19
Я просыпаюсь как от удара, мне кажется, будто кто-то старается сорвать дверь с петель. Ничего не понятно – во-первых, отчего это я не у себя, в собственной постели, во-вторых, и это смущает еще больше, каким образом рядом со мной спит Лэчлэн. Во сне я закинула ему руку за голову, и вот теперь он сбрасывает ее, перекатывается через меня и вскакивает на ноги. В руках у него винтовка.
– Что-то не так? – бросает он, открывая дверь. Теми же словами он раньше откликнулся на мой стук. Наверное, всегда начеку, в ожидании худшего.
Я откидываюсь на подушку и только теперь соображаю, что лежу-то я в кровати Лэчлэна и сейчас глубокая ночь. Лежу, положим, полностью одетая, но что подумает тот, кто сейчас там, за дверью?..
– Никак не можем найти Рауэн. – Это голос Флинта, в нем слышится злость. – Ее нет у себя в комнате и в общих помещениях тоже не видно. Ты сказал, что ей можно доверять. А если она выбралась отсюда и готова предать нас?..
С загадочной улыбкой на губах Лэчлэн распахивает настежь дверь, и я предстаю неловко сидящей на его кровати.
– Ага. – Флинт округляет брови и смотрит на Лэчлэна.
– Это не… – говорим мы в один голос с Лэчлэном, но Флинт перебивает нас обоих:
– Вставай, Рауэн. Ты мне нужна. Живо. – Он делает шаг в мою сторону.
– Да в чем дело-то? – спрашивает Лэчлэн, и я замечаю, что он слегка заступает Флинту дорогу. Я невыразимо тронута этим импульсивным жестом.
– Мы захватили шпиона, пробравшегося в тоннель.
– Ну, а Рауэн-то зачем понадобилась? – спрашивает Лэчлэн, оглядываясь на меня.
– Пошли, сам увидишь.
Совершенно сбитая с толку, я приглаживаю растрепавшиеся волосы и следую за ним. Лэчлэн шагает бок о бок со мной. В какой-то момент кажется, что он протягивает мне руку, но, похоже, передумывает на полпути. Тем не менее, хорошо, что он рядом.
Флинт быстро ведет нас по галерее, затем спускается по каменным ступеням вниз, на два пролета. Поняв, куда мы направляемся, я застываю как вкопанная: допросная. Я буквально физически ощущаю, будто начинаю задыхаться в мокром мешке, приходится наклониться и обхватить себя обеими руками, чтобы набрать в легкие побольше воздуха.
Лэчлэн обнимает меня за плечи, наклоняется ко мне.
– Вдыхай носом. Потом ртом. Не торопись. Спокойно. Все будет хорошо. – Проходит не менее минуты, но в конце концов дышать становится легче. Я выпрямляюсь, стараюсь принять достойную позу, хотя это нелегко, потому что в памяти стоит перенесенная в этом помещении пытка.
Флинт входит первым, за ним Лэчлэн. Из-за его плеч немного увидишь, но двоих в комнате я все же различаю. У одной, женщины – я мельком видела ее у камфорного дерева, – в руках что-то, напоминающее по виду небольшой мешок, набитый песком.
Другая, или другой, привязан к спинке стула с мешком на голове. Я снова начинаю задыхаться, хотя и стараюсь держать себя в руках. Видны обнаженные руки, все в кровоподтеках, и на моих глазах женщина из Подполья – Флора, вот как ее зовут – размахивается и бьет пленника, то ли пленницу, в плечо.
Тот (та) стонет.
– Пожалуйста… – Стон скрадывается влажной дерюгой, но голос я узнаю, как узнаю и прядь золотистых волос, рассыпавшихся по окровавленным рукам.
– Ларк! – кричу я и бросаюсь к ней. Флинт грубо хватает меня и отшвыривает в сторону.
Скрытая мешковиной голова поворачивается в мою сторону. Я вижу, как вдруг напрягается все ее тело, туго схваченное веревками, и стараюсь вырваться из рук Флинта. Но он меня не пускает. Ларк начинает трясти. Голова ее болтается взад-вперед, тело в какой-то момент застывает, затем обмякает.
– С ней случаются припадки! – выкрикиваю я, бессильно лягая Флинта в лодыжки. – Дайте мне помочь ей!
– Это ты навела ее на нас? – рычит Флинт, не обращая внимания на мои потуги, и я вспоминаю, что именно этот человек пытал меня. Правда, потом он стал весьма любезен и даже сердечен. Но сейчас я помню только его следовательский голос и стараюсь освободиться. Однако он держит меня железной хваткой и изо всех сил встряхивает.
– Как ты с ней связалась? Кто это? На кого работает?
– Отпусти ее, – говорит Лэчлэн, и хоть голос его звучит мягко, о намерениях того же не скажешь: кулаки сжаты, челюсть окаменела, и мне кажется, что он готов броситься на вожака Подполья. Флора удивленно оборачивается, и Флинт грубо отталкивает меня. Двое мужчин сверлят друг друга враждебными взглядами. В какой-то момент Флинт отступает на шаг.
– Ты знаешь эту девушку? – спрашивает он, держась теперь на более приличном расстоянии от меня… и от Лэчлэна.
– Это моя подруга, – говорю я. Голова Ларк поворачивается ко мне. Хочется сорвать с нее мешок, приласкать, но я не отваживаюсь сделать ни шага.
– Ты же вроде говорил, что она всю жизнь не выходила из дома, – бросает Флинт Лэчлэну.
– Так оно и было до самого недавнего времени. Но этой девушки я не знаю.
– Это лучшая подруга моего брата, – поясняю я. – Мы познакомились, когда я тайком выбралась из дома. Она знает, что я – второрожденная, но никому и ничего не скажет – никогда! Она девушка из внешнего круга и она… помогает людям. – Честно говоря, я не знаю, чем именно занимается Ларк, но уверена, что каким-то образом она противостоит Центру.
– Ну, а от нас ей что понадобилось, какого черта она рыскает вокруг? – настаивает Флинт.
– Почему бы вам у нее не спросить, неужели обязательно мучить? – говорю я, не мигая глядя на Флинта. Затем проскальзываю между двумя мужчинами. Ни один из них не пытается остановить меня, когда я начинаю возиться с веревками, перехватывающими горловину мешка, наброшенного на голову Ларк. Но из-за влажности узлы набухли, и у меня ничего не получается.
– Погоди, дай мне, – говорит Лэчлэн и вытаскивает из кармана складной нож с закругленным лезвием. Он аккуратно разрезает веревки, мне даже в голову не приходит испугаться за подругу, хотя остро наточенное лезвие находится в непосредственной близости от шеи Ларк.
Я стаскиваю с нее мешок, и, странное дело, первым, кого она видит, оказывается Лэчлэн. Те оба, кого я целовала, встречаются лицом к лицу в необычных, прямо скажем, обстоятельствах. Потом она поворачивается ко мне, и весь вид ее выражает истинное облегчение.
– Ты жива! – выдыхает она.
Я насухо вытираю лицо подолом юбки.
– А ты-то что здесь делаешь, Ларк? – шепчу я, наклоняясь к ее уху так близко, что это можно принять за поцелуй.
– Тебя разыскиваю. Всех товарищей из Крайних на ноги подняла.
– Так ты с Крайними? – перебивает ее Лэчлэн.
– Компания любителей, – ухмыляется Флинт. – Идеалисты-добротворцы.
Лэчлэн бросает на него презрительный взгляд.
– Они хоть что-то пытаются делать. И что дурного в том, чтобы творить добро? Нечто лучше, чем ничего.
– Ну да, но только до тех пор, пока они не перейдут нам дорогу, либо не раскроют, что мы есть, либо не побудят Центр совать свой нос, куда не надо.
– Кто такие Крайние? – спрашиваю я.
– Это оппозиция Центру, – поясняет Ларк. – Мы стараемся сплотить людей, всех, независимо от того, кто в каком круге живет, сколько зарабатывает и какое образование получил.
– Светский клуб, – фыркает Флинт.
Ларк сердито смотрит на него, ее, все еще связанную, трясет от ярости, и я от души восхищаюсь ее мужеством, силой ее духа.
– Мы делаем все, что в наших силах. Мы раскрываем людям из внутренних кругов глаза на то, как живут люди в кругах внешних. Мы собираем деньги, мы стараемся подставить плечо бедным. Мы укрываем повстанцев. Мы помогаем второрожденным.
– Да? И каким же это второрожденным вы помогли? – Флинт недоверчиво смотрит на нее.
– Рауэн, конечно. Она первая, с кем я познакомилась. И с того самого момента Крайние не спускают глаз с ее дома, по пятам следуют, чтобы убедиться, что ей ничто не угрожает.
Я чувствую, как у меня сердце уходит в пятки. Мы с Лэчлэном обмениваемся взглядами.
– Погоди, выходит, ты кому-то рассказала обо мне?
– Только самым доверенным людям из числа Крайних. Я уже много лет их знаю. Это совершенно надежные люди.
– Идиотка! – взрывается Лэчлэн. Он подается к ней с видом настолько угрожающим, что мне на мгновенье становится страшно за нее. Но тут же я убеждаюсь, что он становится между Флинтом и его потенциальной жертвой. Лэчлэн тоже зол, но именно при взгляде на Флинта меня охватывает дрожь. Он не просто зол, он свиреп. Мне кажется, не прегради ему Лэчлэн дорогу, он бы задушил Ларк голыми руками.
– Ларк, – мягко говорю я, – ну как же ты могла так со мной поступить?
Она опускает голову.
– Я… Я хотела сделать лучше для тебя. Я доверяю им.
– Получается, в данном случае ты доверилась предателю, – рычит Флинт. – Из чего следует, что ты сама тоже предательница. – Он тычет в меня указательным пальцем. – Этой девушке ничто не угрожало, пока ты не рассказала о ее существовании одному из своих «доверенных друзей». А теперь ее мать мертва – из-за тебя. И за ней охотится Центр – по твоей милости.
– Но я вовсе не хотела этого!
– А что, если ты и сюда привела кого-нибудь из своих друзей – Крайних? И они, может, уже подняли на ноги Центр?
Она трясет головой и жалобно смотрит на меня.
Я растеряна, отворачиваюсь, хотя при взгляде на бегущие по щекам Ларк слезы мне больше всего хочется утешить ее. По правде говоря, я ни минуты не думала, что она способна выдать меня. А то, что случилось… Ну, случилось, она, я уверена, не хотела этого, хотя что верно, то верно: это по ее вине маму застрелили прямо на улице. Я ведь доверилась ей.
– Рауэн, прости меня, пожалуйста! – рыдает Ларк, и с такой силой вцепляется в веревки, от которых ее все еще не освободили, что кажется: будь она свободна, бросилась бы мне на шею. Я отступаю на шаг… и останавливаюсь.
– Она совершила ошибку, – твердо говорю я Флинту и Лэчлэну. – Хотела сделать как лучше, помочь мне. И уж точно не подставляла нарочно. Не предавала. – Я смотрю на милое опечаленное лицо Ларк и без тени сомнений заканчиваю: – Я ей доверяю.
– Доверяешь, – с отвращением сплевывает Флинт, но немного успокаивается и пожимает плечами. – Что двигало этой девушкой, значения не имеет. Она здесь, и что сделано, то сделано. Флора, пошли людей наверх, пусть осмотрятся, что там и как вокруг, и объяви общую тревогу. До особого распоряжения у всех старше двенадцати лет должно быть при себе оружие.
Флора коротко кивает и отправляется выполнять приказ.
– Тебе, Рауэн, тоже лучше уйти отсюда, – говорит Флинт, и теплота в его тоне, сколь неожиданная, столь и нарочитая, настораживает меня.
– Никуда я не пойду, – упрямо говорю я.
– Не надо тебе этого видеть. Ты и без того изрядно натерпелась.
Я непонимающе смотрю на Лэчлэна.
– Неужели это так уж необходимо? – спрашивает он вожака.
– Она оказалась в Подполье, и она – не второрожденная. Какой тут может быть выбор? – Флинт снова поворачивается ко мне. – Иди, Рауэн. – Он подкатывает к себе тележку, выдвигает ящик и достает шприц.
До Ларк происходящее доходит раньше, чем до меня.
– Нет! Пожалуйста! – вскрикивает она. – Клянусь, я никому ничего не скажу! Скажу всем, что про Рауэн я все выдумала, никакая она не второрожденная. И от Крайних уйду. Навсегда. Нет! Как вы можете?! – Она извивается в своих путах, стараясь как можно дальше отодвинуться от Флинта. – Рауэн, прошу тебя! Ты ведь не дашь им убить меня!
Не веря глазам своим, я смотрю на Лэчлэна.
– Да, конечно, – говорит Флинт, – тебе трудно это понять, но мы не можем позволить, чтобы про нас стало известно. Во всяком случае, сегодня, да и завтра тоже. Нам до сих пор удавалось сохранить это место в тайне, и я не могу поставить всех и вся – семьи, детей, дерево – под удар из-за какой-то глупой девчонки. Да, вполне возможно, она просто ошиблась по глупости. Но ее дурость может для нас обернуться гибелью, а мы не имеем права рисковать. Девушка должна умереть.
Я бросаюсь к Ларк и прикрываю ее своим телом.
– Лэчлэн… – умоляюще шепчу я.
Вид у него совершенно потерянный.
– Флинт, – говорит он, – поверь, я ценю все, что ты делаешь для нашей безопасности, но… она ведь совсем еще девочка, не зеленорубашечница, не работник Центра. Нужно что-то придумать. Ты ведь пока даже не знаешь, как ей удалось отыскать Подполье.
– Не знаю, – признается Флинт. – По словам Флоры, ей не удалось ничего из нее выудить. – К Рауэн она относится с чем-то похожим на уважение. И допрос выдержала хорошо.
– Ну, так и давай для начала во всем разберемся. Как она здесь оказалась – и зачем? И мучить ее больше не надо. А после, когда все мы успокоимся, решим, что с ней делать.
– Ты просто откладываешь неизбежное, продлеваешь страдания Рауэн, да и этой девушки тоже, – говорит Флинт. – Выбора у нас все равно нет.
– Выбор есть всегда, – настаивает Лэчлэн.
Флинт уступает, хотя и с явной неохотой. Я беру Ларк за руку, и допрос начинается.
Крайние – те, кому было поручено незаметно наблюдать за моим домом, – сопровождали нас с мамой, когда мы отправились за линзами. Они видели все – дорожный патруль, убийство мамы, – но сделать ничего не могли, иначе выдали бы себя. Они сообщили Ларк, где видели меня в последний раз, и она отправилась на поиски вместе с теми из Крайних, кто был посвящен в тайну моего существования. Но меня и след простыл.
В полном отчаянии Ларк направилась в свою великолепную звездную башню, туда, где я познала свой первый, смутивший меня поцелуй. Перегнулась через перила, посмотрела на сверкающий внизу огнями город и по странному стечению обстоятельств увидела меня.
Поначалу она решила, что это обман зрения. Учитывая, сколько народу живет в Эдеме, это вообще кажется невозможным – засечь именно того, кого разыскиваешь. В первый момент она даже с места не двинулась, думая, что выдает желаемое за действительное, но потом бросилась вниз по лестнице. На какое-то, довольно долгое, время она нас потеряла, но в конце концов увидела, как мы с Лэчлэном соскальзываем в колодец, ведущий в Подполье.
Как она умудрилась, гадаю я, разглядеть меня с такой высоты? Я ведь была там, наверху. Правда, то было ночью, но сомнительно, чтобы и при свете дня мне удалось различить кого-нибудь на таком расстоянии. Неужели она говорит правду? Хотелось бы верить.
– Про это никто ничего знает, – клянется Ларк. – Только я, да и то это было чистое везение.
– А с чего это тебе так захотелось увидеть Рауэн? – спрашивает Лэчлэн.
– Не просто захотелось. Я должна была ее отыскать!
– Она тебе так близка? – настаивает Лэчлэн, наполовину уважительно, а наполовину, как мне кажется, с подозрением.
– Вот именно, – сквозь слезы говорит Ларк. – К тому же мне надо было кое-что сообщить ей.
– О чем ты? – Я подхожу поближе.
– О твоем брате, Рауэн. Его взяли.
Мое сердце с глухим стуком ухает куда-то вниз.
– Кто? – спрашиваю я, слишком хорошо зная ответ заранее.
– За ним пришли зеленорубашечники, когда тебя объявили в розыск. Взяли прямо во время уроков.
Я отказываюсь верить. Только не Эш! Не бедный, слабый, невинный, любвеобильный Эш!
Я прикрываю ладонью рот. Но ведь он же не сделал ничего дурного! Сдерживая рыдания, я заставляю себя заговорить:
– А отец? Его тоже арестовали?
– Ах, Рауэн, – откликается Ларк с такой тоской, что можно подумать, будто это меня бросили в пыточную камеру и это я жду смерти. – Твой отец его и выдал.
