Книга: Стокгольм delete
Назад: 20
Дальше: 22

21

Pirate Bay, swefilmer.se, megadownloader.com
У Линды нет подписки ни на «Нетфликс», ни даже на кабельные «Си-Мор» или «Виаплей».
С деньгами, должно быть, туго. А может, потому, что он сидел в Спиллерсбуде и не доставал ее своими просьбами.
Никола ненавидел пиратские сайты. Самодеятельность. Бедно, неумело – звук, изображение… всё. Но именно там можно посмотреть настоящие фильмы. «Мстители», «Хоббит»… да мало ли.
По нескольку раз. Дома. В постели перед телевизором, и микроволновка рядом – последние дни он питался порционными пиццами из магазина. Ничего не хотелось.
Мать все время ноет:
– Ты должен позвонить Георгу Самюэлю. Он хороший человек, он же взял тебя практикантом. И опять возьмет, я уверена.
Слишком поздно. Георг уже позвонил и сказал: так не пойдет.
– Прости приятель, но тебе лучше поискать работу в другом месте.
– Тогда я поговорю с ним, – сказала мать. – Может, передумает. Он вовсе не хочет тебя потерять.
Никола повернулся в постели.
– Мама… знаешь что?
– Что?
– Ты удивительный человек.
Она подняла голову – не разыгрывает ли?
– Ты никогда не сдаешься, когда дело касается меня. Правда?
Она засунула руку ему под челку и взъерошила волосы. Всегда так делала, еще когда он в садик ходил.
– Нико… Максумичи не сдаются. Разве ты не знал?

 

Двести пятьдесят тысяч крон. Он должен их достать. И разыскать налетчиков.
Деньги: ни малейшего шанса. Хотел переговорить с Тедди – но не успел. Тедди послал их следить за шпиком.
Найти налетчиков? Можно с жизнью распрощаться. Если уж они решились грабануть самого Исака, да еще в окружении его людей? Отморозки…
Надо взять себя в руки. Что делать?
Налетчики… один из них уронил свой «калле» на пол, когда Никола ткнул его пушкой в спину. Из этого и надо исходить: «калаш». АК-47 лежал у него в сундуке в погребе. Под грудой старых шмоток.
Одно только это… незаконное хранение оружия. Минимум десять месяцев, если пронюхают снюты.
Мелькнула мысль: отнести Габбе. Старик вполне может знать, кому принадлежит автомат.
Кэш: уже планируем. Они с Хамоном раздобыли у приятелей темные ветровки «Эверест» и шкары, черные, как ночь.
Балаклавы они просто увели в байкерском клубе «Микки» на окраине. Те называли их странно: «Шлемный капюшон». Как бы ни называли, цель одна: скрыть физиономию от этих сволочных камер наблюдения.
Идея пришла давно. «ИКА Квантум», «Виллис», «Лидль», все эти продуктовые левиафаны. Их теперь как грязи. На территории Стокгольма – сотни. Шведанки вдруг решили подражать американцам. Почти никто не закупается в центре – все ездят в отдаленные торговые центры. Скучные, но удобные парковки, покупательские тележки XL, орущие дети и полки с хлебом на полкилометра. Интересно, где свенссоны покупали жратву, когда этих гигантов не было? Наверное, сажали свои овощи. И теперь есть такие придурки… Заводят в гардеробах теплицы, светят какими-то лампами, обдувают вентиляторами, капают подкормку. Лохи.
Мысль пришла Николе первому, еще во время отсидки.
– Неплохо бы грабануть такой центр, – сказал он Хамону. – В воскресенье после закрытия бабло в кассах можно лопатами грести.
– Мимо, – ухмыльнулся Хамон. – Весь кэш забирают перед закрытием. Но ты прав. Бабки там есть, только не в обычных кассах.

 

Сколько можно сидеть на скамейке запасных, да еще в третьем, если не четвертом дивизионе! С ним должны считаться.
Если бы только не страх…
Надо себе приказать. Раз и навсегда. Big time.
Пошел к Хамону. Тот, как всегда, у телевизора с пультом в руках, лихорадочно жмет на кнопки. «ГТА-5». Повсюду пустые банки из-под «Ред Булл». Хамон начал отращивать бородку-эспаньолку. Выглядит, как Джек Спарроу из «Пиратов Карибского моря» или крутой рокер из Slayer.
Никола попытался подкрутить настроение на погромче.
– Мы входим, берем, что есть, и уходим. Что тут сложного?
Хамон уже поделился с ним планом. В кассах денег нет, но у таких супермаркетов полно других распродаж. Грили, древесный уголь и брикеты, посадочная земля, цветы, молодая картошка, клубника, сладкие коричные булки, хлеб – в общем, все, что можно вынести на улицу в такую погоду. Плюс лотерейные билеты, тото, газеты – это продается за специальным прилавком у входа в супермаркет.
Хамон нажал на кнопку «пауза».
– И главное, братишка, – сказал он. – Нам нужен инсайдер. Кто-то, кто расскажет нам, где именно замести кэш.

 

Несколько дней назад Паулина написала ему эсэмэску. Не до того, конечно, но он обрадовался.
Они встретились в «О’Лири»: там же, где и в первый раз. Она пришла одна – довольно смело с ее стороны. Ей семнадцать, а она идет на свидание с Сербским-Парнем-Говорящим-по-Ассирийски, по прозвищу Библик. Год чалился в тюряге. И кто знает, кем он был и что делал до того?
Он заказал пиво, она – стакан скумпы. Говорили о чем угодно: о ее школе, о месяцах, проведенных им в Спиллерсбуде. И странно – о прочитанных книгах. Очень непривычное чувство. Он никогда и ни с кем не обсуждал книги, кроме Тедди и деда.
Паулина собрала волосы в узел на затылке: лицо открыто. Прямой нос, глаза, полные вопросов. Надо бы тащить ее домой и трахнуть, а потом позвонить кому-то из ребят и рассказать. Ясное дело – она меня хочет, как и все остальные.
Беда в том, что он не знал, как это сделать. Его словно прибили гвоздями к барной табуретке, а табуретку – к полу. Рука в кармане.
Надо было бы придвинуться поближе, положить руку на бедро, сказать что-то ласковое. Пофлиртовать, напеть, скажем, из Угглы: «Пойдем к тебе-е и-или ко-о мне?»
Нет, язык не поворачивается.
В половине первого они расстались. Каждый пошел к себе-е-е…
Трус и придурок.
Остальные поступали по-другому.

 

На следующий день позвонил одному из приятелей по Спиллерсбуде. Вспомнил: тот когда-то рассказывал о своем двоюродном брате. Кузен работал в одном из таких гигантских супермаркетов. Зовут Саман, кажется.
Бинго! Саман – упаковщик на складе в «ИКА Макси» в Бутчюрке. Уже семь лет. Солидный человек, которому достался съехавший с роликов двоюродный брат.
Но! Саман разводится с женой. Ему нужны бабки.
Никола не стал рассказывать, зачем ему понадобился Саман.
Они назначили встречу около пляжа в Слагсте. Скорее всего, Саман там и жил, в одной из этих бетонных коробок. Никола понятия не имел¸ с чего начать разговор, но знал твердо: должно склеиться. От этого так много зависит.

 

Он вышел из выпрошенной у матери машины и сочно хлопнул дверцей.
Направо – пляж. Через несколько недель придет настоящее летнее тепло, и здесь будет не протолкнуться.
Кузен прикрыл подбородок шарфом. Мало того. Шапочка надвинута на глаза, темные очки. Смешно – как какой-нибудь индийский гуру, но не настоящий, а шарлатан. Никола даже не мог с уверенностью сказать, Саман это или кто-то еще.
Почему-то заболел живот. Хорошо бы и Хамон был здесь. Черт его знает – а вдруг он из полиции? Или бандит какой-нибудь? Вроде бы нет, звоночек не прозвонил – но что он вообще знает о таких вещах?
Он заранее поднял руку – поприветствовал. На расстоянии. Парень сделал несколько шагов вперед.
Они остановились и смотрели друг на друга. Только сейчас Никола заметил, что на нем кожаные перчатки.
Ну, это уж чересчур.
Или нет? Может, и ему следовало закрыть лицо? Интересно, как вели бы себя на его месте друзья из Спиллерсбуды?
Привет – привет.
– Не то чтобы я тебе не верил, – сказал Никола насколько мог небрежно. – Но думаю, нам лучше прогуляться немного.
Если это снюты, зачем ему оставаться между деревьями? Место выбирал не он. Он не прячется. Свободный человек с благородными намерениями. К тому же пусть думает, что я тертый калач.
– Ноу проблем, – пожал плечами Саман. – Здесь, по-моему, нормально. Хочешь пройтись – пройдемся.
Они двинулись к воде.
– Я люблю твоего кузена, – сказал Никола. – Замечательный парень.
– Паршивая овца в семье. Нечего о нем говорить.
Первым делом надо установить, с кем он разговаривает, – Саман или не Саман.
– А ты навещал его там?
Они пошли по берегу. Башмаки неприятно увязали в песке.
– В Спиллерсбуде, ты имеешь в виду? Нет. Времени не было.
– А до того? В Хеггвике?
– В Хеггвике? Он никогда не сидел в Хеггвике. Я тебе вот что скажу: сердце у парня доброе. Заблудился, бывает. Но он из очень хорошей семьи. Отец у него – имам.
Больше можно было не спрашивать – товар настоящий. Саман.
– У меня к тебе есть предложение, – сказал Никола, – от которого тебе будет трудно отказаться.
– Какое?
– Десять процентов. Мы берем «Макси». Тебе – десять процентов.
Полицейское управление Стокгольма
Беседа с информатором «Мариной», 17 декабря 2010 года
Вел беседу Йоаким Сунден
Место: Фарста-центр

ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА 4 (часть 1)
Запись беседы

ЙС: Ну и погода сегодня… Снег, снег, снег…
М: Да…
ЙС: Рождественские подарки уже куплены?
М: Мне сейчас не до того.
ЙС: Можно понять.
М: Не помню, на чем мы закончили.
ЙС: Неважно. Можете начинать с любого места. Самое главное, Матс, чтобы вы успокоились. Я полностью в вашем распоряжении. У меня нет других дел – я приехал слушать ваш рассказ.
М: Спасибо…
ЙС: Позвольте задать вопрос. Как обошлось с Сесилией? Неужели она никогда больше не спрашивала относительно той эсэмэски? Я хочу сказать… в общем, если я правильно понял, вы занимались вашей… назовем ее сверхурочной… работой в основном по вечерам?
М: Конечно же она много о чем спрашивала, но этой, как вы ее назвали, сверхурочной работой я занимался и в дневное время. Со временем все больше и больше. Осенью 2005 года я перешел в KPMG на семьдесят процентов ставки – сослался на стресс. Меня осмотрел врач предприятия. Даже врать не пришлось особенно – плохой сон, боли в желудке… все это правда. Переутомление, предъязвенное состояние, сказал доктор. Я много лет, фактически всю взрослую жизнь, весил восемьдесят один килограмм, а в эту осень похудел на шесть кило.
Перешел на семьдесят процентов… но Сесилия все равно удивлялась, почему я должен так много работать. Я объяснял – такие шефы, капризные клиенты, стал чаще бывать в клубах, надо притормаживать…
Последнее – чистая правда: я опять начал играть. Но я уверен… или почти уверен: она подозревала, что я ей изменяю. Это было не так, но все остальное! Бесконечное вранье… меня прямо корежило от стыда.
Вы поймите: сначала я проиграл все, что мы имели, после этого мне пришлось делать вещи, которые я в нормальной жизни ни за что не стал бы делать. Я врал все время, и, думаю, усталость и скверное самочувствие именно оттуда. От вранья. Я не мог смотреть ей в глаза… взгляд то беспокойный, то подозрительный, иногда жалостливый. Ни о чем так не мечтал, как чтобы глаза ее стали как раньше. Веселые и ласковые.
ЙС: А как вам удавалось держаться на плаву, если в KPMG вы работали только на семьдесят процентов ставки?
М: Да тут… (невнятно)… я получал кое-какие деньги. В последний понедельник каждого месяца на столе у меня лежал конверт. Двадцать тысяч наличными. Это как раз компенсировало тридцать процентов недополученной зарплаты. К тому же… вы сами понимаете, налог с этой двадцатки я не платил.
Но работы все прибавлялось. В начале 2006 года я сказал Никласу, моему шефу, что хочу перейти не на семьдесят процентов, а на полставки.
В январе же я купил билеты на «Мамма Миа» в Лондоне. Тогда все только и говорили, что про этот мюзикл. А Сесилия вообще очень музыкальна, любит музыку и понимает. Она даже начала петь в церковном хоре. Это меня порадовало: у нее появились собственные, независимые интересы, и репетиции проходили по вечерам, когда меня не было дома.
Мы полетели на выходные в Лондон. В отеле нам сказали: для вас заказан номер люкс. Вид из окна потрясающий, и вообще – хорошее начало для уик-энда. Я так и не понял, кто заказал нам люкс. Правда, когда мы вернулись, Микаэла все спрашивала с загадочным видом: было ли у нас в номере джакузи? А терраса? Как мне понравился вид на Трафальгар-сквер?
У меня в клубе был приятель, Буссе. Он, помимо покера, играл на бирже и постоянно рассказывал про свои успехи.
– Там есть где поработать. Для тех, кто решается ставить, – точно есть. Сплошь и рядом выясняется, что ты умнее системы. Вот я купил акции небольшого предприятия, называется «СинтерКаст», по сорок девять спенн за акцию. Они делают какой-то специальный сплав для автомобильных моторов. Вложил двести тысяч. И что ты думаешь? Через две недели новость: «Форд Моторс» купил эту шарашку, и акции за два дня поднялись до сотни за штуку. Я заработал двести тысяч, не шевельнув пальцем. Даже колоду не стасовал.
Его приятель, Богуслав, поковырял в носу.
– Пальцем ты не шевельнул, ты шевельнул бабками. И для тебя это как пушинка в космосе. Ты на прошлой неделе просадил не меньше. За этим самым столом.
Буссе приподнял уголок карты.
– Ты ни бельмеса не понял, Богган. Здесь – да. Здесь американские горки. То вверх, то вниз. А на бирже – только вверх. Не всегда, но в далекой перспективе… – Он пожал плечами. – В далекой перспективе – всегда.
Эти слова запали мне в душу. Я же аналитик, я попытался понять.
Стал читать «Дагенс Индустри» и «Деловой мир». Подписался на рассылки аналитических фирм и фондов. Поговорил с Буссе, со Стигом Эрхардссоном в банке. Чат в Сети – много хвастовства, но иногда попадаются дельные мысли. Начал вникать в систему оценки предприятий, высчитывать коэффициенты. Открыл аккаунт у недорогого сетевого маклера – только чтобы изучить динамику курсов.
Что вам сказать? Я пришел к определенным умозаключениям.
Все, конечно, далеко не так просто, как сказал Буссе. Но знаете, что меня поразило? Сходство с покером. Математика и психология в предсказуемом рисунке. И если действовать разумно, на бирже можно заработать большие деньги.
Видите – во мне опять проснулся игрок.
Как раз в это время Швеция подписала так называемую Третью директиву о борьбе с отмыванием денег. Это соглашение, общее для всего Евросоюза, задумано как борьба с терроризмом, но ударило оно не столько по террористам, сколько по мне. Внезапно появилось требование: проверять идентификацию каждого клиента. Не только по нашим бумагам, не только виртуально, но, так сказать, вполне реально.
Раньше это было только банковское правило: «Знай своего клиента», теперь это требование предъявлялось ко всем. Ревизоры, адвокаты, обменные конторы – все вдруг захотели встречаться с клиентами глаза в глаза, послушать, чем они занимаются. Понять, почему какие-то операции совершаются с наличными. Черт знает что. В этой стране все с перебором. Мы же не «Аль-Каида», в конце концов.
Самое скверное, что предприятия с большим наличным оборотом – антиквариаты, автодилеры, химчистки, строители – попали под лупу финансовой полиции. Теперь они обязаны были докладывать обо всех платежах свыше пятнадцати тысяч евро.
Целыми вечерами, а то и ночами я размышлял и делал расчеты. Возможности, финансовые рычаги, обмен инвестициями. В конце концов решил разложить яйца по разным корзинам. Практически это означает вот что: завязал контакты с другими банками. Иначе продолжать было невозможно. Я звонил, писал мейлы, встречался с банковскими клерками… суета сует. В конце концов мы имели счета во всех крупных шведских банках – «СЭБ», «Нордеа», «Сведбанк», «Данске Банк»… не говоря уже о десятке, как я их называю, пластмассовых банков – «Икано», «Ресурс» и тому подобные конторы. Вы понимаете, о чем я говорю.
В то же время мне надо было заниматься и собственными проблемами. Если бы мне удалось отщипнуть от наших денежных потоков, я мог бы показать Себбе пальчик и переехать с семьей куда подальше.
В один прекрасный день мне позвонил адвокат.
– Я звоню из адвокатуры «Лейонс», – представился он. – Хочу спросить, нет ли у вас желания встретиться с одним из наших клиентов.
– Это вообще-то не моя обязанность. Счетами клиентов занимается Никлас, мой шеф.
– Нет-нет… наш клиент хочет встретиться именно с вами… по поводу других ваших занятий.
Адвокатура располагалась совсем недалеко от «Клары». Я раньше там никогда не был. Солидная фирма: все натуральное – дерево, гранит. Обстановка доверительности и компетентности.
Меня провели на самый верхний этаж в угловую комнату. Вид на Стокгольм – потрясающий.
За столом с чашкой кофе в руке сидел человек, которого я тогда не знал. Педер. И еще один.
Дорогой, пухлый галстук, круглые очки. Он встал мне навстречу, с приветливой улыбкой протянул руку и представился.
Назвал только имя – Педер.
Неестественно белые зубы. Моего возраста, если не постарше.
– Матс! Как приятно. Давно хочу с вами встретиться. Вы знакомы с моим адвокатом?
Адвокату почему-то было не по себе.
– Я свое дело сделал, представил вас друг другу.
Поднялся и вышел.
Педер дождался, пока за ним закроется дверь, и сложил ладони, как будто собрался аплодировать. На мизинце – большой золотой перстень.
– Матс, я представляю несколько персон, которым может понадобиться ваша помощь.
Я так и не понял, почему в этом кабинете сижу я, а не Себбе. За последние полгода я сделал очень много, но никогда не встречался с теми, кто пользовался нашими услугами. С клиентами. За контакты отвечал Себбе.
– Наши деньги находятся в разных местах, но их надо перевести в Швецию. Ничего сложного, казалось бы… но! Шведское государство, ЕС и еще одна большая страна на Западе, которой, как известно, управляют евреи, вставляют нам палки в колеса. Отравляют жизнь. Вы это и без меня знаете.
Я проглотил слюну. Если Себбе может… почему, собственно, не могу я?
Постарался, чтобы голос звучал спокойно:
– Скажите, что вам надо, и я посмотрю, что можно сделать.
Педер откинулся на стуле. Он был похож на Шона Пенна в «Пути Карлито»
– Как приятно… – опять сказал он.

Продолжение беседы в отдельной части.
Назад: 20
Дальше: 22