Глава тридцать седьмая
Вытянувшись на постели, я улыбнулась от прикосновения прохладных простыней к ногам. Я уже почти спала, но все переживала заново каждый миг этой долгой ночи – вместившей так много разных событий.
Было между нами нечто, чему я не смогла бы дать название. Печаль, сожаление, обманутые ожидания, прошлое. Я видела тоску и томление в его глазах, не только по мне, но по чему-то большему – миру, покою, полноте – и хотела дать ему это.
Я растворялась в его нежности… его палец, скользящий по моему плечу, спуская бретельку, чтобы было удобнее целовать мою спину, его губы, легко касающиеся моей кавы. Все мое тело пело в ответ на прикосновения, наши губы встречались снова и снова.
С первого дня, Лия, я мечтал об этом, мечтал о тебе.
Наши пальцы сплетались, зарывались в листья, моя голова покоилась у него на груди, я слышала биение его сердца, он гладил меня по волосам. Нужно было хоть немного поспать, но поток воспоминаний все не иссякал. Я не думала, что такое вообще возможно. Хоть когда-нибудь. С кем бы то ни было.
Мы проговорили несколько часов напролет. Он любит ловить рыбу, сидя на берегу, но у него почти не бывает на это времени. Он замялся, когда я спросила о родителях, а потом рассказал, что они умерли, когда он был ребенком. У него никого не было, и этим объяснялось, почему он не был научен Священному писанию. Он работает в крестьянском хозяйстве, по большей части ходит за лошадьми и скотиной, но помогает и в поле. Да, помимо прочего там растут и дыни, в точности, как я себе представляла. Он терпеть не может голубятину и вчера был даже рад, что мы рано вышли из-за стола.
Я тоже рассказывала о себе, по большей части о наших вылазках в лес с братьями, имена которых я не называла. Я следила за тем, чтобы не проболтаться о принадлежности к королевской семье. Его удивило, что я предпочитаю фехтование вышивкам, а игру в карты ценю больше, чем уроки музыки. Он даже пообещал как-нибудь сразиться со мной.
Было уже поздно, когда он проводил меня до дома. Паулина оставила для меня зажженной лампу. Мы все говорили и не могли наговориться, несколько раз почти расставались, но каждый раз вспоминали что-то важное, что-то, чем надо было безотлагательно поделиться прямо сейчас. Наконец, я в последний раз поцеловала его на прощанье, но когда уже взялась за дверную ручку, он остановил меня.
– Лия, еще одно, я должен сказать тебе…
– Завтра, Рейф. Завтра у нас будет целый день. Уже поздно.
Он кивнул, потом поднес мою руку к губам и ушел.
Прекрасная ночь… несравненная.
Всю ночь я провела в какой-то полудреме и только под утро, когда в окне уже забрезжил первый свет, мечты, наконец, уступили место сну.
