Глава 11
Ловкость рук и никакого мошенничества

Я решила пойти и проверить, как поживает моя первая жертва. Мучимая угрызениями умирающей в страшных конвульсиях совести, я смотрела на висящую на столбе клетку, украшавшую прямо по фэншую и без того мрачный внутренний двор замка. Тело уже не подавало признаков жизни, а я чувствовала себя исчадием ада. Может быть, в пылу гнева наказание показалось мне очень подходящим, но сейчас, когда гнев сменился спокойствием, я стала чувствовать, что где-то перегнула палку.

– Это слишком жестокое наказание! – воскликнул Ленс, стоя рядом со мной на балконе.

– Я была к ней справедлива. Она – воровка, – лаконично ответила я, глядя на ржавые прутья, покрытые инеем, и бесчувственное тело, сидящее внутри. Не знаю, кому был больше нужен мой ответ, Ленсу или моей совести, но никого из них он не удовлетворил. Я пыталась убедить себя в том, что правильно поступила с этой лгуньей. Ей было не стыдно предавать меня, а мне почему-то должно быть стыдно ее наказывать? У меня были все шансы замерзнуть насмерть, если бы не…А впрочем, я поступаю правильно! И мне плевать на мнение других.

– Да, если она действительно украла деньги, то это – плохо. Можно было бы просто поговорить с ней и узнать, для чего она это сделала? – грустно сказал разочарованный в моих добродетелях Ленс. – Наверняка у нее есть веская причина! Но лишать человека жизни из-за горстки монет – это воистину зверство. Человеческая жизнь – бесценна! Деньги – это тлен. Это всего лишь вещь. Ты должна отнимать у людей то, что могла бы им вернуть в любой момент. Если в твоих силах, принцесса, снова вдохнуть жизнь в мертвое тело, то смело отнимай ее. Но ты ведь не можешь этого сделать?

Нет… Не могу… Я чувствовала, как что-то внутри дрогнуло. Я снова бросила взгляд на клетку… Еще немного, и я выпущу ее оттуда, если она еще живая… И, возможно, даже извинюсь… А если она уже мертва? Что делать тогда? Но тут же перед моими глазами встал заснеженный лес.

– Нет, не могу! – отмахнулась я, чувствуя, что у остатков моей полудохлой совести появился мощный союзник в лице бродячего философа. – Но если бы это было в моих силах, тогда бы наказания никого не пугали! Какой смысл в наказаниях, если они никого не пугают? Тогда бы казнь стала для людей обычным развлечением.

Я сразу представила, как аристократы хвастаются друг другу тем, сколько раз им отрубали голову. А особо продвинутые рекомендуют попробовать новые виды казни. «Недавно я попробовала костер… Вы знаете, это гораздо лучше гильотины!» – говорит какая-то мадам в высоком припудренном парике. «О! О чем вы говорите! Кол! Кол! И только кол! Я бы с него не слезала!» – отвечает хрипловатым голосом какая-то распутная дама с мушкой на скуле, обмахиваясь веером. Где-то на заднем плане разговаривают отец и сын: «Сынок, веревка – вот выбор настоящего мужчины. Добротная, пеньковая…» – «Пап, веревка уже не модно! Это – прошлый век. Четвертование – вот это тема!» И тут в разговор вмешивается старушка. Сморщенная, как печеное яблоко, она скрипучим, как несмазанное колесо телеги, голосом заявляет: «О времена! О нравы! Вот в наше время такого не было! Больше, чем на колесование, приличная девушка или приличный юноша рассчитывать не могли!» Занавес.

– Если бы люди были уверены в том, что останутся безнаказанными за любое злодеяние, то о какой доброте во всем мире может идти речь? – заметила я, убеждая себя в правильности приговора. – Только наказание страшит многих людей, заставляя их вести себя так, как подобает. Давай, если завтра ко мне приведут убийцу, то я помилую его. Мало того что помилую, так еще и выпущу на волю. Пусть продолжает дальше убивать невинных. Все равно ему ничего за это не будет! И тогда, Ленс, смерть тех, кого он убьет после освобождения, ляжет не на мою совесть, а на твою! И все потому, что ты попросил о его помиловании.

– Это – не твои слова. Точнее, произнесла их ты, но это – не твои слова, – грустно улыбнулся философ. – Это слова твоего дяди. Ты сказала их так, словно прониклась его темной философией! Словно… его яд уже отравил твой разум!

– Нет, это – мои слова, – задумчиво отозвалась я, глядя на то, как поднимаются тяжелые ворота, пропуская несколько карет, спешащих, словно наперегонки. – Мне пора. Пора принимать гостей…

В принципе у них есть шанс еще перерезать друг друга до моего прихода. Так что дадим судьбе возможность провести естественный отбор.

– Перед тем как ты уйдешь, я хочу тебя спросить… Как такая неглупая, добрая, искренняя девушка могла предпочесть такого негодяя? – грустно поинтересовался философ. – Ведь есть же достойные люди в королевстве! А ты выбрала самого отъявленного мерзавца из всех, кого только можно себе представить!

Позади нас раздался голос, вызывая у меня тень улыбки. Пусть это всего лишь актерская игра, пусть это не на самом деле, но я чувствую странную уверенность в себе, когда он рядом. И это необъяснимо. Такое странное чувство, словно весь ад на моей стороне. А когда за твоими плечами стоит целый легион демонов, то волей-неволей гордо расправляешь плечи. Пусть он и не демон вовсе, пусть я назвала его так из-за сходства с картиной, но он дьявольски умен и чертовски опасен. Такого врага и врагу не пожелаешь…

– Плохо говорить об отсутствующих – не признак добродетели, которую ты так восхваляешь, мой юный друг. Стоит ли мне добавить, что иногда такие разговоры чреваты очень неприятными последствиями для тех, кто не умеет правильно выбирать время, место, выражения и собеседника, – саркастично ответил Демон, подходя ко мне. – А теперь оставь нас с моей возлюбленной племянницей наедине. Будь так любезен.

Философ покраснел, смутился, а потом пылко ответил:

– Я мог бы сказать это вам прямо в лицо. Я ничуть не боюсь последствий! Да! Я назвал вас негодяем. Пусть я знаю вас недолго, но я вижу, что в вашей крови течет яд, который сочится из ваших губ, отравляя все вокруг. Вы пытаетесь сбить принцессу с пути истинного! У нее добрая душа. Я вижу по ее лицу, что ей чужды пытки и казни. Она всем сердцем переживает за людей. И если бы не ваше дурное влияние, то Арианон мог бы стать сказочным королевством!

– Ты прав, мой дорогой мальчик. От нашего королевства осталась бы только сказка. Которую ты или тебе подобные рассказывали бы наивным людям для того, чтобы убедить всех, что идеальное королевство существует. Или, по крайней мере, идеальное королевство существовало, оставив свой незначительный след на страницах истории, – ответил Демон. – А теперь я прошу тебя удалиться.

Философ хотел было возразить, но, бросив взгляд на Демона, развернулся и пошел прочь. Дождавшись, когда он скроется в замке, мой дядя достал увесистый перстень с большим драгоценным камнем фиолетового цвета. Грани камня очень красиво сверкали на солнце. Что-то я не припоминаю, чтобы мне делали подарки дороже трехсот рублей. Кружка с умственно отсталым зайцем, восторженно протягивающим цветочек, и надписью «С днем рождения!», букет тюльпанов на последнем издыхании в целлофановом пакетике, коробка дешевых конфет и какая-то маленькая мягкая косоглазая игрушка цвета «вырви глаз», напоминающая одновременно бегемота, корову и кота, с оторванной для приличия присоской, – вот, пожалуй, и весь перечень подарков, на которые я могла рассчитывать. Ах! Забыла упомянуть дешевую бижутерию, блокнотик с местной достопримечательностью, наушники, которые сломались через день, и зеленую кофточку из люрекса. Такое ощущение, что где-то в дружественной стране, где рис является основным продуктом питания, есть специальный подвал, в котором делают подарки исключительно для меня. Было у меня такое подозрение, что подарков для меня там припасено на всю жизнь вперед. А я уже думала, что замкнутый круг никогда не разорвется, а вот и нет!

Неужели мне сейчас делают предложение? Нет, все не так-то просто… В этом жесте, как и во всем, что говорит и делает этот человек, есть подвох. Подвох подвохом, а ломбард работает всегда. Я мысленно представила стоимость такого перстня в ювелирном магазине, мимо которого когда-то ходила на работу, стараясь не смотреть на сверкающие витрины и счастливых покупателей. И вот теперь я могу мысленно послать всех, кто когда-либо хвастался мне колечками-сережками-цепочками.

– Вы делаете мне предложение, сударь? – с нервной улыбкой спросила я, мысленно представляя ценник такого подарка.

Ничего себе я осмелела! Нет, ну правильно говорят, что наглость – это второе счастье. А судя по очередям в моем мире – первое и единственное.

– Предложение? – поднял бровь дядя, а потом рассмеялся. – Да. Я делаю тебе предложение, от которого не советую отказываться! Из соображений здравого смысла.

– А вы не боитесь, что в таком случае я променяю на него корону, и тогда вашим планам выдать меня замуж придет конец? – парировала я, чувствуя, что такая игра мне больше по душе, чем молчаливое смирение. Мои глаза были прикованы к перстню. Нет, такое украшение я буду сдавать в ломбард в последнюю очередь.

– О! Я смотрю, что у принцессы прорезался голосок. Это замечательно! Я уж было думал, что мне придется на самом деле стать ее любовником, чтобы хоть как-то придать ей уверенности в себе. А мне бы так этого не хотелось. Это хлопотно и утомительно, – рассмеялся Демон. – Мне проще откупиться, чем тратить свои силы и время на женские прихоти. И этот способ меня еще ни разу не подводил. Точно так же, как и чутье на неприятности.

Я промолчала, не сводя глаз с подарка.

– Прими это в дар от своего возлюбленного, – иронично ответил Демон. – Ты просила яд. Вот он. Как верно заметил наш дорогой философ, моя кровь – это яд, который отравляет все вокруг.

Я взяла перстень и надела его на палец.

– Знаешь, многие женщины, у которых есть любовники, – усмехнулся дядя, беря меня за руку, – носят перстень вот так…

Он повернул камень внутрь моей ладони.

– С одной стороны оно похоже на кольцо для помолвки, а с другой стороны – хранит секрет… – Дядя осторожно придавил пальцем драгоценный камень, а потом повернул его по часовой стрелке. Я увидела каплю чужой крови, стекающую по моей руке. Занятная вещица. –  А теперь, моя дорогая… – он наклонился к моему уху, поглядывая в сторону приоткрытой двери, ведущей в замок, – теперь тебе предстоит очень важная и ответственная роль. Роль оскорбленной добродетели. Или тебе больше импонирует роль разгневанной фурии? Мне все равно, что ты выберешь, но постарайся меня приятно удивить. Если тебе удастся это сделать, то я в долгу не останусь. А пока наши дорогие гости выстроились в ряд, с горячим желанием предъявить грязное белье, тебе стоит подумать над тем, как ты сыграешь свою роль. Мой совет. Постарайся никого не оскорбить. Возможно, нам еще придется иметь с ними дело. Одно дело – оскорбление лично, а другое дело – привселюдное. Если личное оскорбление еще можно простить, то публичное всегда чревато последствиями. Ты меня поняла, я надеюсь.

Он снова взглянул в сторону полуприкрытой двери, галантно поцеловал мою руку и удалился.

Я посмотрела на серое небо, которое вот-вот сорвется снегом и упадет вниз. Мне нравится эта игра. Я вытерла руку о снег и отправилась встречать сватов.

В тронном зале было многолюдно. Еще бы! Тут решалась судьба королевства! Пропустить такое событие равносильно пропустить бесплатный концерт любимой группы. Я присела на трон и залезла под корону, расправив платье. Нет, платье тут держится на честном добром слове. Было бы забавно, если бы оно упало с меня в такой ответственный момент. Я решила не вставать без необходимости и глубоко не дышать. Дядя появился со всей свойственной ему демонстративностью, заняв место за моим троном, облокотившись одной рукой на его спинку. Этот жест в свете последних слухов был воспринят неоднозначно. Ропот в зале не прекращался. Еще не все обсудили утреннюю новость? Странно, я думала, что стоит чихнуть на одном конце Арианона, как услышишь: «Чтоб ты сдохла!» – на другом.

– Итак, – спокойным голосом произнесла я, вспоминая, на что походит очередь, выстроившаяся в зрительном зале. Ну конечно! На разминку КВН. Итак, наша команда из двух человек сейчас будет в моем лице остроумно отвечать на вопросы. – С чем пожаловали?

Я старалась придать своему голосу невозмутимость, словно вчера меня не таскали по каретам в качестве багажа, а потом я ходила в одиночный пеший тур по местным достопримечательностям.

Произошла потасовка, победителем из которой вышел толстяк. Я плохо помню лица, которые были в карете. Ну не было у меня желания их пристально разглядывать.

Первым вышел толстяк, неся в руках знакомую простыню. Цвет простыни, ее чистота вызвали у меня приступы брезгливости. Очевидно, что стирать постельное белье здесь явно не принято. Развернув ее как японский флаг, гордо демонстрируя кровавое пятно, толстяк подошел к подножью трона.

– После того что между нами произошло этой ночью, я, как честный человек, объявляю во всеуслышание о своем праве на вашу руку и ваше сердце! – пафосно заявил толстяк, потрясая японским флагом. Ну, правильно. А вдруг кто-то не разглядел?

– Вы сегодня хорошо себя чувствуете? – поинтересовалась я, глядя на пятно. – Вам, случайно, это не приснилось? Знаете, мне иногда снятся такие удивительные сны, что просто диву даешься! Недавно мне приснилось, что один очень уважаемый человек попытается меня обмануть! Вы представляете? Я проснулась и сказала себе: «Это невозможно!»

В зале поднялся ропот. Намек был понят правильно. Толстяк занервничал. А я поняла, что после такой миниатюры меня примут в театральное училище вне конкурса.

– И чтобы все убедились в том, что это невозможно, я продемонстрирую это, – сглотнула я. – Я думаю, что смогу защитить свою честь…

При слове «честь» в зрительном зале кто-то подавился и надрывно закашлялся.

– Принесите мне кинжал! – приказала я, словно собираюсь вызвать нахала на дуэль. И тут же, словно реквизит был заготовлен заранее, передо мной появился небольшой стилет.

Я закусила губу и надрезала руку, на которой был перстень, продемонстрировав кровь. Еще парочка таких фокусов, и у меня будет малокровие. Большим пальцем я осторожно надавила на камень и сдвинула его, а потом, убедившись, что в перстне еще осталась капля крови, я с волнением приложила руку к своей печати на груди. Сквозь пальцы пошел свет. Сработало. Сзади мне послышался едва заметный вздох облегчения. Нет, все-таки нужно было идти учиться на фокусника. У меня это здорово получается!

Мой дядя любезно подал мне кружевной платочек, о который я вытерла руки. Не хотелось бы вытирать руки обо что попало. Не хватало занести инфекцию и оставлять улики.

– А теперь, – торжественно сказала я, принимая двумя пальцами простынку, которая пахла так, словно на ней спало не одно поколение, страдающее недержанием содержимого мочевого пузыря, – узнаем, сон это был или явь.

Я приложила простыню к груди, понимая, что со стороны это смотрится более чем глупо. Все, затаив дыхание, ждали, что произойдет. Облом. Я вернула простыню растерянному толстяку.

– Да, порой нам всем снятся удивительные сны… – произнесла я после мхатовской паузы. – Но спите спокойно. Я желаю вам хороших снов.

– Простите, ваше высочество. Мне и правда это приснилось… – пробормотал толстяк, отвешивая неуклюжий поклон. Итак, первый пошел! Следующий!

Старик, которого я смутно помню, собирался выйти вперед, но его трусливый сынок тут же выхватил у него из рук простыню и бросился ко мне. Лицо старика напоминало лицо Тараса Бульбы, который узнал, что его сынок продался ляхам.

«Чем тебя породил, тем тебя и убью!» – пронеслось у меня в голове, а потом меня почему-то понесло по волнам школьной программы. Я вспомнила отрывок, который учила наизусть и который начинался словами: «степь чем далее, тем становилась прекраснее…»

– Любовь моя, – фальшивым голосом сказал парнишка, стараясь не оглядываться на своего разгневанного папашку. – Я извиняюсь за то смущение, за тот румянец, который сейчас покроет ваши прекрасные щеки, но я вынужден сообщить, что ночью мне приснился дивный сон, словно вы в белоснежном платье снизошли ко мне и своим поцелуем согрели мои уста…

А парнишка – языкатый. Далеко пойдет.

– Простыню разверни! Щенок! – раздался возмущенный голос старика.

Простыня развернулась, и перед взором всех предстало такое огромное пятно, что ни у кого язык не повернулся бы назвать эту ночь – ночью любви. Было такое чувство, что в эту простыню заворачивали труп. Судя по сомнительной чистоте простыни и тому, что ее умудрились порвать, я так поняла, что за корону разгорелась нешуточная борьба в отдельно взятой семье. «Куда, интересно, делась простынка? И откуда, интересно знать, взялась эта тряпочка?»

– Я верю в ваши чувства, – наигранно ласково произнесла я. – Мне приятно осознавать, что я стала объектом столь удивительных грез. Сейчас узнаем, сон это был или явь.

Фокус повторился. Парнишка скомкал свою простыню и отправился на место, швыряя простыню под ноги отцу. Вот и вся генетическая экспертиза сомнительного Средневековья.

Следующей была старуха, которую я хорошо запомнила. Судя по тому, что на левом ее глазу красовался большой синюшный фингал, который она получила явно не при дорожно-транспортном происшествии, ее сынок до сих пор находится в астрале. «Люблю мужчин, которые предпочитают коньяк!» – пронеслось у меня в голове.

– Мой сын, – гордо сказала старуха, сразу протягивая мне простыню, – рассказал мне, что встретил деву неземной красоты, очень похожу на принцессу. Под утро дева растворилась в тумане, оставив ему доказательство своей любви.

Доказательство любви содержало не одно пятно, а несколько. Такое ощущение, что на нем били особо крупных и кровожадных комаров. Или лишали невинности целый гарем. Кому как нравится. Меня приятно удивила чистота простыни. Ну, по крайней мере, она казалась не такой грязной, как предыдущие. Сразу видно, что потенциальная свекровь все приготовила заранее.

Я приложила «доказательство любви» к груди. И снова ничего не произошло.

– Я искренне надеюсь, что ваш сын встретит ту красавицу, которая явилась к нему. И будет почитать ее так же, как почитает свою матушку, – ответила я, глядя в правый глаз старухи. Левый если и открылся, то явно не до конца.

Тут же дверь отворилась, и в зал вбежал сэр Виллмарт при полном облачении Железного Дровосека, размахивая своей скатертью. Особо не церемонясь, он тут же со звоном бухнулся на колени, протягивая мне кусок ткани.

Я не сдержалась и решила его подколоть. Уж больно мне не понравился его пафос и лицемерие. Осторожно взяв ткань, я развернула ее и с усмешкой произнесла:

– Как это понимать, сэр Виллмарт? Неужто это стяг поверженного врага?

– Нет, ваше высочество. Этой ночью я спас девушку! Бедняжку похитили злые люди и пытали. Я сразил всех врагов, покусившихся на честь красавицы, раскидал их и прикончил… – пафосно и гордо сообщил всем присутствующим рыцарь.

Поверженные и «приконченные» враги стояли буквально в пяти метрах от него и смотрели на весь этот цирк ну очень нехорошими взглядами. У меня было такое чувство, что если история примет неожиданный оборот, то есть все шансы, что мне придется выбирать красивый погребальный венок и сочинять надпись на ленточке для доблестного рыцаря, павшего от рук «злых» людей.

Рыцарь отошел от трона, гордо встал вполоборота ко мне и продолжил свое повествование, наслаждаясь повышенным вниманием к собственной персоне.

– У меня не было с собой ничего, кроме скатерти, которую я вез своей матушке. Я укрыл деву этой скатертью, но она никак не могла согреться. Бедняжка вся дрожала от холода. Она прижалась ко мне, благодаря меня за свое чудесное спасение… – пафосно заявил сэр Виллмарт.

Позади меня раздался смешок. Не знаю, сколько человек его слышали, но я услышала его довольно отчетливо.

– Видать, слишком крепко прижалась… – раздался тихий голос за моей спиной.

Я так понимаю, что эта фраза все-таки была услышана и вызвала буйный восторг среди публики.

– Или хорошо благодарила… – заметила я и тут же услышала новый приступ смеха у публики. История, а точнее, манера ее преподнесения и наши комментарии пришлись по вкусу публике, явно недолюбливающей рыцарей «без страха и упрека».

– Она прильнула своими губами к забралу моего шлема, запечатлев на нем долгий поцелуй! – вдохновенно врал сэр Виллмарт.

– В мороз… – заметил дядя. Опять раздался взрыв хохота. Судя по всему, у многих был опыт лизания металла на морозе. Каюсь, я тоже не без греха.

– Я тогда сказал ей: «О, прекрасная дева! Неужто скромный рыцарь заслуживает такой чести?», на что она ответила мне: «О, мой спаситель! Я буду твоей, и никто другой мне не нужен! Я предпочла бы умереть от холода на твоих мужественных и сильных руках!» – вздохнул сэр Виллмарт, и тут же продолжил: – Я выкрикнул ей: «О! Прошу вас! Не умирайте! Что мне нужно сделать для того, чтобы спасти вашу жизнь? Я готов на все!» И тогда она сняла с меня шлем, доспехи и сапоги, отстегнула меч и скромно ответила: «Я не хочу принадлежать никому другому! Пусть судьба рассудит нас! Никто не достоин чести сорвать мою розу…»

– На морозе… – снова заметил дядя, зевнув.

Я собрала губы в трубочку, чтобы не рассмеяться.

– Я хотел расстелить свой плащ, но он был разорван мечами врагов. И тогда я расстелил простыню… тьфу ты… скатерть, которая и стала единственной свидетельницей этой страстной ночи! Я помню ее жаркие и сочные губы, которые целовал, помню ее прекрасное тело, которое извивалось на простыне, тьфу ты… на скатерти. Я слышал ее сладкие стоны и понимал, что отныне мое сердце принадлежит только ей одной. Ее нежные руки… – продолжал сэр Виллмарт, несмотря на запоздавшие советы, которые давали особо наглые присутствующие. –  А потом я услышал топот копыт. Это целый отряд рыцарей бросился на ее поиски! – воскликнул сэр Виллмарт. – Она сказала, что ей пора возвращаться домой. «О нет, дорогая моя! Я не смогу жить без тебя!» – выкрикнул я. «Пусть доказательством нашей любви будет наше ложе среди снегов!» – крикнула она мне в ответ. Ее слова уносил ветер! «Ищи меня в замке!» – кричала она, рыдая. «А как я узнаю тебя? Я не разглядел твоего лица под покровом ночи!» – крикнул я ей вслед.

– Я бы не стал так рисковать, – заметил дядя, вызвав очередной взрыв хохота.

– И она мне ответила: «Ищи самую прекрасную девушку Арианона!» – закончил свое повествование сэр Виллмарт, уставившись на меня, мол, намек понятен?

– Судя по всему, уже не девушку… – вздохнул дядя, а я вопросительно посмотрела на рыцаря, который был неприятно удивлен моей недогадливостью.

– Я знаю, что прекрасней принцессы Юстины в Арианоне нет никого! Вот поэтому я прошу вас помочь мне ее разыскать! – смиренно ответил сэр Виллмарт, ожидая моей реакции.

Ну, все. Теперь я ведущая передачи «Жди меня».

– История просто великолепная. Я не сомневаюсь, что это правда от первого и до последнего слова! – пафосно сказала я, прижимая тряпку к своей груди. Народ внимательно следил за моим жестом, но чуда не случилось. – Мы постараемся разыскать вашу красавицу! Пошлем гонцов во все концы Арианона! Опишите ее внешность, и мы найдем ее! Во имя неземной любви!

– Благодарю вас, ваше высочество, – мрачно ответил рыцарь, явно не горя желанием сотрудничать с поисковой экспедицией. – Я уж как-нибудь сам…

– Не сомневаюсь, что у вас это получится, – вежливо улыбнулась я. – Я так понимаю, что прием окончен. – Я встала и направилась в сторону своих покоев, выдыхая с облегчением.