Глава 5

Сэтору, к которому мы отправились ранним утром, проживал в окрестностях озера Кавагути и держал гостиницу. Это сообщил мне Тоши, пользуясь отсутствием Хана, когда помогал загрузить вещи в машину. Отремонтированную машину, как я заметила. А значит, подтверждения тому, что человек способен пальцами смять металл кузова, я не получу… Подробностей по поводу Сэтору не последовало, и я не стала приставать с вопросами. Я успела понять, что Тоши и рад бы поболтать, но осторожничает и боится сказать лишнего, чтобы не получить нагоняй от Хана. В их компании, как я поняла, именно вечно недовольный японец являлся лидером и непослушания не терпел. Причем ни от кого… Это напрягало, хотя я признавала его право на авторитарное поведение, если опустить, что он распространял его и на меня. Возможно, если бы он хоть раз показал готовность слушать и учитывать мое мнение, то… К чему сослагательное наклонение. Хан именно такой и, судя по его поведению, меняться не собирается.

Поэтому, снова сидя на переднем сиденье, я наслаждалась видами за окном и старательно не смотрела в его сторону. Тошиюки тоже притих позади, и я опасалась задавать вопросы, чтобы не разозлить Хана, который по непонятной причине чуть ли не впадал в бешенство, стоило нам с Тошиком обменяться шуткой.

— Красотища! — не выдержала я, чем привлекла к себе внимание Хана.

Сразу осеклась и постаралась отвернуться, но вид самой знаменитой горы Японии все равно притягивал взгляд. Я помнила ее еще по тем копиям гравюр эпохи Эдо, что показывала мне Ами. Позже, когда уже знала, что точно поеду в Японию, несколько часов проторчала в сети, рассматривая тысячи фотографий, но все равно мне редко встречались изображения, когда белоснежная вершина едва ли не сияла на фоне пронзительного голубого неба, а правильная форма и вовсе восхищала.

— Ты попала сюда в нужное время, — заметил Тоши. — Редкая удача — увидеть, как гора одновременно отражается в озере вместе с цветущей сакурой.

— Удача, — задумчиво откликнулась я. — Пока она стыдливо отворачивает лицо.

— Ты уверена? — мрачно уточнил Хан.

— Я думала, что ты первым согласишься с этим, — парировала я. — Ведь сам факт моего присутствия выводит тебя из себя.

— Вот только не надо снова ругаться, — тяжело вздохнул Тошиюки. — Сэтору-сан сразу поймет, что между вами война, а нам бы приветствовать его, будучи в мире с собой.

Я с любопытством обернулась, желая узнать подробности, но Тошик опять замолчал.

— Не вертись, — очередное распоряжение от Хана.

Вздохнув, я села ровно, но молчать не собиралась, рассчитывая другим путем добиться желаемого.

— Эм, во избежание, как говорится… А какие темы считаются разрешенными? — невинно поинтересовалась у мужчины. — Я же чужачка… Хотелось бы знать правила.

— Поздно интересуешься…

— Лучше поздно, чем никогда!

— Мира! — Тошик, как всегда, попытался взять на себя роль миротворца.

— Молчу, но только в том случае, если ты расскажешь мне о том месте, куда мы едем, и как себя надо вести. И я не вижу в этом секрета, ведь максимум через полчаса увижу все собственными глазами, а некоторые сведения помогут мне не попасть впросак.

На это Хану возразить было нечего, и следующие полчаса я с жадностью впитывала информацию. Гостиница Сэтору, а точнее, не просто отель, а самый настоящий рёкан, располагался на берегу озера, рядом бил один из горячих источников, которых в окрестностях Фудзи было множество. Я затаила дыхание. О традиционных гостиницах, куда не всегда пускают желающих, только читала, но даже не рассчитывала, что повезет побывать самой. Мне кратко рассказали о правилах, которые следует соблюдать во время пребывания там, и посоветовали помалкивать. Последний совет исходил от Хана, чему я совершенно не удивилась. Его позиция по отношению к женщинам была ясна, но переубедить больше не пыталась, чтобы не поругаться. Хотя для себя я решила, что точно выскажу ему все, когда мы наконец попрощаемся.

Мы подъехали к двухэтажному домику с характерной изогнутой крышей, я замолчала и притихла. Вывески не наблюдалось. Перед зданием раскинулся небольшой японский сад, и, выгрузившись из машины, мы прошли через раздвижные двери и оказались внутри. Не прошло и минуты, как в холле появилась, видимо, хозяйка, пожилая японка в кимоно. И тут настал черед удивляться. Хан, который успел достать меня своими шовинистическими высказываниями, низко поклонился ей и задержался в этом положении. Быстрый взгляд на Тоши, который повел себя так же, и я последовала примеру мужчин. Женщина что-то сказала по-японски, приветствовала нас всех таким же образом и, когда Хан распрямился, наградила его теплым взглядом, как и Тоши. Я же удостоилась улыбки, но глаза японки при этом изучали меня очень внимательно. Чувствуя себя глупо, я стояла истуканом и не знала, как поступить. Женщина вновь выдала реплику, Хан ответил, в глазах японки мелькнуло изумление, и она снова поклонилась мне. А я что? Качнулась болванчиком в ответ.

После очередной партии поклонов Тоши сообщил, что хозяйка просит нас идти за ней. Мы переобулись в тапочки, оставив свою обувь у входа. Тошиюки вполголоса сообщил, что зовут хозяйку госпожа Норико, она очень уважаемая женщина, а с самим господином Сэтору мы встретимся позднее. А пока она устраивает для меня экскурсию. Тошик подтвердил, что они с Ханом уже бывали тут раньше.

— А где он, кстати? — прошептала я.

Сама удивилась, но не заметила, как он ушел. Хотя в какой-то момент даже порадовалась этому факту.

— Вернется, — коротко ответил Тоши, а после очередной фразы госпожи Норико предложил мне следовать за ней.

Через полчаса я выяснила, что жить буду в традиционном номере, который мне сразу же показали, туалеты и раковины на этаже общие, еще я увидела, что такое онсэн. С тех пор мечтала поскорее попасть в бассейн с горячей водой под открытым небом и, наконец, расслабить мышцы. Плечо так и не прошло, да и вчерашнее падение давало о себе знать. Но я знала, горячая вода сотворит чудо, а наличие удивительного вида успокоит нервы.

Сама купальня находилась в небольшой пристройке, практически в саду. Овальный бассейн, имитация природного озера. Одна стена выложена камнем, из нее была выведена труба, откуда в чашу падала вода. Судя по всему, этот онсэн был построен на термальном источнике, если судить по пару, что поднимался от поверхности… Тошиюки сказал, что в доме есть еще душ, но я знала, что обязательно сюда вернусь. Только… вечером, ведь воображаемая картинка того, как я буду наслаждаться ночью одиночеством, сидя в бассейне, заставила мечтательно улыбаться от предвкушения.

Весь день в тишине и спокойствии я наслаждалась видом на Фудзи, гуляла по саду, одетая в традиционную юкату, летнее кимоно, что мне положили на кровать вместе с тапочками и остальным необходимым, пила зеленый чай, лакомилась овощами, рыбой и рисом. Госпожа Норико после того, как встретила нас, все показала и, убедившись, что больше нам ничего не нужно, словно растворилась в воздухе. Но, странное дело, стоило мне только захотеть есть или пить, как она появлялась и приносила именно это. Списав все на японскую предусмотрительность и вежливость, я лишь улыбалась и кланялась в ответ. Тошик сначала составлял мне компанию, но потом ему позвонили по телефону, он извинился и оставил меня. Сначала я растерялась, а потом обрадовалась. К моему большому удивлению, в гостинице, кроме нас, больше не оказалось гостей, и моему уединению, к счастью, никто не мешал.

Сад был прекрасен. Хотелось восхищенно рукоплескать мастеру, который сотворил это поистине невероятное место. Извилистые дорожки, продуманные до идеальности клумбы, которыми я не уставала восторгаться. Все это радовало взгляд настолько, что я подолгу останавливалась то в одном, то в другом месте и созерцала. Еще я отыскала несколько сакур, растущих полукругом, но цветы еще не распустились. Странно, ведь повсюду сакура уже цвела.

Я не чувствовала усталости, пока бродила по саду, но ноги все же устали. Я с наслаждением опустилась на одну из лавочек и прикрыла глаза. Несмотря на прохладный воздух и тонкую ткань кимоно, в дом я возвращаться не хотела. Наоборот, та ясность в мыслях, которую я безуспешно искала во время медитации, ухватила за кончик у храма Инари, снизошла в месте, где я не ждала.

— Наконец-то, — услышала я проснувшееся подсознание и хмыкнула.

Зачем озвучивать мысли, когда мне так хорошо? Япония странно на меня действует. Никогда не думала, что школьная подруга использует меня, а именно это и вышло. Представить не могла, что посчитаю привлекательным азиатский тип мужчины, а смятение в сердце вызвали уже двое…

— Вот только не надо снова про мужиков! Я этого не вынесу!

Замерев от удивления, я открыла глаза. Что-то слишком это необычно. Все люди разговаривают сами с собой в мыслях, но мой внутренний голос оказался слишком странным… Если только это он… Невольно я накрыла медальон ладонью и почувствовала пульсацию.

— Кэтсу.

Я вскочила с лавки и оглянулась по сторонам. Никого!

— Это мое имя, лапуля.

— Я знаю, кто ты, — прошептала я, готовая окончательно поверить в то, о чем говорил вчера Тошиюки. — Дух медальона.

— Да? — До меня донесся смешок. — Это хорошо, что они так думают.

— Ты не цукумогами? — шепотом спросила я.

— Не перебивай! Пришлось ждать кучу времени, пока ты наконец-то освободила мысли и услышишь меня!

— Жесть, — только и могла сказать. — Я разговариваю с духом…

— Говорю я, ты молчишь, — напомнил Кэтсу, и я машинально кивнула, продолжая сжимать кулон пальцами. — Сначала запомни, что ты меня не снимешь, пока я сам не захочу, — усмехнулся дух. — А если еще раз попробуешь отрезать мне хвост, я тебя задушу.

Я молчала, напуганная перспективой, и почему-то верила в подобный исход событий.

— За такое послушание получишь подарок — постепенно начнешь понимать японский и говорить на нем. Это случилось бы раньше, но в твоей голове такая помойка, что понадобилось много сил, чтобы освободить себе место.

— Что тебе от меня надо? — прошептала я.

— Пока таскай на шее. Дальше будем смотреть по обстоятельствам.

— Я сошла с ума, — пробормотала.

— Нет, но сойдешь, — снова хихикнул Кэтсу.

— Странный у тебя лексикон. — В голову пришло осознание несоответствия манеры разговаривать и древности вещи. — И как ты меня понимаешь?

— Детка, я столько лет слушал телевизор у тебя на родине. Могу и по фене ботать, если возникнет такое желание. А тебя я давно заприметил, еще когда малявкой была.

— Я сошла с ума, — вновь повторила я.

— Говорю же, что нет, — недовольно повторил дух. — Короче, прими как факт, что ты теперь мой личный водитель, популярно объясни Сэтору, чтобы он не встревал в это дело, и наслаждайся отпуском, пока я не скажу, что делать дальше. Поняла?

— Ага.

— Замечательно, — довольно сказал Кэтсу. — А теперь, раз ты такая послушная, получай свою печеньку. И если у тебя есть мозги, то ты понимаешь, подобным козырем не надо раскидываться.

В тот же миг я почувствовала удар в голову, с размаху упала обратно на лавку и начала жадно глотать ртом воздух. Его отчаянно не хватало, но прошло несколько долгих минут, прежде чем я смогла восстановить дыхание.

Мне повезло, я смогла прийти в себя до того, как в саду появился Тошик и позвал меня пойти за собой. Приехал Хан, и Сэтору готов был встретиться с нами всеми.

Сэтору был самым колоритным японцем, которого мне доводилось встретить за все дни пребывания в стране. Невысокий, худощавый, с волосами белее снега, которые были подняты наверх и уложены в прическу, как на древних гравюрах. Одет он был соответствующим образом. Я усиленно напрягалась, пытаясь припомнить, как называется костюм Сэтору, пока не услышала недовольное ворчание Кэтсу:

— Смотри, только не обзови рэйфуку халатом, а то я решу, что ты безнадежна.

Умудрившись сохранить невозмутимый вид, я мысленно потребовала объяснений.

— Гугл твое все. Некогда мне лекции устраивать, — буркнул вредный дух и замолчал.

Сама того не желая, я растерялась, осознав, что я многого не знаю о Японии и ее обычаях. Чтобы не сказать что-либо невпопад, я радовалась распоряжению помалкивать и следовала ему.

Церемониал с поклонами и знакомством в самом начале вроде прошел успешно. Мы сидели в чайном домике за низким столиком, а госпожа Норико устроила самую настоящую чайную церемонию. Я не совсем понимала, почему именно она, ведь проводить ее должен был хозяин дома, но кто его знает, что здесь к чему.

Я уже принимала участие в подобном действе, когда приходила к Ами домой, здесь же воспринималось совершенно иначе. В Москве все казалось специально устроенным представлением, сейчас я словно оказалась в древности. К кэйсэки, легкой закуске, что подали, пока нагревалась вода для чая, я даже не прикоснулась. Просто поняла, что не смогу засунуть в себя даже кусочек, не говоря о том, чтобы своими «гайдзинскими» телодвижениями что-нибудь случайно не уронить или разбить. Что ж… если что и произойдет, буду извиняться и давить на то, что здесь и коренной японец может ошибиться, если никогда раньше не бывал на чайной церемонии. Как ни крути, а это искусство, а неуклюжим может быть любой человек.

Единственное, что я смогла съесть, так это одну из поданных сладостей, омогаси. Девушка никогда, причем практически любая, не может устоять перед сладким в момент стресса.

Когда дело дошло до густого зеленого чая, я смогла сделать глоток, прежде чем передала чашу Тоши. Хан усадил меня рядом с собой, видимо, чтобы контролировать, хотя я была этому рада. Чтобы не совершить ошибку, я просто зеркалила его движения, и выбранная тактика принесла свои плоды. Вела я себя послушно, и постепенно напряжение на его лице исчезло. Как ни странно, но даже я испытала некоторое умиротворение. Бросив на мужчину быстрый взгляд, я окончательно почувствовала этот ритуал. Он не просто был призван вызвать у присутствующих ощущение единения, он на самом деле делал это. Когда чаша, на этот раз пустая, снова вернулась ко мне, я чувствовала себя несколько растерянной от новых ощущений. Снова скопировала движения Хана и замерла в ожидании.

Госпожа Норико подала сладости и приготовила легкий чай в отдельных чашках для каждого из нас, я невольно сделала глубоких вдох. Кэтсу не обманул. Я действительно начала понимать японский. Я почти убедила себя ничему не удивляться, но каждый день в Японии приносил новые открытия, которые порой выбивали почву из-под ног.

Поддерживая легенду, что я ничего не понимаю, продолжала молчать, в то время как все остальные обсуждали чай, какие-то изречения и даже саму посуду. Незаметно разговор перешел на интересующую меня тему. Хан спокойно рассказал о юрэе и нуэ, заметил, что медальон у него не получилось снять. Сэтору долго молчал, разглядывая меня.

— Снять могу, но делать этого не буду, — наконец сказал он.

— Почему? — глухо уточнил Хан.

— Женщина захочет — сквозь скалу пройдет.

— Это опасно. Посмотри на нее… Уже два нападения, и, уверен, они не последние.

— Красавица — это меч, подрубающий жизнь. Вспомни о долге.

— Но…

— Я все сказал. — Сэтору поднялся и поклонился. — Прошу извинить меня.

На этом японец покинул чайный домик, оставив меня хлопать глазами. Хан загрузился и мрачно рассматривал чашку перед собой. Госпожа Норико поднялась, подошла к нему и положила руку на плечо:

— Сэтору-сан выразился не совсем верно. Воля и сквозь скалу пройдет.

— Знаю, — тихо ответил он.

— У твоей женщины есть воля. Отчего ты сомневаешься?

Хан промолчал, бросив взгляд на меня. Госпожа Норико поджала губы и внимательно на меня посмотрела.

— Сладкое ищешь, а пирожок на полке лежит.

Я кожей чувствовала, что японка осуждает меня, но… молчала. Как молчал и Тошиюки. Но только когда и госпожа Норико покинула чайный домик вслед за Сэтору, Хан поднялся и протянул мне руку.

— Пошли.

— Куда? — тут же вскинулась я и, вспомнив «легенду», решила засыпать его вопросами. — О чем вы говорили? Он снимет медальон?

— Нет. — Мужчина как-то растерянно взглянул на Тошика и быстро бросил ему: — Мне надо побыть одному. Посмотришь за ней?

— Конечно.

Хан ушел. Я спросила у Тоши, о чем велся разговор, он быстро пересказал его, опустив последние фразы. Сообщил только, что Сэтору не может снять медальон, но Хан обязательно что-нибудь придумает. Я слушала его и думала, как мне повезло, что отныне я могу понимать язык и не попаду впросак, поверив обманчивым уверениям. Слова Кэтсу приобрели особую важность. Дух прав, это действительно мой козырь, о котором стоит помалкивать. Поэтому я сделала вид, что поверила мужчине, позволила себя проводить до комнаты и убедила, что со мной все в порядке. Тошик выдохнул с облегчением, пообещал завтра устроить экскурсию на озеро Кавагути и оставил меня в одиночестве.

В Японии темнело рано. Это я поняла еще в Токио. Из чайного домика мы вышли, когда вечер уже вступил в свои права. Пока я располагалась в номере, снаружи стало совсем темно. Я открыла окна, впустив ночную прохладу, погасила свет и опустилась на татами из рисовой бумаги. Мне нравилось, что мой номер находился на первом этаже и выходил окнами в сад. При желании можно было спуститься и погулять по нему, но смущало отсутствие света. Казалось, весь рёкан погрузился в сон, вот только у меня в голове бродило такое множество мыслей, что о подобном приходилось только мечтать. Разговор в чайном домике не шел из головы. Помимо того, что я прикоснулась к таинству, меня смущала реакция Хана. Он говорил так, словно беспокоился обо мне. Это было неожиданно, но приятно… Конечно, утаивание фактов не понравилось, хотя я осознавала: скажи они мне правду, я беспокоилась бы и нервничала. Более легкая версия имела право на существование, и это было правильное решение в сложившейся ситуации. Вот только я все равно знала обо всем.

— Не грузись. — Кэтсу объявился в голове, как всегда, неожиданно и несвоевременно. — Ты все сделала правильно. Будешь вести себя в том же духе, начну гордиться.

— Издеваешься?

— Вовсе нет.

— Подробности будут? — обреченно спросила я, не особо надеясь на удачу, и, видимо, не ошиблась, раз дух хмыкнул. — Что ты задумал? Как ты вообще оказался в семье Ами?

— Это долгая история, а времени у нас нет.

— Я не собираюсь спать, — намекнула я.

— Не, лапуля. Твое мнение меня сейчас не интересует. Кстати, я собираюсь сделать именно это. Так что адью, поболтаем утром.

— Мелкий гаденыш, — прошептала я.

— Сделаю вид, что не слышал, — донеслось уже словно издалека.

— Ты вроде спать собрался, вот и вырубайся, — разозлилась я.

Кэтсу промолчал, из чего я сделала вывод, что он то ли заснул, то ли решил проявить тактичность, хотя на последнее рассчитывать было глупо.

Сон все так же не шел, я довольно долго сидела на матрасе-футоне, зато стало грустно и холодно. Но высокие, на всю высоту стены, окна-двери закрывать не хотелось. Вспомнив про свое желание искупаться в онсэне, я еще некоторое время раздумывала, идти или нет, и решила не отказываться от планов. Тем более там тепло.

Сказано — сделано. Я покинула номер, захватив полотенце, и сначала осторожно пробралась в душевую, помня о том, что перед купанием стоит принять душ.

Остановившись перед бассейном, я в нерешительности оглянулась по сторонам. Ночь, звездное небо, мистические очертания сада, тишина, нарушаемая лишь журчанием воды из труб, по которым она поступала из источника, и желанное одиночество. Помня о том, что в подобные ванны в одежде не лезут, я все равно сомневалась. Но вокруг не было ни души. Только легкий пар поднимался от поверхности воды. Я нерешительно потянула за пояс юкаты, позволила кимоно упасть к ногам и затаила дыхание от холодного воздуха, овеявшего тело. Нервно сглотнув, попробовала воду ногой и медленно вошла в бассейн. Погрузившись по шею, испытала чувство наслаждения. Сначала вода казалась очень горячей, но тело быстро привыкло к температуре и расслабилось. В какой-то момент, задержав дыхание и нырнув, на поверхность выплыла более спокойной.

Запрокинула голову и долго смотрела на звездное небо. Глаза постепенно привыкали к темноте, сад уже не казался таким таинственным, а в душе установилось равновесие. Я не понимала, что со мной происходит. Казалось, я должна была бы истерить, пытаться бежать от моих странных спутников, но я по непонятной причине не делала ничего из этого. Решила плыть по течению? Или настолько была заинтригована произошедшими событиями, что, наплевав на явную опасность для жизни, ныряла в омут неизвестности? А может, это все магия места? Если подумать, то дома я поступала бы совсем иначе…

Слишком много мыслей в явно неподходящем для этого месте. Вновь набрав в легкие воздуха, я нырнула и поплыла к противоположному краю бассейна. Туда, откуда выходил поток воды из термального источника. Если встать под ним и позволить струям разбиваться о плечи, это станет отличным массажем перед сном.

Здесь было мельче. Несколько секунд я искала более удобное положение тела, крутясь на месте и подставляя под струи то одно, то другое плечо. Левое до сих пор побаливало, что неудивительно, ведь о мази, выданной мне Ханом, я благополучно забыла. Но обвинять себя в этом не стала. Слишком насыщенные выдались дни, а такого количества самых различных эмоций и вовсе не испытывала никогда… Вода ударила в основание черепа, я невольно застонала от боли и чертыхнулась. Вот и последствия вчерашнего падения. Накрыв шею ладонями, чуть сжала мышцы и откинула голову, пытаясь снять напряжение…

— Помочь?

О, этот хриплый голос с акцентом, полный постоянного недовольства и напряжения, я отныне смогу узнать из тысячи. Застыв на мгновение, ойкнула и спряталась под воду. Только сейчас, когда тень пошевелилась, я поняла, что в купальне я вовсе не одна.

— Что ты здесь делаешь? — прошипела я и попятилась.

— Расслабляюсь, как и ты, — заметил мужчина, меняя положение тела и отплывая от бортика в мою сторону. — Последние дни выдались непростыми.

Пристально наблюдая, как силуэт становится все более отчетливым, я думала только о том, как долго он находится здесь. Если с самого начала, то почему не оповестил о своем присутствии? Я не могла сформулировать и произнести несколько простых вопросов, и это бесило.

— Я думала, здесь никого нет.

— Это не так.

— Очевидно… — пробормотала я.

Глаза сильнее привыкали к темноте, я видела уже не просто очертания мужской фигуры, но и ту часть тела, что выглядывала из воды. Татуировка, которая вызвала интерес, была все так же неразличима, зато блеск глаз стал ярче, а черты лица обрели отчетливость. То, что скрывала ночь, прекрасно дорисовывала память. И это пугало… Нервно оглянувшись, я начала искать пути отступления. Смущало то, что юката осталась на другом конце бассейна, и мне придется выйти из воды под пристальным взглядом. Если мужчина здесь с самого начала, то… он уже увидел достаточно!

— Ты долго будешь купаться? — уточнила я.

Если скажет, что уже уходит, я просто подожду немного, а затем выберусь сама.

— Мне не спится, — глухо сообщил Хан. — Горячая вода помогает.

— Это да…

Напряжение в воздухе стало ощущаться слишком сильно. Или мои нервы были похожи на оголенные провода, но малейшее дуновение ветра отдавалось на коже электрическим разрядом. Тот факт, что одежда отсутствовала, заставлял чувствовать себя беззащитной и будил интерес, а в каком виде сам Хан. Хотя он же любитель традиций, так что… Стоп. Об этом думать нельзя! Хватит мне смятения в мыслях.

— Прости, что помешала, — решительно заявила я. — Ты не отвернешься, чтобы я могла уйти?

— Не уходи, — неожиданно попросил Хан, когда я оказалась у бортика, где лежала юката. — Пожалуйста…

Чуть не споткнувшись, я медленно повернулась. Я не ослышалась? Пожалуйста? Так, сейчас небо упадет на землю, однозначно! Но и отказать в просьбе… не смогла. Вот если бы привычно нахамил или нагрубил, послала бы к черту. А так нет. Но и вернуться обратно к мужчине не могла. Так и стояла, замерев на месте, наблюдая, как навстречу мне идет Хан. Когда между нами осталось не более метра, он остановился. Я погрузилась в воду до подбородка, чувствуя, как, несмотря на горячую воду, меня ощутимо потряхивает, а сердце заходится. С каждой секундой все сильнее и сильнее…

— Что ты хотел? — запинаясь, спросила я.

— Поговорить.

— Слушаю.

— Я постараюсь сделать все, чтобы снять с тебя медальон, но на это требуется время.

— А если нет? — грубее, чем сама того хотела, спросила я. — Тоши не смог, тебе не удалось, как и Сэтору.

— Я смогу.

Нервничая от близкого соседства, я чувствовала, что не только тело — душа обнажена, и ощущала, что происходящее сейчас бывает очень редко. Хотелось нагрубить, чтобы хоть немного отомстить за уязвленное самолюбие, но голос отказывался произносить резкие слова. Поэтому я молчала и даже не смотрела на мужчину.

— Мира, ты слышишь меня?

— Я не знаю, что тебе ответить, — выдавила из себя.

Хан усмехнулся и протянул руку. В следующую секунду я едва не выпрыгнула из воды, когда почувствовала пальцы на своем плече, а затем и на шее. Но прежде чем я успела озвучить возмущение, мужчина убрал руку, обошел меня и вылез из бассейна. Надо было не смотреть, но я не могла отвести взгляда. Приоткрыв рот, я наблюдала, как он выпрыгнул, даже не коснувшись бортика. А еще через секунду ночная мгла поглотила силуэт. Мне оставалось только нервно сглотнуть и в следующий миг осознать, что ни плечо, ни шея больше не болят.

Подождав еще минут пятнадцать и убедившись, что никого нет, я вылезла сама, закуталась в кимоно и буквально бегом вернулась к себе в номер.

Как ни старалась, я ничего не понимала! Сердце так и не могло успокоиться, ноги и руки дрожали, а в горле першило. Я напоминала себе спринтера, который пробежал дистанцию, резко напился воды и без сил упал на землю, не в силах подняться. Единственное различие было в том, что я сидела на футоне и не мигая смотрела в ночь.

Я не хотела думать о Хане в хорошем ключе, единожды избрав для себя вариант противостояния, как закономерный ответ на грубость. И меня это устраивало. Пока Хан меня не поцеловал. Потом события нарастали, как снежный ком, и еще немного, и сомнения погребут меня под собой. Я не готова была менять устоявшийся порядок вещей. Нужно было все вернуть на рельсы, путь по которым я определила вначале. С меня снимут медальон, я избавлюсь от Кэтсу, поменяю билет и вернусь в Россию, постаравшись выкинуть из головы все волнения.

Шорох в кустах я услышала сразу. Слишком привыкла к тишине, чтобы игнорировать звук. Но продолжала оставаться на месте, лишь насторожилась и начала пристально вглядываться в ночь. Очертания зверя заметила, когда он оказался так близко, что закрыть окна или бежать было поздно. Темная густая шерсть с серебристым отливом, острые уши. Наверное, я решила бы, что это собака, но пушистый хвост явно лисы. Правда, зверь был слишком крупный для нее. Я замерла, а когда он запрыгнул на широкий подоконник, который служил одновременно и порогом, задержала дыхание.

Зверь принюхивался, осматривался и явно осторожничал. А я неожиданно осмелела. Вспомнив, как обнималась с похожим у храма Инари, я несколько расслабилась, кис-киснула ему, отчего лис застыл и чуть припал на лапы. Хвост нервно подрагивал, мои нервы натянулись, как струны, но я старательно не думала о плохом.

Зверь приблизился уже на расстояние вытянутой руки, и я преодолела остаток расстояния. Пальцы осторожно тронули густой мех, замерли на мгновение, нерешительно погладили. Лис обнюхал ладонь, ткнулся в нее прохладным носом, а затем повел головой так, что я невольно погладила ухо. Припоминая, какие ласки понравились Рыжику, я и этого почесала за ухом, провела по носу, потерла лоб. Погладила шерстку на шее, провела рукой по спине. Зверь окончательно сократил между нами расстояние, положил тяжелую морду мне на колени и заскулил. От такого я невольно шмыгнула носом. Не осознавая, зачем это делаю, осторожно вытянулась на футоне так, что лис оказался прижатым к животу, положила руку поверх зверя и продолжила почесывать его за ухом. От животного шло такое тепло, что я моментально согрелась сама. Поймав себя на мысли, что постоянно зеваю, устало прикрыла глаза.