он вовсе не мертв, и помогла ему сесть. Это положение он и сохранял до сих пор, мысленно изо всех сил стараясь угнаться за ходом событий.
– Да… да, – сказала Китти. – Я выгляжу иначе, потому что действительно… изменилась.
Он медленно кивнул, свыкаясь с этой мыслью.
– Значит, времени прошло много?
Китти, не торопясь, поднялась на ноги. Ее переполняли самые противоречивые чувства. Петр, не двигаясь, смотрел на нее все тем же слегка озадаченным взглядом. А она изо всех сил старалась держать себя в руках.
– Прости, но ты должен это знать. Если ты – клон, робот, или там призрак, или пришелец из параллельного мира, я это переживу.
– Рад слышать.
– Спасибо.
Голос Китти зазвучал громче. Она боялась, что ее невероятные, фантастические мечты о возвращении ее любимого, Петра Распутина, сбылись только затем, чтобы тут же развеяться, как дым… Охваченная этим страхом, она не могла совладать с ним.
– Но если ты – какой-нибудь оборотень или фокусник, решивший поиздеваться надо мной, я убью тебя. Я тебя… топором зарублю! – после недолгой запинки выпалила она наобум. – И потому немедленно, прямо сейчас, докажи, что ты – это ты. Скажи же что-нибудь. Покажи что-нибудь, чего я не смогу…
– Катя, – мягко начал он.
– Ты погиб!!! – перебивать ее не было смысла: ее несло и несло. – Петр Распутин погиб! Я точно знаю – сама отвезла его прах в Россию и своими руками развеяла по ветру!
Вот тут ровное, бесстрастное выражение его лица впервые изменилось. Нет, ни сбивчивых оправданий, ни четкого и ясного объяснения его невероятного возвращения не последовало. Один лишь взгляд – взгляд, полный неподдельного изумления. Именно этого и следовало ожидать от Петра Распутина, скромного сельского парня.
– Вот оно как… – при виде ее кивка он опустил взгляд к полу, точно от огорчения, и вновь взглянул на нее. – Спасибо.
Китти захотелось одновременно рассмеяться и зарыдать. Как много смысла – несмотря на кажущуюся бессмысленность – крылось в этом сдержанном ответе! В этом был весь Петр. До такого ответа не додумался бы никакой оборотень. Китти прижала ладонь ко лбу, чтобы успокоиться, и отвернулась: ей очень не хотелось показываться Петру в таком виде.
– Прости. Прости, ради бога. Тебе нужна моя помощь, а я… Я чувствую себя такой слабой…
Подойдя к ней сзади, он положил ей руку на плечо. Даже в человеческом облике вот этой самой рукой он мог бы легко сломать ей шею, если бы пожелал. Но прикосновение оказалось мягким и нежным – так мать касается щеки новорожденного.
– Думаю, они подменили мое тело. А меня оживили и… привезли сюда. Не знаю, чей прах ты… – он осекся. – Словом, я не фокусник.
– Знаю, – Китти повернулась к нему. – То есть… То есть, я верю.
Он взглянул на нее с высоты своего роста. Сколько усталости было в его глазах! Это был взгляд человека, прошедшего девять кругов ада и до сих пор не верящего, что все позади. Китти потянулась к нему, и его пальцы сомкнулись вокруг ее ладошки. В его руке ее рука казалась совсем крохотной.
– Я чувствую твою руку… Могу с уверенностью сказать, что я и не призрак.
Китти не сразу удалось овладеть собой. Она смежила веки и вновь открыла глаза.
– Окей. Пора выбираться.
Она огляделась, стараясь не смотреть на тела охранников, распростертые на полу. Они не шевелились и, казалось, даже не дышали. Китти подумала о том, чтобы привести их в чувство и допросить. Но если они не смогли пережить нанесенные Петром повреждения – если он все-таки убил их, – ей совсем не хотелось бы об этом знать.
Китти была уверена, что может подняться наверх сквозь металл, но при наличии альтернативы охотно воспользовалась бы ей.
– Ты знаешь, где выход? Не спускались же эти парни сюда сквозь сотню футов металла, как я.
– Нет.
– «Нет, не спускались», или?..
– Нет, я не знаю пути наружу, – пояснил Петр. Ничего здесь не знаю, кроме этой комнаты. Внутри всегда темно. Холодно. Ни силы, ни здоровья я не растерял… Колотил в стены – каждый день, каждую минуту, годами… Годами, верно?
– Не могу сказать точно. Я ведь не знаю, как долго ты был… не мертв, – Китти поспешила сменить тему разговора. – А что… Зачем тебя держали в этой холодной комнате?
– Опыты, – глухо ответил он. – Опыты ставили. Я лежал в темноте там… там, где ты нашла меня. И время от времени – я бы сказал, каждые пару дней, но этого было не понять – может, каждые пару недель, а может, и каждый день – комнату заполнял газ. Они дожидались, когда я усну…
– Потому что в стальной оболочке тебе не нужно дышать?
Он кивнул.
– Поэтому я старался не засыпать. Но это было невозможно. Рано или поздно сон одолевал. И, просыпаясь в темноте, я радовался. Искренне радовался, представляешь? Радовался, проснувшись в темноте, взаперти. Но это было лучше, чем проснуться на столе…
– На столе?
Петр снова кивнул.
– Да. Вроде операционного. На нем было две пары зажимов – для рук и для ног. Я просыпался прикованным к столу, а со всех сторон – механизмы. Машины со всевозможными лезвиями и другими приспособлениями. Я просыпался на этом столе, меня кромсали, кололи мне всякое…
Китти слушала его, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от мысли о том, что ему пришлось пережить, какие муки перенести. Но если Петр и понимал, что творится в ее голове, то ничем не показывал этого. Пытаясь сосредоточиться на деле, она спросила:
– Ты видел их лица?
Если бы он сумел описать, если бы Китти смогла опознать хоть одного, она, не колеблясь, убила бы этого ублюдка собственными руками.
Петр покачал головой.
– Нет, только маски.
Но прежде, чем на лице Китти успело отразиться разочарование, он добавил:
– Кроме одного. Того, кто воскрешал меня. Он не из нашего мира. Тошнотворное бледно-зеленое лицо нависало надо мной, и он говорил что-нибудь вроде: «Мои поздравления, Петр Распутин. Ты был мертв, и я вернул тебя к жизни… но лишь затем, чтобы убедиться, что ты вновь умрешь, когда мы закончим с тобой», – тут он заметил, как изменилось ее лицо. – Катя? Что стряслось?
– Орд, – сказала она.
Взгляд ее был полон холодной, целеустремленной ярости.
– Что?
– Орд. Его имя – Орд. Это наверняка он. Приметы совпадают. И говорит он как раз в похожих выражениях.
– Ты знаешь его?
– Ну, закадычными дружками нас не назовешь. Мы с ним дрались.
В общих чертах Китти описала, при каких обстоятельствах они встретились с Ордом. У нее просто голова шла кругом.
– Не знаю, что и думать, – призналась она. – Он… Ты говоришь, он каким-то образом вернул тебя к жизни. За это я до самой смерти должна быть ему благодарна. И он же мучил, терзал тебя бог знает сколько времени. И это, понимаешь, вызывает непреодолимое желание забить его до смерти. И я просто не знаю, что мне…
– Забить до смерти, – сказал Петр. – Да. Так.
Таким же жестким Китти видела его лицо только под сталью брони. На миг жгучая ненависть в его голосе заставила ее слегка усомниться, что он – это действительно он. Но сомнения тут же исчезли. Переживи она такое – тоже всем сердцем жаждала бы мести.
Отдыхать Китти больше не собиралась. Задерживаться здесь дольше означало бы оттягивать неизбежное.
– Окей, – сказала она. – Тогда к делу. Иди сюда.
Петр обнял ее. У Китти перехватило дыхание. Такой теплый, полный жизни… «Сосредоточься, Китти. Сосредоточься. Ни ему, ни тебе не станет лучше, если ты отвлечешься и оставишь его труп позади, в стене».
Секунда – и они двинулись вверх. Эмма Фрост даже по пути сквозь обычную стену нервничала и дергалась так, что едва не погибла, но Петр казался образцом стоицизма.
«Наверное, долгие русские зимы учат терпению».
Вверх, вверх – и вот Китти вновь окутала темнота. Но близость Петра и мысль о том, что она возвращает его к прежней жизни, озаряла ее внутренним светом.
Когда она в первый раз шла сквозь пространство под «Бенетек», спуск казался бесконечным. Обратный путь показался намного короче – возможно, оттого, что теперь Китти знала, где он должен закончиться. Оба вынырнули наверх, словно призраки, и мягко приземлились на пол.
Дракончик Локхид оказался на месте – там, где его оставила Китти. Он взглянул на нее, перевел взгляд на Петра, но никак не отреагировал на его появление, будто давно погибшие люди появлялись перед ним прямо из пола каждый божий день. Он фыркнул – в лучшем случае, с умеренным интересом, снова опустил голову на передние лапы, сонно зевнул и закрыл глаза.
Китти обмякла, вцепившись в плечо Петра.
– Катя, что с тобой? – спросил он.
– Извини. Такой долгий подъем сквозь это непонятное вещество… Меня это слегка вымотало. Не волнуйся, сейчас я…
«Вот ты где».
Китти передернулась и мысленно отпрянула прочь. В ее голове зазвучал голос Эммы Фрост.
«Тебя никто не звал», – резко ответила она.
«Мы уже начали волноваться. Хотя в моем случае «волноваться» – это громко сказано…»
Но тут Эмма поняла, кто стоит рядом с Китти – и, к немалому ее удовольствию, едва не онемела от изумления.
«Невероятно».
Китти почудилось негромкое эхо, словно Эмма одновременно произнесла это слово мысленно и вслух.
«Ага. Впечатляет, верно? Это на самом деле он. Я уверена».
«Знаю. Я только что просканировала его сознание. Мы знали, что он здесь, но все считали его…»
Китти задохнулась от возмущения.
«Вы знали? Вы знали, что он здесь? И давно ли, черт побери, вы это знали?»
«Генри обнаружил следы его ДНК в образце лекарства. Мы собирались отыскать его труп. И вовсе не ожидали, что он жив».
Китти вскипела от злости.
«Как вы, черт вас всех дери, могли не сказать мне?! Как вы могли держать меня в неведении, зная, как я к нему отношусь?!»
«Мы поступили так именно потому, что знали, как ты к нему относишься. Ты была нужна нам спокойной и сосредоточенной».
«Вы обманули меня!»
«Да. Обманули. Станешь командиром – тоже научишься не сообщать своим людям лишнего. Брось эти мысли и докажи, что действительно можешь сосредоточиться, когда нужно. Или тебе жаль упущенной возможности развеять его прах по ветру во второй раз?»
«Нет… Нет, конечно, нет. Но вы должны были…»
«Проклятье».
«Ну, что я опять сделала не так?» – раздраженно спросила Китти.
«Не все на свете крутится вокруг вас, мисс Прайд. Здесь Орд. Только что вломился сквозь стену – впрочем, это не так уж плохо: ее цветовая гамма была просто отвратительна».
«Он все это время держал Петра в плену. Пытал его».
«Тогда, я думаю, будет только справедливо, если Петр получит шанс отблагодарить его за гостеприимство».
«Сообщи ему».
«Уже, – ответила Эмма. – С ним я тоже на связи. Только что сообщила».
«Вот как? Но почему я не слышу его мыслей? Обычно, когда…»
«Я так устроила, – объяснила Эмма. – Ты уж поверь мне, не обращай внимания на мою иронию. В данный момент его мысли – сплошная ругань, и конца ей не видно, и это вовсе не то, что тебе хотелось бы слышать. Может сильно повредить придуманному тобой образу большого русского плюшевого мишки».
– Мне нужно туда, наверх. Чем скорее, тем лучше.
Эти слова произнес Петр, но перед Китти стоял Колосс. Он облачился в броню, все его тело превратилось в сплошной металл. Зрачки исчезли – как и всякий раз, когда он принимал эту форму. Раньше Китти не обращала на них внимания, но теперь Петр стал слишком похож на бездушного робота, движимого лишь жаждой мести. Китти знала, что там, под непроницаемой оболочкой, скрывается Петр Распутин, но до встречи со своим мучителем он останется Колоссом – только Колоссом и никем иным.
Если бы все сказанное говорилось вслух, разговор с Эммой длился бы минут десять. Обмен мыслями занял всего несколько секунд.
«Сейчас главное – быстрота, – сообщила Эмма. – Ситуация обостряется. Поднимайтесь к нам немедленно».
«Я даже не знаю, где вы. На поиски может уйти несколько минут…»
«Время терять ни к чему. Я дотащу тебя прямо до места. Но для этого тебе нужно доверить мне свой разум. Обычных методов недостаточно, тут нужен полный доступ. Та, кем ты меня считаешь, и спрашивать бы ни о чем не стала. Я, как видишь, прошу разрешения».
«Потому, что точно знаешь, что я отвечу».
«Кэтрин, я – телепат, а не провидица. Скажи, как поступим?»
Китти взглянула на Колосса.
– Чего мы ждем? – сказал он. – Орд…
– Иди сюда.
Задача предстояла нелегкая: после подъема сквозь преграду под фундаментом «Бенетек» силы Китти были на исходе. Что ж, по крайней мере, этажи наверху выстроены из привычного, нормального металла…
«Окей, Эмма. Даю тебе полный доступ за кулисы. Но не смей…»
Внезапно разум Китти перестал подчиняться ей. Мысли остались теми же, что и раньше, но тело превратилось в марионетку, движущуюся по воле кукловода. Поднявшись в воздух, оно само собой проникло сквозь потолок. Китти даже не представляла себе, куда ее несет, но откуда-то знала: ее ведут прямо туда, где Люди Икс вот-вот вступят в схватку с Ордом.
Вдруг в глубине нетронутых уголков разума возникла ужасная мысль: ее жизнь в руках Эммы Фрост! Эмме ничего не стоит в любой момент прекратить действие ее силы. Тогда они с Петром тут же погибнут, и никто не узнает почему. Когда их останки найдут – если вообще найдут – просто решат, что ее сила отчего-то дала сбой. И никто – тем более, Циклоп – ни в чем не заподозрит Эмму Фрост…
«Я никогда не сделала бы ничего подобного, – сказала Эмма. – По крайней мере, пока считаю, что от тебя есть толк».
Это не слишком-то успокаивало. Китти неслась вверх так быстро, что ничего не могла разглядеть. Но вдруг, едва подумав, что может навсегда исчезнуть из собственной головы, она оказалась в комнате, полной следов недавнего боя.
– Глаза же у него есть, – раздался голос Росомахи.
В ответ Эмма сказала что-то о прочих частях тела, уязвимых для атак.
«Тащить меня сюда – и в то же время противостоять Орду… Бог ты мой, вот это многозадачность», – нехотя признала Китти.
Эмма осторожно покинула сознание Китти, и внезапно у Китти закружилась голова. Неимоверное напряжение в сочетании с ментальным контролем Эммы взяли свое. Китти едва хватило сил закончить путь и материализоваться вместе с Колоссом прямо у Орда за спиной.
Перед Ордом стояли Зверь, Росомаха и Эмма. Увидев, кто внезапно вынырнул из пола, Зверь с Росомахой замерли с отвисшими от изумления челюстями. Даже Эмма, заранее знавшая обо всем, была удивлена, как будто не могла поверить, что Петр жив, пока не увидела его собственными глазами.
Орд истолковал их реакцию абсолютно превратно:
– Люди Икс слишком напуганы для военных хитростей? Тогда, пожалуй, пора кончать с этим.
Росомаха обрел дар речи первым, и это весьма впечатляло – ведь именно он из всей троицы знал меньше всех.
– Окей, – сказал он. – Давай. Чего же мы ждем?
Тут Орд заподозрил неладное.
– Куда это вы смотрите? – начал было он, но внезапно умолк и зажмурился. – О, нет. Там, позади, снова этот дракон?
Ответ последовал тут же. Колосс шагнул вперед, и его стальной кулак врезался в поясницу Орда. Громкое «кланг» эхом раскатилось по комнате.
Орд выгнулся, громко вскрикнул от неожиданной боли и развернулся лицом к нападавшему.
– Ты?!! – заревел он.
Колосс двинулся вперед. В эту минуту на всем белом свете для него существовал только Орд.
Закованный в броню кулак Орда описал в воздухе дугу и ударил в лицо Колосса. Колосс пошатнулся. Орд ударил еще и еще, обрушил на Колосса град сокрушительных ударов, и тот едва устоял на ногах.
– Твое бегство не изменит ничего! Ты думаешь, что твоя ничтожная сталь сможет устоять передо мной?
С этими словами он взмахнул своим смертоносным лезвием и нанес удар. Невероятно, но Колосс сумел увернуться, несмотря на немалые размеры. Бросившись вперед, он перехватил запястье левой руки Орда, сжимавшей оружие. Орд нанес ему удар в живот, но Колосс успел перехватить и другую его руку. Орд рванулся, стараясь освободиться, и на долю секунды потерял равновесие.
– Я сделан не из стали! – прорычал Колосс.
Мощным рывком он вскинул Орда вверх, развернул в воздухе и швырнул спиной об пол. Удар был так силен, что тело Орда оставило в полу вмятину, и пол тут же покрылся паутиной трещин.
– Ненависть, – продолжал Колосс, стремительно развернувшись и вновь швырнув Орда об пол.
Орд глухо застонал.
– Я… сделан…
Вновь подняв Орда, Колосс отправил его в полет через всю комнату. Зверь с Росомахой успели отпрыгнуть в стороны, и Орд рухнул на стол, уставленный лабораторным оборудованием, каким-то чудом уцелевшим до этой минуты. Тело Орда разнесло все вдребезги, и, прежде чем Орд сумел подняться, Колосс обрушил на него могучие кулаки.
– …из ненависти!!!
От этого удара здание содрогнулось сверху донизу, однако Орд еще пытался подняться.
Колосс ударил еще, и еще, и бил, пока враг не перестал шевелиться.
Колосс вопросительно взглянул на товарищей.
– Кончай его, Пит, – только и смог сказать Росомаха.
Колосс замахнулся, но Китти негромко сказала:
– Петр…
Он повернулся к ней.
Все еще лежа на полу без сил, она сумела поднять взгляд и заговорила едва слышным шепотом:
– У меня нет права… запрещать тебе это… после всего, что он сделал с тобой. Но…
Договорить она не смогла. Впрочем, этого и не требовалось. Колосс взглянул на нее, перевел взгляд на собственные кулаки… В этот момент Китти не смогла бы сказать, как он намерен поступить.
Но тут знакомый голос громко объявил:
– Простите, сегодня победа не за вами.
В комнату, шагая через разбросанные повсюду обломки, вошел Ник Фьюри, глава ЩИТа. Его сопровождали две дюжины агентов, вооруженных зловещего вида автоматическими винтовками, нацеленными прямо на Людей Икс. Они разошлись в стороны и окружили мутантов, продолжая держать их на мушке. При этом они даже не озаботились безопасностью доктора Рао. Она находилась прямо на линии огня, но до этого, похоже, никому из них не было никакого дела.
Китти отметила, что безоружен из них только сам Фьюри. Нет, не только он. Руки стоявшей рядом с ним зеленоволосой женщины тоже были пусты. Глаза ее, несмотря на глубокую ночь, были скрыты под темными очками, и только на ней одной не было униформы ЩИТа.
«Эмма, – с отчаянием подумала Китти, надеясь, что Фрост поймет ее. – Ты можешь…»
«Попробовать взять под контроль разум Фьюри и заставить его приказать своим разойтись по домам? Нет. У него – один из этих треклятых скремблеров. У всех остальных – тоже».
«Господи, они их вагонами закупают?»
«Неважно. Даже если бы мне удалось овладеть его разумом – Фьюри слишком хитер. План наверняка известен его людям. Стоит Фьюри сказать или сделать хоть что-то не так, как следует, его люди тут же заметят неладное и откроют огонь».
Китти пришла в замешательство.
«Но, если они начнут стрелять, то попадут в Рао».
«Не думаю, что их это волнует».
«Окей, тогда почему же…»
– Отойди от него, Железный Дровосек, – скомандовал Ник Фьюри, прерывая разговор Эммы и Китти, благодаря скорости мысли не занявший и трех секунд.
– Иначе – что?
Скромный, почтительный тон – фирменный знак Колосса – исчез, как не бывало. Голос его был полон бесстрашной дерзости.
Фьюри небрежно взмахнул рукой, указывая на стволы, направленные на Людей Икс со всех сторон.
– Эти малышки – последнее слово бронебойной техники. А если пули просто отскочат от тебя, то… От случайных попаданий никто не застрахован.
– В том числе и твои люди, – заметил Колосс.
– Да, но все они согласились рискнуть. А ты согласен рискнуть жизнями своих дружков? Тебе решать, здоровяк.
Казалось, время на миг застыло на месте, но в следующую секунду Колосс с разочарованным рыком отступил от Орда. Он отошел к Китти и присел рядом, прикрыв ее собой. Броня его растаяла, сменившись обычной человеческой кожей, но взгляд так и остался жестким и непреклонным.
Один из агентов ЩИТа вышел вперед, склонился над потерявшим сознание Ордом и начал осматривать и ощупывать его.
– Охрана этой лавочки чуть не издырявила Циклопа, как швейцарский сыр, – заговорил Росомаха, – а вас, ребята, кроме здоровья этого злодея, ничего не волнует?
– Мы делаем свою работу, Логан, – ответил Фьюри.
– Мы тоже. Спасаем человеческие задницы.
– Нет. Для вас это не работа. Для вас это хобби. И задницы вы, сдается мне, спасаете только свои собственные.
Циклоп, наконец, нашел в себе силы встать.
– Доля правды в этом есть, – сказал он. – Но ведь никто другой о нас не позаботится, не так ли?
Фьюри промолчал.
– Ты так и не ответил, с чего вы вдруг взялись латать этого типа, – сказал Росомаха, указывая на Орда. – Боитесь, что истечет кровью по дороге в Гуантанамо, или в Негативную Зону, или – куда вы там прячете инопланетных преступников с суперсилами?
– Он не преступник и за решетку не отправится.
– Что? Какого хрена?
– Он не преступник, – повторил Фьюри, – потому что наши законы к нему неприменимы. Он – посол. И пользуется дипломатической неприкосновенностью.
