Глава 9,
в которой хуже быть уже не может

Лет в четырнадцать я познала прелесть красивых книг о любви, в кожаном переплете, с плотными желтыми страницами и шелковой закладочкой-ляссе. Вместо того чтобы постигать первые отношения на собственном опыте, я обратилась к книгам, где были принцы всех цветов и размеров. Жаль только – чернильные.

Одной из любимых историей стала «Кохналь и его товарищи». Животрепещущий, хоть и не высокохудожественный сюжет про юного монарха Кохналя и двух его лучших друзей, которых он обрел в последнем сражении со злобными круглоносцами (это служители культа духа солнца и луны со знаменами, соответственно, круглой формы). Принц не знал, что один из его приятелей на самом деле девушка, прячущаяся в мужских одеждах.

В этом не было никакой логики: едва ли человек в здравом уме не распознает девчонку под мужской рубахой, особенно когда это твой близкий друг! Но что-то в этой истории трогало за живое, заставляло сердце трепетать, и снова и снова перечитывать полюбившуюся сказку.

Хотя я уже знала историю едва ли не наизусть, сейчас меня словно молнией шарахнуло от осознания! Кохналь не в буквальном смысле не мог разглядеть в Жосеран женщину – сказка о том, что бывает, когда предпочитаешь не видеть дальше своего носа.

Кокон из предубеждений, навязанных обществом, образованием и воспитанием, не давал принцу посмотреть на окружающих с другой стороны. В его глазах Жосеран была товарищем – верным, преданным, не способным на обман. И король прекрасно существовал с этой идеальной картинкой в голове, где все было так, как было удобно именно ему.

Конечно, потом у него начали появляться чувства, он случайно подслушал разговор Жосеран со своей сестрой и прочее, и прочее. Ничего сверхъестественного: едва ли автор сам видел в своей книге что-то очень ценное. Но эта картина «идеального» принца Кохналя навсегда застряла у меня в голове.

Человек, представленный читателю как талантливый полководец и мудрый не по годам правитель, на самом деле был – фигурально выражаясь – слепцом, и видел других только так, как ему хотелось.

Вот так и я нафантазировала себе, что лейтенант Раэль действительно такой, как о нем говорят: честный, добрый, отважный. А на деле – даже огарка от свечи не осталось.

– Ты читал мое письмо. – На обвинительный тон мне попросту не хватило сил, пришлось ограничиваться сухим утверждением. – Знал, что это личная переписка, и все равно читал.

Тайсон был красный до самых кончиков ушей. Сомневаюсь, что даже его родителям удавалось пристыдить его до состояния вареной свеклы. На мгновение мне стало жаль парня, но затем я вновь вспомнила, что он натворил, и рассердилась еще больше.

Что удивительно, Тай не оправдывался и не отпирался. Да – читал. Да – без спроса. Да – знал, от кого. На каждый мой вопрос он отвечал утвердительно, и это вгоняло меня в сомнения, справедлив ли мой гнев.

– Зачем, зачем ты этой сделал? – спросила я, выдохшись окончательно. Я была как чайник, который закипел двадцать минут назад и который до сих пор не сняли с огня. Скоро во мне просто не останется воды, а дно превратится в кусок расплавленного металла.

– Личные мотивы. – Ох уж этот официальный тон! Таким тоном папа иногда по привычке отвечал маме, когда она начинала спор, а у него не было сил и желания продолжать.

Мне так и не удалось ничего добиться от всадника, и вплоть до позднего вечера мы не разговаривали, хотя находились в одной комнате. А когда вернулась Вэйди и поняла: что-то случилось, у меня пропало всякое желание разбираться в ситуации.

В этой задаче оставался только один неучтенный фактор, и это был диван.

– Спи на полу! – заявила я, как настоящая капризуля, хотя прежде за собой никогда такого не замечала. А иначе – что дальше? Он будет читать мой дневник наблюдений за драконами, проверять карманы и пытаться обнаружить яд в каждом стакане поданного ему клюквенного морса?

Я ждала пререканий, в крайнем случае обиженного сопения, но нет – Тай молча ушел в коридор и вернулся с перекинутой через локоть дорожной мантией. Затем он без лишних слов погасил свечу и улегся на холодном дощатом полу, накрывшись верхней одеждой.

К такому я была не готова. Конечно же, сразу стало невыносимо стыдно, пусть логика настойчиво шептала, что Раэль это еще как заслужил. Я не хотела быть бездушной холодной красавицей (спорный пункт, но опустим), которая делает вид, что привлекающий ее молодой человек ей совсем не интересен.

Какое-то время я надеялась, что он шутит. Но шло время, очертания видневшегося из-под мантии затылка казались застывшими. Вскоре до меня долетело мерное и глубокое дыхание мирно уснувшего всадника.

Я же чувствовала себя отвратительно. В голову лезли детские воспоминания о матери: когда она была не в духе, то срывалась на окружающих. Пятилетняя Таиса клялась себе, что никогда не станет такой, когда вырастет. Но этот тон – деловито-спокойный, со словами, обжигающими сердце, – кажется, теперь я вступила в его полное наследование.

Поняв, что никаких изменений не предвидится, я откинула одеяло и потянулась за костылем, который за несколько часов смастерил для меня знакомый столяр Вэйди. Не производить никакого шума не получалось, но Тай спал крепко – я видела это по его часто вздымающейся спине.

Моей целью было массивное зеркало в прихожей. Причудливо сплетенные в узор цветы, обрамлявшие стекло, будто застыли под воздействием заклинания, такими настоящими они казались. Не сумев удержаться, я кончиками пальцев прошлась по холодным завиткам, стараясь как можно дольше не выискивать в плоской поверхности свое отражение.

Не знаю, что тогда мной руководило, но я четко помню это безграничное чувство опустошенности, когда я потянулась в сторону зажигательного порошка. Мелкая звездная пыль лежала в хрустальной вазочке на тумбочке из светлого бука.

Всего одно движение пальцами – и загорелась свеча. Левой рукой я ухватилась за медный поднос и подняла огонек чуть выше, чтобы лучше разглядеть свое отражение.

Маленькое лицо, острый подбородок. Две толстые тяжелые косы темно-русого цвета. Как я уже говорила, я всегда выглядела младше своих лет, да мне и сейчас можно было дать не больше двадцати.

Моя приятельница Аями, с которой мы двенадцать лет просидели за одной партой, выросла обаятельной женщиной с темными волосами, томным хищным взглядом и полными губами, за которыми в последние годы девушки все чаще стали обращаться к магиням-чаровницам.

В моей внешности неуловимо чудилось что-то птичье. Не зря няня Элла часто называла меня «воробушком», когда была в особенно хорошем настроении.

Я повертела головой, чтобы получше рассмотреть каждую черту лица, как будто разглядывала незнакомку. Увлекшись, не заметила, как в зеркале появилось второе отражение. Падающие на лицо тени так сильно делали его похожим на привидение, что я чуть было не выронила свечу.

– Чего не спишь? – Широкая ладонь успокаивающе легла на плечо.

– Прости, я не хотела выгонять тебя с дивана, – тут же сорвалось с языка. Даже в детстве я была из тех детей, что без разрешения брали конфеты из серванта, а в конце дня не выдерживали гнета совести и обо всем докладывали родителям.

– Ничего, пойдем, – хриплым шепотом отозвался Тай. Выходит, не так уж и крепко он спал.

Я легко позволила поднять себя на руки, даже не заметив, как всадник задул свечу.

– Прости, – собственным эхом отозвалась я, не в силах открыть глаза.

Только вот за что я просила прощения на самом деле?

К счастью, травма оказалась несерьезная, и уже к концу недели я скакала по дому, как заводной кузнечик. Отправляться на долгие прогулки по городу еще не рисковала, но жители Нимы сами приходили ко мне «в гости».

Сначала меня навестили супруги Ромашка и Ил вместе со своим внуком Ролимом, которому только недавно исполнился год. Непоседу с трудом можно было удержать на коленях – он все рвался исследовать мир, и один раз я едва предотвратила катастрофу, когда малыш уже наполовину вытянул скатерть из-под разлитых по скляночкам целебных настоев.

О моей вынужденной остановке в Ниме узнал и Ласка, тот самый парень, без которого я бы точно не спасла свое бесценное яйцо от загребущих ручонок Гурта. Его девушка была занята, но передавала горячий привет (и, наверное, мысленное проклятие, так как я все-таки испортила их с Лаской свидание).

Едва заметный ежик светлых волос на голове делал счетовода Ласку заметно старше своих лет, ведь, как оказалось, мы с ним были ровесниками: оба родились в год хромой козы и оба помнили большую засуху. В тот год самым сладким десертом после изматывающего учебного дня был холодный стакан очищенной от грязи и тины воды из искусственного озера. Эльфы получили выручку на десяток лет вперед, когда догадались носить тяжелые бурдюки с севера, из Большого Каньона. Сильные, гораздо выносливее обычного человека, они хоть и преследовали свои корыстные цели, но не дали жителям многих крепостей умереть от жажды.

– В то лето мы с младшими братьями часто вставали до рассвета, чтобы успеть собрать росу и не отнимать воду у работающих мужчин, – поделился Ласка, и мне было стыдно, что не могла поделиться похожей историей. То же самое я чувствовала, когда проходила мимо сгорбленного нищего, просящего милостыню у дома духа. Отец говорил: «Не подавай тому, у кого все конечности на месте. Единственное, что ты можешь ему подать, так это руку и работу». Но нищие не хотели работать! На все вопросы они неустанно отвечали уверенным «все в порядке» и продолжали тянуть сухую ладонь в поисках звонких монет.

– Да, помню, нелегкое было время. – В комнате появился Тай: уже второй день он помогал Сидрилу нагружать серого тяжеловеса по кличке Стрелка. Я знала, что выполнять эту работу Таю было тяжело еще и потому, что он безумно скучал по Брому, своему дракону, а ведь для всадника и его подопечного разлука даже на несколько часов сна – уже в каком-то смысле испытание. Не представляю, что сейчас чувствует лейтенант, внешне он никаких эмоций не проявлял и делал вид, что все в порядке.

Но были мелкие, едва видные глазу изменения, которые я приметила во внешности и поведении всадника. Обычно собранный внутри, он вдруг то начинал искать вилку, зажатую в кулаке, то обращался ко мне «Тони», даже не замечая, как вытягивается от удивления мое лицо. В конце концов, он не видел свою возлюбленную почти неделю, и это наверняка беспокоило его не меньше.

– И как пережили засуху в вашей крепости? – заинтересовался Ласка, оживленно встретив появление всадника. Кажется, последние в этом заштатном городке – что-то вроде местных знаменитостей. Если в Эйне или столице девчонки пищат при виде актеров черно-белого кино и исполнителей соло-баллад, то здесь лица горожан моментально освещались, стоило им увидеть Тая. В их глазах он был воином и защитником, оберегающим Ниму от Магруша и его беспощадного войска.

– О, – лицо Тая тут же озарилось добродушной улыбкой, – я тогда уже летал.

И тут я осознала, что, несмотря на безвременное лицо подростка, всадник все-таки был года на три-четыре старше нас с Лаской. Порой внешность настолько обманчива, что забываешь, кто стоит перед тобой на самом деле: мужчина – не мальчик, воин – даже не маг.

Словно прочитав мои мысли, Тай внимательно посмотрел на меня, а затем – едва заметно – понимающе кивнул.

– Ну вот, – весело сказал он, когда Ласка уже ушел. Мы сидели на диване в гостиной: я уминала яблочный мармелад, а всадник бесцельно листал «Справочник по ядовитым, но полезным растениям. Том 4. Дополненный». (Серьезно? Дополненный?!) – Сегодня наш последний день в Ниме. Тебе уже доставили одежду?

Портниха несколько бесконечных часов измеряла меня и допрашивала, плащи какого цвета я предпочитаю носить по пятницам, но, я думаю, в итоге она принесет мне стандартное платье, которое носят все нимчанки поголовно: белый верх и пышная небесно-синяя юбка по щиколотку.

– Завтра обещали… Подожди, – до меня вдруг дошел смысл сказанного, – мне что, придется топать вверх на своих двоих?

От одной мысли о подъеме в гору меня бросало в жар, потом в холод, а затем снова в жар. Мне, конечно, хотелось вернуться в форт: там подопечные (не говоря уже о яйце), там друзья и – более того – там личное пространство, пускай раньше я не ценила его так сильно, как сейчас. Но ведь Тай так и не рискнул поить меня своими целебными зельями, потому что, как оказалось, все знакомые ему рецепты из этой области содержали орехи. Мне оставалось делать припарки из толченого василька и смотреть «Таланты Плоских земель» по телевизору. Последнее не развлекало, но точно отвлекало, особенно когда на сцене появлялись какие-нибудь маги-самоучки или «глотатели фей» (искренне надеюсь, что ни одна малышка не пострадала).

– Нет, я вчера отправил голубя капитану. Он пришлет к нам Брома.

Зря я в этот момент запихнула в рот особенно крупный кусок мармелада, потому что дальше горла он не пошел, застрял там и объявил себя самопровозглашенным владыкой.

– Эй! – Тай испуганно захлопнул книгу и принялся усиленно стучать мне по спине, думая, что вся проблема заключается в яблочном мармеладе. – Все в порядке?

Все было не в порядке.

– Я не полечу. – Теперь идея о том, чтобы пешком, с костылем или даже ползком взобраться на Узкую гору, уже не казалась такой неприятной.

– Почему?

– Не полечу.

– Таиса, в самом деле, что ты как маленькая! Конечно, полетишь. Для этого тебе не нужна лицензия – лететь пассажиром совершенно безопасно и не требует никаких навыков. Даже дирижабли не такие надежные по сравнению с драконами, поверь мне.

Все еще изредка покашливая, я потянулась к графину на тумбочке и дрожащими руками налила воды в узкий граненый стакан. Мучительно сделала несколько глотков.

– Я боюсь, – наконец сказала я, тихо-тихо, с трудом набравшись смелости даже на это негромкое заявление.

– Чего? – не понял Тай. – Высоты? Летать? Драконов?

– Летать на драконах на высоте.

Пирог «как-ошеломить-всадника» готов! Румяная корочка, кремовая начинка. А, еще отвисшая челюсть.

– Как? Почему? – Тайсон неосознанно запустил пятерню в свои волосы, словно пытаясь таким образом стимулировать умственный процесс.

– У меня был… инцидент.

– Какой?

– Я могу не рассказывать? – спросила я с надеждой. Теперь, вместо противного кашля, началась еще более противная икота, и я ритмично вздрагивала от каждого приступа, мысленно молясь, чтобы разговор поскорее закончился. Даже наш семейный психолог не смог выбить из меня эту историю, и уж тем более я не собиралась ее поведывать сейчас.

– Не можешь. – Тай еще немного придвинулся, а я вжалась в подлокотник дивана, стараясь стать незаметнее.

– Почему это?

– Таиса, ты же драконовед! Не первый год работаешь с драконами. Ты знаешь, что они непросты в управлении, но если всадник знает свое дело, с тобой никогда ничего не случится.

«Ничего не случится…» – мысленно повторила я, но верить отказывалась. Он не знал! Не знал, каково это, когда летишь в свободном падении с высоты столетнего дуба на скорости ветра. У меня успело промелькнуть в голове только одно: это конец. Ни обещанной жизни перед глазами, ни лиц родных и друзей. Просто четкое, почти холодное осознание, что дальше уже, скорее всего, ничего. А даже если что-то и будет, то я никогда не стану прежней – ни физически, ни духовно.

Казалось бы, таких совпадений не бывает, но меня успели вовремя спасти. И человек (или другое живое существо), которому я была обязана жизнью, так никогда больше и не показался на пороге моего дома.

Последующие годы близкой работы с драконами любовь к животным вернуть смогли, а вот отвагу вновь сесть на спину этих махин – не сумели. От одной только мысли о полете меня начинало мелко колотить, чего уж говорить о настоящей угрозе такого события!

Я не успела заметить, когда Тай накрыл мою руку своей теплой ладонью. Прикосновение успокаивало, возвращало в детство, но не давало полностью забыться, и мысли о полете, вместе с участившимся сердцебиением, отчаянно пульсировали в сознании.

– О духи, тебя всю трясет. – Энтузиазм Тая как рукой сняло.

Мгновение спустя я оказалась прижата щекой к его плечу. Запах тела – мягкий, едва ощутимый – успокаивал.

Мы оба знали, что это будет то еще испытание. Других вариантов вернуться в форт не было, а Раэлю надо кровь из носу возвращаться к товарищам. Повторить мое одиночное восхождение он бы не позволил. Я это чувствовала.

Мне в голову пришла странная мысль: может ли быть такое, что это яйцо оберегало меня во время первого путешествия? Мог ли дракон внутри него быть настолько сильным, что даже в состоянии зародыша он отпугивал нечисть, позволяя мне наивно предполагать, что это все простое везение?

Ведь встречи с кольбальдом и бубаком показали: монстров за пределами стен больше, чем кажется. То, что полевые маги начинают, как гласят газетные заголовки, «одерживать победу» над лесными обитателями, не значило, что повсюду стало безопасно. А ведь Тай об этом мне и говорил, только вот я все пропускала мимо ушей.

Я отстранилась от парня (глаза опухшие, икота непроходящая) и хриплым голосом спросила:

– Что ты знаешь о драконьей магии?

Если внезапная смена темы Тая и удивила, то виду он не подал. Длинными мозолистыми пальцами он попытался заправить выбившуюся из косы прядь мне за ухо, но бунтарка снова упала на глаза. Я ждала.

Прежде чем ответить, всадник устало прикрыл глаза, скорее всего, пытаясь представить себе точную картину.

– О ней известно мало. Магия есть в каждом живом существе нашего мира, кроме, конечно, нас самих. Маги всего лишь заимствуют волшебство из внешнего пространства, из природы, некоторые – из других живых созданий. Но что касается драконов, то, насколько я помню из преданий, их магия самая древняя и самая сильная.

– Значит, все лесные обитатели чувствуют магию друг друга?

– Вполне вероятно. А почему тебе это интересно?

Потому что яйцо, которое сейчас оставалось без моего присмотра в драконятне Северного форта, вполне могло оказаться нашим главным оружием против Магруша. Войны можно избежать, если убедить врага, что на нашей стороне неоспоримое преимущество.

А это значит только одно – я должна перебороть свой страх и долететь до форта как можно скорее, пока с яйцом не случилось ничего необычного.

За последним завтраком в домике гостеприимной травницы Вэйди все старались делать вид, что ничего необычного не происходит. Каша с ежевикой, правда, получилась особенно вкусной, о чем я не преминула сообщить хозяйке.

Она провожала нас долгим, грустным взглядом, в котором читались годы одиночества, что ей пришлось пережить, дабы исполнить свое главное и единственное предназначение – стать тонким мостиком между миром слабого, несовершенного человека и миром всесильной природы.

Взглянуть на огромного дракона на центральной площади города собрались все местные жители. Бром же вел себя, как послушный щенок, который, несмотря на возраст, уже знал команды. Бедняга старался унять неконтролируемое подергивание длинного хвоста с мелкими шипами на конце, но тот все равно нет-нет да взлетал в воздух.

Широко вздымающиеся ноздри, узкие глаза с плотной мигательной перепонкой, извилистое, но могучее тело – дракон показывал всю мощь и мудрость этих невероятных животных.

Бром был спокоен; массивным боком прислонившись к колодцу, он ждал хозяина, положив голову на передние лапы. Заприметив Тая в толпе горожан, тут же встрепенулся и дернул сложенными крыльями.

– Ну, привет, дружок, – еле слышно прошептал всадник, ладонью коснувшись выпуклого чешуйчатого лба дракона.

Когда-то я тоже мечтала о такой связи. Ни один человек во всех Плоских землях не мог обеспечить такое чувство надежности, защищенности и доверия – только дракон для своего всадника.

При взгляде на сцену воссоединения – никаких внешних сантиментов, лишь глубокое, абсолютное, безмолвное понимание – мое сердце наполнилось невыразимой нежностью. Наверное, такая дружба – это даже лучше, чем любовь.

На спине у Брома уже были закреплены два кожаных седла, а также крюк для наших личных вещей. Теперь, когда полет был так близок и так реален, меня словно парализовало. Я знала, что лететь придется, и не потому, что я храбрая, а потому, что приняла решение. Есть вещи поважнее собственных переживаний – это жизнь десятков, сотен тысяч людей, которые хотят жить так, как это делали их предки. В мире и согласии.

Тай повернулся и протянул руку, как бы приглашая на чудесную обзорную экскурсию. А я стояла в десятке шагов и не могла пошевелиться. Впервые в жизни тело мне не повиновалось; я была больше не властна над тем, куда идти и что делать.

«Тая, давай», – беззвучно, одними губами, произнес всадник. Сотни глаз обратились на его протянутую руку в ожидании развязки, точно это было одно из тех черно-белых реалити-шоу, что в последнее время стали так популярны по телевизору.

Шаг, другой… Я неуверенно теребила косы, думая о том, что рано или поздно все закончится. Мне больше никогда не придется летать: едва ли найдется еще одна веская причина, которая заставит меня залезть дракону на спину.

– Вот, молодец. – Со мной разговаривали, как с младенцем. – Давай тянись.

Небольшая лестница, что помогала всадникам взбираться на своих подопечных, опасно кренилась, но Бром был безмерно терпелив, позволяя мне хвататься за крупные каменистые чешуйки. С его стороны я не услышала ни одного раздраженного рыка, даже беззлобного всхрапа.

Еще через тысячу солнц я наконец оказалась в седле. Это вам не лошадь – на такой махине усидеть прямо практически невозможно, даже когда дракон не в движении.

– Пристегнись. – Откуда ни возьмись, впереди показался Тай. Он уже вовсю проверял бесчисленные поводья, поочередно натягивая то одни, то другие.

Я знала, как все работает, хотя делала это впервые. Прочные тросы с металлическими пряжками нужно было закрепить на ступнях и на поясе. Ощущение безопасности не появилось. Дрожащими руками я застегнула последний ремень.

– Лучше с з-закрытыми глазами или с открытыми?

Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет всего лишь сон.

– С открытыми, – ответил Тай, занимаясь уже своими креплениями. – Так ты немного отвлечешься от ощущения того, что вот-вот выпадешь из седла. Говорю по опыту своего первого полета.

Здесь, со спины, Бром казался еще больше, чем когда смотришь на него снизу вверх. Не знаю, какое еще живое существо может быть таких размеров: даже василиск – и тот по сравнению с драконом кажется ручным голубем.

Следующее, что я помню, это резкий, нечеловеческий крик, вырвавшийся у Тая изо рта. Так подстегивают лошадь на непростом участке, когда животное начинает выбиваться из сил.

К такому нельзя быть готовым: рывок-другой… Мою голову мотнуло, как у тряпичной куклы, и я удивилась, как она вообще осталась на месте.

По бокам, словно из пустоты, выросли огромные жилистые крылья с полупрозрачными кожаными вставками, на которых виднелись бесконечные вены и сосуды, где ритмично перемещалась синеватая кровь.

В нос тут же ударили мощные потоки воздуха, и не то что разговаривать – дышать стало почти невозможно. Хватая ртом спасительный кислород, я руками вцепилась в поношенный плащ сидящего впереди всадника.

Лишь когда мы набрали необходимую высоту и выровнялись, Тай обернулся проверить, все ли со мной в порядке. Вместо привычных стеклянных очков у него на глазах были другие, широкими кожаными лентами крепившиеся на затылке.

Внизу виднелась Нима – резко уменьшившаяся в размерах, с горожанами на центральной площади, превратившимися в мелкие, едва различимые точки.

Чтобы пересечь городскую стену, нужно подняться по-настоящему высоко. Причем темные не рискнули бы прилететь сюда на своих драконах: по периметру стены установлены пять заряженных магией башен, которые сразу бы атаковали, будь это несанкционированный перелет.

– Ты как? – спросил Тай, пытаясь перекричать порывы встречного ветра.

Мне бы хотелось сказать «нормально». Знаете, когда в первый раз прыгаешь в речку с тарзанки, сначала очень страшно, а потом, уже после прыжка, становится невероятно весело и сразу же хочется еще. Так вот, мне не хотелось.

Я больше не могла сдерживать слезы, и они сплошным потоком потекли по холодным щекам. Прикосновение соленой жидкости к коже было почти болезненным.

Едва ли можно представить, что станет еще хуже. Я лицом к лицу встречаю главный страх своей жизни, в совершенно жалком состоянии перед мужчиной, от которого меньше всего на свете хочу получить такой сочувственный взгляд.

– Ты не упадешь, я обещаю.

Мне хотелось верить ему, но тело отказывалось повиноваться: бесконтрольная дрожь, стучащие друг о друга зубы, да еще и эти противные слезы.

Это было за мгновение до того, как Бром пронзительно свистнул и стал постепенно снижаться. Как, уже все? До форта близко, но нужно еще было лететь.

Тай же понял причину странного поведения дракона гораздо быстрее, чем я.

– Вот леший, это темные.

Я говорила о том, что хуже уже быть не может? Забудьте.