Глава 13
Утром над водой сгустился туман. Эскадра вынужденно сбросила скорость до семи узлов. Над мачтами подняли сигнальные воздушные шары. Сквозь белесую пелену доносились протяжные гудки.
Аранг Винг, заложив руки за спину, вышагивал по крылу мостика. Пятнадцать шагов в одну сторону, пятнадцать в другую. И так без остановки. Сигнальщики делают вид, будто не замечают контр-адмирала. У них своя служба. Люди до рези в глазах вглядываются в струящиеся над морем волны тумана.
Контр-адмирал не в духе. Туман мешает, связывает по рукам и ногам. Чувствуешь себя как муха в желе. Ничего не поделать. Остается только мерить мостик ногами. Пятнадцать шагов в одну сторону, пятнадцать в другую. Только ждать, когда солнце растопит осклизлую хмарь.
Видимость чуть больше пяти кабельтовых. От дозорной линии толку нет. В такой туман, даже если в середину ордера занесет вражескую эскадру, ее не сразу заметят. Вон по левому борту что-то темнеет непонятное. Похоже на крейсер. Вроде бы «Пикинер» или «Кирасир». Кажется. Нет, крейсера у нас идут по правому. Тогда кто это?
Тишину разорвал истошный вопль сигнальщика с марса фок-мачты. Вспыхнул боевой прожектор. Столб света пробил туман и заскользил по борту неизвестного судна.
Под лучом света в тысячи свечей туман извивался и струился молоком. Тяжелая волокнистая белесая масса текла как живая. Казалось, это огромная медуза заполонила собой мир. Прожектор прожигал ее раскаленной иглой. Мучнистые волны колыхались, текли. Под лучом капельки тумана вспыхивали яркими искрами. Завораживающая картина. Чарующая. Опасная.
Смотришь на живые молочные струи и не замечаешь, как туман проникает в душу, обволакивает и усыпляет. Белые струи струятся, поглощают, затапливают море и эскадру. Они живые, чарующие, гипнотизирующие. Волны тумана подчиняют волю, поглощают, заколдовывают душу. От них цепенеешь, как кролик перед удавом.
Неизвестный корабль приближался. Серый массивный корпус проглядывал сквозь разрывы белесой пелены. Прожектор скользил по броне, выхватывал из облачной хмари башни, трубы, закрепленные на рострах шлюпки. Ненадолго, туман опять быстро заживляет раны от огненной спицы прожектора. Серый призрак скользил беззвучно. Туман вообще скрадывает, ворует звуки.
На «Королевском дубе» пустили пар в ревун. Низкий протяжный гул бил по голове, заставлял болезненно кривиться и стискивать уши руками. Броненосец ревел, как раненый дракон. Гудящий, проникающий под череп, жуткий звук.
Туман течет и клубится. Он слоится жидким густым студнем. Он плывет сгустками над водой. Туман обманчив. Он скрадывает расстояния. Искажает звуки. Иногда кажется, что даже само время тонет и растягивается в мутной паутине. Нет ни воды, ни неба, только густые волны вокруг тебя.
Неизвестный выплыл из белой клубящейся стены. Он совсем близко. Три, четыре кабельтовых? Не более. Еще чуть-чуть, и беды не миновать.
Корабль идет параллельным курсом. Низкий полубак, массивные концевые башни, одноорудийная бортовая башня старшего калибра, характерные треногие мачты, две трубы поперек корпуса, в облике легко узнается «Неприступный» или «Разрушитель». Оба броненосца похожи как близнецы-братья. Да, это наш, на корме развевается лазоревое полотнище с черным драконом Валузии.
– Куда его занесло?
Из штурманской рубки выскочил лейтенант и метнулся к сигнальному прожектору. Включил. Застучал ратьером. Почти сразу в ответ замигали с мостика приблуды.
– Вот так и седеют раньше времени, – бросил в пространство контр-адмирал.
Если концевой броненосец вынесло в голову колонны, то кто знает, что творится в хвосте эскадры? Вот именно. Остается надеяться, что никто не отобьется и не потеряется.
Тяжелое туманное утро давило. В голове бродили нехорошие мысли. Вингу вдруг подумалось, что ночные искрограммы – это чья-то дурная шутка или провокация разведки Заморянской Федерации. Он даже почти было собрался идти в искровую рубку, ему казалось, что вот-вот придет новое сообщение из Порт-Маурта и развеет все тревоги и опасения. А может быть, со встречного купца передадут свежие новости.
Вдруг так и есть? Войны нет. На островах Кос все спокойно. Идет тихая размеренная провинциальная жизнь. На бирже выставляют сахарный тростник, нафту и каучук. Коммерсанты торгуются, ждут выгодный фрахт с бурландским тростником. Контрабандисты радуются грядущему повышению пошлин.
Броненосцы и крейсера вице-адмирала Сорга Урала дремлют у причалов и на бочках. На береговых батареях неспешно идет служба. Солдаты таскают в казармы ром, у кого срок службы выходит, задумываются о покупке куска земли на Прике. Привыкли люди к жизни в колонии, многие не собираются возвращаться в метрополию.
В городе офицеры, плантаторы и чиновники собираются по вечерам в уютном ресторанчике на улице Первопроходцев и ведут рассудительные беседы за бокалом рома. Капитаны каботажников травят морские байки, подкатывают к местным даурам и тщетно пытаются подпоить плантаторов, чтоб выпытать: стоит следующим рейсом привозить партию ахеронских рабов или не стоит?
Извечный вопрос – спрос и цена на кафров колеблются самым причудливым образом. Раз на раз не приходится. Можно разбогатеть за один рейс, а можно сдать товар за бесценок. Всяко бывает. Некоторым везет.
Тихая размеренная жизнь заморской колонии. Мир уже изменился, а кажется, что нет. Надеешься – придешь в Порт-Маурт и застанешь его таким, каким видел в последний раз лет десять назад. Жизнь на тропических островах течет медленно. Там десятилетиями ничего не меняется.
Это все мечты. Подлое подсознание пытается перерисовать мир под свои глубинные представления об этом самом проклятом мире. Это иллюзия. Стоит позволить ей завладеть душой, и ты уже будешь видеть, но не увидишь, будешь слышать, но не услышишь. Раз поддашься самообману, пойдешь на поводу внутреннего животного, и все, считай, благородный даур мертв.
Ближе к десяти часам туман развеялся. Аранг Винг поднялся на мачту до прожекторной площадки и невозмутимо обозревал бесформенную кучу, в которую превратилась эскадра. Расползлись. Овечья отара на горном склоне с живописным видом на пропасть. Даже страшно становится. Хотя нет, страшно было утром, сейчас же контр-адмирала гложет жуткое любопытство – как так вышло, что обошлось без приключений? Даже странно немного.
Вон – «Разрушитель» так и болтается по правой раковине. Решетчатые мачты «Неукротимого» выделяются на самом горизонте в сотне кабельтовых по левому борту. Крейсера «Искатель» и «Сапфир» вынесло далеко вперед, идут рядом с передовым дозором. Какой-то авизо вклинился между броненосными крейсерами, идет почти впритирку, и как только не раздавили беднягу! Повезло людям.
Еще час ушел на восстановление строя и перекличку. Морские демоны милостивы – даже удивительно, все транспорты на месте. Ни один морской баран не отбился от каравана. Чудеса бывают.
Эскадра неторопливо приближалась к Наветренному проливу. Контр-адмирал Винг согласился с предложением начальника штаба форсировать пролив ночью, идти по счислению, дождаться утра милях в двадцати от берега и только затем прорываться в порт. Была надежда, что утром к ним присоединятся корабли вице-адмирала Урала. В крайнем случае вышлют авизо с картой минных заграждений. План хорош, он не учитывал только одного – намерений адмирала Тропана.
Около одиннадцати часов над морем зазвучали частые выстрелы. Где-то прямо по курсу шел бой. Били из скорострелок. Характерный звук выстрела морской пятидюймовки. Передовой дозор явно напоролся на противника.
Аранг Винг вытер пот со лба. На его лице светилась тихая вымученная улыбка.
– Наконец-то, – прошептал он. А затем перегнулся через поручень мостика и проорал: – Боевая тревога!
Иркан Урдо метнулся в штурманскую рубку и ударил кулаком по тангетке.
– Боевая тревога! – донеслось с палубы.
Тревожно гудели колокола громкого боя. Нижние чины и офицеры побежали по боевым постам. На мачтах взвились флажные сигналы. Канониры выкручивали заглушки из стволов орудий. Носовая башня повернулась на два румба. Орудия шевельнулись и замерли. Из дымовых труб вырвались черные клубы. Кочегары кидали в топки уголь, поднимали давление в котлах. Вентиляторы с гулом всасывали в нутро корабля свежий воздух. Броненосец увеличивал ход.
– Даур контр-адмирал, – на мостик взлетел запыхавшийся мичман. – Искрограмма с «Озверелого». Сообщают: обнаружен вражеский крейсер. Ведут бой.
– Не слишком ли озверели на «Озверелом»? – ироничным тоном полюбопытствовал адмирал.
– Скорее всего, навалились толпой. У нас шесть авизо в дозоре. Если втроем полезут, то «собачке» будет тяжело, – заметил подошедший со спины Иркан Урдо.
Ожидание было недолгим. Вскоре впередсмотрящие заметили идущий полным ходом корабль. Быстроходный авизо приблизился к флагману, с его мостика замигал фонарь.
– Что пишут? – Аранг Винг довольно-таки плохо разбирал сигнальную азбуку. Сказывалось долгое отсутствие практики.
– Перехвачен крейсер типа «Цука». С «Озверелого» дали сигнал лечь в дрейф. В ответ бурланды открыли огонь. «Озверелый» и «Веселый» ответили, добились попаданий. Противник уходит на норд-вест.
Начальник штаба еле сдерживался, чтоб не расхохотаться. Молодцы! Дерзость и бесшабашность командиров дозорных авизо просто восхитительны. Приказ лечь в дрейф всегда воспринимается не иначе как хамство. Тем более если он адресован военному кораблю.
– Капитан-лейтенант Сорт соответствует своему кораблю, звереет моментально, вы не находите, даур Корг? – Аранг Винг явно находился в хорошем расположении духа. – Зато теперь мы знаем, что война на самом деле началась.
– Мой адмирал, у нас есть не меньше часа, – командир броненосца приблизился к Вингу и негромко предложил: – Я могу распорядиться перевезти вашу семью на транспорт?
– Нет. Мои дети не имеют права бежать от опасности. Они хотели увидеть сражение – пусть видят.
Получилось несколько старомодно, как в рыцарском романе. Однако Иркан Урдо даже не удивился. Признаться, он сразу надеялся, что контр-адмирал ответит отказом. Есть вещи, которые не осуждаются, к ним относятся с пониманием, но и не одобряют.
Каперанг Урдо только молча кивнул. В его глазах читалось одобрение поступка командующего. С точки зрения настоящего военного моряка, на броненосце гораздо безопаснее, чем на безоружном транспорте. Он знал свой корабль, чувствовал и любил его. Урдо искренне верил, что командует одним из лучших кораблей королевского флота. Иначе и быть не могло. Может, это покажется наивным, но даур Иркан тан Урдо верил, что «Королевский дуб» не погибнет в бою, не погибнет, и все тут. Молодости свойственно верить в свое бессмертие. Это нормально.
Между тем Винг подозвал вестового.
– Братец, бегом в салон. Передай дауре Винг и моему дворецкому Барко Лурку, чтоб немедленно спускались вниз. Барко знает.
Эскадра перестроилась. В левой колонне дымили шесть броненосцев. Возглавлял строй «Королевский скипетр». За ним шел «Королевский дуб». Замыкал линию «Неукротимый». Справа от линкоров вспарывали волны крейсера. В голове крейсерской колонны шли бронепалубники «Истребитель» и «Ночной охотник». За ними вытянулись линией пять броненосных крейсеров.
Бронепалубные «Кварц» и «Кремень» держались особняком. Эти корабли с характерным профилем с пятью трубами предназначались на роль спасательной команды. Быстроходные и вооруженные только мощными семидюймовыми орудиями крейсера должны бросаться в бой в переломный момент. Возлагался на них и перехват отбившихся от старших братьев вражеских крейсеров. Добивание калек само собой разумеется.
Караван транспортов оберегали броненосный «Красный горец» и четверка бронепалубных крейсеров первого ранга. По первоначальному плану их должно было быть меньше, но командующий эскадрой после долгих раздумий усилил отряд «Сапфир», «Гранит» и «Аквамарин» еще и «Искателем». Все четверо типичные «семитысячники». Только на «камнях» размещалось по десять семидюймовок, а на «Искателе», равно как и на его собратьях во главе крейсерского отряда, стояли мощные девятидюймовые орудия в концевых башнях и по десять шестидюймовок в бортовых спонсонах.
«Мурена» и «Палтус» шли с купцами. Оба минзага под завязку забиты минами. Вступать в бой на этих кораблях – это даже не риск, а самоубийство. Одного осколка хватит, чтоб разнести минзаг на заклепки. Все свои двенадцать авизо контр-адмирал Винг равномерно распределил между отрядами. Пока они несли передовой и фланговый дозор, после начала боя оттянутся к броненосцам и крейсерам.
