Глава 5. Заход «Зари»
1
– Приглашаю всех на борт «Зари»! – сделал широкий жест Алехин, едва на обзорных экранах показался земной гравитабль – цилиндр с раздутой кормой и шаровидной носовой частью. На цилиндр, как спасательные круги на утопающего, были натянуты два толстых тора-бублика. Все это хозяйство украшали радиаторы, похожие на жалюзи, решетчатые параболоиды антенн, серебристые сферобаллоны, крестовинки движков коррекции и так далее.
– Знаете, – улыбнулся Антон, – когда меня назначили командиром гравитабля и я впервые увидал «Зорьку», то испытал разочарование. Она ж маленькая – всего каких-то четыреста метров с копейками! Но потом я к «Зорьке» привязался – очень надежный кораблик, удобный, и вообще…
Тут Воронин деликатно покашлял и сказал:
– А может, не стоит… на борт? Себумы могут напасть в любой момент, и мы должны быть там, со всеми.
Алехин закивал головой.
– Совершенно верно! Не думайте, что мне просто захотелось навестить звездолет. На борту есть много всякого добра, которое пригодится колонистам. Один аварийный бот чего стоит! Вообще-то не положено его трогать, но у нас такие обстоятельства… Форс-мажор!
– Форс-минор, скорее, – проворчал Кузьмичев. – Ну давай стыкуйся. Поглядим на твою «Зорьку»…
– Слушайте все! Стыковочные устройства исполнены на Илленсе и Цинруссе, это планеты риттов, так что тут соблюдены… э-э… галактические стандарты. Носовой стыковочный узел занимаю я. Еще три узла находятся между передним тором и шаровидной гондолой. Повторяю – три! Так что двум истребителям надо будет стыковаться между собой.
– Мы поняли! – пришел ответ.
Алехин плавно, почти нежно подвел космоатмосферник к звездолету и днищем наехал на стыковочный узел. Заскрипела герметическая перепонка.
– Есть стыковка! Есть мехсоединение!
Алехин извернулся в воздухе и поднял вверх дырчатую «чашу», в которой сидел до того. «Чаша» оказалась крышкой люка, за нею открывалась внешняя перепонка «Зари». Алехин коснулся ее, и мембрана разошлась, открывая вход в переходный отсек-кессон.
– Заходите, гости дорогие! – сказал командир корабля. – Будьте как дома!
Тут же замигал огонечек интеркома, и главный компьютер произнес красивым женским голосом:
– Приветствую вас на борту корабля «Заря»! Давление воздуха – единица. Температура – плюс четыр-надцать. Локальная гравиустановка работает в штатном режиме.
– Зорька, термоэлементы включила? – строго спросил Алехин.
– Да, капитан.
Антон вышел в центральный коридор и свернул в рубку. Аппаратура медленно выходила из режима консервации – зажигались экраны, принимались кривляться синие мнемографики, а индикаторы словно подмигивали командиру корабля.
Из коридора донеслись гулкие голоса:
– Это имеет вид! Сара, посмотри только… Это что, вообще?
– Чудышко ты мое ископаемое! Это кристаллофон.
– Костя! А где твоя каюта?
– А я помню? Мне тогда едва девять исполнилось… Где-то здесь была.
– Осмотрите весь корабль! – громко скомандовал Алехин, выглядывая из рубки. – Берите все, что найдете, что может пригодиться внизу. И сносите к аварийному боту – это в среднем коридоре, налево!
– Щас мы! Всего понахапаем…
– Пойду посмотрю, – заспешил Воронин, и Антон остался в рубке вдвоем с Кузьмичевым.
– Хотел с тобой поговорить, – серьезно сказал командир корабля, оглянувшись на выходившего ученого.
– Валяй.
– Думаю, мое место в будущей битве – здесь, на борту «Зари». Не спеши отрицать! На звездолете стоят все нужные приборы, и я первым узнаю о прибытии боевых кораблей себум. И сразу сообщу вам. Это не все…
Командир корабля сжато поделился с координатором своим планом.
– Это опасно, – поугрюмел Кузьмичев. – Что я Еве скажу?
– А что делать? – тоскливо сказал Алехин. – И еще не ясно, где окажется опаснее – на орбите или на поверхности. Скауты – это мелочь, на них не ставят мощное оружие вроде изгибателей пространства или шаровых излучателей антиматерии. Крейсера – это крейсера, от них не спрячешься, и камуфляжные модули не помогут. Себумы обязательно проверят местность через гравископы и масс-уловители. В иллюминаторе они увидят пустошь, и на обзорнике тоже, а масс-детектор покажет присутствие предметов и тел! И накроют вас ха-арошим залпом…
– Не пугай… Если что, спрячемся в лесу – там тел хватает… Ладно, оставайся. Но смотри, чтоб вернулся обязательно – я терпеть не могу женских слез.
– Да кто ж их любит… Ну пошли, разблокирую бот, и грузитесь.
– А кто поведет?
– Аркаша или Костя.
В центральном коридоре стояли шум и гам, молодежь бегала по каютам и отсекам, вытаскивая все нужное и ненужное и заваливая коридор средний.
– Это чего?
– Проектор.
– Брать?
– А зачем?
– На ночь почитать… Тут книг – до фига и больше!
– Ну бери…
– Во, дохи с электроподогревом! Пять штук.
– Гоша, сейчас лето!
– А продукты брать?
– А что там?
– Сгущенка!
– Спрашиваешь! Конечно!
Алехин еле протиснулся к люку, за которым находился аварийный бот – спасательная шлюпка грави-табля. Раскрыв дверцу настежь, он сказал:
– Заноси!
Вещи кое-как распихали, а поверх постельных принадлежностей и женского белья уложили главное сокровище – противометеоритную пушку, демонтированную с кормы «Зари». Снятую, ее уже никто не заблокирует.
– Как припечем себум – сажей станут!
– А мы-то хоть вместимся?
– Тебя я возьму на руки.
– Не удержишь!
– Я?!
– Тихо! – грозно сказал Кузьмичев. – Пилоты космоистребителей – по машинам! Остальные – на борт «аварийки». Аркадий, ты поведешь.
– Есть! – выдохнул осчастливленный нормал.
Погрузка закончилась, началась посадка. Последним в люк пропихнул себя Кузьмичев и подал руку Алехину.
– Ждем!
– Как договорились, – улыбнулся командир корабля. Улыбнулся как можно безмятежней.
Захлопнулся внутренний люк, Антон прикрыл внешний и отжал рычаг выпуска. «Заря» вздрогнула – это прошло разделение, аварийный бот отчалил от корабля-матки.
Улыбка на губах Алехина угасла, а вот брови сошлись в древней гримасе тревоги и заботы.
– Все по местам! – скомандовал сам себе командир корабля и пошагал в рубку.
2
Настроив следящие системы и дав задание компьютеру, Антон отправился бродить по кораблю, прощаясь с ним. План, который он задумал, ставил жирный крест на существовании «Зорьки». Было очень жалко гравитаблик, но у войны иной подход: «Все для фронта, все для победы!»
Командир свернул в поперечный коридор и выбрался в задний тор. Тут работала своя гравиустановка, и можно было ходить по кольцевому коридору, как бы зависая вниз головой по отношению к главному корпусу. Практика относительности…
Алехин отворил дверь капитанской каюты и вошел. Давненько он тут не был… В каюте царил образцовый порядок, только какой-то холодноватый, типично холостяцкий. Да и кому было наводить уют? Ева тогда в пятый класс ходила…
Он присел на пухлый выдвижной диван и осмотрелся. Всегда мечтал построить свой дом и обставить кабинет так, как ему хотелось. Не получалось. А каюта – это не дом, это временное пристанище. И все равно…
Тут все, как метки. Вот кристалл со Сварты, большой сросток, весом с кило. Первые дни он сверкал, искорки пробегали по многочисленным граням, а потом угас. Умер?
Сросток подарил ему планетолог. Обычный образец. И только потом ксенологи додумались, что те кристаллические образования на берегу тяжеловодного озера могли оказаться живыми. Старший биолог яростно противился этим «вздорным измышлениям», потом подуспокоился, рассудил, признал отдельные факты, но все равно предложил применять к кристаллам термин «псевдожизнь». Только у самих кристаллов спросить забыли…
А вот скрученный вчетверо бич-жало коверного ската с Европы. Это любопытное создание водится в подледном океане, постоянно шныряя от горячих источников на дне спутника Юпитера до ледяного панциря, куда поднимаются теплые восходящие потоки, неся с собой мутные облака бактерий, спутавшихся ворсинками в подобие губчатых шаров и овалов, слабо фосфоресцирующих в темноте. На глубине бактерий так много, что всем не хватает метана и сероводорода на первое и второе, и верхние пласты одноклеточных отрываются от общей массы, всплывают над суетой.
Бледными привидениями реют бактериальные кластеры, а из вечного мрака появляется пузатая мелочь, европеанский суперпланктон, и проедает в микробных сгущениях дыры. А тут и морские репьи занимают очередь в столовую, и сегментные рыбки не прочь отведать планктонный супчик. Пищевая цепочка все удлиняется… и кончается на коверном скате. Скат развертывает свое плоское тело, играет светящимися рисунками…
Рыбки погружаются в транс от его цветомузыки, и тут-то проголодавшийся хищник выбрасывает бич-жало. Ловись, рыбка, большая и маленькая!
Алехин поднялся и потрогал бич. Этот скат молодой был, размером с одеяло…
Он погладил красивую раковину, похожую на дорогую фарфоровую вазочку – плетеная чашечка, четыре лепестка-крышечки. Внутри – гладкая и нежно-розовая, снаружи – терракота.
Эта красивость – с Марса. В его время «корзиночки» были очень редки и стоили больших денег. Они водились в подледных марсианских озерах, на глубине, где текла жидкая вода. Теперь на Марсе есть и открытые водоемы, а Долина Маринер обещает со временем превратиться в море под тем же названием. И корзинки расплодились – легкий прибойчик на Южном море (размером с Ладогу) выбрасывает на берег сотни таких, выеденных мелкими рыбозмеями.
«Эх! – огорчился Алехин. – А шкатулочку надо было Еве передать! Красивая такая шкатулочка… Красная и будто светится изнутри. Ева обожает всякие коробочки, шкатулочки, футлярчики…»
Эту он сам вырезал из радиосиликата, когда лежал в госпитале Венусборга. Материал гибкий, но не мнется. На Венере многие мастерили из него сувениры. Радиосиликат – это наполовину коллоидный газ, наполовину колония микроорганизмов-радиофилов. Таким на Венере самое место…
– Внимание, капитан! – раздался голос корабельного компьютера. – Регистрирую финиш двух кораблей мегатонной массы. Классифицирую как малые крейсера вескусианского флота.
Алехин швырнул шкатулку на стол и бросился вон из каюты. Финишировали, гады! Ну ладно, я вам устрою вторжение…
Панорамный экран в рубке был девственно-чист, его полнили звезды и разбросанная шаль туманности. Слева калился Гелиос, справа, наполовину скрытый Воданом, пышел голубым светом Хорс.
– Далеко корабли себум?
– Четыре миллиона километров, капитан.
– Ясно… Предполагаемое время прибытия?
– Одни земные сутки. Плюс-минус десять часов.
– Закодируй и передай сообщение координатору в экстренном импульсе!
– Выполняется, капитан…
Алехин глубоко вдохнул, отер ладонями лицо и начал приводить свой план в исполнение.
* * *
Уделом звездолета «Заря», крутившегося по орбите без Д-камеры, оставались межпланетные сообщения. Дважды Антон перебрасывал ученых к планете, названной в честь бога Озириса – горячему, сухому, безжизненному мирку наподобие Меркурия, – и к Сульдэ, третьей по счету, скрытой за бешеной атмосферой из углеводородов. А вот к естественным спутникам Водана никто никогда не наведывался. Теперь он исправляет ошибку.
…«Заря» проплывала над серой поверхностью Селены, меньшей из лун Водана – это был густо кратерированный шар диаметром шестьсот километров. Гравитабль играл в прятки с крейсерами себум, скрывался за «спиной» Селены, дожидаясь, когда же боевые корабли сядут. И перейдут в стационарное состояние. Тут-то он и… Ладно, об этом после.
– Физическая станция на видимой стороне Селены докладывает: крейсера совершили посадку в районе Космограда.
Алехин выслушал доклад компа и кивнул. Выждем еще пять минут.
Секунды будто в часы растянулись…
– Активировать двигательные установки, – скомандовал Антон. – Расчет готов?
– Да, капитан. Звездолет войдет в атмосферу на второй космической скорости. Параметры баллистического спуска корректируются.
– Молодец, продолжай в том же духе.
– Да, капитан…
– И вот еще что – перестыкуй космоистребитель, поставь его на место «аварийки», а то как бы его не сдуло.
– Выполняется, капитан.
Алехин откинулся в кресле. Можно и полениться малость…
Никто не видит, не надо «соответствовать высокому званию».
Лететь было недалеко, и Водан быстро разрастался на экране, четкий диск планеты приобретал размытую кромку – примету атмосферы.
Гелиос засвечивал сбоку, бросая блик на поверхность океана.
В блеске и сверкании плыли большие острова – Фео, Авалон, Мист…
Замечательные места – никаких чудовищ, никаких растений, опасных для жизни. Только песок и океан, мягкая, глянцевая красень и огромные бабочки с прозрачными, как у стрекоз, крыльями. Каждое крылышко – в две ладони. Бабочки ловили мелкую рыбку в лагунах, пользуясь тем, что их порхание почти невозможно было разглядеть из-под воды. А потом запивали нектаром из огромных, развесистых цветов – в каждом по чайной ложке «пищи богов»!
– Начинаем спуск по баллистической траектории!
– Начинаем, начинаем… – проворчал Алехин. – Давно пора.
На скорости одиннадцать километров в секунду «Заря» вошла в атмосферу Водана. Пробила верхний облачный слой. Внизу, за розовым разливом страто-сферы, клубились облака нижних слоев.
Толстая атмосфера планеты еще не нагревала обшивку, но сполохи небесного электричества уже пробегали по корпусу, змеясь голубой поземкой.
Смутно очертился берег залива. Комп отметил звездочкой местоположение города-колонии, а рядом поставил крестик. Это была цель. Мишень. Малый крейсер. Не промахнуться бы…
Внешняя акустика донесла слабый вой рассекаемого воздуха.
– Регистрируется слабый нагрев корпуса, – доложил компьютер.
– Принято.
Вой усиливался, и Антон отключил звукоприемники. Но растущую температуру вырубить не просто – делалось все теплее, кондиционеры работали на пределе. А потом по обзорному экрану зазмеились яркие струйки расплавленного металла. Керамитовая броня держалась еще, антенны с радиаторами сгорели первыми и отвалились. За падающим звездолетом потянулся белый дымный хвост. Пора уматывать.
– Немедленно покиньте корабль, капитан, – потребовал комп.
– Слушаюсь, – криво усмехнулся Алехин.
Покинув рубку, он на четвереньках пошагал к «аварийке» – донимала перегрузка. Выпрямился у люка и отжал рычаг. Рычаг легко поддался, но люк и не подумал открыться.
– Зорька! – крикнул Антон. – Люк не открывается!
– Сожалею, капитан. Люк оплавился.
– Что-о?!
И тут до Алехина дошло. Он все очень точно рассчитал, кроме одного. Он забыл, что плотные слои на Водане куда толще земных. Забыл, и не успел.
Панику Антон скрутил в зародыше. Унял тоску, прогнал отчаяние. И поплелся обратно. Отдыхая перед последним броском в рубку, вынул коммуникатор и очень спокойно сказал:
– Вызываю Кузьмичева.
– …зьмичев слу…ет, – пробилось через помехи.
– Это я, Антон. У меня не получится вернуться.
– Что-о?!
– Только что сказал то же самое… – командир корабля криво усмехнулся. – Представляешь, забыл о разной толщине плотных слоев атмосферы на Земле и Водане! Сижу жду… А время ушло.
– Антоша! – ворвался девичий голос, и Алехин мысленно застонал. – Антошечка!
– Ева, мне так жаль… Ах, Ева…
– Я так не хочу-у!..
– Ева, ты только не плачь, хорошо? Ну что уж тут поделаешь… И не расстраивайся. Никогда. Я тебя прошу! Будь счастлива. Целую тысячу раз! Прощай. Прощайте!
Алехин решительно выключил коммуникатор и отбросил его.
– Больше не понадобится, – хихикнул он. – Лучше займемся прицеливанием…
Жара в рубке стала невыносимой, пульт обжигал. Оптические интеграторы один за другим переставали выдавать «картинку» на панорамный экран, и целеуказателем для Антона стал малый монитор. В экране уже был виден толстый километровый диск малого крейсера – на нем дрожал крестик.
– Захват цели… – прохрипела «Зорька».
Алехин представил себе, какой вой сотрясает небо над Космоградом, какой грохот рушится вниз, и улыбнулся.
Так он и умер – с улыбкой на лице. «Заря» врезалась в малый крейсер на чудовищной скорости, и уже никакое оружие не спасло себум от гнева небес. Ослепительно сияющий болид сверзился, вытягивая хвост огня и дыма, врезался в крейсер и взорвался. Изжелта-белая полусфера взрыва поднялась и потянулась вверх сверкающим «грибом» цвета пламени. Огненная туча исходила раскаленным пеплом и мельчайшими окатышами – оплавленными кусочками двух звездолетов.
Оглушающий рев падения разом сменился непереносимым, инфернальным грохотом. Воздушной волной вырывало псевдобураки, сметало дюны песка, поднимая вихри и самумы. Сама планета вздрогнула так, что рухнули еще уцелевшие здания Космограда.
Поднялся сильный ветер и отнес пламенную тучу остывать и сеять керамитовую пыль. Упали все обломки. Осели пыль и песок. Развеялись дымы. И теперь только глубокий черный кратер на берегу залива напоминал о рукотворном катаклизме. О последнем таране Антона Алехина.
