Едва войдя в подъезд, он услышал музыку и громкие голоса. Он поднялся наверх на лифте. На пятом этаже подумал: наверное, все-таки Рауль вернулся. Пил где-нибудь с дружками, нюхал и глотал всякую дрянь, предпочитая держаться подальше от папочки, а также всех, кто его любит, чтобы ему не мешали… А потом ожил, пришел в себя. Значит, он снова дома. Он нашел Беатрис. Скоро он спросит Эрхарда, кого кремировали и похоронили на Альто-Бланко.

Игра окончена.

В самом лучшем случае он вернется в Маханичо.

Потом Эрхард вспомнил, что поменял замок. Судя по всему, шум доносился не из его квартиры, а с лестничной площадки. Дверцы лифта разъехались, и он увидел, что на площадке целая толпа – человек двадцать или даже двадцать пять. Таких можно встретить в любом баре, только его незваные гости лучше одеты – при галстуках, с золотыми цепочками вместо татуировок на лодыжках. Эрхард всматривался в лица, ища в толпе глаза Рауля, налитые кровью после недельного запоя и беспорядочного секса. Но вскоре понял, что друга здесь нет. Нет и не будет. Перед ним массовка; в толпе нет ни одного знакомого лица или такого, которое бы ему понравилось. У стены, прижавшись друг к другу, стояли две девушки-масаи – они как будто в магазине ждали начала большой распродажи. Судя по всему, никто из массовки не знал Эрхарда и не пытался выяснить, кто он такой. Он пробрался сквозь толпу и подошел к двери, рядом с которой, поглощенный девушкой-масаи – почти угольно-черной куколкой, – стоял Эммануэль Палабрас.

– Настройщик! – громко окликнул его он, поспешно налил в бокал шампанское и протянул напиток Эрхарду.

– Что мы празднуем?

– Ваш первый рабочий день.

– Я бы не назвал сегодняшний день рабочим.

– Привыкайте. Вы теперь директор. Вам больше не нужно отрабатывать смену.

– Поэтому вы решили привести ко мне в квартиру разряженных шлюх и бездомных в костюмах?

– Отзывайтесь с уважением о моих «ночных бабочках»! Они вас слышат. Кроме того, квартира не ваша, а скорее моя. Пусть даже вы сменили замок.

– Помнится, вы говорили, что у вас от этой квартиры мурашки.

– Если я велю вам развлекаться с лучшими девушками и мальчиками на острове, которых можно купить за деньги, значит, так вам и следует поступить.

Что-то в его тоне раздражало Эрхарда. Он почувствовал себя купленным и оплаченным. Человек, которого он много лет навещал и которому помогал, которого он считал почти своим другом, оказался расчетливым бизнесменом. Но он не мог набраться храбрости и сказать Палабрасу об этом сейчас.

– Предлагаю устроить вечеринку не в квартире, а на террасе на крыше. Не хочу видеть в квартире никого из ваших маленьких друзей, да и вас, сеньор Палабрас. В квартиру можно спуститься, только если кому-то надо в туалет… или по пути домой. Договорились?

– Быстро вы привыкли к новому положению! – заметил Палабрас. – Но мы будем хорошо себя вести, правда, дамы и господа?

Все кивнули в знак согласия. Эрхард открыл дверь и, первым войдя в квартиру, включил свет. Он стоял, загораживая проход в спальню. Незваные гости вереницей прошли в гостиную, оттуда на балкон и, наконец, поднялись на крышу. Первыми шествовали Палабрас и хромающий Чарлз. Одна из девиц сбросила туфли на высоких каблуках; кто-то из мужчин открыл еще одну бутылку шампанского.

Эрхард быстро осмотрел Беатрис, вышел и запер спальню на ключ. Только потом он взял бокал с шампанским и поднялся на крышу.

Одна из надушенных девиц попыталась сесть к нему на колени и прижаться к нему, но он мягко столкнул ее. Палабрас разглагольствовал о том, что надо праздновать победы и оплакивать потери. Участь человека посредственного – позволить дням сливаться в один серый ком. Надо пить шампанское, как только представляется такой случай. Только это и есть цивилизованный способ, орал Палабрас, и его было слышно на всей террасе.

Гости двигали мебель и опустошали бар. Эрхарду уже казалось, что здесь его вещи, и его раздражало, что они чувствуют себя здесь как дома. Гости даже принесли с собой небольшой транзисторный приемник; оттуда доносилась электронная музыка – Эрхард про себя назвал ее «консервами».

– Вы должны дать мне ключ, – заявил Эммануэль Палабрас, сидящий с двумя девицами. Голос у него почти как у Рауля, когда тот пьян.

Эрхард широко улыбнулся, скрывая замешательство. Он не знал, что сказать.

– Не забывайте, Настройщик, квартира-то моя.

– Так заселяйтесь этажом ниже.

– Я надеялся, что вы поведете себя немного дружелюбнее.

– А я надеялся пожить в мире и покое. Спасибо за вечеринку, но я предпочитаю жить дома, а не в ночном клубе.

– Значит, не дадите ключ? Чарлз, скажи ему что-нибудь.

Но Чарлз ничего не сказал. У него на коленях сидела девица, похожая на куклу чревовещателя, и пила красное вино.

– Это моя квартира.

– А мне важно знать, что я у себя дома. Мне не нравится, что вы приходите и уходите. Дело не в вас, дело… – «Хм, в чем же? В том, чтобы чувствовать себя в безопасности…»

– Я ведь могу заказать у слесаря запасной комплект, – не сдавался Палабрас. – Он сделает все, о чем я его попрошу.

– Жаль, что никто кроме меня не способен удержать вас в узде!

Эммануэль Палабрас вскинул руки вверх, как будто ему надоела пустая болтовня. Эрхард гадал, будет ли он когда-нибудь чувствовать себя как дома в квартире Рауля, или она навсегда останется своего рода ничейной территорией. Наверное, «дом» – такое место, где можно побыть одному, в единственном числе. А старший Палабрас считает, что может являться сюда всякий раз, как ему заблагорассудится. Эрхард поднял бокал, произнес тост за здоровье Палабраса и одним глотком выпил дорогое – стоимостью не меньше нескольких сот евро – шампанское. Он знал, что его поведение раздражает Палабраса. С неба гроздьями падали звезды; по крайней мере, Эрхард прочел в газете, что они должны падать гроздьями. Сам он ни одной не видел, но, может быть, дело в том, что глаза у него в основном закрыты?

В два часа ночи Палабрас уже напоминал одну из своих деревянных масок. Его лицо даже смягчилось от усталости. Эрхард догадался: скорее всего, у него такой же усталый вид. Девушки-масаи перекочевали поближе к бару и пили шампанское, тихо переговариваясь непонятно о чем на своем языке; молодые люди сидели на лестнице, ведущей на балкон, и курили. Чарлз помог Палабрасу встать из кресла и отряхнул его пиджак от крошек. Эрхард посмотрел на него почти с нежностью. Чарлз благодарил Эрхарда и приказал девушкам-масаи и мужчинам прибрать и отнести бокалы в кухню. Перед тем как последовать за своими спутниками, Палабрас приподнял руку в знак прощания.

Миг – и Эрхард снова остался один. Он бы не удивился, обнаружив в кухне все на своих местах. И все же атмосфера изменилась. Вечер понедельника, но все тихо. В Корралехо тишина – недобрый признак. Тишина напоминает о безработице. Об отсутствии туристов. Он встал. Надо лечь в постель. На его брюках большое мокрое пятно – прямо в паху. Как будто кто-то вылил на него шампанское.

На следующий день он решил пойти на работу. Выйдя из подъезда, он перешел дорогу и посмотрел на черный кейс, выставленный в витрине магазина Силона. Чемоданчик с кодовым замком, который звонко щелкает, когда его открывают. Он положил в кейс книгу, коробочку для пилюль и длинный багет и захлопнул его. Силон просил тридцать евро, но Эрхард сбил цену до двенадцати. Прихватив покупку, в которую сложил свои вещи, он направился к «мерседесу». Открыл машину с брелока, сел за руль, а кейс поставил на пассажирское сиденье. Видела бы его сейчас Аннет! Она бы не поверила своим глазам. Скорее всего, решила бы, что он едет на костюмированный бал. Или приняла его за другого.

Офис «Таксинарии» современный, красочный и напоминает те, что строят в новой части Пуэрто. Чтобы войти, надо набрать код; к счастью, одна девушка из сервиса – так у них называется диспетчерская – оказалась у двери одновременно с ним и впустила его. Он шел по длинному коридору рядом с траволатором, прошел мимо тихих кабинетов и комнаты отдыха; там темно. Попытался купить кофе в автомате в коридоре, но не понял, как автомат работает. Зайдя к себе, взял бутылку воды из холодильника и развернул вчерашнюю газету, которая лежала у него на столе.

В начале девятого кто-то начал вяло двигаться в приемной. Он посмотрел сквозь щель в двери, как Ана раскладывает бумаги на столе и рыхлит землю в горшке с растением на подоконнике. Лицо у нее было грустное. Наверное, она ровесница Лене, лет тридцати пяти – и обута в большие кроссовки. Эрхарду не нравятся женщины в кроссовках; он не может себе представить, чтобы Лене их носила. В последний раз, когда он ее видел, на ней были огромные зимние сапоги из «Билки», датской сети обувных магазинов. Там Аннет покупала почти все детские вещи. Ана, видимо, привыкла к тому, что ее бросают, привыкла убирать за другими, терпеть вспышки злобы и агрессии, срывы и приставания. Она не жалуется. Эта девушка способна все пережить, но никогда не будет счастлива… Он надеялся, что ошибается.

– Буэнас, – тихо поздоровался он.

– Буэнас, – ответила Ана, не оборачиваясь, как будто заранее знала, что он у себя.

– Вы разбираетесь в машинах?

– А надо? – Ана развернулась к нему лицом. Видимо, она считает, что он хочет ее подловить.

– Я ничего в них не понимаю, – признался Эрхард. – Я просто их вожу.

– Я тоже не особенно в них понимаю, – ответила Ана, робко улыбаясь.

– Вчера вы распечатали для меня документы. Марселис говорит, что я должен оценить машины, которые нам предстоит купить. Но я бы хотел для сравнения посмотреть какие-нибудь старые контракты.

– Они на жестком диске. В компьютере, – пояснила Ана, видя его недоуменный взгляд. – Хотите, я их вам распечатаю?

– Вы мне очень поможете. – В этот миг он заметил годы раздражения и досады, которые проявляются не в ее взгляде, а в морщинке на лбу. Морщина образовалась из-за многочисленных тупых, некомпетентных и безответственных идиотов, систематически портивших ей жизнь. Вскоре ее лоб разгладился; она склонилась над столом и посмотрела в компьютер.

– Я вам принесу, – сказала она заученно вежливо. Видимо, она покладиста не только с тем боссом, с которым трахается.

В ожидании Эрхард достал из кейса книгу, одну из тех, что перевез с собой на новую квартиру. Он выбрал ее, потому что на обложке нарисован черный телефон на деревянном полу. Главная героиня – отиатр, специалист по ушным болезням. Ее включили в команду экспертов, которым поручено схватить международного террориста. Преступник, которого называют компьютерным гением, создал машину, которая звонит людям и убивает их ультразвуком. Ультратоном. Эрхард знал, о чем в книге речь, только потому, что прочел, что написано на четвертой стороне обложки. Кроме того, он прочитал первую главу. Главная героиня сидит на конференции и вспоминает своего бывшего – инвестиционного банкира из Нью-Йорка. Эрхард перечитал один абзац несколько раз. Возбужденная героиня ждет своего любовника в номере отеля, а потом звонит на стойку портье, и оказывается, что ее любовник только что выписался. Эрхард сразу понял, что книжка никудышная. И все же он подумал о героине-враче, о пустоте, которую она чувствует в гостиничном номере, и ему хотелось плакать.

Ему удалось сесть в кресло перед тем, как Ана принесла ему распечатки; она подчеркнула нужные места мокрой ручкой, которую до того держала во рту. Умница! После ее ухода Эрхард вяло просмотрел документы. Ничего нового он не узнал, кроме того что «фольксваген-пассат» – более популярная модель, чем он думал раньше. За прошедшие годы у «Таксинарии» было штук пятнадцать «пассатов»; больше всего их закупали в самом начале XXI века.

Он отправился в столовую вместе с Аной. Хотя все сотрудники питались в одном помещении, столы водителей стояли за стеллажом, уставленным цветами в горшках. Все остальные – администрация, Ана, отдел продаж и диспетчеры – сидели ближе к кухне. В «Такси Вентуре» он часто слышал, как водители сплетничают о диспетчерах и начальниках – мол, они считают себя слишком важными шишками и не желают сидеть за одним столом с простыми шоферами. Теперь же Эрхард думал: если усадить вместе таксистов и администрацию, ничего хорошего не будет. Тех, кто работает в офисе тридцать пять часов в неделю, и тех, кто сидит за баранкой семьдесят часов в неделю, разделяет пропасть. При обратно пропорциональной заработной плате.

Он ел поджаренную картошку и шашлык из баранины. Он уже оценил одно из преимуществ работы в «Таксинарии»: здесь не нужно носить обед с собой. Еду готовят в соседнем ресторане «Мукос» и приносят на больших подносах. Ничего особенного, но гораздо лучше того, что он способен приготовить себе сам. За обедом он ни с кем не разговаривал. Ана была поглощена беседой с девушками-диспетчерами. Их голоса Эрхарду знакомы – в отсутствие пассажиров он довольно часто подключался к частоте «Таксинарии». Они обсуждают водителей, которые внезапно являются в офис с цветами или конфетами и, отчаянно жестикулируя, признаются им в любви. Мол, влюбились в них, слушая их нежные голоса. Таким же когда-то был и Эрхард. Он тоже как-то влюбился в девушку, не видя ее. Ее звали Мичела. Она умела говорить так, что каждый таксист считал: к нему у нее особое отношение. Несколько недель Эрхард думал, как приступить к делу, как объясниться ей в любви. Трудность в том, что водителям трудно придумать веский повод для визита в офис. Наконец он решил, что подождет конца рабочего дня и предложит подвезти ее домой. Ему казалось, что так будет удобно – к тому же риск был минимальным. Но накануне того дня, когда он собирался воплотить свой гениальный план в жизнь, он вдруг узнал, что все остальные водители – даже Луис – питали те же надежды. Тогда его замысел показался ему глупым и неинтересным, и он мысленно выругал себя. Неужели он дошел до точки? С тех пор у него на глазах много раз повторялось одно и то же. Водители часто скучали в одиночестве, а девушки-диспетчеры с годами оттачивали речевые навыки, прибегая к одним и тем же клише. Их нежные, вкрадчивые голоса словно компенсировали вполне заурядные фигуры, которые они прятали под пестрыми платьями. Вот и в «Таксинарии» две девушки с самыми страстными голосами оказались совершенными толстушками, в то время как еще у трех – в том числе у Алисы, девушки из Туниса, – голоса грубые, лица лошадиные, и кажется, что у них широкая кость. Они переговаривались друг с другом, рассказывали о мужьях и приятелях, о собаках и о новом фильме, который показывают прямо на стене дома возле порта. Ана слушала, и сдержанно удивлялась, как будто никогда ничего подобного не слышала.

После обеда Эрхард вернулся к себе в кабинет. Роман о телефонном террористе ему надоел, поэтому он снова взялся за документы. Прочитал распечатку с сайта автосалона. Внизу последней страницы значился телефон для связи и имя консультанта. Он набрал номер. Если повезет, сотрудники автосалона еще не ушли на сиесту.

– «Аутовенга», добрый день.

– Здравствуйте. Я звоню из «Таксинарии», меня зовут Эрхард Йоргенсен. Могу я поговорить с Хильберто Пейоном?

– Я вас слушаю. Новая или подержанная?

– Ею почти не пользовались.

– Простите, не понимаю.

Эрхард решил, что, перед тем как просить Хильберто об услуге, его нужно немного умаслить.

– Нам нужно лучшее, что у вас есть, – сказал он. – Я новый директор и хочу купить несколько новых машин.

Эрхард надеялся, что дверь его кабинета закрыта.

– Пожалуйста, повторите, кто вы…

На линии треск помех.

Эрхард повторил; на сей раз его собеседник реагировал гораздо оживленнее.

– Мы с радостью поставим вам машины. Не хочу вас обидеть, но мне казалось, что нашему сотрудничеству конец?

– Почему? – спросил Эрхард.

– Палабрас сказал, что заключит договор с другими и купит машины подешевле.

– Эммануэль?

– Рауль. Но я слышал, что он умер.

– Не верьте всему, что слышите.

– И верно. – Сотрудник автосалона смущенно засмеялся.

– Мне нужны самые лучшие машины, – повторил Эрхард. Он догадывался, что дилер – человек тщеславный: наверняка он надеется годика через четыре открыть собственное дело.

– Давайте заключим договор.

– Но сначала, – сказал Эрхард и услышал щелчок, как будто его собеседника дернуло током, – мне нужны сведения об одной конкретной машине. Машине, которую заказывал… мой коллега.

– У нас?

– Нет, вряд ли. Но, может быть, вы могли бы поискать и кое-что проверить? Ее заказал один мой коллега с прежней работы. Он был… немного небрежен. Надеюсь, вы не такие.

– Нет, мы не такие.

– Вот и хорошо. Меня интересует синий «фольксваген-пассат» две тысячи десятого, одиннадцатого или двенадцатого года выпуска.

– Машина пришла из Испании?

– Возможно, и из Испании, но через Амстердам.

– Когда ее заказывали?

– Не знаю.

– На чье имя?

– Не знаю.

Собеседник Эрхарда ненадолго умолк.

– «Пассат», говорите?

– Да.

– Секундочку.

Долгая пауза.

– Вы меня слышите? С конца две тысячи десятого года на Фуэртевентуре не заказывали «пассатов». Как и вообще «фольксвагенов».

– Сколько еще компаний ввозят на Фуэртевентуру «фольксвагены»?

– Раньше их завозил Бруно Тулло из Валлебрина, но вряд ли он ими еще торгует. Более того, мне кажется, что он умер.

– Ясно. Тогда позвольте спросить: как мог «фольксваген», угнанный в Амстердаме, без номеров и с пятьюдесятью километрами на одометре, очутиться в Котильо?

– Не знаю. Такие вещи… мы такими не занимаемся.

– Да, надеюсь. Но как такое возможно в принципе?

– Бывали случаи, что к нам на остров попадали украденные машины, но они редки. Машину трудно спрятать. Все поставки проходят через Пуэрто. Через Руиса.

– Кто такой Руис?

– Таможенник в Пуэрто. Поверьте мне, мимо него ни одна машина не проскочит. Руис получает свою долю с каждой машины, которую ввозят к нам на остров!

– Значит, чисто теоретически, можно убедить Руиса пропустить на остров машину, даже если она украдена?

– Теоретически – да. Но, когда вы узнаете Руиса, вы поймете, что это невозможно. Пусть он и идиот, но при всем том он ярый приверженец испанских законов. Узнай он, что на Фуэртевентуру попала машина без его ведома, он бы разыскал того, кто ввез машину, и заставил его заплатить пошлину. Уверяю вас, с ним не хочется ссориться.

– Где его можно найти?

– В порту. На таможне.

Эрхард записал.

– Слушайте, окажите мне любезность. Не могли бы вы связаться с Руисом и спросить его, известно ли ему о синем «пассате», который попал на остров за последние три месяца? Я был бы рад заключить с вами договор на две машины представительского класса.

Хотя продавец отвечал бодро, чувствовалось, что ему не по себе.

– Рад слышать, сеньор Йоргенсен. Но с Руисом не так легко связаться. Он не любит разговаривать по телефону.

– Вы можете заехать к нему. От вашего автосалона до порта рукой подать.

В конце разговора Эрхард обливался потом. Все мышцы напряглись, как будто он вот-вот переломится пополам. Он сгибался над столом. Теперь он хотел одного: чтобы Ана принесла ему стакан воды.

Вторую половину дня он посвятил пешим прогулкам. На улице он увидел нескольких таксистов, которые устроили перекур; один шофер разгадывал кроссворд в телефоне. Он завязал с ними разговор. В основном слушал. Дважды сказал: он надеется, что его многолетний опыт за баранкой поможет улучшить жизнь водителям и общее положение «Таксинарии». Хотя его предложения вроде бы понравились таксистам, они вовсе не так рады, как он ожидал.

– Посмотрим, – сказал тот, что разгадывал кроссворд, а потом снова сел в машину.

Время текло невероятно медленно. Сиеста еще не наступила, а он устал, как после четырнадцатичасовой смены. Наверное, его организм еще не привык к руководящей работе. Или сказывается отсутствие холодного пива и теплого виски. Позже он устроился на широком подоконнике с чашкой кофе и читал роман про террориста. Главная героиня готовится к встрече с английским премьер-министром в тайном бункере на острове Мэн. Перед ужином она переодевается в красивое платье и целую страницу смотрится в зеркало. «Платье выгодно подчеркивало мои бедра, ставшие упругими от занятий на беговой дорожке в гостиной. Груди у меня соблазнительные, как у любой женщины, выкормившей двоих детей и не прибегавшей к помощи пластического хирурга – а лишь к поролоновым вкладышам в кружевном бежевом бюстгальтере „Викторияс Сикрет“…» Роман был предназначен для другого времени, другого пола, другой вселенной; читая, Эрхард чувствовал себя нежеланным гостем, похотливым и не в меру любопытным зевакой. Когда он уже собирался отшвырнуть роман прочь, вернулась Ана. Ей звонил Хильберто.

– Он просил передать, что Руис не знает машину, о которой идет речь. – Она бросила на него озадаченный взгляд.

– Спасибо, Ана. – Эрхард понимал, что необходимо срочно что-то придумать. – Речь идет о новых поставках. Он помогает подобрать то, что нам нужно.

Она кивнула и, выйдя, закрыла за собой дверь.

Эрхард швырнул роман в мусорную корзину. Перед глазами стоял образ врача-отиатра в кружевном бежевом бюстгальтере.