Глава 10
Волков бояться – в лес не ходить

Пар вырывался изо рта, а сил идти куда-то уже не было. Все тело тряслось от холода, и я молча прислонилась к обледеневшему дереву. Снег срывался крупными хлопьями, застилая сероватой дымкой сумрачный лес. Вокруг ни души. Я подышала на озябшие руки и поняла, что это равносильно клизме при холере.

– Гуманизм, доброта, забота о ближнем… – вырвалось у меня облаком пара. – Наказание полегче, денежки для лечения ребенка. Инна, ты прямо сестра милосердия! О твоей доброте легенды сложат, правда, в легендах ее назовут глупостью! Все! Кончилось душевное тепло! Боженька, если ты меня слышишь, если мне удастся выбраться отсюда живой… Если удастся… Пусть они пеняют на себя! Я им устрою праздник жизни! Да у меня все тюрьмы будут переполнены. А те, кто особо провинился, станут передовиками производства на рудниках! Черт, до чего же здесь холодно!

Почему-то хотелось спать, но детская присказка «не спи, а то замерзнешь» отгоняла сон. Такое ощущение, что замерзает не только тело, но и все чувства… Как же холодно… Главное – не спать! Я щипала себя за замерзшую руку, но чувствовала, как мои глаза слипаются, а тело постепенно становится каким-то непослушным и вялым. Такое ощущение, будто это не здесь, не сейчас, не со мной, а с кем-то другим, а я смотрю на это все со стороны.

Я вздохнула, чувствуя, что еще немного, и мне конец. Любовь меня не греет. Увы… Смесь страха и благодарности, смесь уважения и зависти… Примерно то же самое испытывает собака к своему хозяину. Я – маленькая дворняжка, которую нашли на улице, но вместо того, чтобы выкинуть обратно на мороз, приютили при условии, что она будет слушаться и вести себя так, как этого требует хозяин. И знать свое место, разумеется.

Но если бы у меня было последнее желание, то я предпочла бы умереть у него на руках… Чувствую, что мое желание вот-вот может сбыться, правда, не так романтично, как я предполагаю. У меня больше шансов умереть от его руки… Я зажмурилась, отгоняя от себя такие мысли.

«Вот и осталась одна. Ты никому не нужна!» – пронеслась строчка из забытой песни. Я скорчилась, словно от боли. По привычке я стала шарить руками в поисках сигарет и зажигалки. Эх, сейчас бы я перекурила…

– Перевешаю половину, – вздохнула я, согревая себя мыслью о мести. – Интересно, здесь на кол сажают? Если еще нет, тогда мы идем к вам! Лес кольев под моими окнами лучше будет украшать утренний пейзаж, чем мой окоченевший труп лесной массив. Денег нет, но будут зрелища! Это я гарантирую. А кое-кого я заставлю смотреть на все это! Кончилась добрая принцесса. Кончилась. Какая разница, какой я буду? Добренькой и милосердненькой или жестокой и кровожадненькой? Им на меня плевать! Любовь или уважение? Я искала любви, но, увы, добрыми делами прославиться нельзя, а вот ковровую дорожку в ад выстелить – легко.

Я посмотрела на ночное небо. Ну хоть бы одна звезда упала… Желание у меня уже есть.

Главное – выбраться живой. Любой ценой. Я пересилила себя и пошла дальше. Может быть, стоит вернуться на дорогу? Хорошая мысль, только где дорога? Направо пойдешь – смерть найдешь, налево пойдешь – пропадешь, прямо пойдешь – мучительно умрешь, назад вернешься – на гибель нарвешься. Ничего, весной оттаю… И с первыми лучами солнца вместе с подснежниками и медведями из сугроба покажется моя окоченевшая рука.

И тут из-за деревьев появился огромный черный волк. Отлично. Интересно, он предпочитает тепленькую или вполне может погрызть ледышку?

Есть предположение, что придется побегать и согреться перед неизбежным… Но бегать в платье по сугробам – это уже дисциплина специальной олимпиады.

– З-з-зубы сломаешь… – мрачно выдохнула я, отогревая пальцы. – Лучше оставь меня здесь до весны. Я с удовольствием побуду консервой… До весны…

Волк, завидев меня, тут же рванул в мою сторону. Какое непуганое здесь зверье! Я дернулась и побежала. Правда, далеко я не убежала. Волк бросился на меня и повалил на снег. Он наклонился надо мной и… стал лизать лицо. Правильно! Перед тем как есть, добычу не мешало бы помыть… Волк вилял пушистым хвостом и жалобно поскуливал. А потом, подняв морду вверх, пронзительно завыл. Нет… Это не совсем волк… Я обняла его и прижалась к нему, гладя шелковую шерсть, припорошенную снегом. Вот теперь мне стало действительно страшно. Не так страшен волк, как его хозяин.

У меня хватило сил поднять голову и увидеть черный силуэт хозяина. Среди черных деревьев на белом снегу стоял Демон. Снег был на его плаще и на его черных волосах, но снег меня не пугал. Меня пугал лед, застывший в его глазах.

– Неплохо устроилась, я смотрю… – с издевкой произнес дядя, снимая с себя черный, подбитый мехом плащ. – Снег на ресницах так тебе к лицу, моя дорогая! Если я тебя сейчас не убью, то можешь отмечать этот день как второй день рождения.

Он поднял меня на руки, завернув в плащ. Я почувствовала, что меня куда-то несут.

– Извиняться уже поздно, я так понимаю? – поинтересовалась я, понимая, что замерзнуть насмерть – это легкая и приятная смерть по сравнению с той, которую сулил мне этот недобрый взгляд.

Дядя нехорошо рассмеялся, выпуская пар изо рта:

– Еще один вопрос, и я точно пойму, что ты живая. А раз живая, то вполне можешь идти пешком. И мне не надо утруждать себя, разыгрывая рыцаря в сверкающих доспехах.

Когда конь примчался к замку, я с горечью осознала, что сейчас меня ждет заслуженная головомойка, если не хуже. Сняв меня с коня, отнеся меня в мою комнату, дядя закрыл дверь. Все. Сейчас мне будет очень плохо… Этот взгляд не предвещает ничего хорошего… Пять мучительных минут тишины. Я покорно склонила голову, на секунду даже сожалея, что не замерзла насмерть.

– Раздевайся! – приказал дядя, зажигая свечу.

– Я не могу развязать шнуровку корсета… – тихо сказала я, пытаясь дотянуться до веревки, но озябшие пальцы плохо слушались. – Может, поможете развязать…

Правая рука уже не кровоточила, но ссадины на предплечьях и рана на ладони выглядели просто ужасно.

Дядя подошел ко мне. Я сглотнула, зажмурившись. Одним движением содрал с меня мокрое и холодное платье.

– Развязал, – насмешливым голосом ответил он, швыряя на пол порванное платье. Я переминалась с ноги на ногу в надежде, что нижнее белье останется при мне.

– Если я сказал раздеться, значит, нужно раздеться полностью, – улыбнулся Демон. Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Лучше бы он меня убил на месте. Не так обидно было бы…

– Может, вы отвернетесь? – осторожно поинтересовалась я, стягивая с себя нижнее белье. Особо спорить не хотелось. Возражать – подавно. Я сейчас немного не в том положении, чтобы качать права и вспоминать о том, что я – исполняющая обязанности принцессы.

Я схватила одеяло и завернулась в него, присев на край кровати. Разведя огонь в старом, почерневшем от копоти камине, Демон зевнул и упал в кресло.

– Еще чего! Какие нежности при нашей бедности! – съязвил дядя. – А теперь слушай меня внимательно, принцесса. У меня на тебя большие планы. И ты не поверишь, как мне не хочется, чтобы твои глупость и наивность мне их испортили. Если в твоей очаровательной, но пустой головке пролетела мысль о том, как вытащить нас из этой неприятной ситуации, то прошу озвучить ее. Я слушаю тебя, моя дорогая! Слушаю очень внимательно.

– Я предлагаю сказать, что меня силой похитили и увезли, – твердо ответила я, понимая, что мой план далек от совершенства, как фигуры звезд с надписью «до» из рекламы: «Им удалось похудеть, стоило только добавлять одну ложку…»

– Не знаю, как в том мире, откуда тебя к нам занесло, я там никогда не был и быть не собираюсь, но в этом мире твои слова смахивают на жалкий лепет оправдания девицы, жмущейся под дверью отцовского дома после того, как считала звезды в приятной компании, – ответил Демон, усмехаясь. – После того, что произошло, моя дорогая, дела у тебя, я бы сказал, очень плохи. Или тебе кто-то приглянулся? Не стесняйся, расскажи дяде, кто этот герой? Кому я передам твою руку возле алтаря?

– У вас есть яд? – поинтересовалась я, понимая, что, живя здесь, нужно было бы обзавестись своим фамильным перстнем с ядом.

– Яд? Мысль хорошая. Я бы сказал, дерзкая. Но яд тут не поможет! Но если ты хочешь выпить его сама, то, пожалуй, я найду для тебя. Но позже… Сейчас я жду объяснений. И желательно конкретных, а не сбивчивых «он меня, а я его…». Потрудись изложить ситуацию кратко.

– Служанка сказала, что меня собираются убить и мне срочно нужно спрятаться, – краснея, выдала я. Постепенно мое тело начинало согреваться. Неприятное покалывание в руках и ногах сменилось болью. Повезло, что еще ничего себе не отморозила.

– Замечательно! И ты, разумеется, поверила! А как иначе? Ты ведь совсем недавно сделала ей такое доброе дело! И ты, я даже в этом не сомневаюсь, решила, что она так прониклась твоей добротой, что решила спасти твою жизнь в качестве благодарности от чистого сердца! Прелестно! Что дальше? – улыбнулся дядя, скрещивая пальцы. – Я требую подробностей.

– Она помогла мне одеться… Я спросила ее, не пыталась ли она сообщить вам… Она ответила, что стучалась, но вы не открыли ей дверь… – сглотнула я, понимая масштабы «развода».

– Изумительно. Что дальше, моя дорогая, не стесняйся… Давай, расскажи, как какая-то служанка ловко обвела тебя вокруг пальца! – Недобрая улыбка не сходила с его лица. – Хотя постой… Дай-ка угадаю! Она вывела тебя из комнаты, и тут же на вас напали. А звон монет был? Я имею в виду награду «бедной и несчастной» за посильную помощь в устройстве личной жизни своей госпожи!

– Был. Потом одна карета, в которой сидели отец и сын, потом еще карета, где тоже была парочка, потом какая-то старуха со своим сыном, потом этот… на коне… – ответила я. – Каждый из них считал своим долгом измазать моей кровью какие-то простыни. Я так понимаю, что здесь такой обычай?

– Да. Он частенько применяется. Если родители против брака или невеста оказалась слишком своенравной, то легко можно похитить ее, продержать в своем замке до утра, а утром предъявить измазанную кровью простынь. После этого у бедняжки есть только один вариант – выйти замуж за того, кто это сделал, потому что другие, сколько бы их ни было до этого, больше не горят желанием осчастливить предложением несчастную. Есть, правда, вариант, когда кровь смывается кровью. Если в таком случае отец или брат «невесты» вызывает на поединок «жениха», а потом вытирает об эту простыню кровь убитого. Тогда «невеста» возвращается в родительский дом. Правда, с точки зрения обычая она снова чиста и невинна, а вот с точки зрения людской молвы, увы, нет, – отозвался дядя. – Сразу оговорюсь. Я не стану изображать рыцаря, защитника чести прекрасной дамы. Я и так сделал все, что мог, для того, чтобы ты избежала этой позорной участи. Но ты меня не послушалась. А зря…

– Но ведь… это может быть и не кровь девушки на простыне? – спросила я, чувствуя, что где-то есть лазейка. Если он завел разговор об этом, то явно неспроста. В моей душе затеплилась надежда, что даже из этой ситуации есть выход.

– Может быть, и не ее кровь. Даже если она все это время мирно спала в своей кроватке, не подозревая о том, что на нее положил глаз какой-то ушлый проходимец, а не стонала в чьих-то объятиях, доказать это будет сложно. Слову девушки здесь никто не поверит. Кто докажет, что она ночью не выпорхнула на крыльях любви в раскрытое окно навстречу возлюбленному, а с утра вернулась, словно ничего и не было? В таких случаях закон стоит явно не на стороне «невесты». Тем более что сам факт такого может сильно подпортить репутацию ее семьи, а очередь из кавалеров поредеет настолько, что ее молча отдадут в руки того, кто только этого и добивался. Так что если ты рассчитываешь выйти чистенькой из этой грязной истории, то смею тебя огорчить, моя дорогая. Не выйдет… – улыбнулся дядя, зевая.

– Но ведь вы сами говорили, что принцесса была далеко не невинна! – возмутилась я столь явной несправедливости.

– Принцесса была далеко не невинна. Но можно быть последней шлюхой, ни разу не пойманной на горячем. И она мастерски умела это делать! Все прекрасно знали, с кем она, когда и сколько, но предъявить ей ничего не могли. Дальше слухов это никогда не заходило… – отозвался Демон. – Чего-чего, а хитрости в этом деле ей не занимать. Была бы ты такой же, как она, ты бы прекрасно знала бы, как себя вести, но я вижу, что в твоем случае все по-другому. Знаешь, многие женщины, с которыми я был знаком и о которых ходила дурная молва, на поверку оказывались образцом добродетели. А вот те, кого общество превозносило как святую невинность, напротив… Ладно, это уже ненужная философия. Оставим ее нашему дорогому философу.

Повисла неловкая пауза. Она продлилась минут пять. Пять мучительных минут медленно перетекали одна в другую.

– Итак, я предлагаю тебе вместо того, чтобы искать способ смыть с себя позор, покрыть себя им полностью. Окунуться в самую грязь, которая впечатлит здешних обитателей до глубины души, – сказал Демон, задумчиво глядя на огонь.

– А что? Такая еще осталась? – вяло поинтересовалась я, вспоминая здешние нравы.

– Да. Как ни странно! – выдохнул Демон, проводя рукой над пламенем свечи.

– Неужели есть выход? Хотя постой… А как будут проверять кровь? – встрепенулась я, вспоминая про алхимический круг на своей груди. Я вскочила на ноги, трепеща от волнения и радуясь своей гениальной догадке.

– Моя дорогая, ты гораздо умнее, чем я думал. К сожалению, ум в тебе просыпается не каждый раз, но даже эти проблески дают мне надежду на счастливый исход, – произнес дядя, улыбаясь демонической улыбкой. – Думаешь этот знак у тебя на груди – это просто украшение? О нет, моя дорогая. Это – клеймо. Принцесс клеймят, как породистых собак, чтобы никакой проходимец не смог просто так на основании собственной ловкости и смекалки заполучить корону. А теперь, будь так любезна, прислони свою кровоточащую руку к символу, чтобы я еще раз убедился в том, что завтра всех обладателей твоей крови ждет небольшой конфуз.

Я приложила руку к клейму, но ничего не произошло. В душе все ликовало и пело, радуясь, что никакая кровавая простыня мне не страшна. А я уже испугалась. Хорошо, что все так хорошо заканчивается.

– Но есть один нюанс… Этим ты выиграешь время. Найдутся желающие проверить тебя на подлинность, а если обман вскроется, то не сносить нам головы. А чтобы желающих больше не было, я предлагаю тебе упасть в глазах своих подданных так низко, чтобы даже сплетни об этом внушали ужас. Придется пожертвовать своей репутацией… И не только своей…

Демон встал и снял с себя верхнюю одежду. Я переминалась на полу с ноги на ногу, смутившись так, как не смущалась никогда.

– Может, не надо? – пробормотала я, стараясь не смотреть на «родственника».

– А что? Тебе сказку на ночь почитать и по головке погладить? Все, игры кончились. Давай, лезь под одеяло! – жестко ответил Демон, туша свечу.

Я с радостью юркнула под одеяло и завернулась в него, отползя на самый край кровати. Как-то совсем не так я себе это представляла. Совсем не так. Каюсь, представляла… Но вот совсем не так…

Я лежала в уголочке, свернувшись калачиком, стараясь не думать о плохом. И о хорошем тоже. Я бы сейчас предпочла ни о чем не думать.

– Чего ты там жмешься, как неродная? – раздался неприятный смех за моей спиной. – Хотя после сегодняшней ночи ты не заслужила даже поцелуя.

– Спокойной ночи! – шмыгнула носом я, чувствуя, что из всего, что сегодня со мной происходило, это, пожалуй, худшее.

– Вполне уместное пожелание в свете произошедших событий! – ответил мне голос. Я лежала, отвернувшись, и грызла ноготь. Прошло минут сорок, прежде чем я отважилась повернуться и посмотреть на спящего Демона.

Да, он спал. Я видела его силуэт на фоне предутренней серости окна. Я встала и задернула шторы, а потом снова шмыгнула под одеяло. Прижав голову к подушке, я долго пыталась уснуть. После долгих и мучительных мыслей, переходящих в самокопание, мне это удалось.

Утро добрым не бывает. Это уже было неоднократно доказано. Я проснулась от того, что меня кто-то обнимает. Для меня это ощущение было настолько непривычным, что я невольно открыла глаза и даже собиралась подать голос, как вдруг…

– Тихо, принцесса, – прошептал мне голос на ухо. – Сейчас под дверью кое-кто отрабатывает свои деньги. Еще немножко, и тебе придется сыграть свою роль. Подумай, как бы вела себя принцесса, настоящая принцесса, на твоем месте?

Я прислушалась. За дверью раздавались голоса. Судя по их количеству, собралось там минимум человек сорок. Они обсуждали похищение принцессы, в красках описанное моей служанкой.

– Я своими собственными глазами видела, как она покинула свои покои вместе с каким-то мужчиной в черном! – бормотала какая-то женщина.

– Неужели у нас будет новый король? – спросил кто-то из мужчин.

За дверью раздались шаги и громкий голос произнес:

– Всем расступиться. Не толпиться!

И вот он, ответственный момент. Я даже затаила дыхание. Сквозь полуприкрытые глаза я видела, как дверь открылась. Служанка, заранее голося так, словно только что увидела свежий труп в коридоре, бросилась к шторам, раскрыла их и…

Сюрприз! Не ожидали? У меня мало хороших воспоминаний. Действительно мало. Но я никогда не забуду эти вытянутые лица, застывшие на пороге тела, явно ожидавшие увидеть пустую постель, следы борьбы и кражи со взломом, а вместо этого им предстала идиллическая семейная сцена, достойная пикантного женского романа. В дверях стояло человек пятьдесят. Слуги, придворные, даже стражники, закованные в латы. Я увидела лицо старого слуги, выражавшее крайнюю степень отчаяния.

– Как вы могли, принцесса! Вы же запятнали себя позором! – взвыл он, хватаясь за сердце.

Бедняга рвал на себе жидкие волосы, проклиная себя за то, что не уследил. Дядя медленно встал, надел рубашку, натянул штаны и сапоги. Я увидела тень улыбки, блуждающей по его лицу. Он не торопился, явно наслаждаясь моментом. Я тем временем натянула одеяло на грудь, с ненавистью глядя на служанку, застывшую на месте и даже позеленевшую от ужаса.

– Это что за новости? Что это значит? – возмутилась я, изображая крайнюю степень негодования. – А ну быстро все вон! Вон отсюда! Иначе я вас всех перевешаю! Потом сниму и повешу повторно!

– Но я слышала крики… – промямлила моя лживая служанка, сглатывая и шатаясь так, словно только что встала с постели после долгой болезни. – Я подумала, что… с вами … случилось что-то плохое…

– О! Ты права. Сегодня случилось нечто ужасное… – коварно улыбнулся мой дядя, присаживаясь на кровать. – А теперь я, как настоящий рыцарь, вынужден откланяться. Мне жаль, что не удалось сохранить это в тайне. Ты простишь меня, любовь моя, если я вынужден буду тебя покинуть? Не переживай, радость моя, я скоро вернусь…

Он галантно взял мою руку и поцеловал ее.

– Теперь уже нет смысла прятаться и скрывать… – улыбнулась я, проводя рукой по его лицу. – Прости, любимый, что так получилось… Я повешу эту мразь, я обещаю!

Демон демонстративно вышел из комнаты. Остальные стали бочком пятиться в сторону двери, понимая, что только что нарвались на гнев монархини, явно не ожидавшей, что утром в момент прощания с возлюбленным к ней ворвется целая делегация. Дверь захлопнулась, а в комнате остались расстроенный старик и побледневшая служанка.

– Принцесса! – рыдал старик. – Как вы могли! Это же… это же… ужасно! Как вы теперь выйдете замуж? Вы опорочили имя своего покойного батюшки, своей покойной матушки, своего покойного дедушки…

Я не стала дожидаться, когда будет перечислено все генеалогическое древо династии Тилдор, и резко ответила:

– Я – принцесса! Я имею право делать то, что хочу! Кто мне указ? Мне никто не указ!

– Как же так? Как вы могли запятнать себя кровосмешением? Если бы жив был ваш покойный батюшка, то он бы запер вас в башне, а своего двоюродного брата казнил бы! – ныл старик, падая на колени.

– Король умер, да здравствует принцесса! – ответила я, вставая с кровати. После этих слов старик молча хлопнулся на пол и растянулся на ковре. Дышит? Дышит. Живой…

Служанку нужно наказать, но я думала, как бы это сделать поизящнее. По-королевски… Мне нужен был предлог, а предлога, как назло, не было. И тут я вспомнила Падл Падловича и его бытовую технику.

Подойдя к пыльному трюмо, я провела по нему рукой и тут же бросила взгляд на виновницу этого безобразия.

– Здесь лежали деньги. Мешочек с деньгами! – со злостью воскликнула я, глядя в глаза служанке.

– Я … я… не видела здесь никаких денег … Я… – пробормотала она, пятясь к двери.

– Я не разрешала тебе покидать комнату! Эй! Стража! Схватить ее! – закричала я. И тут же в комнату влетели два стражника. Растерянно посмотрели на меня, а потом на служанку, которая тут же упала мне в ноги, причитая о том, что ее нельзя в темницу, что у нее больной ребенок… Она надеется на милосердие и молит меня о пощаде.

– Увы! – вздохнула я, махнув рукой. – Обыскать ее!

– Не надо… – пролепетала служанка, когда ее раздели догола.

– Нет! Уже успела спрятать в своей комнате? Где ее комната? Сейчас пойдем и поищем там! Если мы найдем деньги, то пеняй на себя! – сказала я, натягивая платье. – А теперь зашнуруй мне корсет. В последний раз…

Тесьма на корсете лопнула, поэтому дрожащими руками служанка попыталась стянуть его на мне, причитая о том, что она исправится и не надо так сурово…

Я в сопровождении стражников, придерживая платье, двинулась в комнату прислуги. По дороге к нам присоединился пес, радостно виляя хвостом.

После того как стражники выломали дверь в неприметную каморку, первое, что мне бросилось в глаза, так это дырявые занавески и лежанка.

– Поднять матрас! – скомандовала я. – Отдернуть занавеску!

Когда занавеску отдернули, я увидела десяток нарядов, сваленных на полу. Судя по ткани и фактуре, это – явно не рабочая одежда кухарки или горничной. Драгоценности, если таковые и украшали этот гардероб, были срезаны. Кое-где оставались торчащие нитки. Под матрасом валялся нож. Пес поскреб когтями, мол, смотрите сюда, и звонко гавкнул.

Я ловко сдвинула половицу и поняла, что моя горничная – вполне состоятельная женщина. Под половицей лежали подсвечник, несколько мешочков с драгоценностями и мешочек с золотыми монетами.

– Он! – сказала я, указывая на него пальцем. Я подняла все сокровища, развернула мешочки и поняла, что я по сравнению с ней просто принцесса на бобах! Служанка ползала на коленях, умоляя не казнить ее. Она рыдала, рвала на себе волосы, каялась и причитала… Но мое сердце замерзло той зимней ночью в заснеженном лесу. –  Воровка! Посадить ее в клетку в одном платье и выставить на улице! Надеюсь, клетка найдется! А если не найдется – смастерить! – отозвалась я и пошла вперед. – Завтра утром, если она будет еще жива, снимите ее и вышвырните вон из замка.

Все. Кончилась добрая принцесса.