За то время, что Эрхард его не видел, Хуан Паскуаль успел сбрить бороду. Он казался вполне нормальным, даже дружелюбным. Но Эрхард не сомневался: перед ним тот человек, который пытался его задушить. Хотя с тех пор много что изменилось и он не успел все как следует обдумать, он пытался припомнить, где он видел его еще раньше. В порту? В зеркале заднего вида? В джаз-баре в ту ночь, когда Алина ушла с музыкантами?

Паскуаль спешил. Он вошел в гостиную, на ходу разговаривая по мобильному телефону. Сначала Эрхард решил, что кто-то ждет его в коридоре, но потом услышал, как Паскуаль отвечает на вопросы своего собеседника, объясняет, возражает. Говорил он необычно громко.

– Я везде побывал, – говорил он. – Мне продолжать задание? Я ведь обещал… Нет. Она в Арресифе. Вчера. Нет. Сейчас сделаю. Нам не нужно… Трудно, когда в городе… Нет. Нет, что вы. Он не может. Нет. Я не жалуюсь. Я не жалуюсь! Я только говорю… только говорю… почему именно на том месте? По-моему, лучше в центре. Может быть, завтра? Займусь этим первым делом, а потом…

Тишина.

Звякнуло стекло. Должно быть, Паскуаль увидел бутылку, которую Эрхард оставил на подлокотнике кресла. Скоро ему захочется в туалет – помочиться или принять лекарство. Эрхард вжался в стену и поднял ногу, чтобы толкнуть дверь в лицо противнику, как только он войдет. Захлопнулась дверца холодильника; Эрхард услышал хлопок – Паскуаль вскрыл пивную банку. Шаги… он приблизился. Под дверью мелькнула тень, и Эрхард занес ногу повыше, готовясь со всей силы пнуть дверь. Ему хотелось разбить подонку голову.

Но тень метнулась, и Эрхард услышал, как входная дверь с глухим стуком ударилась о стену, а затем захлопнулась. Щелкнул замок. Наступила тишина. Эрхард стоял неподвижно, гадая, что делать. Он-то думал, что у него появится возможность поговорить с Хуаном Паскуалем, расспросить его о той ночи, когда он поднялся на борт «Морской Гестии». Он рассчитывал узнать об угоне судна и о лже-Крисе Джонсе. Но он ушел, Хуан Паскуаль, или как его зовут на самом деле; на сей раз ушел, скорее всего, надолго, а не на несколько часов. Что делать? Эрхард лихорадочно соображал, но ничего не приходило в голову.

И вдруг он вспомнил лицо Паскуаля, вспомнил, где он его видел.

В кафе в то утро, когда Берналь попросил Эрхарда пойти с ним во «Дворец» и прочесть обрывки газеты. Он тогда сидел в дальнем углу зала, либо с похмелья, либо просто смертельно усталый, но Эрхард не сомневался: там был он. Человек по имени Песке. И Рауль часто рассказывал о своем приятеле Песке, которым он восхищался. Они вместе пили пиво. По словам Рауля, Песке знал лучшие рыбные места вблизи побережья. Песке, который может пройти до Лансароте и обратно с закрытыми глазами! Ну, конечно! Что там говорил Симао о сеньоре П.? Он знает здешние воды лучше любого другого.

Он выбежал из туалета и устремился на балкон. Держась за перила, по очереди перекинул ноги и снова повис в воздухе. Отпустил руки и упал на землю. Очень болели колени; ноги подгибались и ныли. Но сейчас было не до коленей. Он придвинул к стене металлический стул и кое-как перелез на другую сторону. Вовремя посмотрев на парковку, почти не видную из-за густой листвы, он успел заметить, как Хуан Паскуаль уносится прочь в синем фургоне для доставки продуктов, взятом напрокат. Он спрашивал: «Почему именно на том месте?» Обычно «тем местом» здесь называют дюны, побережье. Так не говорят о Пуэрто и других городках. Под «тем местом» подразумевается пустынная местность. Если только Хуан Паскуаль не повернет на тропу Алехандро, он, скорее всего, поедет по шоссе FV-1 или FV-101. Обе дороги начинаются от перекрестка с круговым движением возле стадиона. Чтобы не угодить в пробку в центре города, Паскуаль почти наверняка поедет туда по проспекту Хуана-Карлоса. Если Эрхарду удастся за две минуты поймать такси, он поедет по улице Богоматери Кармельской, а если ему повезет еще больше, он доедет до перекрестка одновременно с Паскуалем и будет следить за ним, пока не появится случай его остановить. Если Эрхарду повезет по-настоящему, он увидит, как Паскуаль встречается с тем, с кем он говорил по телефону, – с Чарлзом, например, или даже с самим Палабрасом.

Он ускорил шаг, перешел улицу Галисии, повернул на Писарро, хотя у него болели все мышцы. Вечером музыка звучала еще громче. Ни одного такси он не увидел; мимо проезжали только мопеды, на которых сидели по двое и по трое. Придется идти на стоянку на проспекте генерала Гарсии. Жаль, что он не принял таблетки из аптечки Хуана Паскуаля! Улица повернула. Мимо него проносились исторгающие громкую музыку машины с молодежью; юнцы размахивали флагами, высунув их в открытые окошки. Эрхард плотнее надвинул бейсболку на глаза и ускорил шаг, напомнив себе, что надо сохранять невозмутимый вид.

Наконец он добрался до стоянки. Там была всего одна машина – Пондюэля. Лентяй Пондюэль сидел в своем обожаемом «лексусе». Не везет так не везет! А есть ли у него выбор? Эрхард подбежал к машине, помахал Пондюэлю рукой и плюхнулся на пассажирское сиденье. Пондюэль смотрел новости спорта по мобильнику. Он положил телефон между сиденьями и холодно посмотрел на Эрхарда.

– К стадиону. Быстро!

– Предателей не вожу.

– Пондюэль, заткнись и вперед!

Эрхард задыхался; он достал деньги и покрутил перед носом Пондюэля купюрой в сто евро.

– Зачем мне лишние трудности? – спросил Пондюэль, заводя мотор и включая поворотник. Они ехали по проспекту генерала Гарсии.

– Добавлю еще сотню, если вдавишь педаль в пол.

Они повернули за угол, на улицу Исаака Пераля; приходилось быстро перестраиваться, чтобы объехать очередь у входа в ресторан «Прованс». Пондюэль покосился на Эрхарда:

– Отшельник, что ты задумал? Я слышал, тебя арестовали.

– Меня отпустили.

– С какой стати так нестись? Штрафы мне ни к чему.

– Не спрашивай и поезжай вперед. Ты таксист или кто?

Пондюэль гнал по узким улочкам быстрее, чем ехал бы сам Эрхард. Пусть он не слишком умен, но, насколько было известно Эрхарду, водитель он неплохой. И «лексус» способен развить большую скорость, чем продуктовый фургон.

– Есть пробки на Хуане-Карлосе?

– Вроде нет.

– Можешь попросить кого-нибудь встать у «Ржавой стрелы»?

Так называли скульптуру у первого перекрестка с круговым движением, который должен проехать Пондюэль.

– Что?!

– Попроси кого-нибудь встать посреди кругового движения.

– Зачем?

Эрхард перегнулся вперед, нажал кнопку рации и отчетливо произнес:

– Говорит двадцать восьмой. Всем машинам в квадрате С-одиннадцать. Может кто-нибудь встать на кругу? У нас «ситуация С» к югу от Хуана-Карлоса.

«Ситуацией С» в переговорах назывался «неоплаченный счет». Либо пассажир не заплатил за проезд, либо какой-нибудь автомобилист скрылся с места ДТП. Таких таксисты не любят больше всего.

Пондюэль оттолкнул Эрхарда, отобрал у него рацию.

– Твою мать, ты что творишь вообще? Ты переметнулся! И нечего сейчас…

– Извини, Пондюэль. Мне очень нужно. Я должен его остановить.

– В самом деле «ситуация С»? Где твоя тачка? Он в тебя врезался?

– Нет, это не «ситуация С». Но ничего другого я не сумел придумать. Потом объясню. – Эрхард достал двести пятьдесят евро. – Вот. Езжай, и все. Высадишь меня возле стадиона. Только никому не говори, что ты меня вез.

Эрхард понимал, что Пондюэлю трудно будет смолчать, почти невозможно… и все же попробовать стоит.

Пондюэль взял деньги.

– У тебя крыша поехала, – заключил он.

Такси мчалось на скорости в 160 километров в час; когда машина неслась по улицам, прохожие вздрагивали от испуга.

Если кто-то случайно шагнет на дорогу, уже не хватит времени ни объехать, ни нажать на клаксон.

Они свернули на Карабела, потом на Фуэнте; пронеслись мимо аквапарка.

– Говорит семнадцатый. У меня проблема с двигателем; починка займет несколько минут. Я у «Ржавой стрелы».

Эрхард узнал голос Себастьяно.

– Быстро он, – заметил Пондюэль и невольно улыбнулся. По правде говоря, такие происшествия он обожал. Он любил драму, неповиновение, презрение к власть имущим. Да, Себастьяно действительно управился быстро, но успел ли? Если пробки на проспекте Хуана Карлоса как обычно в это время дня, Хуан Паскуаль уже на шоссе FV-1 или на FV-101.

Они ехали молча; машина проехала маленький перекресток с круговым движением возле «Оазиса». Погоня – азартная игра. Возможно, Паскуаль вообще поехал другой дорогой. Но Эрхард убедил себя, что Паскуаль едет по шоссе к большому перекрестку. Еще оставалась крохотная надежда на то, что его удастся остановить. Только он еще не знал как.

– Говорит семнадцатый. Несколько машин объезжают препятствие. Двадцать восьмой, как выглядит твоя «ситуация С»?

Пондюэль покосился на Эрхарда и нажал кнопку передачи, чтобы Эрхард говорил.

– Синий «сеат», продуктовый фургон. Арендованный.

В рации треск помех.

– Говорит семнадцатый. Он только что проехал мимо.

Эрхард чертыхнулся, не отпуская кнопку.

– Йоргенсен, ты, что ли? – удивился Себастьяно.

– Да, я.

Эрхард не сводил взгляда с Пондюэля; тот раздраженно поднял брови. Вот наконец-то и тот самый перекресток с круговым движением; когда они въезжали на круг, Эрхард увидел фургон в нескольких сотнях метров впереди, на FV-1. Не в силах говорить, он просто ткнул в него пальцем.

– Это он? – спросил Пондюэль. Такси заехало левыми колесами на тротуар. Пондюэль выкрутил руль, помчался прямо, подрезав машину, которая приближалась справа, и вылетел на FV-101. Фургон на три корпуса впереди. – Что делаем?

– Езжай вперед. Но не веди себя агрессивно. Лучше всего, если он нас не заметит.

Фургон и другие машины впереди шли приблизительно на ста километрах в час; все замедлили ход, проезжая Хеафонд. Тяжело вздохнув, как будто все происходящее ему смертельно надоело, Пондюэль выключил рацию.

– До какого места мы едем? Я должен вернуться к девяти тридцати.

– Еще немного, – успокоил его Эрхард, хотя сам ничего не знал наверняка. Паскуаль сказал «на том месте». Не «на юге», не «на севере». «На том месте». Скорее всего, в какой-нибудь глуши. Паскуаль не повторил адрес вслух и не спросил, во сколько они встречаются. Значит, «на том месте» он уже бывал раньше. Но где оно?

Эрхард снял бейсболку и вытер пот с головы. Заметив его новую «прическу», Пондюэль с любопытством покосился на него, но благоразумно промолчал.

Южнее Корралехо и восточнее Маханичо на острове большая равнина, которую можно назвать пересеченной местностью. Ее всю делят на прямоугольники разного размера дурацкие каменные ограды местных фермеров. Кажется, что видно, как ветер гуляет над серыми, бледными камнями и на высохших участках земли, а потом набирает скорость, прежде чем взлететь на гору Колорада в нескольких милях к западу, где берег немного приподнят – как край одеяла, под которым кто-то согнул колено.

На следующем перекрестке фургон повернул направо, на «Каппеланию», а следующие за ней машины поехали прямо. Эрхард уже собирался попросить Пондюэля ехать за фургоном на расстоянии, но Пондюэль считал его мысли: он убрал ногу с педали газа. «Лексус» слегка занесло. Притормозив, Пондюэль помедлил. Наконец до фургона снова несколько сотен метров. «Каппелания» – сравнительно новый жилой комплекс с пальмами, фонтанчиками и бассейном. Эрхард предполагал, что фургон остановится перед одним из домов, но Хуан Паскуаль свернул на проселочную дорогу и выехал из «Каппелании». Пондюэль остановился; они молча смотрели, как синий фургон движется в сторону горы Колорада.

– Думаешь, он нас засек? По-твоему, он пытается от нас оторваться? – Пондюэль смотрел на Эрхарда в ожидании объяснений, но Эрхард ничего не мог придумать. Надо ехать за фургоном.

– Подожди немного. Посмотрим, что он сделает.

Проселочная дорога вилась по пустырям и поднималась вверх, в гору. Фургон почти скрылся из вида, но Эрхард еще видел его синюю крышу, которая взлетала все выше и выше, как ковер-самолет.

– Он едет к перевалу. Нам надо за ним, – сказал Эрхард.

Пондюэль посмотрел на часы и свернул на проселочную дорогу.