Глава 31

– Выходим без спешки, за автоматы не хватаемся, нас встречают, – распорядился Ворон.

В отличие от группы бойцов он примерно знал, что их ждет, но легче от этого не становилось. Скорее, наоборот. Сложно смирять инстинкты, особенно учитывая, где он находится и кто стоит совсем рядом… по ту сторону двери, в чужой реальности, в которой по определению возможно все.

– Ты в порядке, командир?

Кивнуть проще, чем сказать, но Духу, маячившему сразу за Никитой, вполне достаточно. Иногда способность не думать и довериться ведущему – лучшее из возможных качеств. Ворон не обладал подобным никогда, и сейчас в голову лезло слишком много «а если», даже учитывая присутствие Дениса (способность чувствовать напарника на расстоянии никуда не исчезала и в реальном мире, а в Зоне усиливалась раза в два).

– А… – начал было Никита, увидев, как Ворон разрядил пистолет, и тотчас замолчал, вероятно, решив, будто так и надо, а вот привлекать внимание – как раз ни к чему.

– Поехали, – прошептал Ворон, хватаясь за скобу, заменяющую дверную ручку, и оставляя надежный просторный КПП Теплого Стана за спиной и врываясь в неизвестность.

Открыть дверь, бросить взгляд на сканер, кинуться в сторону, на ходу вытаскивая пистолет, упасть, захватить цель… заставить себя замереть. Раздался щелчок – перебороть инстинкт все же не удалось. Не вытащи он обойму, эмионика спасла бы только непринадлежность его к роду человеческому (во всяком случае, Ворон сильно рассчитывал на способность убить это существо).

– Ворон! – воскликнул Денис, тем не менее оставаясь возле эмионика.

– Я в норме, – ответил тот, быстро поднимаясь на ноги и выдыхая. Не стоило группе видеть такое поведение проводника. Сталкер, скачущий почем зря горным козлом, теряет в авторитете, а в крайней ситуации подобное дорого обходится.

Группа выходила медленно, по одному, как он и приказывал. Бойцы вставали в шеренгу, будто на параде, полицейские скучивались. На лохматого мальчишку в черных джинсах-бриджах, в полосатой рубашке и в веселеньких кроссовках с разноцветными шнурками они смотрели подозрительно.

– Обожанием не пахнет, значит, можно расслабиться, – пробурчал Ворон себе под нос, заново зарядил пистолет и подошел к Денису. Тот вцепился в протянутую руку сильнее, чем обычно, не просто обозначая приветствие, а едва ли не истерично, но внешне сохранял абсолютное спокойствие.

– Наш проводник, – сказал он.

Ворон кивнул.

Выглядел «проводник» не очень хорошо. Уж точно не пречистый образ, который транслировался во время эмо-удара. Жалость он вызывал, конечно, но не более того. Похожие чувства Ворон мог испытывать, например, к беспризорникам, что вовсе не означало, будто он пошел бы волонтером или принялся усыновлять всех подряд. Бедственное положение кого бы то ни было вызывало сочувствие, но никак не желание гробиться ради утопической идеи изменить мир в угоду собственным амбициям.

Он стоял, исподволь разглядывая самое страшное и опасное чудовище, обитающее в Зоне, хозяина Москвы – темноглазого и русоволосого, бледного, худющего, с родинкой на щеке и ссадиной на подбородке. Белые кроссовки на самом деле являлись серыми и пыльными, а местами – коричневыми. Гольф на правой ноге мальчишки, кислотно-желтого цвета, сочетался бы с красными шнурками в синюю крапинку просто ахово (то есть никак), однако на левой ноге у него был надет алый носок, а шнурки – ярко-желтые.

– Прелестно, – усмехнулся сталкер.

Эмионик никак не отреагировал, он смотрел прямо перед собой и словно не видел. Глазные яблоки не шевелились. Ворон готов был принять его за слепого, если бы Никита не нарушил строй и не ахнул:

– Тиха!

Мальчишка вздрогнул самым что ни на есть натуральным образом. Он тотчас «обрел зрение» и всмотрелся в Никиту. Зрачки расширились, но никакой другой реакции не последовало.

– А ну притормози! – Ворон заступил ему дорогу. Никита был удивлен, ошарашен, даже шокирован, но никак не зомбирован, да и использовать эмо-удар избирательно эмионики не умели.

– Это мой брат, Тимофей, он в Зоне исчез, вернее, при эвакуации потерялся. Давно, правда, – уже без уверенности в голосе сказал Никита. – Он в Сергиевом Посаде жил, приехал как раз перед самой катастрофой, мне сюрприз хотел сделать… Тих?

Эмионик смотрел молча, и лицо его оставалось бесстрастным.

– Только, – продолжил Никита, – он же вырасти должен.

– Эмионики не растут, – ответил Ворон и посмотрел на Дениса. – Как выдвигаемся? Вы впереди, я замыкающим? Сорок человек – не шутка.

– Мы замыкающими, – поправил Денис. – Если что, я и так услышу, а переводить лучше непосредственно тебе, не превращаться же в испорченный телефон, передавая информацию по рядам.

– Я пойду вторым, – твердо заявил Никита.

Ворон махнул рукой. Пожалуй, у Никиты так даже возрастали шансы уцелеть при нападении.

– Иди со старым знакомым поздоровайся, – сказал Ворон. – Он уже о тебе спрашивал.

– С Духом? – Денис улыбнулся. – Обязательно пойду.

Ворон закатил глаза. Ему самому все бойцы казались на одно лицо. К тому же выстраивались они возле стены шагах в двадцати, в тени. Опознать кого-то конкретного казалось задачей если не непосильной, то сложной. Однако Денис, похоже, не смотрел, а чувствовал. Ну да у эмиоников свои способы – даже у бывших.

– Осторожней здесь. – На прощание Ворон хлопнул Никиту по плечу, приободряя. Отчего-то показалось, будто ему это необходимо.

– Спасибо, – произнес тот одними губами.

Шли уверенно по всей немалой Профсоюзной улице, чистой, как после моющего пылесоса, лишенной какой-либо аномальной активности и защищенной от любых мутантов. Если Ворон и замечал вдали какое-либо существо, то оно спешило скрыться как можно скорее. Черные быкуны удирали без оглядки, впервые демонстрируя столь несвойственное им поведение.

– Красота какая, – ворчал Ворон, – они здесь золотым шаром все выжгли?

– Эмионики научились им управлять. То ли полярность шара меняют, то ли как-то еще, – ответил Денис. – По идее, все, что подвластно им, я тоже умею…

– Не вздумай пробовать, – перебил его Ворон. – Просто не думай об этом, и все. Я предпочитаю наши осторожные прогулки этому чертову параду. А еще напомни мне никогда-никогда не таскать за собой маленькие армии, я ж половины входящих в нее людей не знаю!

Денис рассмеялся.

– Напомню. Мне тоже не нравится, – сказал он.

– Устал?

– Странные ощущения, но голова особо не болит, только когда я сосредоточиваюсь, начинают ныть виски и лоб. Моя несостоявшаяся семья настолько напугана, что не допускает мысли об обмане, так что не волнуйся почем зря.

– Чем их так пугают грызуны? – поинтересовался Ворон. – Они, конечно, большие и страшные, но никогда не поверю, будто монстры боятся монстров.

– До икоты. – Денис на секунду замер и коснулся висков указательными пальцами. – Нам передали, что сейчас пройдем по локальной безобидной аномалии. Визуальные спецэффекты будут, но не более того.

– Угу. Эй, бойцы! – прокричал Ворон. – Входим в мираж, палить запрещаю!

– Не совсем мираж, между прочим, – поправил Денис.

– Фиолетово. Если аномалия безвредна, то пусть уж лучше остальные считают ее не существующей.

Денис пожал плечами:

– Наверное. Тогда покричи им, чтобы не удивлялись.

– На видеоэффекты внимания не обращать! – добавил Ворон и, понизив голос до шепота, сказал: – Чувствую себя идиотом.

– Поверь мне, не ты один, – заметил Денис, имея в виду то ли себя, то ли кого-то из группы.

– Для пущего эффекта только матюгальника не хватает. Кстати, действительно: такими темпами я рискую охрипнуть к моменту возвращения.

В принципе картинка со стороны выглядела здорово: впереди шел ребенок лет девяти, рядом с ним Никита, тощий и непредставительный, а за ними колонной по три в ряд амбалы в камуфляже – вначале полицейские, затем армейские спецы. У полицейских облачение слегка отличалось, хотя Ворон так и не понял, чем именно: то ли рисунок слегка другой, то ли расцветка. Замыкали шествие он и Денис.

– Вот как окажется в одном из домов снайпер… – предрек Ворон. – Нас он с легкостью срисует.

– Каждый дом сейчас кишит мутантами, – проинформировал Денис, – если где и притаился снайпер, его давно уже съели.

– А мне и не жаль, хотя вроде как и не мутант особо, – заметил Ворон и напомнил: – Так что эмионики?

– Крысы появились в Москве внезапно и сразу во множестве, словно кто-то их специально выпустил или пробудил. По тому, что мне показали… ну, мысленно…

– Я понял, продолжай.

– В общем, у меня создалось впечатление, будто Москва стала полигоном для некоего эксперимента, – сказал Денис. – Какой-то безумный гений намудрил с генетикой, создал огромных крыс, поместил в хранилище, усыпил. Затем пришла Зона, изменила мутантов, а потом либо сами, либо по сигналу создателя они пробудились. У эмиоников над крысами власти никакой, но это еще не все: мутанты воспринимают детей Зоны как пищу. Собственно, грызуны вообще жрут любую органику. С быкуном или гиеной им не справиться, но они берут числом.

– Как забавно.

– Вот поэтому эмионики сидят в Москва-Сити и трясутся от страха, а также готовы забыть все разногласия с людьми. На договор они тоже пойдут, им только представитель постоянный нужен.

– Нет!

– Что нет?

– Не вздумай, – твердо сказал Ворон. – Ты им не станешь.

Денис вздохнул.

– Я сам не хочу. Только если не я, то кто?

Ворон поднял на него прищуренный взгляд.

– Ты не единственный уникальный сталкер в Подмосковье.

– Тебя я не отпущу тем более, – зашипел Денис, – этого еще не хватало, да и не поймешь ты их со своей особенностью.

– Посмотрим. Не полезли бы крысы из Москвы, я точно не согласился бы на эту авантюру. – Ворон проводил взглядом стайку золотых шаров, клином плывущих в небе. – Наверное, мне не стоило бы говорить об этом сейчас, но лучше было бы дождаться, когда крысы съели бы всех эмиоников.

– Слова не имеют значения. Эмионики улавливают мысли, но ты закрыт ото всех, соответственно и говорить можешь все что угодно, – сообщил Денис.

– Путано, но приятно.

– И главное, что вводит эмиоников в состояние тихой истерии, – продолжил Денис. – Они чувствуют крыс только в скоплении от десяти голов. Одиночек не замечают вообще.

– Значит, если на нас нападут штук пять мутантов, твой маленький знакомец не предупредит и не поможет?

Денис кивнул.

– Я начинаю веселее смотреть на наше количество, – усмехнулся Ворон.

– Ой, ничего ж себе! – воскликнул кто-то из передних рядов.