Когда Эмили была маленькой, они отмечали Иванов день в Руслагене. Там жила сестра матери. Маленькая община под названием Бергхага. Тетя с мужем сначала арендовали этот дом как летнюю дачу, потом выкупили и стали жить там круглый год.

Праздник проходил на лужайке у старой мельницы. Эмили с двоюродной сестрой Молли торчали там целыми днями. Покупали мороженое, смотрели на огромные, неподвижные, словно застывшие во вращении мельничные крылья с выпавшими планками и болтали про все на свете. Странно: они не встречались месяцами, но именно в эти дни, когда семья Эмили приезжала погостить на праздник, девочки могли болтать обо всем на свете часами. Эмили хватало этих разговоров на весь год. Неважно, что происходит в ее жизни: школа, учителя, приятели, мама, особенно папа… у нее всегда есть Молли.

Наряжать майский шест начинают в полдень. Собираются все – и дачники, и постоянные жители, тащат березовые ветки и плетут венки из цветов. Закончив работу, все расходятся по домам. Маринованная селедка со сметаной, мелко нарезанным зеленым лучком и молодой картошкой, хрустящие хлебцы с выдержанным сыром. Вестерботтенский пирог, салат с анчоусами, клубника со взбитыми сливками. И, конечно, стаканчик-другой водки – разумеется! В три часа все, сытые и разогретые, опять собираются у шеста – надо поднять и укрепить это десятиметровое бревно; занятие для мужчин. Эмили всегда очень боялась, что с отцом что-то случится. Или он сам по пьяной неловкости уронит шест на кого-то другого. Иванов день – его любимый праздник. Как же: в этот день, один из немногих дней в году, считается социально приемлемым выпить несколько стаканчиков крепкого, прилично захмелеть и при этом не заслужить осуждающие взгляды соседей.

Сколько лет ей тогда было? Двенадцать? Эмили, Молли, мама, тетя и все остальные водили хоровод вокруг шеста под руководством Улле Хёгстрёма. Улле, как всегда, в народном костюме – тетя Ингрид говорила, что он выступает массовиком-затейником больше тридцати лет.

Все прыгали друг за другом, изображая отсутствие соответствующих органов у лягушечек: то потрясут руками у головы, то у копчика. Если бы в это время к Земле подлетали инопланетяне, решившие поискать жизнь на других планетах, они тут же повернули бы назад: невозможно предположить, что эти странные существа способны создать разумную цивилизацию.

Отца нигде не было. Эмили ясно читала тревогу в глазах матери.

Еще поплясали, попели. Утомились, разошлись на группки, пошли разговоры, смех. Кто-то пошел к мостику через ручей, удивленно крикнул.

Туда потянулись люди.

Музыка замолкла.

Эмили до сих пор не может забыть мамин взгляд. Что это было? Отчаяние?

Мать сильно сжала ей руку. Они пошли к мосту – она, мама и Молли. Люди оглядывались и пропускали их. Все улыбались, но во взглядах было что-то, что Эмили тогда не могла прочитать. Сегодня ей кажется, что и тогда она знала, что это было.

Сострадание. Сострадание и презрение.

Отец сидел в ручье. На нем ничего не было, кроме прилипшей к телу рубахи. Колени содраны. Он не то пел, не то кричал какую-то странную песню про танцующих на лугу эльфов и водяного в венке из кувшинок, который сидит в ручье и играет на скрипке. Возможно, он сам представлял себя в виде сказочного водяного.

Эмили, наверное, никогда не забудет эту картину. Не в первый раз отец опозорился, не в первый раз им было стыдно за него, да и ничего страшного не произошло – бывало и похуже. Но почему-то именно этот случай врезался в память – наверное, навечно. Возможно, потому, что отец был фактически голый. Но, наверное, не поэтому. С ней была Молли. Молли… которая жила совсем в ином мире, и родители Эмили наверняка старались ее уберечь от более тесного знакомства с их стыдными семейными тайнами.

Они никогда больше не ездили праздновать Иванов день в Бергхагу.

А сегодня пила она. Вместе с Йосефин пошла на вечеринку к ее приятелю.

Пентхаус на Линнегатан, отремонтирован по высшему разряду.

– Он вывез старые деревянные двери из замка в Бордо! Самолетом! Отдал краснодеревщикам, те сделали такой обеденный стол – закачаешься. Столик для телевидения – спецдизайн, делали в «Свенскт Тенн». Орех и сусальное золото. Увидишь! Это что-то…

Двери на веранду настежь – чудесный, теплый вечер.

Интересно, насчет Йоссан… она в самом деле хочет секса с этим парнем? Одинокий, восходящая звезда в крупнейшем инвестиционном банке. Эмили даже работала с ним как-то – оформляли крупную транзакцию. Но его шарм на нее не действовал. Наоборот – раздражала привычка постоянно обнюхивать собственные руки. Но кто знает – может, именно поэтому Йоссан разглядела в нем родственную душу. Она тоже была помешана на лосьонах и кремах для рук.

Они поужинали. Было человек двенадцать. Упоминали общих знакомых, одни и те же кафе и клубы, отпускали похожие шутки. Выглядело, будто все они давным-давно знакомы, хотя Эмили точно знала, что это не так.

До еды – мартини. За едой – вино и пиво. Потом – «Столичная-Элит» и VSOP «Бисквит».

Она знала, что ей нельзя пить: алкоголь в сочетании с препаратом, который она принимала… реакция непредсказуема. Опять вспомнила отца – почему мать не оставила его? Почему он никак не мог покончить с пьянством?

И, кстати: звонила мама, спрашивала, не могут ли они приехать в Стокгольм и пожить у нее. С отцом вроде бы получше… Пожить у НЕЕ!… Мягко говоря, странная затея. Но Эмили не нашла в себе сил отказать. Придется разбить палатку в конторе на эти дни.

Хозяин рассказывал о крупной сделке по залоговому выкупу, которой он сейчас занимался. Йоссан, как заметила Эмили, слушала без всякого интереса. Что-то странное с Йоссан – невероятно грамотный адвокат, наверное, лучший из ее поколения. Очень нацелена на карьеру, работает не покладая рук, социальная активность бешеная – организует корпоративы, клуб культуры, футбольный клуб, еще чего-то там клуб, готова работать без вознаграждения, если ей интересно. То есть все предпосылки для партнерских отношений с клиентами.

Но нет – ее совершенно не интересовал бизнес!

Йоссан просто-напросто обожала юриспруденцию. Может, это и делало ее таким идеальным адвокатом – отсутствие зависти к клиентам. Дельцы, которые работали вполовину меньше ее, а зарабатывали в сотни раз больше, рядом с ней выглядели полными недоумками.

Эмили попыталась выбрать соответствующий наряд. Два часа вертелась перед зеркалом, пробуя различные комбинации из своего не слишком разнообразного гардероба. Остановилась на шелковых свободных брюках от «Зара» и черной блузке от «Марк Джейкобс» – самые дорогие из ее тряпок.

И все равно – что-то не так.

По сравнению с Йоссан и другими она выглядела замухрышкой. У Йоссан – часики с бриллиантами и браслет «Картье Лав». На другой девушке – тоже браслет, но «Колье де Шьен» – черный, кожаный, с розовым золотом. Эмили никогда бы не догадалась, что это за украшения, если бы Йоссан, как только у нее появлялась свободная минутка, не шарила по сайтам ювелирных фирм и то и дело не приглашала Эмили посмотреть.

Эмили даже спросила у Йоссан, где она раздобыла браслет, – собственно, этот вопрос для нее был вне зоны комфорта, но ведь… с волками жить – по-волчьи выть: есть четко определенные темы для светских разговоров. Тренинг, домашний интерьер, одежда и где что купить. Благодаря Йоссан она уже знала все эти фирмы почти наизусть – ничего удивительного, скоро тридцать.

Из головы не выходил Тедди – куда он запропастился? В последний раз ей показалось, что он изменился, в нем появились злость и напряженность. Мобильник он не включал уже несколько дней, а ей надо было срочно с ним поговорить.

Позвонил Ян, сообщил результаты анализов ДНК. Ничего ободряющего: Беньямин был в доме, его след обнаружен в нескольких местах. Может, он и вправду убил хозяина? Она постаралась отбросить эту мысль. Проклятый долг адвоката: лояльность клиенту. Но по-человечески… если он убийца? Можно ли с чистой душой прилагать все усилия, чтобы его оправдали? Где гарантия, что он не сделает то же самое, как только выйдет на свободу?

Она звонила Сесилии и спрашивала, есть ли где-то медицинская карта Матса. Конверт из банковской ячейки передала Яну для анализов. Навестила Беньямина. Он по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Она изо всех сил старалась, чтобы он заметил ее присутствие, но только через полчаса парень, не открывая глаз, произнес четыре слова:

– Тедди… он нашел что-нибудь?

И что на это ответить?

Она вернулась в банковскую контору на Кунгсхольмене и спросила, кто пользуется ячейкой. Девушка не знала. И ее коллеги тоже не знали. Может, так и есть, а может, врут. Скорее всего врут – не имеют права разглашать тайны вкладов.

Могла бы и сразу догадаться.

Йоссан с подругами бурно обсуждали события в инстаграме. Эмили даже фейсбук почти никогда не открывала. Замечательно – очень скоро прекратился бесконечный поток предложений о дружбе.

Новая губная помада – вызывает легкий отек губ, они становятся более пухлыми. Тема для беседы. Выпили, съели десерт: трехслойные клубничные пирожные. Бисквитная основа, пропитанная каким-то ликером, а на ней слой ванильного крема, потом слой нарезанной клубники, опять бисквитная лепешка, взбитые сливки и еще слой клубники. Очень вкусно, хотя мама наверняка пожала бы плечами – ресторанная еда на Иванов день? Дурной тон, по ее мнению.

Официантка принесла десертное вино.

Эмили немного опьянела.

Теперь разговор шел о лете – кто куда поедет отдыхать. Йоссан собиралась в Биарриц («Если не придется, как прошлым летом, обеспечивать взаимообмен китов на слонов»). Звездный банковский парень поедет в семейную усадьбу в Сконе. Две девушки решили ехать в Туреков.

– Настоящие турековцы, те, кто соображает, едут после пятнадцатого июля, – сказала одна. – До пятнадцатого пляжи закрыты – гнездование. Нельзя беспокоить птиц. А что там делать без пляжей?

Парня напротив Эмили звали Эуген. Тоже адвокат, конкурирующая фирма.

– Там очень много новичков. Прошлым летом я даже видел одного черномазого.

Парни засмеялись. Эмили в упор смотрела на говорящего.

Йоссан со стуком поставила бокал с вином. Все повернулись к ней.

– Еще раз услышу это слово, ноги моей здесь больше не будет.

За столом воцарилось неловкое молчание.

Через четверть часа: зажужжал мобильник. Номер Тедди.

Эмили отодвинула стул, вышла, прикрыла за собой дверь и чуть не сделала пируэт от облегчения – до того ей надоел этот пустой треп.

– Да?

– Это я.

– У меня на дисплее так и написано: «Тедди», – улыбнулась она.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь веселиться. Отмечаю праздник с выводком идиотов. А ты?

– Ничего особенного…

– Куда ты пропал? Я уже несколько дней пытаюсь тебя поймать.

– Эмили, у меня сейчас нет времени выяснять отношения. Слушай внимательно: если я не позвоню в течение часа, сразу вызывай полицию. Поняла? Я в Чиллинге, это на дальнем краю Лидингё.