Глава 10
Я поднялся на ноги, уставившись на разбитое стекло и лужу виски на полу.
— Я все уберу. — Я направился к двери.
— Гарри…
— Я сейчас.
Мне потребовалась передышка. Я знал, что бледен, как мел. Страх парализовал мой мозг. Как, как мне выкрутиться?
Я взял на кухне швабру и пошел обратно. Нина пыталась открыть входную дверь. Когда мы пришли домой, я задвинул засовы, а верхний из них поддавался очень туго.
— Куда ты? — взревел я, отшвырнув швабру.
Она глянула на меня через плечо.
— В гараж.
Нина наконец справилась с засовом, но я успел схватить ее за плечи.
— Ты никуда не пойдешь! Отдай ключи!
— Пусти меня!
Нина вырвалась и отпрянула, спрятав руки за спину.
— Дай мне ключи!
— Не приближайся ко мне! Что ты сделал?
— Дай ключи!
— Нет!
Я набросился на Нину, но она вывернулась и метнулась в гостиную. Я догнал жену, вывернул руку.
— Гарри! Мне больно!
Я разжал ей пальцы и выхватил ключи. Вырываясь, Нина споткнулась и упала на колени. Я отпустил ее и стоял рядом, тяжело дыша. Нина закрыла лицо руками и заплакала. Ключи я сунул в карман брюк.
— Извини, Нина. — Каждое слово давалось мне с трудом. — Я не хотел причинить тебе боль. Пожалуйста, не плачь.
Я хотел помочь Нине встать, но не решался подойти к ней. Наконец она поднялась на ноги.
— Лучше скажи мне правду, Гарри. Что ты сделал?
— Ничего я не делал. Забудь об этом. Извини, что причинил тебе боль.
— Пожалуйста, дай мне ключи. Я хочу открыть багажник.
— Ради Бога, Нина! Прекрати! Я сказал, забудь об этом! Неужели тебе это не понятно?
Она протянула руку.
— Дай мне мои ключи.
— Дура! — взвился я. — Держись от этого подальше! Ключ ты не получишь!
Она села, не отрывая от меня глаз.
— Ты боишься, что я увижу содержимое багажника. Ты не позволил солдатам взломать замок. Что же в багажнике, Гарри? Можешь не говорить. Там тело девушки.
Мое лицо блестело от пота, я весь дрожал.
— Послушай меня. Ты должна собрать чемодан и уехать в гостиницу. Сегодня ночью я хочу остаться один! Пожалуйста, выполни мою просьбу и не задавай вопросов.
— О Гарри! — В ее глазах стоял ужас. — Скажи мне, что это ложь! Я не могу в это поверить! Гарри! Ее там нет? Нет?
— Хватит! — Я стукнул кулаком по столу. — Иди и собирай чемодан! Убирайся отсюда! Неужели ты не видишь, что у меня и без тебя полно забот?
— Она мертва? Конечно, она мертва! Ее убил ты?
Я подошел к Нине, схватил за плечи, потряс.
— Перестань задавать вопросы! Ты ничего не знаешь! Понятно? Ничего! А теперь выметайся отсюда и не приходи до утра!
Нина высвободилась и отступила на шаг.
— Я никуда не уйду, — ровным, спокойным голосом ответила она. — Не надо кричать, Гарри. Сядь. Пожалуйста, расскажи мне, что произошло.
— Ты хочешь, чтобы я ударил тебя? — прорычал я. — Неужели до тебя не доходит, что ты можешь загреметь за решетку на долгие годы, если я все расскажу? Ты что, этого не понимаешь? Я пытаюсь спасти тебя. Ты должна немедленно уйти.
Не сводя с меня глаз, Нина покачала головой.
— В последний раз, когда ты попал в беду, я, благодаря тебе, осталась посторонним человеком. На этот раз у тебя ничего не выйдет. Я постараюсь помочь тебе, чем смогу.
— Мне не нужна твоя помощь! — заорал я. — Убирайся отсюда!
— Никуда я не уйду, Гарри.
Я размахнулся, чтобы влепить ей оплеуху, но удержался. Моя рука бессильно упала. Я лишь смотрел на Нину, чувствуя, что проиграл.
— Ты убил ее, Гарри?
— Нет.
— Но она в багажнике?
— Да.
— Мертвая?
— Да.
По телу Нины пробежала дрожь, и какое-то время тишину нарушало лишь тиканье часов в холле.
— Что ты собираешься делать? — спросила наконец Нина.
— Я хочу взять напрокат машину и отвезти тело на серебряный рудник.
— Но у нас нет денег.
— Деньги есть. Выкуп, полученный от Марло.
Нина встала и налила в два бокала виски и содовую. Один она дала мне, второй выпила сама. Затем присела на ручку кресла и обняла меня.
— Пожалуйста, расскажи мне обо всем с самого начала.
— Если полиция схватит меня и выяснит, что тебе все известно, ты получишь не меньше десяти лет.
— Давай не думать об этом. — Пальцы Нины, поглаживающие мою руку, успокаивали. — Пожалуйста, начни с самого начала. Я хочу знать, что случилось, расскажи мне обо всем.
И я рассказал. Ничего не утаивая. Даже о том, что изменил си с Одетт.
— Я не мог оставить ее в пляжной кабинке, — закончил я. — Я повез тело на рудник, но по пути сломалась эта чертова коробка передач.
Нина сжала мне руку.
— Бедняжка, как тебе было нелегко. Я чувствовала неладное, но даже не представляла себе, что тебе пришлось столько пережить.
Ее участие странным образом помогло мне. Страх исчез. Я уже мог думать о том, что делать дальше.
— Ну, теперь ты все знаешь. Оправдания я не ищу. Я пошел на это ради денег. Делать этого не следовало, но чего уж махать кулаками после драки. Если бы я немного подождал, то сейчас спокойно бы работал у окружного прокурора. Но я поспешил и оказался по уши в дерьме. Тебе действительно лучше уйти, Нина. Я как-нибудь выкручусь. Я не хочу впутывать тебя в это дело. Если меня поймают, я не вынесу мысли о том, что из-за меня ты угодила за решетку. Неужели ты этого не понимаешь? Прошу тебя, держись от меня подальше.
Нина похлопала меня по плечу, соскользнула с ручки кресла, подошла к окну. Несколько секунд она смотрела на темную улицу, затем обернулась:
— Мы будем выпутываться вместе. И давай не терять времени на споры, Гарри. Когда мы можем вывезти ее?
— Я думаю, от двух до трех часов ночи, но зачем тебе…
— Я тебе помогу. Разве ты не помог бы мне, окажись я на твоем месте? Я бы решила, что ты не любишь меня, если бы ты возложил все на мои плечи.
Я не мог не признать ее правоты.
— Ну, хорошо, Нина, прости меня. И зачем я только ввязался в это дело? Не будем больше спорить. Я рад, что ты мне поможешь.
Она вернулась ко мне, и мы постояли, обняв друг друга. Затем Нина мягко отстранилась.
— Мы сможем воспользоваться деньгами Марло, чтобы заплатить за машину?
— Там должны быть мелкие купюры. Марло наверняка не успел переписать их номера. Да, мы можем расплатиться его деньгами.
— Тогда тебе надо идти за машиной. Оставь ее на шоссе. К гаражу подъедешь в самый последний момент, только для того, чтобы переложить тело.
— Да.
Но я не двинулся с места. И лишь сидел, разглядывая ковер на полу. Я не мог достать „дипломат“, не открыв багажника. И меня передергивало при одной мысли о том, что я увижу Одетт.
— Выпей-ка ты еще виски, — посоветовала Нина.
Она сразу сообразила, о чем я думаю.
— Нет. — Я встал. — Со мной все в порядке. Где фонарь?
Нина подошла к комоду и достала из ящика карманный фонарик.
Я взял фонарь и, открыв дверь, вышел в темноту.
Меня встретила мертвая тишина. Лишь в доме напротив горел свет. В соседних с нами бунгало все уже спали. Первым делом я направился не к гаражу, а к воротам. Посмотрел направо, налево. На улице не было ни души. Гулко стучало сердце, к горлу подкатывала тошнота.
Убедившись, что за мной никто не следит, я решился открыть гараж. Не сразу удалось мне попасть ключом в замочную скважину. Едва я потянул на себя створку, как ощутил слабый, но безошибочный запах смерти. Собравшись с духом, я шагнул вперед, закрыл за собой ворота и включил фонарик. И вновь ключ никак не хотел входить в замочную скважину. Наконец я поднял крышку багажника. Дергающийся луч фонаря осветил сине-белое платье, точеные ноги, маленькие ступни в балетных тапочках у запасного колеса.
„Дипломат“ лежал рядом с телом. Я выхватил его из багажника и захлопнул крышку. Меня чуть не вырвало. Я буквально заставил себя запереть багажник, затем ворота гаража. Покончив с этим, я вернулся в гостиную.
Лицо Нины побледнело от напряжения.
Я положил „дипломат“ на стол.
— Теперь я бы выпил. — У меня сел голос.
Нина протянула наполненный бокал. Виски привело меня в чувство. Я достал из кармана платок и вытер лицо.
— Успокойся, дорогой, — мягко сказала Нина.
— Все нормально. — Я закурил, глубоко затянулся.
— Я его открою. — Нина потянулась к „дипломату“.
— Нет, не трогай! Не хватает только оставить на нем отпечатки твоих пальцев.
Подняв „дипломат“, я сдвинул защелку, язычок подпрыгнул, и я перевернул „дипломат“, вывалив его содержимое на стол.
Я ожидал денежного водопада, потока десятков и десятков толстеньких пачек. Вместо этого на стол высыпались старые, мятые газеты. „Дипломат“ был набит не деньгами — старыми газетами!
Я услышал, как ахнула Нина.
Сам я окаменел. Я смотрел на газеты, отказываясь верить своим глазам. Наконец я осознал весь ужас происходящего.
Нет денег — мы не сможем взять напрокат машину.
— Мы погибли, — прошептал я, взглянув на Нину. — Мы погибли.
Нина переворошила газеты, словно надеясь найти деньги между листами, затем повернулась ко мне:
— Но где деньги? Их кто-то украл?
— Нет, я не упускал „дипломат“ из виду, пока не запер его в багажнике.
— Так куда они подевались? Или ты думаешь, что Марло не собирался платить?
— Я уверен, что он вел честную игру. Деньги для него ничего не значат. Он не стал бы рисковать жизнью дочери.
И тут я вспомнил про второй „дипломат“, точную копию первого, который я фотографировал по указанию Реника.
— „Дипломатов“ было два, совершенно одинаковых. В одном из них лежали деньги, в другом — газеты. Их поменяли перед самым отъездом Марло.
— Кто их поменял?
— Рея! Ну, конечно! Это же ясно как Божий день. Мне сразу показалось странным, что она так легко доверила мне получение выкупа. Я по глупости подумал, что у нее нет другого выхода, а выход нашелся. Она набила газетами второй „дипломат“, выждала удобный момент и поменяла их. Она не собиралась доверять мне или Одетт. Она завладела деньгами до того, как Марло вышел из дому. Я рисковал головой из-за вороха бумаги! Держу пари, она не допускала и мысли о том, что заплатит мне пятьдесят тысяч. Она обвела меня вокруг пальца.
— Но что же нам теперь делать? — прервала Нина мой монолог.
Ее голос вернул меня к реальности.
— А что мы можем сделать? Без машины мы погибли.
— На улице и на Тихоокеанском бульваре полно машин, которые оставляют там до утра. Мы должны взять одну из них.
Я уставился на Нину.
— Украсть.
— Позаимствовать на время, — твердо ответила Нина. — Мы приедем сюда, переложим тело и отгоним машину в какие-нибудь тихое местечко. Владелец заявит в полицию, машину найдут и обнаружат в багажнике девушку. — Нина сжала мне руку. — Я не хочу оставлять ее в руднике. Пусть ее похоронят как полагается.
Поразмыслив, я пришел к выводу, что предложение Нины не лишено смысла.
— Это рискованно, но ты, пожалуй, права. — Я взглянул на часы. Начало двенадцатого. — Пойду поищу незапертую машину.
— Я пойду с тобой.
— Хорошо.
Я уложил газеты в „дипломат“, убрал его в комод, и мы вышли из бунгало. Рука об руку, словно на прогулке перед сном, мы прошествовали до Тихоокеанского бульвара, протянувшегося параллельно нашей улице. Вдоль тротуара выстроилась шеренга машин. Около старого „меркьюри“ мы замедлили шаг.
— То, что нам нужно, — сказал я.
Нина кивнула и достала из сумочки перчатки.
— Я сама. — Она прислонилась к машине и надела перчатки. — Сделай вид, что обнимаешь меня, Гарри.
Я обнял жену.
Если б кто-нибудь выглянул в одно из многочисленных окон, выходящих на бульвар, то увидел бы обнимающуюся парочку, каких на побережье хоть пруд пруди.
— Дверь не заперта, — прошептала Нина.
Я посмотрел на дом, перед которым стояла машина. В окнах второго этажа горел свет, на первом царила тьма.
Нина приоткрыла дверь и скользнула на место водителя. Я оглядел улицу. Никого.
Мгновение спустя Нина стояла рядом со мной.
— Все в порядке. — Она взяла меня под руку, и мы неторопливо двинулись дальше. — Замок зажигания не заблокирован.
— Надо выждать до часа ночи, — напомнил я. — Пойдем лучше домой.
— Давай погуляем. Я не хочу сидеть дома.
Я не стал спорить, и мы спустились к морю. На пляже никого не было. На набережной мы сели на скамейку. Огни Палм-Сити переливались на другой стороне бухты.
— Гарри, — прервала молчание Нина, — ты уверен, что девушку убили? Она не могла покончить с собой?
— Нет. Ее задушили. Это убийство.
— Но кто мог ее убить?
— Я сам мучаюсь этим вопросом. Или на нее напал какой-нибудь маньяк, увидевший, как она заходит в кабинку, или в ее смерти повинна Рея. У нее есть мотив для убийства. — И я повторил Нине рассказ Тима Коули о французских законах, касающихся наследования имущества. — Будь Одетт жива, она имела бы право на половину огромного состояния Марло. Смерть Одетт на руку Рее, но я не верю, что она убила падчерицу собственными руками. Я склонен думать, что ее алиби — болезнь и сон посте прописанного доктором лекарства — безупречно. Она слишком умна, чтобы попасться на лжи. Рано или поздно Ренику придется принять во внимание то обстоятельство, что Одетт причиталась половина состояния отца. Если он заподозрит, что похищение было ложным, мотив убийства выведет на Рею. И она не может этого не понимать.
— Гарри, у этой женщины должен быть любовник, — заметила Нина. — Не может она жить с больным стариком. Я видела ее фотографии. И уверена, что у нее есть любовник.
Разумеется, женское чутье не подвело Нину. Мысленно я выругал себя за то, что не додумался до этого сам.
— Интересная мысль. — Я достал сигарету, закурил. — Допустим, у нее есть любовник. Рея говорит ему, что после смерти Марло половина наследства отойдет Одетт. Но этот парень полагает, что будет лучше, если он с Реей получит его целиком. Ни один из них не может допустить, чтобы ему предъявили обвинение в убийстве Одетт, поэтому они ищут козла отпущения и останавливают свой выбор на мне. План похищения всего лишь приманка. Я на нее клюнул, так же, как и Одетт. Рея и ее приятель спят спокойно. Если что-то пойдет не так, отвечать придется мне. Да, похоже на правду. Этот мужчина… любовник… именно он убил Одетт.
За разговорами текли минуты. Наконец где-то вдали часы пробили один раз. Нина посмотрела на меня.
— Нам пора.
Мы шли молча, держась за руки. Говорить было не о чем, мы понимали, что нас ждет.
В домах уже погасли огни, выключились телевизоры, бодрствовали лишь мы вдвоем.
Дойдя до Тихоокеанского бульвара, мы остановились.
— Пойдем за машиной, — сказал я.
И на бульваре все давно спали. Не колеблясь ни секунды, Нина села за руль, завела двигатель. Я обошел „меркьюри“, она изнутри открыла дверцу, и я сел рядом с женой, стараясь ничего не трогать, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Мы подъехали к нашему дому, я отпер гараж, и задним ходом Нина подогнала машину вплотную к „паккарду“.
Она вылезла из кабины и подошла ко мне. Мы оба смотрели на багажник „паккарда“.
— Иди в дом и подожди меня, — приказал я.
— Я помогу тебе, Гарри. — Ее голос дрожал.
Я обнял Нину и прижал к себе. Я понимал, чего стоили ей эти слова.
— Я справлюсь сам.
— Тогда я постою у ворот, на всякий случай…
Она направилась к воротам, а я поднял монтировку и, взломав замок, открыл багажник „меркьюри“. А несколько секунд спустя откинул и крышку багажника „паккарда“.
Я перевалил тело Одетт из одного багажника в другой. Нина так и стояла у ворот, а я сходил в бунгало, вернулся с „дипломатом“, положил его рядом с телом девушки и опустил крышку багажника.
— Готово, — позвал я Нину. — Поехали.
Мы залезли в кабину. Наши плечи соприкоснулись. Я почувствовал, как она дрожит. Мы повернули на Тихоокеанский бульвар и, проехав несколько кварталов, остановились у тротуара. По пути домой мы никого не встретили.
Как только я запер входную дверь, Нина вскрикнула и упала без чувств.
