Эллен. 24.00
Эллен натянула на себя большую вязаную кофту и попыталась согреться.
Стопка бумаг – протоколы всех допросов, проведенных в связи с делом об опекунстве над Люкке, оказалась еще толще, чем она думала.
По-хорошему, ей надо пойти лечь спать, но она должна просмотреть протоколы. Она не знала, что ищет, но что-то с семьей Хёёк не так, и она обязана выяснить, что именно.
Она должна выдержать. Должна сосредоточиться, внушала Эллен сама себе.
Она опустилась на диван и разложила документы на большом круглом столе, чтобы составить общее представление. Но сначала надо выпить бокал вина.
Когда Эллен открыла бар, то увидела, что скоро его нужно будет пополнить. К счастью, еще оставалось несколько бутылок ее любимого вина.
Она открыла бутылку – раздался легкий хлопок. Аромат нежно окутал ее нервы, как вата. Взяв большой бокал, она наполнила его до краев. Отпила несколько глотков и стала рассматривать фотографии на стене, переводя взгляд с Люкке на Эльзу и обратно. Мысленно увидела фото, присланное Уве, и закрыла глаза.
Пришлось дать себе пощечину.
– Сосредоточься, Эллен, сосредоточься! – громко сказала она и села на диван.
Она начала читать решение суда, согласно которому оба родителя признаны опекунами Люкке. Далее говорилось, что Люкке попеременно будет жить у обоих, переходя от одного родителя к другому по понедельникам.
Потом она внимательно прочла краткое изложение показаний всех опрошенных по делу, – родителей и других свидетелей. По причине юного возраста с Люкке никто не разговаривал.
Эллен сделала глоток вина. И еще один.
На допросах Харальд утверждал, что Хелена страдала послеродовой депрессией и поэтому долго не могла привязаться к Люкке. Но мама Люкке отрицала это на допросе. Она признала, что у нее были проблемы сразу после родов, но через несколько месяцев она пришла в себя, что подтверждает ее история болезни.
В ответ на обвинения в свой адрес она напала на Харальда за то, что он бросил и предал их и тем самым, по ее мнению, пренебрег правом встречаться со своей дочерью.
И все в том же духе. Страница за страницей.
Адвокаты, родители, родственники. И маленькая девочка в центре всего этого.
Возможно, это был рядовой спор об опеке. Обвинения, которые всплывали на поверхность во время допросов и которые рассыпались в суде.
Мама Люкке утверждала, что Харальд несколько раз странно смотрел на свою дочь, когда она мылась. Обычно так отцы не смотрят на своих дочерей. Эллен подняла глаза – у нее пропало желание читать дальше, но она заставила себя продолжить.
Далее приводились еще примеры. Из-за обвинений слушания приняли другой оборот. Объявили перерыв.
Эллен громко вздохнула, ей стало не по себе. «Джимми не должен об этом знать», – подумала она. – Это не должно получить огласку».
Бедная, бедная маленькая Люкке. Эллен попыталась представить себе Харальда. Ей было трудно вообразить, что он способен на такую мерзость.
Но если это так? Что, если отец подвергал Люкке сексуальным домогательствам? Или мама делала последнюю отчаянную попытку стать единственным опекуном?
Эллен знала, что в таких ситуациях мамы чаще, чем можно подумать, обвиняют пап в сексуальных домогательствах. Без всяких на то оснований.
Она налила еще вина. Выпила одним махом и стала читать дальше.
Проверка физического и психического состояния Люкке. Никаких признаков того, что ее сексуально использовали.
Было установлено, что девочка сдержанная, застенчивая и ведет себя как интроверт. Но никакого диагноза.
Допросы затягивались.
Родители продолжали обрушивать друг на друга град обвинений.
Эллен налила еще вина. Сделала большой глоток и решила, что это последний бокал.
Через много страниц выяснилось, что мама взяла свои обвинения обратно. Таким образом, она несправедливо обвинила своего бывшего мужа в том, хуже чего и быть не может. Как она могла так поступить с Харальдом, но прежде всего, как она могла так поступить со своей дочерью?
Также странно, что Харальд согласился брать Люкке на выходные только два раза в месяц, но тут внезапно запротестовала Хелена, цитата: «Почему я должна обо всем заботиться? Я хочу опекунства на равных. Так легко он не отделается». Конец цитаты.
Далее Харальд потребовал проведения теста на отцовство. Что заставило его усомниться в том, что он действительно отец девочки?
Эллен стала быстро листать дальше, чтобы увидеть результат. Было подтверждено, что Харальд Хёёк – папы Люкке. Принимается решение о совместном опекунстве.
Ненависть, зависть и эгоизм. Вот о чем говорилось во всех документах. Эллен раздраженно отодвинула бумаги в сторону и закрыла голову ладонями.
Мог ли кто-то из них зайти слишком далеко? Она перевернула одну страницу и написала:
Тест на отцовство.
Послеродовая депрессия.
Трудности с формированием привязанности к ребенку.
Ложные обвинения в сексуальном домогательстве.
Зависть.
Жадность.
«Черт возьми», – подумала она и встала. Налила еще вина и села между диванными подушками.
Теперь надо было прочесть между строк. Она закрыла глаза, но увидела только одну Люкке.
И тут ее осенило, и она вспомнила.
Эллен встала, голова немного кружилась. Пошатываясь, подошла к своему «стеллажу смерти». Залезла на стремянку, чтобы достать до полки с материалами о местах совершения убийства. Почему она не подумала об этом раньше?
Сняла с полки папку и села на подоконник в эркере. Посмотрела на залив и усилившийся дождь, который хлестал по воде, и только потом открыла папку и стала листать страницы. Она точно знала, что ищет, – статью, которую сохранила в тот год, когда жила в Нью-Йорке и работала на «Си-эн-эн». Она помнила основное, но для подтверждения ей нужны были детали.
Заголовок гласил: «Mother’s Touch».
Одно это заставило ее вздрогнуть.
Это была коротенькая статья из «Таймс». Кто-то нашел в лесу мертвого ребенка. Трех лет. Тоже маленькую девочку. Похороненную под листьями и ветками в чаще леса. Завернутую в теплые одеяло и куски ткани. Сразу же поняли, что это дело рук кого-то из родственников. Все было явно.
«Love and guilt».
Мама призналась сразу.
Любовь и вина. Противоречиво и в то же время очевидно.
Если Эллен не совсем ошибалась, это типичный женский феномен. Именно потому он ей запомнился, поскольку встречался нечасто.
И в данном случае речь идет о женщине. Почему другие этого не видят? Или она просто пьяная? И устала.
Надо продолжить завтра на трезвую голову.
И тут зазвонил домофон.
Эллен взглянула на часы. Начало второго. Кто это может быть в такое позднее время? «Наверное, Филип», – подумала она, подойдя к лифту и нажав на кнопку домофона.
– Привет? – спросила она.
Кто-то нарочито тяжело дышал.
– Привет, кто там? – опять спросила она и почувствовала, как волосы на руке встают дыбом. Человек как будто стонал.
Она дотронулась до экрана камеры наблюдения. Но посмотрела на экран не сразу, боясь того, что увидит.
Увидев изображение, Эллен попятилась назад.
Хотя он и закрыл лицо капюшоном, она увидела, что это тот же самый парень, который вырвал у нее сумку за день до этого.
– Я тебя вижу, чего тебе надо? – закричала Эллен.
Она побежала обратно к дивану и принялась искать телефон между подушками.
– Где он, черт возьми? – В конце концов, она нашла телефон на полу и бросилась к лифту.
Когда Эллен опять посмотрела на экран, парень уже исчез.
Она бросилась к окну и выглянула на улицу, но ничего не увидела.
Набрала номер полиции, но так и не нажала на символ зеленой трубки. «Он не сумеет войти», подумала она. «А что тогда может сделать полиция»?
Ничего.
Джимми не даст ей работать с этим делом. Она не найдет убийцу Люкке. И все узнают, что она сделала со своей сестрой.
Она стерла номер и заблокировала телефон.
