Он приехал на работу и пошел по коридору, то и дело озираясь, как будто в любую минуту ждал нападения из-за угла. Он не знал, куда еще податься, кроме работы. Кроме того, вряд ли Палабрас прикажет напасть на него здесь. Конечно, не случайно убийца явился к нему домой.

Не успел он сесть за стол и отдышаться, как вошла Ана. Она что, работает в субботу сверхурочно? Если Марселис здесь, наверное, они трахались.

– У нас проблемы, – сказала она, – три водителя поссорились из-за договора между таксомоторной компанией и портовыми властями. Они сейчас спорят во дворе.

– Где Марселис? – спросил Эрхард.

– Дома.

Судя по выражению лица Аны, она звонила Марселису несколько раз. Эрхард невольно подумал, уж не засада ли ждет его во дворе. Может быть, там стоят Палабрас и его приятель в темных очках. Но секретарша выглядела неподдельно расстроенной.

Следом за ней он спустился в автосервис. Ана как-то странно посмотрела на него, как будто хотела что-то ему сказать. Поскольку она так и не заговорила, как только они вышли во двор, Эрхард потерял к ней интерес.

Людей, которые собрались во дворе, он знал. Несколько раз говорил с ними. Они стояли слева от входа в автосервис, подчеркнуто бурно жестикулируя, еще четверо или пятеро глазели на них. Густаво, смуглый, с бородой мужчина, должен был забрать пассажира в порту. По вызову. Но Луис – громогласный, с чуть косящими глазами, видимо, считал, что Густаво должен был брать пассажиров в порядке общей очереди. Мэнни ухитрялся одновременно соглашаться и с Луисом, и с Густаво, и как бы ни с тем и ни с другим. Так или иначе, он стоял между двумя спорщиками и кричал на обоих, как будто они что-то неверно поняли. Возможно, таким образом он пытался их помирить. Спор был жаркий; казалось, еще немного – и он перерастет в настоящую драку.

– Помню тебя, Луис Эрнальдо, – начал Эрхард, подходя к спорщикам вплотную. От удивления все вздрогнули – они не слышали, как он подошел. – Помню, именно ты всегда говорил, что хорошие водители заслужили постоянных клиентов. Нам нужно быть там, где клиенты, говорил ты. Ведь так, Луис?

Луис пристально посмотрел на Эрхарда:

– На что ты намекаешь, Отшельник?

– Представь, что Густаво – это ты, а ты – это я. Молодость отличается честолюбием, а возраст – справедливостью. Кажется, так говорят? – Эрхард бочком протиснулся в центр и встал между ними. – Спасибо, Мэнни. – Он пожал Мэнни руку, намеренно официально. Как будто собирался сказать: «Теперь обо всем известно руководству».

Мэнни пожал плечами и отошел к своей машине.

– Даю каждому из вас минуту, чтобы вы рассказали, что случилось. Учтите, у нас сейчас не разбирательство. Не нужно оправдываться. Просто объясните свою точку зрения. Луис, ты первый – по старшинству.

Эрхарду было наплевать на старшинство, но он знал, что многие таксисты обращают внимание на такие вещи. Во всяком случае, им хотелось хотя бы толику уважения после многих лет тяжелой работы. Кроме того, Эрхард догадывался, что такое отношение понравится Луису, поклоннику генерала Франко, пышногрудых красоток в дешевых журналах и боксерских поединков на широком экране в баре «Желтый петух». Его слова помогли Луису расслабиться.

Он внимательно слушал. Становилось ясно, что Густаво старается угодить постоянным клиентам. Пассажир, который попросил, чтобы за ним заехал именно Густаво, уже ездил с ним, и Густаво ему понравился. Пассажир записал номер его мобильного телефона и попросил забрать его в порту, приехав на пароме с Лансароте. Луис утверждал, что Густаво повел себя не по правилам, установленным самими таксистами. Неписаные правила призывают делиться пассажирами. Спор старый, но Эрхард понимал: сейчас для Луиса многое поставлено на карту. Он чувствовал себя не обманутым, а скорее одураченным.

– Ты поднял важную тему, Луис, – отметил Эрхард. – Кто, как не ты, жертвовал многим ради системы! Ты, конечно, сам отказывался от многих выгодных поездок, лишь бы не обидеть своих товарищей.

Эрхард прекрасно понимал, что Луис может счесть его слова за издевку. Луис никогда не отказывается взять пассажира. У него совсем немного постоянных клиентов, да и те в основном шлюхи или инвалиды, которые дают хорошие чаевые за то, чтобы тот возил их в больницу или в магазин. Эрхард говорил и не сводил взгляда с Густаво. По его лицу трудно было сказать, о чем он думает.

– В то же время, Луис, ты также стараешься обслужить клиентов как можно лучше.

– Кому охота терять доход из-за нескольких жуликов? – проворчал Луис. Опять! Некоторые таксисты кивнули.

– Вот именно. Ты надеешься получить даже побольше, – заключил Эрхард, заметив, как обескуражен Густаво.

– Вот именно! – поддержали его несколько водителей.

Луис оглядел собравшихся так, как будто победа уже у него в кармане.

– Вполне справедливо, что хороший водитель должен получать больше!

– Верно, – загудели водители, хотя кое-кто начал догадываться, что разговор повернул куда-то не туда. Но Луис ничего не подозревал.

– Да! – вопил он, словно профсоюзный деятель, который только что одержал победу над руководством компании.

– От лица компании вношу предложение класть по три евро в общий котел за тех водителей, которые привлекают новых пассажиров. Таким образом, Густаво и другие, у кого много постоянных клиентов, поддержит тех из вас, кто подолгу стоит в очереди.

Молчание. Густаво озадаченно посмотрел на Эрхарда, но в его глазах Эрхард заметил намек на улыбку.

– Неплохая мысль, – наконец отреагировал один.

– Откуда деньги? – спросил другой.

– Придется где-то их найти, – ответил механик Биляль. Здравого смысла у него было побольше, чем у многих водителей.

– Деньги – моя забота, – заверил Эрхард. – На вас это никак не отразится. Поверьте, я был на вашем месте. Хочу добиться, чтобы в нашей компании работалось хорошо, и сегодня только начало. Я бы многое хотел изменить… Луис, согласен ты на такие условия?

У Луиса не было другого выхода; он кивнул. Правда, он, судя по всему, не в ладах с арифметикой и не совсем понимает, как отразится предложение Эрхарда на его кошельке. Но, поскольку остальные очень были довольны, он кивнул Эрхарду и вышел из круга.

Эрхард подошел к Густаво и пожал ему руку:

– Надеюсь, ты понимаешь, что сделал верный выбор. Ни в коем случае нельзя наказывать водителей за то, что они хорошо обслуживают пассажиров.

– Но ведь вы и премий за это не даете. Наоборот, отрезаете кусок другим, которые простаивают в очереди!

– Да, потому что лучше работать они не умеют. Когда благодаря тебе они начнут зарабатывать на пятнадцать – двадцать евро в месяц больше, многое изменится. Ты станешь для них героем. Все захотят быть щедрыми благодетелями. Самое главное, чтобы ты не прекращал поступать как надо.

– А если водитель взял пассажира, который остановил его на улице, но уверяет, что пассажир вызвал именно его? Вы и за него положите в общий котел три евро, не проверяя?

– Я еще не все до конца обдумал, но не сомневаюсь, мы что-нибудь придумаем. Может быть, ты поможешь найти решение?

Густаво засмеялся, но тут же посерьезнел.

– Я работаю таксистом всего три месяца, и вы у меня просите совета? Я ведь сел за баранку только для того, чтобы немного подработать. Для меня такси – не основное занятие.

– А какое основное?

– Я музыкант.

– Барабанщик?

– Как вы догадались?

– По тому, как ты двигаешь руками. Руки у тебя очень проворные.

Густаво снова засмеялся:

– Если вам нужна моя помощь, буду рад.

– Я зайду к тебе на следующей неделе, и мы все обсудим.

Эрхард вернулся в кабинет. И, только подойдя к лестнице, заметил, что Ана по-прежнему идет за ним по пятам.

– Вы хорошо все решили, – тихо произнесла она.

– Вас это удивляет?

– Немного. Марселис терпеть не может Луиса.

– Луиса все терпеть не могут, но он работает таксистом больше двадцати лет.

– Марселис охотно уволил бы его.

– Что стало бы большой ошибкой.

– Где вы найдете обещанные три евро?

– Понятия не имею. Наверное, стоит изучить наши контракты с местными предпринимателями. Может, удастся из них немного выжать?

– Мы и так обходимся дороже, чем «Такси Вентура».

– Насколько мне известно, они сбивают цены.

– Марселису не понравится ваш план, если вы не придумаете, откуда взять деньги. Это я так, к сведению.

Внезапно Эрхард испытал прилив вдохновения. Он побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и более молодой Ане пришлось с трудом трусить за ним.

– Сегодня у вас встреча с Альфонсо Суаресом, – напомнила она, переводя дух. – В пять тридцать.

– Не рановато ли? Казино ведь еще не построено.

– Не знаю. Это Марселис попросил меня договориться о встрече. И она должна состояться в субботу, потому что Суарес любит выходить по субботам. Марселис сказал, что важно заключить выгодную сделку.

Пройдет еще два года, прежде чем стройка будет завершена. Такое долгосрочное планирование было вне понимания Эрхарда.

– Ясно, – сказал он, закрывая дверь кабинета. Впервые ему хотелось вникнуть в счета, которые лежали у него на столе. Впервые ему хотелось быть директором.

Но стоило Эрхарду сесть за стол, как ему снова сделалось не по себе.

В течение десяти минут, пока он разрешал конфликт водителей, не думал о происшествии в квартире. Но скоро закончится рабочий день, отсюда придется уйти. Что делать? К сожалению, вариантов у него было не так много. Когда-то было больше, но он сам понемногу избавлялся от прежних связей, и теперь почти ничего не осталось. Он сам во всем виноват.

Нужно найти новое жилье.

В квартире Рауля оставаться было нельзя. Соседка снизу явно следит за ним; кто знает, сколько головорезов к нему подошлют в следующий раз? И возвращаться в старый дом тоже было нельзя. Все, что он когда-то в нем ценил – уединенность, большое расстояние до соседей, завывание ветра в скалах, – становится недостатком, если за тобой охотятся головорезы и убийцы.

Миса, Солилья… Единственные два человека в его жизни, единственные, кто ему доверяют. Наверное, если он попросит, они пустят его переночевать у них на диване. Но он не хочет ни во что их впутывать. Особенно сейчас. Кто знает, как поведут себя Палабрас и человек в темных очках, если совсем отчаются? Довольно неприятно подсчитывать друзей, когда понимаешь, что их осталось всего двое – к тому же не самых близких. До последнего времени Эрхарду казалось, что у него больше друзей, чем он может себе позволить, но теперь все дружеские связи внезапно и навсегда оборвались. Он считал себя поверхностным человеком, который ни за что не отважится перевести отношения на более серьезный уровень. Обычно за подобными прозрениями у него следовали самые необузданные запои, после которых он с трудом отыскивал ключи в одном месте, бумажник в другом, а себя самого – в третьем. Но сегодня даже мысль о запое не грела душу. Сегодня он предпочитал быть совершенно трезвым и жалким, а не онемевшим от бесконечных коктейлей «Лумумба».

Вдруг в голове мелькнула шальная мысль: не вернуться ли в Данию? Сорваться, никого не предупредив. Поселиться в домике на севере Ютландии – подальше от Аннет и девочек. Разводить кур, убирать снег, водить такси и настраивать пианино. Аннет, наверное, удивится, когда поймет, что деньги приходят с другого адреса. Впрочем, скорее всего, ей все равно. Лишь бы он и дальше посылал ей переводы, держался подальше и не пробовал связаться с девочками. Но он прекрасно понимал: в Данию ему нельзя. Он посмотрел на свою руку. Двадцать лет назад он обменял палец на новую жизнь в далеких краях. Назад пути нет. Кроме того, он бросил Данию так же, как другие бросают курить или глазеть на девушек в бикини. Он слишком стар. Не совсем старик, но все больше и больше стареет.

Он прикидывал другие возможности – где можно спать, жить, провести ночь, оставить машину. Ни один вариант не казался ему вполне надежным.

И потом, как же Беатрис? Ей нельзя оставаться в квартире. Он был уверен, что тип в темных очках рассказал Палабрасу о женщине в постели, и, хотя Палабрас, скорее всего, не понял, кто она и как туда попала, он, конечно, поймет: Эрхард что-то от него скрывает.

«Эма»…

Одно за другим Эрхард мысленно вычеркивал все возможные и невозможные места, куда можно податься. В конце концов в его списке осталось только одно: «Олимп», недостроенный гостиничный комплекс в районе дюн. Во-первых, его можно объехать кругом и незаметно повернуть на заброшенную парковку. Если что-нибудь случится, там есть второй выход и узкая дорожка, по которой он несколько раз ходил, – она ведет на пляж. Греческая компания-подрядчик бросила строительство в такой спешке, что оставила инструменты, бетономешалки и стройматериалов на много тысяч евро. Конечно, все мало-мальски ценное давно растащили и продали на черном рынке, но, к радости бездомных, которые там живут, воду и электричество не отключили. Один из бездомных, Гильермо Трахо, мужчина, больше похожий на женщину, как-то признался Эрхарду, что он смотрит телевизор и сушит волосы феном. Беатрис можно уложить на заднее сиденье и подогнать «мерседес» поближе к распределительному щитку. Таким образом, и аппарат ИВЛ, и катетер будут подключены к электричеству. Не идеальное решение, но ничего лучше придумать он был не в состоянии.

Беатрис необходимо забрать сейчас же, до того, как в квартиру вломятся тип в темных очках, соседка снизу и Палабрас. Или до того, как они потеряют терпение и отправятся искать Эрхарда.

Он схватил кейс и вышел из кабинета с таким видом, словно спешил домой.

– Вы прочли мою записку? – спросила Ана.

Эрхард прищурился.

– Вчера кто-то звонил и просил кое-что вам передать. Записку я оставила на вашем столе.

Эрхард зашел в кабинет и увидел на столе желтый самоклеящийся листок. Странно, как он его не заметил.

Он вернулся к Ане:

– Что это такое?

– Не знаю, но тот, кто звонил, очень просил вам передать. Он долго диктовал фамилию по буквам. По-моему, у него дислексия.

– Кто звонил-то?

– Симон или Симоне, что-то в этом роде. Я так старалась правильно записать то, другое имя, что толком не запомнила, как его зовут.

Значит, он все-таки позвонил! Значит, Хуан Паскуаль – это сеньор П., помощник капитана, который сел на борт «Морской Гестии». По словам Симао, сеньор П. – уроженец Фуэртевентуры. Он был пьяный и злой.

– Этот Хуан Паскуаль живет на нашем острове. Вы не можете найти его адрес и телефон?

Ана кликнула по клавиатуре.

– Конечно, в справочнике есть не все, но… Если ваш знакомый правильно произнес фамилию, я нашла только одного Хуана Паскуаля, и живет он здесь, в Корралехо.

Ана взяла у Эрхарда желтый листочек и записала под фамилией Паскуаль адрес.

– Лаго де Бристоль, пятнадцать. Разве те здания не снесли?

– Может быть. Некоторые адреса в справочнике устарели.

Эрхард кивнул и пошел к двери. Ана проговорила ему в спину:

– Не хочу вмешиваться, но…

– Что? – Он остановился.

– Таксистам можно так одеваться, никто и слова поперек не скажет, но… вам, по-моему, лучше переодеться, прежде чем идти на важную деловую встречу.

Эрхард осмотрел себя сверху вниз. Рубашка мятая, на груди большое бурое пятно, то ли от соуса, то ли от дерьма. После драки в квартире он ничего не замечал и даже не думал об одежде. И хотя он старался держаться с Аной вежливо и невозмутимо, раздражение прорвалось. Вернулось прежнее чувство: он – кусочек в какой-то огромной головоломке.

– Ана, ни на какую деловую встречу я не пойду. Помимо этой дерьмовой встречи у меня есть дела поважнее.

Она испуганно вытаращила глаза и тихо спросила:

– Перенести встречу?

– Конечно, перенесите. Кстати, перенесите заодно и все встречи, запланированные на остаток недели.

– Что случилось? – крикнула она ему вслед.

По пути к машине он обдумывал, как вытащить Беатрис из квартиры и перенести в машину. План был отвратительный, но в спешке ничего лучше ему все равно не придумать.

О подземной парковке и речи быть не могло. Он должен войти в парадную дверь и подняться на последний этаж по лестнице. Может быть, только так ему удастся проскользнуть мимо соседки снизу. Но ему нужна была помощь. И он решил обратиться к одному из самых нелепых шарлатанов во всем городе – к Силону, который торгует чемоданами.