Какое-то время он тихо стоял у двери. Хотя за ней находится приемная, на двери табличка с именем Марселиса. Он уже собирался взяться за ручку, когда дверь распахнулась.

– Это Йоргенсен, – громко произнесла Ана, отходя в сторону и пропуская Эрхарда. – Ана Лоренсо, помощник по административной работе. – Она протянула руку; рука у нее была холодная как лед. У нее за спиной в кабинете царил полный кавардак.

– Ты рано, мать твою! – крикнул Марселис из-за стола. Эрхард напомнил себе: с Марселисом надо вести себя как с равным. Не мямлить, не опускать глаза, говорить смело.

– Я как раз вовремя, – возразил он. Ему хотелось спросить, что случилось, но решил – лучше пока не проявлять лишнее любопытство. Возможно, Марселис только что оттрахал секретаршу на столе – поэтому все бумаги и разлетелись по полу. Правда, судя по открытому шкафчику для документов и тому, как Марселис суетится, перебирая стопки бумаг, произошло что-то другое.

– Что говорит бухгалтер? – спросил Марселис.

– Я ему еще не звонила. Но по пятницам он здесь никогда не бывает, – ответила Ана.

– Так иди звони бухгалтеру, черт бы его побрал! Может, он все-таки заезжал сюда.

Ана собиралась что-то сказать, но умолкла и набрала номер. Эрхард бочком прошел мимо нее в кабинет Марселиса. Тот деловито опустошал архивы, ругая уборщиков, бухгалтеров, Ану и всех, кто передвигает вещи с места на место.

– Ты готов? – спросил Эрхард с нажимом.

– Нет, мать твою, я не готов! Кто-то украл все мои папки с бухгалтерией, всю ту хрень, которую я должен был тебе показать!

– Может, тогда перенесем встречу на другой день?

– Подожди, сейчас найдем бухгалтера. Возможно, это он. Ана!

Вошла Ана.

– Алкисола говорит, что не приезжал сюда с сентября.

– А уборщики? – спросил Марселис. – Они вечно передвигают мои вещи туда-сюда, чтобы я ничего не мог найти!

– Мы сократили уборку по выходным. Они приходят только по четвергам и понедельникам.

Помолчав, Марселис снова набросился на нее:

– А как насчет твоих дурацких коробок с вещами? Когда ты намерена вывезти свое барахло? Коробки стоят тут… уже пять месяцев! Наверное, папки в одной из них.

Ана выбежала из кабинета.

Марселис плюхнулся в кресло. Эрхард не знал, что делать.

– Надеюсь, документы найдутся, – сказал он.

– Добро пожаловать, – без всякой радости произнес Марселис. – Неплохое начало.

– Но ведь у тебя должны остаться копии, верно? Разве вы не делаете копий?

– Делаем, но и копии тоже пропали! Есть две папки. В одной оригиналы, в другой копии. Ничего не понимаю!

– А я думал, в наши дни вся бухгалтерия хранится в компьютере.

– Я тоже так думал, но наш бухгалтер Хосе Алкисола, придурок этакий, не пользуется компьютерами! Все пишет от руки. Надеюсь, его удар хватит!

Ана стояла в дверях. Эрхард надеялся, что она нашла нужные папки.

– Я перерыла все коробки, но их там нет.

– Знаю, дорогая. Я просто так сказал, на всякий случай.

Марселис убрал бумаги со стула, чтобы Эрхард мог сесть.

– Я постою.

– Ты и у себя тоже собираешься стоять? Я велел приготовить тебе соседний кабинет.

Кабинет Рауля. Чей же еще?

У Эрхарда возникло странное чувство, какое появляется, когда вот-вот произойдет что-то очень плохое. Как будто весь его организм бунтует, не желая, чтобы он становился начальником – таким начальником, над которым все будут еще долго потешаться.

– Кабинет? – переспросил он.

– Ты уже получил его машину. Неужели думаешь, что тебе удастся изображать директора в комнате отдыха? Тебе нужен отдельный кабинет. А может, предпочитаешь сидеть тут со мной? – Марселис закрыл дверь. – Пока у тебя не возникло дурацких идей насчет дополнительных привилегий в ближайшем будущем, если ты понимаешь, о чем я.

– Нет, не понимаю.

Марселис указал на приемную:

– Это вовсе не секрет, я знаю, о чем все говорят. Даже моя жена, наверное, в курсе. Так что даже не думай использовать это против меня.

Эрхард подумывал о чем-то в таком роде, но решил не развивать тему.

– Палабрас сказал, что у тебя нет опыта руководящей работы.

– Я простой таксист, – ответил Эрхард, хотя на самом деле он понимал гораздо больше, чем хотел продемонстрировать. Он предпочитал послушать Марселиса, понять, как тот руководит крупной таксомоторной компанией, не собирается ли тот намеренно что-то от него скрывать. – Я бы хотел, чтобы ты мне все объяснил.

Марселис бросил на Эрхарда скептический взгляд.

– Это не ядерная физика, это даже не очень интересно. Ну ладно. Чтобы поскорее покончить с делом… Что ж, сегодня не получится изучить бюджет и реальные цифры. Я просто объясню тебе в общих чертах, как мы подводим баланс, когда водители сдают свои квитанции. Что-то вроде пособия «Бизнес для чайников». Краткий курс. – Марселис открыл то, что вначале Эрхард принял за плоский белый шкафчик. На самом деле за дверцей был белый информационный щит. Марселис нарисовал домик, от которого отходят стрелки и квадраты. Он объяснил, как все в их компании взаимосвязано.

Ана принесла им эспрессо и печенье с красным желе. Эрхард понимал, что слухи верны: одни водители получают шестьдесят процентов от заработка, а другие – всего сорок. Последние шесть лет в «Такси Вентуре» Эрхард получал семьдесят процентов. Он мог бы зарабатывать и больше, если бы умел лучше торговаться. Но Баруки не сговорчив; да Эрхард и не любил торговаться, и не хотел ничего просить. И вот он сидел и слушал, как Марселис рассказывает о финансах «Таксинарии», о ликвидности компании, о том, что водители представляют квитанции в конце месяца, поэтому финансирование требуется в начале следующего месяца. Он упомянул о том, как «Таксинария» хотела продать свой гараж и арендовать гараж «Такси Вентуры». Только тогда до Эрхарда дошло, что больше ему уже не придется сидеть за баранкой. Теперь его место здесь, в мягком кресле. Рядом с Марселисом и другими директорами. Он будет ходить на совещания. Вести переговоры. Принимать решения. И хотя он надеялся, что Рауль все же когда-нибудь объявится, загорелый и исхудавший после нескольких месяцев срыва, он ощущал волнующий ветер настоящих перемен. У него даже закружилась голова. Надо было за что-то ухватиться. Он попросил чего-нибудь выпить.

– Мы не пьем до пяти вечера, – предупредил Марселис, не глядя на Эрхарда. Как будто только и ждал от него такой просьбы.