Глава 5
I
Корина Инглиш принесла кофеварку в салон и поставила ее на стол. Она села, зевнула, провела пальцами по своим светлым волосам.
Было половина одиннадцатого, и сверкающее солнце делало ее угрюмой. Корина никогда не выглядела хорошо по утрам и начинала приходить в себя только после первого коктейля в шесть часов вечера.
Она налила себе чашку кофе и после недолгого колебания направилась к шкафу, чтобы достать бутылку коньяка.
После смерти Роя она стала основательно пить. Пустой дом, связь между Роем и Мэри Сэвит, ее ненависть к Нику Инглишу настолько угнетали ее, что она автоматически стала прибегать к помощи коньяка, чтобы уменьшить свои страдания. Она начала пить по вечерам, потом днем, а теперь она подливала и по утрам коньяк в кофе.
Она налила добрую порцию коньяка в свой кофе и села. Неспособная проглотить кусок тоста, который она себе приготовила, она с гримасой отвращения отодвинула его от себя. Она выпила половину содержимого своей чашки, снова налила ее и добавила дополнительную порцию коньяка, после чего села на диван с чашкой в руках.
На ней было надето ее розовое неглиже поверх черной пижамы и, прислонившись к подушке дивана, она вспомнила, что одета так же, как тогда, когда Ник Инглиш пришел сообщить ей о смерти Роя.
При мысли о Инглише ее взгляд стал жестким. Она никогда не думала, что сможет так ненавидеть кого-нибудь. Она считала его виновником смерти Роя. С того момента, когда он стал угрожать обнародовать в прессе письма Роя, ее ненависть еще больше усилилась сознанием, что она ничего не может придумать против него. Она покончила со своим кофе, встала и, взяв стакан, наполнила его коньяком.
— Я предпочитаю напиться, чем сидеть и думать об этом деле, — сказала она сама себе.
После смерти Роя у нее появилась привычка разговаривать с собой. Она ходила по пустому дому и говорила. Иногда она разговаривала с Роем, как будто он сидел в доме и слушал ее. Иногда она обращалась к Сэму или Элен Крайль, или к какой-нибудь подруге, представляя себе, что она ее слушает. Подчас она задавала им вопросы, на которые сама же и отвечала, делая вид, что это Рой или Сэм отвечают ей. Она закурила сигарету, опорожнила свой стакан и снова наполнила его.
— Надо что-нибудь сделать с этим подонком, Рой. Он не должен оставаться безнаказанным. Все, что мне надо, это хорошая идея. Дай мне ее, мой любимый, и я обещаю тебе, что уничтожу его. Я обещаю это. Я убью его, если ты скажешь, как.
В этот момент, когда она собиралась сесть, раздался звонок.
— О, проклятие! Это, верно, Юдит.
Она пошла открывать дверь. На пороге стоял молодой человек. Он приподнял свою коричневую шляпу, обнаружив волосы цвета соломы, которые блестели золотом на солнце. Он улыбнулся Корине, не переставая жевать резинку, и взгляд его глаз, цвета амбры, охватил ее полные формы, как ласка.
— Миссис Инглиш?
Инстинктивно Корина провела рукой по своим волосам. Она знала, что у нее невозможный вид. Она не занималась своим внешним видом, и ее розовое одеяние было несвежим.
— Да… но я не принимаю визитеров в такое время. Кто вы такой?
— Меня зовут Роджер Шерман, мисс Инглиш. Я прошу прощения, что беспокою вас так рано утром, но мне надо было видеть вас. Я старый друг Роя.
— О, — произнесла Корина, отступая на шаг. — Пожалуйста, проходите. Дом в беспорядке, служанка еще не пришла. Я только что позавтракала.
Шерман вошел в вестибюль и закрыл дверь.
— Пожалуйста, не беспокойтесь. Это совершенно не имеет значения, — произнес он, любезно улыбаясь. — Я должен был позвонить вам по телефону, прежде чем приходить. Но я думаю, вы простите меня.
Корине сразу же понравился Шерман. Рой никогда не говорил с ней о нем, но было совершенно понятно, что он богатый человек. Она отметила огромный "кадиллак" перед дверью, а одежда и весь вид Шермана произвели на нее огромное впечатление.
— Проходите в салон, пожалуйста. Я сейчас вернусь.
Она устремилась в свою спальню и закрыла дверь.
Шерман окинул взглядом салон и сморщил нос. Он заметил стакан и бутылку коньяка и покачал головой. Потом он подошел к отопительным батареям, засунул руки в карманы и стоял так с непроницаемым видом.
Наконец появилась Корина, такая же возбужденная. Она накрасилась и надела лиловое дезабилье, которое она одевала в особых случаях. Если бы не круги под глазами и несколько лишних килограммов веса, она была бы соблазнительна.
— Простите, что заставила вас ждать, — сказала она. — Но я хотела выглядеть более прилично.
— Вы очаровательны, — с улыбкой сказал он. — Значит, вы и есть жена Роя. Он часто говорил мне о вас и вашей красоте, и теперь я вижу, что он не преувеличивал.
Давно уже Корина не слышала подобных слов: она на мгновение забыла про его измену, и воспоминание о их былом счастье наполнило слезами глаза.
— Рой никогда не говорил мне о вас, — сказала она, вытирая глаза. — Вы сказали, что вы один из его друзей?
— Мы были очень старыми друзьями. Я был совершенно потрясен, когда узнал о его смерти. Я пришел бы к вам раньше, но был в отъезде. Вы не представляете, до какой степени я вам сочувствую.
— Я прошу вас, не будем больше говорить об этом, — сказала Корина, садясь. — Я никогда не оправлюсь от этого удара.
— Не надо говорить таких вещей, — ласково проговорил Шерман. — В конце концов, ведь это не ошибка Роя. Вы знаете, я полагаю, что его брат был в курсе его дел?
Корина выпрямилась.
Взгляд Шермана устремился на бутылку коньяка.
— Могу попросить немного коньяка? Я очень люблю в такое время немного выпить, но, может быть, это не входит в ваши планы?
— О нет, пожалуйста. Налейте себе.
Шерман взял с комода стакан и наполнил его коньяком. Тут только он сделал вид, что заметил пустой стакан.
— Могу я вам налить немного, мисс Инглиш?
Корина заколебалась. Она не хотела, чтобы такой очаровательный молодой человек подумал, что она пьет в такое раннее время, но ей очень хотелось выпить.
— Ну что ж, один маленький глоточек, — сказала она. — Я сегодня с утра чувствую себя неважно.
— О, вы очень огорчили меня, — сказал Шерман.
Корина выпила половину содержимого стакана, в то время как Шерман едва пригубил свой.
— Мы говорили о Нике Инглише, — сказала она. — Откуда вы знаете, что он был причиной смерти Роя?
— Рой мне это сам сказал, — ответил Шерман, садясь рядом с Кориной. Его рука коснулась бедра женщины. — О, простите, пожалуйста!
— Что же он такое сказал? — спросила она, даже не заметив его жеста.
— Он говорил мне о деньгах. Вы, конечно, в курсе дела?
— Каких деньгах?
— О двадцати тысячах долларов, которые вам оставил Рой, — ответил Шерман, подняв брови. — Вам адвокат, вероятно, уже отдал их?
Голубые глаза Корины широко раскрылись.
— Двадцать тысяч долларов? — поспешно проговорила Корина. — Никогда не слышала о них.
— Но вы, без сомнения, что-нибудь получили? Я прошу простить меня за свою нескромность, но я лучший друг Роя и считаю, что моя обязанность удостовериться в том, что его жена ни в чем не нуждается.
— О, спасибо, — проговорила Корина, заливаясь слезами. — Вы даже не представляете, как я одинока. О, Сэм Крайль был очень мил со мной, конечно, но он так занят! А потом это не просто друг, это адвокат Роя.
— Он также адвокат и Ника Инглиша, — сказал Шерман.
Корина напряглась.
— В самом деле? Я этого не знала. Естественно, это не имеет значения, не правда ли? Он ему ничего не рассказывал, да?
— Он занимается бюджетом Инглиша. Это ни для кого не секрет. Он делает то, что ему говорит Инглиш.
— О, — воскликнула Корина, покраснев. — Но что я могла поделать? Если бы я знала, я бы не позволила ему переступить порог моего дома.
— Могу я узнать, на какие средства вы собираетесь жить? — спросил Шерман, наклоняясь к ней.
— Рой оставил мне пенсию. Двести долларов в неделю.
— А он когда-нибудь говорил вам об этой пенсии?
— Нет, я в первый раз слышу о них. Но о каких двадцати тысячах идет речь?
— Вы, вероятно, были в курсе дела этой Мэри Севит?
Корина отвела глаза.
— Да, я была в курсе. Как Рой мог делать такое!
— Многие мужчины позволяют себе увлекаться женщинами без совести. Она была без совести, мисс Инглиш. Это долго бы не продолжалось. Он бы понял свою ошибку.
Корина положила руку на его руку.
— Спасибо, что вы сказали мне это. Я тоже так думала. Рой никогда бы не бросил меня. Я уверена, что он вернулся бы ко мне.
— Он вас не забыл. Он сказал мне, что оставил вам деньги. Он сделал одно дело, которое принесло ему двадцать тысяч долларов, и он хотел дать их вам, когда уедет с Мэй Митчелл.
— Рой заработал двадцать тысяч долларов? Но это невозможно! Он никогда не зарабатывал ни гроша.
— Случай действительно невероятный. По правде сказать, похоже на то, что Ник Инглиш наметил одно дело, а Рой совершенно случайно пошел повидать этого клиента по совершенно другому делу, и клиент спутал его с Ником. Рой не сказал, кто он, и тот провернул это дело. Ник Инглиш был настолько обозлен, что вызвал полицию. Она уже ехала к нему, когда Рой, охваченный паникой, покончил с собой.
— О, — воскликнула Корина, откинувшись назад и закрыв глаза. — Вы хотите сказать, что этот деловой человек хотел, чтобы арестовали его собственного брата?
— Боюсь, что так. Рой положил деньги в один кофр, ключ от которого доверил Сэму Крайлю. Крайль должен был отдать этот ключ вам. Так как он этого не сделал, то, вероятно, потому, что Инглиш приказал принести эти деньги ему.
Корина неожиданно выпрямилась, глаза ее горели гневом.
— Другими словами, он украл эти деньги?
Шерман пожал плечами.
— Боюсь, что так. Но ни вы, ни я не можем доказать, что деньги существовали.
Корина сделала большой глоток коньяка. Алкоголь, который она начала пить еще до прихода Шермана, начал действовать: она почувствовала себя готовой на все.
— Ну так вот! Он так легко не избавится от меня! Я займусь этим негодяем! Я отомщу ему! — закричала она, вскочив на ноги.
— Я прекрасно понимаю ваше возмущение. Но как вы сделаете это? Этот тип очень влиятелен и у него большая сила.
— Я придумаю что-нибудь, — ответила Корина.
Она пересекла комнату неверными шагами, налила себе порцию коньяка и половину пролила на ковер.
— Может быть, я смогу вам помочь? — спросил Шерман, вставая.
Она повернулась к нему.
— Вы думаете?
— Я не думаю, что можно обратно получить деньги, но если вы хотите отомстить ему…
— Да, я хочу отомстить! Вы знаете, как это можно сделать?
— Да, но вам придется энергично действовать. Вы знаете Юлию Клэр?
— Я не знаю ее, но слышала разговоры о ней. Это его любовница, не так ли?
— Инглиш полностью захвачен ею. А я знаю, что она обмалывает его с личным секретарем Гарри Винсом.
Корина замерла на месте, блестящими глазами глядя на Шермана.
— Вы уверены в этом? Вы совершенно уверены?
— Абсолютно. Она ходит к Винсу каждый раз, когда у Инглиша деловое свидание. Я сам это видел.
— Вот этого я не ожидала! — сказала Корина, вернувшись на диван. — О, на этот раз я заставлю его страдать! Если бы я только могла застать их вместе! Если бы я могла сунуть нос туда!
— Это легко устроить. Ник Инглиш обедает сегодня вечером в ресторане с сенатором Бомонтом. Она, безусловно, отправится к своему любовнику. Почему бы вам не предупредить его об этом?
— А вы пойдете со мной? — спросила Корина с грустной улыбкой.
Шерман покачал головой.
— К сожалению, не могу. У меня важное свидание сегодня вечером. Но я могу заказать столик. Инглиш придет туда около половины девятого. Вы можете отправиться туда около девяти часов.
— Я поеду, — сказала она, сжимая кулаки. — Я устрою ему сцену, которой они никогда не забудут, он и его общие знакомые. Когда я подумаю о том, что он угрожал мне опубликовать в газетах письма Роя, в то время как его любовница лежала в кровати с другим! Ах, вот это та возможность, которую я так ожидала!
— Я думаю, что вы хорошо употребите эти сведения.
Неожиданно она посмотрела на него подозрительно.
— А почему вы сказали мне все это? Вы тоже хотите свести с ним счеты?
— Если бы об этом шла речь, то я с ним расправился бы сам. Просто меня возмущает манера, с которой он обошелся с вами.
Я подумал, что просто обязан вам дать оружие против него, и я дал вам его.
Корина улыбнулась ему.
— Я вам очень благодарна, — она скрестила ноги, и ее неглиже распахнулось, обнажив ее колени. — Я просто не могу выразить словами, как я вам благодарна.
— Есть только одна вещь, о которой я хочу просить вас, — сказал Шерман. Его взгляд задержался на голых коленях молодой женщины. — После того, как вы поставите его в известность, вы можете позвонить мне по телефону?
— Конечно.
Он протянул визитную карточку.
— Я буду по этому номеру, начиная с девяти часов. Можете мне позвонить и сказать, что он собирается делать? Это очень важно. Могу я рассчитывать на вас?
— Ну да, — сказала она, беря карточку. — Позвоню вам сразу после девяти часов.
— Спасибо, — он бросил взгляд вокруг себя, чтобы найти шляпу, и она обнаружила, что ей не хочется, чтобы он уходил. Это было первый раз после ее замужества с Роем, что она встретила человека, такого привлекательного и молодого. — Ну, теперь мне пора уходить, — продолжал он. — Я могу вас еще навестить?
— Вы уже уходите? — спросила она, взбивая свои белокурые локоны. — Может, выпьете еще коньяка?
Он покачал головой.
— Нет, спасибо.
— Ну что ж, надеюсь, что вы навестите меня еще. Вы не можете себе представить, до какой степени я одинока. Рой и я всегда были вместе, когда он не работал, и мне страшно недостает его.
Глаза цвета амбры на секунду задержались на лице Корины.
— Мы могли бы в один из ближайших вечеров сходить в кино. Вас это устроит?
— О да. Я целую вечность не была в кино. До смерти Роя я ходила три или четыре раза в неделю в кино.
— Тогда я обязательно зайду за вами, — заявил Шерман, направляясь к двери.
Корина проводила его до двери. Неожиданно он повернулся к ней:
— Я никогда бы не подумал, что такая очаровательная женщина может чувствовать себя одинокой.
Корина почувствовала себя немного неловко. В глазах Шермана было выражение, которое ее немного пугало.
— Меня всегда удовлетворяло общество Роя, — сказала она. — Вы понимаете, что это значит? У меня почти совсем нет друзей.
— Вы слишком красивы, чтобы долго оставаться одной, — сказал Шерман, подходя к ней. — В сущности, я не так уж тороплюсь уходить.
Корина сделала шаг назад. Теперь он пугал ее. Глаза цвета амбры излучали блеск, который пугал ее, и в его лице было что-то такое, что наводило на нее страх.
— Но… не беспокойтесь обо мне, — быстро сказала она. — Я, в общем, чувствую себя отлично.
— В самом деле? — спросил он, беря ее за руку. — Но вы ужасно одиноки, не так ли?
Это было совсем не то, чего ожидала Корина. Она хотела немного пофлиртовать с ним самым банальным образом, чтобы просто придержать его около себя, но в его обращении произошла такая перемена, что теперь она мечтала, чтобы он поскорее ушел от нее.
— О, существует много людей, которые чувствуют себя одинокими, — сказала она. Она резко остановилась, чувствуя, что он улыбается. Эта улыбка вызвала у нее дрожь. — Вы очень любезны, что беспокоитесь обо мне…
— Это не вопрос любезности, — проговорил он. — Это вопрос влечения. К чему терять время? Это случилось бы рано или поздно. Почему бы не сейчас?
— Я не понимаю, что вы хотите сказать, — сказала она, стараясь освободиться от него.
— Неужели? Куда ведет эта дверь?
— Она ведет в мою спальню. Оставьте меня, прошу вас. Вы делаете мне больно.
Он шагнул вперед и открыл дверь.
— Идите, — сказал он. — Вы знаете, что есть только одно лекарство от одиночества?
— Нет, прошу вас! — закричала она, пытаясь оттолкнуть его. — Не делайте, этого! Это нехорошо!
— Вы находите? Вы беспокоитесь о том, что хорошо, что плохо? А я вот нет, — сказал он, толкая ее в комнату.
— Я запрещаю вам входить сюда! Как вы смеете! Оставьте меня в покое.
Он силой заставил ее войти в комнату. Она почувствовала, как край кровати ударил ее по ногам, и она резко стала вырываться от него.
— Не будьте идиоткой! — проговорил он, стоя одним коленом на кровати и близко наклонив свое лицо.
Теперь его желтые глаза терроризировали ее.
— Не делайте этого! — кричала она. — Прошу вас, отпустите меня!
— Да замолчите же вы, наконец! — проговорил он жестким голосом.
Он схватил ее с силой, которая заставила ее закричать от боли и страха. У нее было ощущение, что она находится в лапах дикого зверя.
II
Лоис Маршалл кончила диктовать письма стенографистке, когда в девять часов утра Эд Леон вошел в ее кабинет.
Он приподнял шляпу.
— Мистер Инглиш на месте?
— Да, он вас ждет, — ответила Лоис, — а вот и мистер Крайль, — добавила она, увидев Сэма Крайля, входящего в помещение.
— Можно с уверенностью сказать, что вы хорошо позавтракали, — с завистью сказал ему Леон. — Вероятно, ваши округлости внушают доверие даже вашим клиентам.
— Совершенно точно, — ответил Крайль, проводя рукой по своему животу. — Если бы у меня были ваши габариты, то мне пришлось бы прикрыть лавочку. Никто в наше время не доверяет тощим адвокатам. — Он повернулся к Лоис. — Мистер Инглиш у себя?
— Да, — сказала она, снимая трубку внутреннего телефона. — Мистер Крайль и мистер Леон здесь, мистер Инглиш, — сказала она.
Потом сделала знак мужчинам.
— Пройдите, пожалуйста.
Леон вылез из кресла и последовал за Крайлем в кабинет Инглиша.
Инглиш сидел за своим письменным столом. Гарри Винс с папкой бумаг пересек комнату. Гарри кивнул головой Крайлю, посмотрел на Леона и вышел из кабинета.
— Кто этот парень? — спросил Леон, падая в кресло.
— Ты не знаешь Гарри? — ответил Инглиш. — Это мой главный секретарь и поверенный.
— Что нового, Ник? — спросил Крайль, садясь. — Я не могу долго задерживаться у тебя. У меня дело в десять тридцать.
Инглиш взял сигарету, толкнул коробку к Крайлю и поднял брови, посмотрел на Леона, который качал головой.
— Я нашел убийцу, который убил Роя, — просто проговорил он.
— Невозможно! — воскликнул Крайль, выпрямляясь. — Вот это да! Ну, старина, это очень быстрая работа.
Инглиш кивком головы указал на Леона.
— У него просто такой вид, но работает он быстро.
— Шерман?
— Да.
Инглиш рассказал им про разговор, который у него произошел с Шерманом накануне вечером.
— Четыре убийства, — сказал Крайль. — Это чудовищно! И он сознался?
— Он их не отрицает, — сказал Инглиш.
— Ну что ж, черт возьми, я хотел бы видеть рожу помощника прокурора, когда вы ему скажете об этом, — проговорил Крайль, потирая руки. — Ведь не могло даже прийти в голову, что все четыре убийства совершены одним человеком.
— Я ничего не скажу помощнику прокурора, — сказал Инглиш. — Это он должен искать убийцу. У меня нет ни малейшего желания оповещать всех, что мой брат был шантажистом. Я дал Шерману время до вечера субботы, чтобы он покинул город.
Крайль бросил быстрый взгляд на лицо Леона, которое выражало полное безразличие.
— Но ты не можешь этого сделать, Ник, — с жаром проговорил Крайль. — Ты делаешься тем самым его соучастником. И я тоже могу оказаться в этой луже.
— Это одна из неприятных сторон работы со мной, — с улыбкой проговорил Инглиш. — Не расстраивайся, Сэм, ведь только Эд и я знаем об этом.
В разговор вмешался Леон.
— Ты считаешь, что Шерман уедет?
— Ему же будет хуже, если он останется. Я держу все карты в руках. Этот парень не дурак. Но я хочу, чтобы ты занялся им, Эд. Не выпускай его из виду. Найми, если хочешь кого-нибудь себе в помощь, но я не хочу, чтобы ты хоть на минуту упустил его из виду до того момента, когда он уедет.
Леон кивнул головой.
— Я займусь им.
Крайль казался напуганным.
— Но не можете же вы его отпустить с четырьмя убийствами на совести! — воскликнул он.
— Он уже выпутался из этого, — возразил Инглиш. — У меня нет ни одного убедительного доказательства, которое я мог бы предъявить судьям. Если он не сделает то, что я ему сказал, тогда я сфабрикую доказательства, но не раньше.
— Как это так… сфабрикуешь доказательства? — спросил Крайль.
— Я объясню тебе это, когда наступит подходящий момент, — ответил Инглиш. — Если этот парень попытается надуть меня, то он сядет на электрический стул. Мы с тобой вместе займемся этим.
— Ну вот, какая прекрасная программа для вас, — сказал Леон, обращаясь к Крайлю. Что вы думаете о Шермане? — спросил он, обращаясь к Инглишу.
— У меня впечатление, что он сумасшедший, — уверенно ответил Инглиш, — и опасный, как ядовитая змея. Я почти уверен, что он попытается меня уничтожить. Я буду его пятой жертвой. Я решил записать весь наш разговор с ним. Вот он, — он протянул конверт Крайлю. — Я хочу, чтобы ты сохранил его, Сэм. И если со мной что-нибудь случится, то отдай его Моркли.
У Крайля был встревоженный вид.
— Я надеюсь, что ты говоришь это несерьезно?
— Шерман убил четырех человек в течение одной недели. Я угрожал ему электрическим стулом, если он не уедет до субботы; если он меня послушается, то ему придется бросить хорошо налаженную организацию шантажа. Я не думаю, что он так просто пойдет на это, не пытаясь избавиться от меня. Я говорю серьезно, Сэм. Я сказал Чику, чтобы он вооружился и никогда не упускал меня из виду.
— А от человека со шрамом никаких новостей? — спросил Леон.
— Нет, он, вероятно, сбежал. Я говорил о нем с Моркли. Я сказал ему, что когда-то Мэй Митчелл работала на меня, и этим объяснил ему, почему заинтересовался этим убийством. Твой шофер такси не стал дожидаться, пока полиция начнет его расспрашивать. Моркли даже вообще не знает о его существовании. Все, что ему известно, это то, что девушку закололи ножом, что убили одного полицейского и что крупного мужчину нашли убитым на улице. Он пытается что-то выяснить, но ему пока это не удается. Двое человек дали ему твое описание, оно очень неопределенное. Они утверждают, что пытались удержать тебя до прихода полиции, но что ты убежал от них. Моркли думает, что ты виновен в трех убийствах.
Леон вздохнул.
— Вот что значит работать с тобой, Ник. В сущности, это меня мало трогает, так как Моркли меня не знает. В случае, если он меня все-таки задержит, я рассчитываю на тебя, Ник. Ты дашь необходимые разъяснения.
Инглиш неожиданно весело рассмеялся.
Он тебя не узнает. Оба типа сказали, что ты красивый. Моркли ведь не гений.
— Разве я виноват, что моя рожа отпугивает людей! — воскликнул Леон с гримасой. — Даже мне она иногда кажется страшной.
У Крайля вырвался нетерпеливый жест.
— Мне нужно идти, Ник, — сказал он, взглянув на часы. — Тебе больше нечего сказать мне?
Какой жадный! — проговорил Леон. — Четыре убийства ему недостаточно для утра.
— Нет, больше нечего, — ответил Инглиш. — Но будь готов действовать, Сэм. Если Шерман сделает хоть малейшую гадость, я хочу, чтобы он сел на электрический стул.
Крайль покачал головой и встал.
— Мы посмотрим, когда наступит момент, — сказал он. — Когда точнее будет собрание комитета?
Инглиш улыбнулся.
— Я заставил отложить его.
— Ты напрасно сделал это, Ник. Это очень опасно третировать комитет таким образом. Рис тебя не выносит, и не забывай, что он хороший друг помощника прокурора и главного комиссара.
Инглиш пренебрежительно улыбнулся.
— Ты заставишь меня умереть от страха. До свидания, Сэм.
Крайль пожал плечами, поклонился Леону и вышел из кабинета.
— Кто этот Рис? — спросил Леон, закуривая новую сигарету.
— Президент комиссии муниципальных советов урбанистов. Он также городское начальство.
— Он может доставить тебе неприятности?
— Если я не дам для этого повода, то они ничего не смогут сделать мне, а я — очень осторожен.
— Ты уже дал ему повод, — заметил Леон. — Не объявив ему о четырех смертях-убийствах. Разве этот Рис не сможет притянуть тебя к ответу за это?
— Он мог бы сделать это, если бы только знал об этом, но он не знает, — ответил Инглиш и посмотрел на часы. Итак, все решено, Эд. Ты будешь следить за Шерманом, начиная с сегодняшнего дня и до субботы. Ты не должен спускать с него глаз. Это очень важно. Не позволяй ему надуть себя.
— Не беспокойся… Да, я забыл тебе сказать: я знаю, куда идут провода от конторы Роя. Они доходили до конторы, которая находится на этом же этаже и которая принадлежит одной, так называемой, портретистке. Ее имя Глория Винзор.
— Ты считаешь, что она член банды? — спросил Инглиш, не проявляя особенного интереса к этому сообщению.
— Безусловно. Она должна была донести на Роя. Она, вероятно, слышала разговоры между Роем и этой Мэри Севит, когда они говорили между собой. Безусловно, Шерман именно отсюда получал свою информацию о том, что происходит в конторе Роя.
— В конце концов, что сделано, то сделано, — проговорил Инглиш, пожав плечами. — Для меня достаточно избавиться от Шермана. После его отъезда банда сама развалится.
Леон встал.
— Будем надеяться. Я не спущу глаз с твоего Шермана. Если мне покажется, что он что-то замышляет, я сразу тебе позвоню.
— Спасибо, Эд. До скорого.
После ухода Леона Инглиш погрузился в свою работу. Когда Лоис вошла в его кабинет за несколько минут до обеденного перерыва, он еще работал. Он поднял голову и улыбнулся ей:
— Вы не забыли сегодня заказать мне столик в Тур Аржент? — спросил он.
— Нет. Я заказала на 8.30.
— Да, но я должен заметить вам, что вы никогда ничего не забываете. За то время, что вы у меня работаете, этого не произошло ни разу. Это замечательное качество.
— Мне платят за мою работу, — сказала Лоис.
— Да, может быть, это и так, — сказал Инглиш, нахмурив лоб. — Но существует очень мало секретарей вашего типа. Послушайте, Лоис, ведь уже пять лет, как мы работаем вместе?
Лоис улыбнулась.
— Да, в прошлую субботу было ровно пять лет — вечером.
— Не может быть! В субботу вечером? Как вы могли это запомнить?
— У меня отличная память на числа. Вы завтракаете в час дня с Хоу Бернштейном, мистер Инглиш.
— О, об этом бы я не забыл, — с гримасой ответил Инглиш. — В субботу, да? — продолжал он. — Нужно отметить это. Мы хорошо работали с вами эти пять лет, не так ли, Лоис?
Она согласилась с ним.
— Когда я вспоминаю о маленькой конторе, с которой мы начинали дело!.. И та пишущая машинка! Вы хлопали по ней весь проклятый день, пока я обивал пороги в поисках фриков. Наконец, слава богу, все это кончилось. Держу пари, что теперь вы довольны, что у вас большой кабинет и электрическая машинка?
— О, конечно, — сказала Лоис.
Инглиш поднял глаза.
— У вас не слишком довольный вид. Я вам заявляю: в субботу мы вместе отправимся обедать. Мы отпразднуем пятую годовщину нашей фирмы. Что вы на это скажете?
Легкая краска выступила на лице Лоис, которая немного поколебалась, прежде чем ответить.
— Я думаю, что не смогу освободиться в субботу вечером, мистер Инглиш. Я уже приглашена.
Инглиш, который внимательно наблюдал за ней, заметил, что краска ее усилилась.
— Жаль. Но тем не менее мне бы очень хотелось отправиться вместе с вами в Тур Аржент, чтобы повеселиться. Согласны?
— Я не могу отменить своего свидания, — тихо ответила Лоис. — Тем не менее, благодарю вас, мистер Инглиш.
Огорченный Инглиш пожал плечами и засмеялся.
— Ладно, тем хуже, Лоис. Раз вы не можете отказать своему дружку, Лоис, то пусть это будет в другой раз.
— Не может быть и разговора ни о каком дружке! — воскликнула Лоис с горячностью, которая удивила Инглиша. — Просто я занята в тот вечер.
Сказав это, она быстро вышла из кабинета и хлопнула за собой дверью. Инглиш задумался.
— Ну что ж, на этот раз я ее понял, — пробормотал он. — И Юлия еще утверждает, что она влюблена в меня. Какая чушь! Лоис не хочет принять от меня даже приглашения пообедать, и это Юлия называет любовью?
Минут через десять он направился к вешалке. Когда он надевал свое пальто, вошла Юлия после легкого стука в дверь.
— Юлия? — сказал он. — Что тебе здесь надо?
Юлия подняла голову и поцеловала его.
— Мне нужны деньги, — сказала она. — Я иду завтракать с Джойс Гибонс, и я вышла из дома без денег.
— Я бы очень хотел позавтракать вместе с вами, — с сожалением проговорил Инглиш, доставая кошелек. — Тебе достаточно будет пятидесяти?
— О, с избытком, дорогой! Мы едим с ней главным образом салаты. А ты с кем завтракаешь?
— С Бернштейном, — ответил Инглиш с гримасой. — Он хочет, чтобы я помог ему протекцией. Мне это в общем-то ни к чему, но я хочу заполучить Теска, а они с ним связаны контрактом.
— Ну что ж, если тебе что-то надо заполучить, то ты это получаешь, — сказала Юлия, пряча деньги в сумочку. — Если ты хочешь, то можешь проводить меня до города.
— Где вы завтракаете?
— У Балдорфа.
— Отлично. Мне это по дороге. Пошли!
Они прошли в приемный зал. В этот момент туда вошел Гарри Винс. Он бросил на Юлию смущенный взгляд и посторонился.
— Добрый день, Гарри, — ласково сказала Юлия. — У меня к вам просьба.
— Да, Юлия? — напряженным голосом проговорил Гарри.
Тон его голоса заставил Лоис поднять голову. Она сидела за письменным столом около окна, и ни Юлия, ни Гарри не заметили ее присутствия.
— Я хотела бы получить еще два билета на спектакль. На этот вечер. Вы сможете мне их достать?
— Ну да, конечно, — ответил Гарри, который сразу переменился в лице.
— Эй, Юлия, послушай! — улыбаясь, проговорил Инглиш. — Ты хочешь меня разорить. Я не могу швырять билетами направо и налево.
— Это для Джойс. Я ей обещала.
— Она купается в золоте. Что, она не может купить их?
— Не будь таким жадным, — сказала Юлия, беря его под руку. Люди находят совершенно естественным, что я даю им билеты на все спектакли.
— Ладно, посмотрим, что вы тут сможете сделать, Гарри, — сказал Инглиш. — Ее желания — это приказ.
— Хорошо, мистер Инглиш, — сказал Гарри.
— А ты разве не обедаешь с этой старой бородой, сенатором? — спросила Юлия, идя под руку с Инглишем к двери. — В котором часу у вас свидание?
— В восемь с половиной. Я не смогу прийти к тебе сегодня вечером, Юлия. Ничего не могу поделать.
Они прошли в коридор.
Неподвижно стоя, Гарри смотрел, как они уходят. Выражение его лица удивило Лоис. Она наблюдала за ним, и когда он вышел из кабинета, она не смогла сдержать легкой дрожи.
III
Чик Ваган остановил роскошный "кадиллак" перед роскошным входом в Тур Аржент.
— Отлично, Чик. Бери машину и поезжай обедать. Приезжай за мной в десять тридцать.
— Вы хотите, чтобы я зашел за вами, патрон? — спросил Чик.
Инглиш покачал головой.
— Нет, здесь я ничем не рискую. Вот когда мы отъедем, ты смотри в оба.
— Я всегда смотрю в оба, — агрессивно ответил Чик. — В 10.30?
— Я буду ждать в фойе.
Чик вышел из машины, посмотрел вокруг себя, не вынимая рук из карманов, открыл дверцу и наблюдал, как Инглиш быстро пересек тротуар и вошел в ресторан.
Инглиш оставил свою шляпу и пальто в гардеробе и направился к умывальникам, когда увидел сенатора Бомонта.
— Добрый вечер, сенатор, — сказал он. — На этот раз я не заставил вас ждать?
— Как дела, Ник? — спросил Бомонт, пожимая его руку.
— Очень хорошо. Я хочу вымыть руки. Вы пойдете?
Да.
Пока Инглиш мыл руки, Бомонт закурил сигарету. У него был недовольный вид.
Вы не должны были откладывать это совещание, Ник. Рис в бешенстве.
Я в этом и не сомневался, — равнодушно ответил Инглиш, протягивая руки к полотенцу.
— Я вас предупреждаю, что долго они не будут выносить подобные вещи. Он мне так и сказал.
Инглиш взял сенатора под руку, чтобы провести в бар.
— Выпейте "Хиг-болл", это успокоит ваши нервы, — сказал он приветливо. — Рис вынужден принимать все, что я делаю, и вы это знаете.
— Вы, мне кажется, ошибаетесь. Он мне сказал, что настало время забрать гвоздь и забить его в вас и что он с удовольствием сделал бы это сам.
Инглиш протянул ему "Хиг-болл" и заказал еще Дри.
— А как вы думаете взяться за то, чтобы забить свой гвоздь? — с улыбкой спросил он.
— Он мне этого не сказал, но я знаю, что у него был разговор с помощником прокурора. Он в курсе всего, что касается Роя.
Лицо Инглиша посуровело.
— Как это?
Бомонт смущенно ерзал в кресле.
— Он слышал разговоры о шантаже. Он хочет, чтобы прокурор провел следствие.
Инглиш пожал плечами.
— Тут нечего расследовать. Пусть делает, что хочет, но если он не сможет доказать того, что говорит, то я буду преследовать его за клевету.
— Я ему так и сказал, — ответил Бомонт. — Он был в ярости. Но тем не менее, Ник, если в этих слухах есть правда, то надо быть осторожнее.
— Не говорите глупостей! — возмутился Инглиш. — Мне не нужно принимать никаких предосторожностей. Это он должен доказать, что Рой был шантажистом, а этого он сделать не сможет.
У Бомонта отлегло от сердца.
— Ну что ж, я очень рад услышать это. Вы говорите правду, Ник?
— Ну, конечно. Он ничего не сможет доказать.
— А девушка, секретарша Роя?
— Этим уже занимались. Ни журналисты, ни прокурор не смогли доказать ее отношений с Роем. Моркли устроил это дело. Он не украл эти пять тысяч долларов. Не расстраивайте себя подобными вопросами, я прошу вас.
— Это легко говорить, — возразил Бомонт. — Ведь мне тоже надо думать о собственной репутации, вот как, — добавил он. — Когда говорят о волке… Посмотри, вот Рис собственной персоной!
Инглиш поднял глаза.
На пороге стоял мужчина, лет шестидесяти, коренастый, который разговаривал с красивой девушкой, одетой в вечернее платье, поверх которого была накинута голубая норка.
— Мне хотелось бы знать, купил он ей эту накидку или взял напрокат, — прошептал Инглиш. — Это — Лола Вогас. Она танцевала в Ролден Ашл, пока я не вышвырнул ее оттуда. Она не могла спокойно видеть мужчину, чтобы не броситься на него.
— Не говорите так громко, ради Бога! — сказал Бомонт.
Рис подошел к бару и устроился там как можно дальше от них, приветствовав их легким кивком.
Инглиш ответил жестом на его приветствие и помахал Лоле, которая злобно посмотрела на него и отвернулась.
— Когда она начала гоняться за дичью, я решил, что для нее настало время переменить место скачек. Она до сих пор не простила мне этого.
Бомонт стремительно переменил тему разговора. Он говорил о всяких своих делах в течение получаса, когда Инглиш заметил Корину Инглиш, остановившуюся на пороге бара. На ней было надето белое шелковое платье, которое знало лучшие дни. Ее прическа не была модной, а лицо было напряженным. Люди уже начали обращать на нее внимание.
— Вот жена Роя, — сказал Инглиш. — Я в последний раз прихожу в этот ресторан. Здесь собираются все отбросы города.
Бомонт повернулся к выходу из бара и содрогнулся.
— Она мертвецки пьяна!
— Она действительно пьяна и направляется к нам.
Он толкнул свое кресло и пошел навстречу Корине, которая шла к нему неверными шагами.
— Добрый вечер, Корина, — сказал он. — Вы одна? Не хотите ли составить нам компанию?
— Добрый вечер, дрянь, — пронзительным голосом ответила она. — Я предпочту сесть в клетку с тиграми, чем с вами.
Шум в баре смолк, и все взоры обратились к Инглишу, который не переставал улыбаться.
— Если вы принимаете такой тон, Корина, то я жалею о своем предложении.
Он повернулся к своему столику.
— Не уходите, — тем же тоном сказала Корина. — Мне нужно поговорить с вами.
Один тип в смокинге появился около бара. Он бросил взгляд на Инглиша и что-то шепнул бармену.
Инглиш постарался остановить Корину, с виду он казался невозмутимым.
— Не огорчайтесь, Корина, — любезно проговорил он. — Вам не кажется, что будет лучше, если вы вернетесь домой?
— Твоя шлюха спит с Гарри Винсом, — сказала Корина, повышая голос. — А вот уже несколько месяцев как они спят вместе, бедный осел! Каждый раз, когда вы находитесь с другом, она бежит к нему. В настоящий момент она лежит в его постели.
Люди в баре, наклонившись вперед, смотрели во все глаза и старались не пропустить ни одного слова. Человек в смокинге подошел к Инглишу.
— Не хотите, чтобы я вывел ее, мистер Инглиш? — шепотом спросил он.
— Не беспокойтесь, — проговорил Инглиш с непроницаемым видом. — Я сам займусь ею. Я провожу вас домой, Корина, и мы дорогой обо всем поговорим.
Корина позеленела и сделала шаг назад. Она ожидала страшного возмущения со стороны Инглиша, а его спокойствие и безразличие ошеломили ее.
— Вы мне не верите? — заорала она. — Я говорю вам, что Юлия Клэр спит с вашим секретарем.
— А что мешает это ей делать? — спросил Инглиш, улыбаясь. — Это не касается ни вас, ни меня, Корина.
Рис сделал вид, что хочет встать, но раздумал.
— Боже! — воскликнула Лола. — Это невероятно!
— Идемте, Корина, — сказал Инглиш, беря ее под руку. — Вам надо вернуться домой.
— И вам все равно? — простонала Корина, стараясь освободиться.
— Ну, конечно, — проговорил Инглиш тоном, каким говорят с детьми. — Вы сами отлично знаете, что это совершенно неправдоподобно. Идемте, на нас смотрят люди.
Он увлек ее к двери.
Корина стала плакать. Эта месть, которую она так лелеяла, ускользнула из ее рук. Инглиш с его присутствием духа, спокойствием и благожелательностью взял верх над ней. Люди приняли ее за пьяницу, которая устроила сцену, сама не зная о чем.
Она сделала отчаянную попытку исправить дело.
— Между тем, это правда! — вопила она, стараясь освободиться от него. — А потом вы убили моего мужа, вы украли у меня двадцать тысяч долларов. Оставьте меня.
Какой-то мужчина начал смеяться, и она поняла, что окончательно все испортила.
Инглиш продолжал подталкивать ее к холлу. Она следовала за ним.
— Вы все расскажете мне дома, — проговорил Инглиш, — но сначала вам надо немного поспать.
Они вышли в холл.
Человек в смокинге, который проследовал за ними, спросил:
— Не нужно ли ее выгнать отсюда, мистер Инглиш?
— Разумеется, нет, Луис, — ответил Инглиш. — Но я буду вам очень признателен, если вы проводите ее домой. Пожалуйста, вызовите такси.
— Хорошо.
Корина, опираясь на Инглиша, продолжала плакать. Он взял ее за плечи.
— Успокойтесь, — сказал он. — Вы вернетесь к себе домой и хорошенько поспите. Я понимаю вас.
— Безусловно, нет, — простонала Корина. — Я хотела причинить вам зло. Я хотела заставить вас страдать, как страдаю я сама.
— Откуда вам известно, что вам это не удалось? — спросил он, беря ее за подбородок. — Это правда?
Она опустила глаза.
— Это правда? — настаивал он.
Она кивнула.
— Ну что ж, теперь мы с вами квиты. Я не должен был угрожать вам публикацией писем Роя в печати. Я не должен был этого делать, мне просто необходимо было так поступить.
Вернулся Луис.
— Такси у дверей, мистер Инглиш.
— Пожалуйста, проводите ее, — сказал Инглиш, — и будьте с ней милы.
— Конечно, мистер Инглиш.
Луис взял Корину под руку.
— Пошли, девочка.
Корина смотрела на Инглиша большими глазами:
— Вы даже не сердитесь на меня? — сказала она неуверенно. — Кто же вы тогда?.. Святой?
— О нет, — ответил Инглиш. — Ведь все-таки, Корина, вы член нашей семьи.
Он смотрел, как она уходит под руку с Луисом, как тот посадил ее в такси. Теперь лицо его было немного бледным, по по-прежнему непроницаемым.
Он прошел в гардеробную и взял свое пальто и шляпу.
Человек, длинное лицо которого украшал шрам, стоял в телефонной будке холла. Он посмотрел на Инглиша, подозвавшего такси, и снял трубку.
IV
Без десяти минут восемь Роджер Шерман погасил свет в своей спальной комнате и подошел к окну, выходящему на улицу. Его коричневый фетр был надвинут на глаза, а воротник плаща поднят.
Он немного раздвинул шторы и бросил взгляд на улицу. Дождь, который заливал стекла, мешал ему хорошо видеть. С седьмого этажа улица казалась узкой, а машины, стоящие на ней, игрушечными.
Шерман посмотрел на входную дверь дома напротив и заметил фигуру человека, прислонившегося к двери, лицо которого освещалось огоньком от сигареты, но было скрыто полами шляпы.
Шерман покачал головой, закрыл шторы и вошел в гостиную, в которой зажег все лампы. Он пересек комнату и вошел в кухню, где, не зажигая огня, подошел к окну.
Он снова отодвинул шторы, чтобы посмотреть на маленькую улочку, которая находилась позади его дома. Он заметил другого человека, стоящего под деревом, и снова покачал головой.
Было совершенно очевидно, что Инглиш хотел быть в курсе всех его передвижений. Начиная с полудня, Шерман был уверен, что за ним следят профессионалы. Он попытался оторваться от них, но они знали свое дело. Они даже не пытались прятаться от него, они просто не теряли его из виду.
Они наблюдали теперь за обоими выходами из здания, а ему было совершенно необходимо, чтобы в этот вечер его никто не видел.
Он вернулся в салон и включил радио. Потом он достал из кармана пару шелковых перчаток, которые обтягивали его пальцы, как вторая кожа.
Он открыл один ящик своего письменного стола и вынул оттуда автоматический кольт 38-го калибра. Убедившись в том, что тот заряжен, он поставил его на предохранитель и сунул себе в карман.
Зная, что тип внизу наблюдает за его окнами, он оставил горевшее электричество; осторожно подошел к входной двери, тихонько открыл ее и выглянул наружу.
Он увидел с правой стороны дверь квартиры Инглиша, которая была заперта. Напротив находилась дверь лифта. Площадка была пуста. Слышны были звуки музыки.
Шерман вышел на площадку, нагнулся над перилами, чутко прислушиваясь. Он быстро направился к лестнице, чтобы подняться этажом выше. Никаких звуков в здании не было слышно.
Тогда он прошел по площадке, открыл окно и выглянул наружу.
Окно, которое возвышалось над улицей, на пятьдесят метров, по крайней мере, выходило на крыши соседних домов, которые примыкали к дому, в котором он находился. Он бросил взгляд позади себя, на площадку, поставил ногу на подоконник и проскользнул в окно, наполовину погрузившись в темноту.
Он протянул руку, и его пальцы ухватились за водосточную трубу и, держась за нее одной рукой, он поставил ноги на карниз, другой рукой он закрыл окно.
Дождь поливал его плащ, когда он, прижимаясь к стене, стоял на узком карнизе, держась за трубу, и карниз был мокрым и скользким. Он не предвидел этого и невольно выругался. Но для него это был единственный способ избегнуть преследования при выходе из дома. Он вспомнил о двух мужчинах и больше не колебался.
Он протянул руку вдоль карниза, постепенно наклоняясь чуть ли не до горизонтального положения, потом его ноги оторвались от своей опоры, и он повис на руках в пустоте. С ловкостью гимнаста он стал перебирать руками, двигаясь по карнизу, пока не достиг следующей трубы, которая находилась на расстоянии шести метров и была достаточно солидной, чтобы выдержать его вес. У него был трудный момент, когда он переходил с горизонтального карниза на вертикальную трубу. Его правая рука сорвалась, и он повис на одной левой.
Он бросил взгляд в черную бездну, которая была под ним, и продолжал жевать резинку, совершенно спокойный и уверенный в себе. Его правая рука снова протянулась к трубе и крепко ухватилась за нее. Он обхватил трубу коленями и только тогда освободил левую руку. Он стал медленно спускаться и сделал остановку, только достигнув карниза, чтобы перевести дух. Девятью метрами ниже его находилась плоская крыша кухонь в ресторане здания. Отдохнув минуту или две, он продолжал свой спуск и вскоре достиг крыши. Согнувшись пополам, чтобы его фигура не выделялась на фоне неба, он дошел до края крыши и быстро спустился по пожарной лестнице.
Он спустился в темную улочку, заставленную коробками и ящиками, которая выходила на главную улицу. Он бесшумно пошел по ней. Дойдя до конца улицы, он остановился, чтобы оглянуться.
В тридцати метрах с левой стороны находился вход в его здание, а напротив, по-прежнему, на своем посту стоял человек, не спуская глаз с входа в здание.
Шерман переложил резинку с одной стороны на другую. Он еще больше надвинул поля своей шляпы на глаза и, стараясь казаться все время в тени, с глазами, устремленными на человека, стал удаляться наподобие краба. Человек в тамбуре не смотрел на него и после того, как он завернул за угол дома. Шерман удовлетворенно улыбнулся.
Теперь он был свободен в своих действиях и мог выполнить свой план. Когда он достаточно далеко удалился от своего дома, он остановил такси:
— Отвезите меня на седьмую улицу, дом номер 5, — сказал он.
V
Юлия подняла голову и посмотрела на будильник, который стоял на ночном столике. Было три минуты десятого.
— Ведь еще не время, — сказал Гарри Винс, прижимая ее к себе.
— Нет, еще полчаса, любимый мой, — вздохнула Юлия, прижавшись к груди Гарри. — Мне так не хотелось бы покидать тебя! Время идет так быстро.
— Инглиш будет занят долго. А что, если тебе не ходить сегодня в клуб? Если тебе вообще не ходить туда?
— Я не думаю, что Ник будет этим доволен, — ответила Юлия, которая отлично знала, что это она сама не хочет бросать работу в клубе. — Если я не буду работать в клубе, то он захочет больше времени проводить со мной, Гарри.
— Да, это весьма возможно, — грустно проговорил Гарри. — В сущности, я должен быть благодарен тому малому, что ты мне уделяешь.
— Разве этого мало, дорогой?
— Ты хорошо понимаешь, что я хочу сказать. Я хочу, чтобы ты полностью была моей. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.
— Я тоже, — сказала Юлия, наполовину уверенная в том, что она говорит.
Она подняла к нему лицо. Он поцеловал ее, и они обнялись. Потом Юлия неожиданно воскликнула.
— Лучше не надо, мой любимый! Нет, я прошу тебя. Гарри, мне нужно уходить через пять минут!
— О Юлия, — проговорил Гарри с учащенным дыханием. — Забудем про этот проклятый клуб сегодня вечером. Останься со мной, не ходи туда.
— Мне нужно идти, Гарри. Они поинтересуются, куда я пропала, и если они позвонят Нику…
— Да, согласен, — вздохнув, сказал Гарри. — Конечно, мне не следовало так говорить.
— Не сердись, мой дорогой. — Юлия осторожно отодвинулась от него. — Нужно быть благоразумными.
— Но как это сделать? А нужно быть благоразумным! — с горечью повторил Гарри.
Юлия с улыбкой повернулась к нему.
— Я обожаю эту комнату. Я люблю этот огонь в камине и тебя, мой любимый.
Гарри сделал усилие, чтобы побороть уныние.
— Нам еще везет, что мы можем бывать вместе, Юлия. Ты такая очаровательная! Ты самая красивая из всех девушек, которых я когда-либо видел.
Она засмеялась в восторге от этого комплимента.
— То, что ты говоришь, это абсурдно. И это самая прекрасная ложь, но я рада, что ты так говоришь.
Гарри обнял ее.
— Я схожу с ума по тебе, Юлия. Я обожаю тебя.
— Я тоже обожаю тебя.
— Ты можешь опоздать, Юлия. Мне это безразлично, я бы хотел, чтобы и тебе это было безразлично.
— Нет, я не могу этого сделать, — сказала она, колеблясь.
— И все же ты опаздываешь.
— Тогда скорей, мой любимый, — она поцеловала его с такой силой, что почувствовала вкус крови. — О мой любимый, — простонала она. — Мой любимый.
Время для них, казалось, замерло. В комнате слышалось только дыхание двух людей да стенания Юлии.
Неожиданно он почувствовал, как ногти Юлии впились ему в плечо, а все ее тело напряглось.
— Что это такое? — прошептала она, прижимаясь губами к его уху.
Она приподнялась на обе руки и впивалась глазами в темную комнату, в которой отражались танцующие огоньки пламени.
— Что с тобой? — спросил он, нахмурив брови.
— Я что-то услышала, — сказала она.
Он увидел, что лицо ее было совершенно белым.
Холодная дрожь пробежала по его спине, и он в свою очередь выпрямился.
— Кто-то находится в комнате, — прошептала Юлия.
— Это невозможно, дверь заперта на ключ. Ты просто слышала голоса.
— Нет, тут кто-то есть, — настаивала Юлия, взяв его руку. — Я уверена, что тут кто-то есть.
— Это невозможно, — хриплым голосом повторил он. — Ты обманываешься, Юлия.
— Пойди посмотри, — сказала она. — Я уверена, что слышала что-то.
Он колебался, так как не верил ей, но все же подумал, что Инглишу, может быть, удалось войти сюда. Если он откроет дверь, то может оказаться нос к носу с Инглишем.
— Гарри, пойди посмотри!
Он откинул покрывало, опустил ноги на пол и протянул руку, чтобы снять халат.
— И приходят же тебе в голову такие вещи, — сказал он. — Никто не мог прийти.
Но он тут же замер, парализованный страхом, и почувствовал, что волосы зашевелились у него на затылке.
Легкий шум послышался по ту сторону двери, которая стала потихоньку открываться.
Гарри почувствовал, как ледяной ужас охватывает его. Его парализованные страхом пальцы застыли, скорченные на халате, а дыхание стало свистящим.
— О Гарри, — прошептала Юлия, погружая пальцы в волосы своего любовника.
Гарри ничего не ответил. Он не мог произнести ни слова. Сидя на краю кровати, он смотрел, как медленно открывается дверь.
Роджер Шерман появился на пороге. Он приближался как привидение и держал свой автомат в правой руке. Его плащ был весь мокрый, а с полей шляпы стекала вода. Его гладкое лицо стало мокрым от дождя. Он проник в комнату, по-прежнему жуя свою резинку. И его глаза, цвета амбры, отражали огонь камина.
Автомат был нацелен на Гарри.
— Не двигайтесь, ни тот, ни другая, — сказал Шерман.
Он сделал еще шаг и закрыл дверь.
Облегчение невольно охватило Гарри, когда он увидел, что это не Инглиш.
— Убирайтесь отсюда! — закричал он не вполне уверенным голосом, не спуская глаз с кольта.
Шерман подошел к креслу, стоящему около камина, и сел в него. Его спокойствие и непринужденные манеры ужасали Юлию.
— Оставайтесь там, где вы есть, — сказал он, закидывая ногу на ногу, с оружием направленным на Юлию и Гарри. — Не делайте глупостей, иначе я вас убью.
— Но… кто вы такой? — спросила Юлия, внезапно поняв, что этот элегантный человек не может быть взломщиком.
— Меня зовут Роджер Шерман, что вам ничего не говорит. — Его глаза, цвета амбры, устремились к Юлии, которая прикрывала простыней свою грудь, и посмотрел на нее с угрожающим видом. — Добрый вечер, Юлия. Вы меня не знаете, но я вас знаю хорошо. Я уже давно следил за вами. И, кажется, вы рискуете многим, приходя сюда. Ведь вы платили Рою, чтобы он не выдал вас, не так ли?
— Откуда вы это знаете? — спросил Гарри.
— Дорогой мой, я давал эти указания и доказательства Инглишу. Я был начальником Роя.
— В сущности, это шантаж. Хорошо, сколько вы хотитет с нас?
— На этот раз мне не нужны деньги. Я пользуюсь вами как приманкой.
Гарри почувствовал, как вздрогнула Юлия. Он немного повернулся к ней и взял ее за руку.
— Не понимаю, — сказал он.
— Ник Инглиш становится совершенно невыносимым персонажем, — пояснил он. — Я устрою так, чтобы обезвредить его.
— Но какое это имеет отношение к нам? — спросил Гарри, натягивая халат.
— Не шевелитесь, — пролаял Шерман. — Оставьте одежду.
— Дайте мне хоть одеться, — сказал Гарри, замерши в неподвижности при виде пистолета, направленного на него. — Будьте благоразумным.
— Бедный идиот! — воскликнул Шерман. — Я хочу, чтобы Инглишу удалось увидеть вас такими, как вы есть.
Гарри хотел переменить позу, но угроза пистолета снова заставила его застыть на месте.
— Вы приведете его сюда?
— Я жду его, — сказал Шерман, улыбаясь. — Теперь вы в курсе моей маленькой авантюры. Я уверен, что он придет сюда так быстро, как только сможет привезти его машина.
— Послушайте, — вопросительно проговорил Гарри. — Мне безразлично, сколько это будет стоить. Сколько вы хотите?
— Это не вопрос денег, — сказал Шерман, который остановился при телефонном звонке. — Не двигайтесь, это меня.
Он встал, чтобы снять трубку телефона, находящегося на ночном столике около Юлии, которая невольно подалась назад, видя пистолет, направленный на нее.
— Да? — сказал Шерман в телефонную будку. — Отлично. Я займусь остальным. — Он повесил трубку и вернулся в кресло. — Инглиш уже в пути. Он будет здесь через десять минут.
— Но таким образом вы не избавитесь от Инглиша, — стараясь говорить как можно убедительнее, проговорил Гарри. — Это еще больше настроит его против вас. Ладно, я согласен, что это будет для него основательным ударом, но вы его не знаете так, как знаю я. Он будет вам мстить, и этот случай совсем не поможет вам уничтожить его.
— О, напротив, — сказал Шерман, который встал, держа в руке свой пистолет. — Это оружие принадлежит ему. Я украл его сегодня днем из его квартиры. Он будет задержан за убийство, за убийство двух человек.
Гарри весь сжался.
— Что это значит?
— Мне это кажется достаточно ясным. Когда я услышу, что машина остановилась около дома, я убью вас обоих. Кто сможет доказать, что не он убийца?
У Юлии вырвался приглушенный крик.
— Он блефует, моя дорогая, — сказал Гарри. — Он не сможет этого сделать.
Она посмотрела на Шермана. Его пустые желтые глаза наводили на нее ужас.
— Нет, он сделает это, — сухими губами прошептала она.
— Безусловно, — любезно проговорил Шерман. — Вы оба хорошо позабавились и теперь расплатитесь за это.
— Вы не сможете остаться безнаказанными, — воскликнул Гарри. — Вас поймают.
Шерман засмеялся.
— Окна выходят на реку. Туда я и отправлюсь, когда уйду отсюда. Я отличный пловец, и никто не заметит меня в такую ночь.
— Вы не сможете сделать этого, — прокричал Гарри, который понял, что Шерман не блефует.
— А это мы увидим, — ответил Шерман, и при звуке его голоса Гарри почувствовал, как кровь застыла в его жилах.
— Дайте ей уйти, — хриплым голосом проговорил он. — Не трогайте ее. Одного убийства будет достаточно.
— Огорчен, но эту услугу я вам оказать не могу. Вы сами должны понять, но я не могу допустить, чтобы она ушла после того, как я убью вас. Она донесет на меня.
— Нет, — сказал Гарри. — Она даст вам обещание ничего не говорить.
— Огорчен, — повторил Шерман. — К тому же, двойное убийство — это так сенсационно! Инглиш мог бы выпутаться, если бы убил только вас, но судьи никогда не простят ему, что он убил Юлию. Вам не долго осталось жить на этой земле. Вы хотите помолиться? Не стесняйтесь, я не буду слушать.
Гарри решил, что имеет дело с сумасшедшим и что бесполезно умолять его пощадить их жизни. Ему нужно будет как-нибудь отвлечь внимание Шермана для того, чтобы он смог броситься на него. Если ему удастся вырвать у него пистолет, то он мог надеяться спасти свою жизнь и жизнь Юлии.
Гарри оценил расстояние между ними. Он был неудачно расположен, так как сидел по другую сторону кровати, не напротив Шермана. Их разделяло по крайней мере три метра.
Юлия взяла слово.
— Я вам отдам все деньги, которые у меня есть. 20 тысяч сразу же, остальные — потом.
Шерман покачал головой.
— Не утруждайте себя. Они меня не интересуют.
Он кинул взгляд на часы, а Гарри протянул руку назад и схватил подушку.
Юлия видела его жест. С бледным, вытянувшимся лицом она дышала тяжело и быстро. Она поняла, что Гарри собирается что-то сделать.
— Я… я… мне кажется, что я сейчас потеряю сознание, — проговорила она, закрывая глаза.
Она протянула руками в сторону столика, как бы для того, чтобы ухватиться за что-нибудь, и толкнула ночной столик, который упал на пол.
Шерман повернулся, чтобы посмотреть на столик. Гарри бросил в него подушку и выскочил из кровати в тот момент, когда подушка ударила Шермана в грудь.
Гарри с восковым лицом и пылающими глазами сделал второй рывок в сторону Шермана.
Шерман наполовину встал и откинул в сторону подушку. Гарри понял, что он не достигнет Шермана до того, как он выстрелит, но тем не менее продолжал свой рывок с сухими губами и колотившимся сердцем.
Звук от выстрела заставил задрожать стекла.
Пуля попала Гарри ниже колена, заставив его упасть вперед. Его руки ухватились за пояс Шермана, который он сдернул с него. Шерман изо всех сил ударил его рукояткой своего пистолета и откинул ногой в сторону. Он был абсолютно спокоен, и его челюсти по-прежнему регулярно жевали резинку. Он бросил быстрый взгляд на Юлию. Опрокинутая на кровать, с руками, сложенными на груди, она была похожа на мраморную статую.
Гарри, из раненой ноги которого текла кровь, со сжатыми губами стал ползти по направлению к Шерману.
Тот отступил на шаг и улыбнулся.
— Бедный болван! — сказал он. — Бедный сумасшедший дурак! Герой!
Гарри продолжал приближаться. Боль, которую он испытывал в ноге, наполняла его убийственной яростью. Он теперь даже не боялся. Единственное, чего он хотел, это схватить Шермана.
Шерман поднял кольт и старательно прицелился. Гарри почти касался его. Он смотрел на дуло пистолета и на желтые глаза, которые холодно смотрели на него.
Юлия страшно закричала:
— Нет, нет!
Звук выстрела снова раздался в комнате. Пуля попала Гарри точно между глаз. Шок отбросил его назад, и он упал на бок, конвульсивно сжимая и разжимая пальцы, с лицом, залитым кровью.
— Боюсь, что немного преждевременно, — проговорил Шерман. — Но я не мог поступить иначе.
Стоя на коленях на кровати, Юлия смотрела на труп своего любовника. По спине ее пробежала дрожь. Шерман видел, как ее мускулы сжимались под кожей.
Он услышал, как хлопнула дверца машины, и улыбнулся.
— Вот и он, — сказал он и быстро направился к окну. Он раздвинул занавески, открыл окно и выглянул наружу. Река протекала как раз перед домом.
— Пойдите встречать его, Юлия, — тихо проговорил он, указывая ей на дверь. — Дайте ему войти.
Юлия не шевелилась. Отведя взгляд от тела Гарри, она посмотрела на Шермана. Она едва дышала.
— Идите к нему навстречу, Юлия, — повторил Шерман.
Он услышал, как постучали во входную дверь.
— Вот он. Идите к нему. Он, может быть, спасет вас.
Стоя на коленях на кровати, как каменная статуя, она по-прежнему не шевелилась и во взгляде ее был сумасшедший страх.
— Юлия! — закричал Инглиш за дверью. — Ты тут, Юлия?
Она посмотрела в сторону двери. Шерман неподвижно смотрел на нее, держа палец на спуске.
— Ты здесь, Юлия?
— Да, — закричала она неожиданно. — О Ник, спаси меня!
Она выскочила из кровати и, как слепая, побежала к двери спальной комнаты, которую она полностью распахнула.
Шерман не шевелился, он усиленно жевал.
Шатаясь, Юлия направилась в салон, который не был освещен, и наткнулась на кресло, на которое и свалилась.
Шерман, который двигался, как тень, прошел через дверь спальни и выключил там свет, после чего он включил свет в салоне, как раз в тот момент, когда Юлия встала на ноги. Она побежала к входной двери.
— Ник, — вопила она. — Он убьет меня! Спаси меня, Ник!
Входная дверь трещала под тяжестью тела Инглиша.
Шерман поднял кольт в тот момент, когда пальцы Юлии сомкнулись на ключе. Он целил точно между лопатками. Что-то, казалось, предупредило ее, и она посмотрела на него через плечо.
Ее ужасный вопль слился со звуком выстрела. Маленькое синее пятно образовалось между лопатками. Она оказалась прижатой к двери, и ее колени подогнулись.
Шерман снова прицелился. Пуля прошла в бедро. Тело Юлии конвульсивно вздрогнуло, ее пальцы пытались ухватиться за дверь, потом ее колени подогнулись, и она упала плашмя на живот, вытянув руки.
Шерман, по-прежнему безразличный, бросил около нее кольт, быстро повернулся и побежал к окну в спальной комнате.
Он стоял на подоконнике, когда краем уха услышал, как входная дверь треснула. Невозмутимый, он спокойно задвинул занавески, потом закрыл за собой окно. Потом, не задумываясь, выпрямился на наружном выступе окна и нырнул в воды реки, протекающей под ним.
