В последних словах Брайса прозвучала решительность и даже резкость. Митчингтон и Джеттисон мгновенно уловили это и обменялись недоумевающими взглядами. Изменилась сама его манера держаться. Брайс больше не сидел, развалясь в удобном кресле, словно его только и волновал собственный комфорт. Теперь он сел прямо, пронзительно глядя на своих гостей.

– Я хотел рассказать вам кое-что еще, – произнес Брайс. – И раз уж вы здесь, почему бы не сделать это прямо сейчас?

Митчингтон опять посмотрел на Джеттисона, и тот сказал:

– Со своей стороны, учитывая все собранные ранее факты, буду только рад получить любую информацию.

– Да, да, разумеется! – подхватил Митчингтон. – Вам известно еще что-то, доктор?

Брайс жестом пригласил гостей придвинуть свои кресла ближе к себе.

– Послушайте, инспектор, – проговорил он, – и вы, мистер Джеттисон, поскольку вы присоединились к расследованию. Буду откровенен с вами. И для начала хотел бы сделать заявление: мне известно о тайнах «Райского уголка» Райчестера, включая обстоятельства гибели Брэйдена и Коллишоу, значительно больше, чем кому-либо. Потому что, не признаваясь вам в этом прямо, Митчингтон, я сразу же начал независимое расследование. Зачем? Это секрет, который я вам доверю: в мои намерения входит женитьба на подопечной доктора Рэнсфорда мисс Мэри Бьюэри.

Брайс сопроводил свое признание взглядом, исполненным огромной важности и словно желанием сказать: ну вот, теперь в этом мире уже трое людей, которым известно, что происходит в действительности. Джеттисон кивнул, а инспектор воскликнул:

– Вот оно что! Тогда мне все ясно, доктор! Соответственно все их дела невольно касаются и вас тоже.

– Да, – подтвердил Брайс. – Любой мужчина, прежде чем жениться, желает получше узнать свою избранницу, ее семью, прошлое. А всем в Райчестере прекрасно известно, что в истории доктора Рэнсфорда и его двоих подопечных есть какая-то загадка – об этом постоянно судачат старые сплетницы с Клоуза. Вы знаете нашу публику! Мисс Бьюэри и ее младший брат, хотя это его пока не слишком заботит, знают о том, что их окружает какая-то тайна. А единственный человек в мире, кому известен их секрет, – это Рэнсфорд. Он хранит молчание. Ничего не рассказывает даже мисс Бьюэри. Я знаю, она пыталась расспрашивать его, но он упрямо уходит от ответа. И тогда я твердо решил сам установить истину.

– Понимаю вас, доктор. Вы начали свою маленькую игру до или после известных событий? – спросил Митчингтон.

– По-настоящему серьезно я взялся за нее после них. Происшедшее в день смерти Брэйдена заставило меня глубже вникнуть в суть проблемы. А теперь о том, что тогда случилось. Буду с вами честен, инспектор: когда мы однажды уже обсуждали события того дня, я сказал вам не все, что мог сообщить. У меня имелись причины для сдержанности. Но теперь мне ничто не мешает посвятить вас во все подробности. В то утро примерно в половине десятого Рэнсфорд покинул хирургическую и пошел через Клоуз в сторону собора. Вскоре после его ухода в дверь постучался Брэйден и спросил меня, дома ли Рэнсфорд. Я ответил, что нет, указал ему направление, где искать, и он тоже ушел. Вскоре в ту же сторону направился я сам. Неподалеку от входа в «Райский уголок» увидел, как Рэнсфорд покидает западный портик собора. Он находился в возбужденном состоянии – был бледен, нервничал. Меня он не заметил. Я продолжил свой путь и столкнулся с Варнером, рассказавшим мне о происшествии. Вместе с ним я добрался до лестницы святого Райты и обнаружил там человека, который незадолго до того заходил к нам в хирургическую. Он умер. Я послал за вами. Когда вы прибыли, вернулся в приемную Рэнсфорда. Тот выглядел так, будто перенес ужасный шок. Вот вам описание событий. Судите сами, как все можно было истолковать.

Брайс сделал паузу, словно выстраивая новую цепочку фактов.

– И вот после этого, – продолжил он, – я начал собственное расследование, чтобы установить истину. И очень скоро мне стали известны факты, о которых расскажу кратко, поскольку многие вы уже знаете. Мужчина, явившийся сюда под именем Джона Брэйдена, был на самом деле неким Джоном Брэйком. В свое время он заведовал отделением одной известной банковской компании в Лондоне. И присвоил деньги при невыясненных обстоятельствах. Его судили, признали виновным и приговорили к десяти годам тюрьмы. А двое подопечных доктора Рэнсфорда, Мэри и Ричард Бьюэри, как их сейчас зовут, на самом деле – Мэри и Ричард Брэйк – его дети.

– Вы знаете это точно? – спросил Джеттисон, слушавший с пристальным вниманием. – Или высказываете предположения?

Брайс не сразу ответил. Он не имел прямых доказательств своих слов.

– Скажу так, – произнес Брайс, – исходя из имеющихся в моем распоряжении данных и других известных подробностей, я сам считаю это неоспоримым фактом. А уж если вам нужны точно установленные, проверенные и неопровержимые факты, то они состоят в следующем: Джон Брэйк женился на некой Мэри Бьюэри в приходской церкви деревни Брэйден-Медуорт, расположенной рядом с Барторпом, в Лестершире. Я видел запись в приходской книге. Свидетелем с его стороны, поставившим свою подпись в книге, являлся Марк Рэнсфорд. Будучи еще молодыми людьми, Брэйк и Рэнсфорд часто ездили в Брэйден-Медуорт на рыбалку, а Мэри Бьюэри состояла гувернанткой при доме местного викария. Все считали, что она склонна выйти замуж за Рэнсфорда, но Мэри стала женой Брэйка, и он сразу увез ее в Лондон. Об их супружеской жизни мне ничего не известно. Через несколько лет у Брэйка возникли крупные проблемы, о которых я уже упомянул. Его арестовали, и брал его под арест лично Харкер.

– Неужели? – воскликнул Митчингтон. – Если бы я только знал…

– Вы будете знать гораздо больше, когда я закончу, – усмехнулся Брайс. – Многое добавит сам Харкер. И все же обстоятельства остаются не до конца ясными. Защищать Брэйка в суде оказалось невозможным, однако его адвокат делал прозрачные намеки на то, что клиента злонамеренно и жестоко обманули. То есть каким-то образом его заманили в ловушку, заставив совершить противоправные действия. Причем сделал это человек, которому он полностью доверял, близкий друг. Это все, что стало известно Харкеру, но не более того, а мне самому не удалось пролить свет на обстоятельства того дела. А потому обратимся вновь к частной жизни Брэйка. К моменту ареста у него была жена и двое малолетних детей. Либо накануне ареста, либо сразу после него они бесследно исчезли, а сам Брэйк наотрез отказывался что-либо говорить о них. Харкер спрашивал, не может ли он что-нибудь для них сделать, но Брэйк отказывался и упрямо хранил молчание относительно их местонахождения. Священник, в семье которого работала гувернанткой будущая миссис Брэйк, виделся с ним после вынесения приговора, но Брэйк и ему ничего не сообщил. О дальнейшей судьбе миссис Брэйк неизвестно, по крайней мере мне. Зато очевидно другое: с кем бы ни общался Брэйк в те тяжелые для себя времена, он твердил, что его коварно и подло обманули. Производил впечатление человека, замкнувшегося в себе, но, безусловно, вынашивавшего планы жестокой мести.

– Ну, конечно, – пробормотал Митчингтон. – Месть! О чем еще он мог думать?

– Брэйка отправили в тюрьму, а после он появился вновь в Райчестере. Но давайте оставим его ненадолго и вернемся в прошлое. Многое здесь будет строиться на предположениях и версиях, но я сумею объяснить вам, на чем они основываются. Нам известно, что Брэйка обманули и заманили в ловушку. Причем предал его человек – некий таинственный незнакомец, – которого он сам называл своим ближайшим другом. Знаем мы также и о загадочном исчезновении жены и детей Брэйка. А теперь скажите мне, кто был ближайшим другом Брэйка? Рэнсфорд! И Рэнсфорд как раз тогда пропал бесследно. Годы спустя он вновь оказался в Райчестере, купив здесь медицинскую практику. А позже двое совсем юных существ, выдаваемых за состоящих под его опекой, переезжают, чтобы поселиться вместе с ним. Их фамилия Бьюэри. Та же фамилия, что и у женщины, на которой женился Брэйк. Что из этого следует? Скорее всего, их мать умерла, они взяли ее девичью фамилию, и это дети Джона Брэйка.

– Для меня это представляет необычайный интерес, – тихо заметил Джеттисон. – Как раз то, что мне необходимо!

– Рэнсфорд, конечно же, и являлся тем близким другом, который обманул и втянул в беду Брэйка, – продолжил Брайс. – Причем он не только заставил его присвоить чужие деньги, но и повел себя низко в отношении семьи друга. Насколько я понимаю, Рэнсфорд сбежал с женой Брэйка, а тот принялся молча строить планы будущей мести. Обозначу картину в целом: Рэнсфорд сбежал с миссис Брэйк и двумя детьми, и они исчезли. Брэйк вышел из тюрьмы и уехал за границу. Вероятно, пытаясь напасть на их след. Между тем он занялся там бизнесом и преуспел в нем. Затем Брэйк вернулся в Англию под именем Джона Брэйдена и нанес визит в Райчестер, даже не подозревая, что здесь обитают люди, которых он хорошо знает. Теперь попробуем восстановить ход событий. В то утро он осматривал Клоуз и увидел имя доктора Марка Рэнсфорда на медной табличке у двери хирургической. Он зашел, задал вопрос и удалился. Что могло произойти дальше? Брэйк встретил Рэнсфорда около собора, они узнали друг друга, захотели поговорить и поднялись в тихое место на галерею. Возникла ссора, потом драка. Так или иначе, может, даже по чистой случайности Брэйден выпал через открытую дверь и погиб. А Коллишоу стал невольным свидетелем.

Брайс наблюдал за своими слушателями, поворачиваясь то к одному, то к другому, и видел, насколько они увлечены его рассказом.

– Значит, Коллишоу стал свидетелем произошедшего, – продолжил Брайс. – Я проделал определенную работу после смерти Коллишоу, чтобы получить кое-какую информацию у его вдовы – женщины не такой уж простой и глупой. Так вот, вдова рассказала, что перебирала вещи покойного мужа, и в одном из ящиков, где он хранил разные мелочи, нашла депозитную книжку общества взаимопомощи, членом которого Коллишоу состоял несколько лет. Коллишоу был человеком бережливым и часть денег из своего заработка откладывал, чтобы два или три раза в год положить их – совсем немного, обычно фунт или два, – на свой счет в обществе. А теперь вообразите, что всего за два дня до смерти Коллишоу положил на депозит пятьдесят фунтов сразу. Пятьдесят фунтов для общества взаимопомощи – огромная сумма! Откуда она взялась у Коллишоу? Он же был простым рабочим, зарабатывал самое большее восемь шиллингов в неделю! Вдова говорит, что наследства ему никто оставить не мог, а она сама и не слышала, чтобы у него завелись такие деньжищи. Здесь мы имеем дело с бесспорным фактом! Что он нам помогает прояснить? Продолжение моей версии: слух о том, что Коллишоу за пинтой пива намекал, как много ему известно о смерти Брэйдена, дошел до ушей убийцы. Тот сначала заплатил Коллишоу за молчание пятьдесят фунтов, а позднее решил обезопасить себя, устранив болтуна с помощью яда.

Брайс сделал паузу. Его собеседники еще раз продемонстрировали внимание к его словам, сохраняя молчание.

– Настала пора перейти к вопросу, как именно был отравлен Коллишоу, – наконец произнес он. – Здесь нам снова приходится прибегать к предположениям и догадкам. Я лично уверен, что цианисто-водородная кислота, послужившая причиной смерти, попала в его организм вместе с таблеткой. Одной из тех, инспектор, что находились в найденной при нем коробочке. Но эта таблетка, хотя внешне не отличавшаяся от прочих, не могла иметь тот же состав, включать в себя те же ингредиенты, что остальные пилюли. Та же плотная сахарная оболочка, но внутри – яд, причем, вероятно, в жидком виде. Оболочка растворяется достаточно быстро после того, как человек глотает пилюлю, а смерть наступает мгновенно. Можно сказать, Коллишоу был обречен на гибель, как только положил коробку с таблетками в карман. Стало делом случая, вопросом жребия, в какой именно момент он умрет. Коробка рассчитана на шесть пилюль – пять в ней остались. А это значит, что Коллишоу выбрал смертоносную таблетку! С таким же успехом она могла быть им принята последней, но в любом случае он был приговорен.

– А что вы думаете о сказанном Рэнсфордом на следствии? – спросил Митчингтон. – Он потребовал доступа к материалам вскрытия, которые, как он был уверен, показали бы, что в его таблетках не содержалось никакого яда.

– Чистой воды блеф! От такой таблетки не останется никаких других следов, кроме остатков сахарного покрытия и яда. Говорю же вам, у меня нет ни малейших сомнений, что именно так и произошло отравление. Это было легче легкого. А кому знать, насколько просто отравить человека подобным способом, как не медику?

Митчингтон и Джеттисон обменялись взглядами. Потом Джеттисон наклонился к Брайсу.

– Значит, ваша версия сводится к тому, что Рэнсфорд избавился и от Брэйдена, и от Коллишоу? Проще говоря, убил их обоих? – спросил он.

– Я не берусь утверждать, что Рэнсфорд преднамеренно убил Брэйдена. Полагаю, они встретились, поссорились, может, даже вступили в схватку, в которой Брэйден стал случайной жертвой. Но что касается Коллишоу…

– Вы забываете одно обстоятельство! – вмешался Митчингтон. – Варнер клянется, что видел, как Брэйдена вытолкнули на лестницу! И он заметил даже руку!

– С моей точки зрения, показания Варнера ненадежны, поскольку подлежат двоякому истолкованию. Рука могла быть вытянута, чтобы ухватить Брэйдена и удержать от падения. Нет, здесь я допускаю возможность несчастного случая. А вот в смерти Коллишоу все предельно ясно. Убийство. Хладнокровно осуществленное и продуманное убийство!

Он прикурил еще одну сигарету с видом человека, который высказал все, что хотел, и Митчингтон, поняв это, поднялся.

– Что ж, ваша версия весьма интересна и тщательно взвешена, доктор, – сказал он, бросая взгляд на Джеттисона. – Мы, разумеется, учтем ваше мнение в своей дальнейшей работе. Кстати, вы, наверное, обсудили все это с Харкером? Мне бы хотелось узнать его мысли по данному поводу. Теперь, когда вы сообщили нам, кто он такой на самом деле, будет естественно, если мы с ним встретимся и побеседуем.

– Да, но вам придется несколько дней подождать, – произнес Брайс. – Харкер уехал в Лондон последним поездом. Как раз в связи с данным делом и по моему поручению. Только сегодня я получил информацию о том, где находился Рэнсфорд во время своего исчезновения. Я попросил Харкера проверить данные. Как только узнаю, что он выяснит, сразу вам сообщу.

– А вы, как я погляжу, не жалеете усилий, – заметил Митчингтон.

– Вам известна причина моих стараний.

Инспектор немного постоял, переминаясь с ноги на ногу, а потом они с Джеттисоном направились к двери.

– Что ж, всего хорошего, – проговорил он. – Вы дали нам немало пищи для размышлений, должен признать!

Брайс рассмеялся и указал на книжную полку, висевшую рядом с камином.

– Знаете, какую умную мысль высказал однажды о работе полиции Наполеон Бонапарт? «Искусство полицейского состоит в том, чтобы не видеть того, что видеть для него бесполезно». Хороший совет!

Двое мужчин вышли на ночную улицу и молчали, пока не оказались у дверей отеля, где остановился Джеттисон. Затем Митчингтон произнес:

– Забавные две версии мы с вами выслушали. Есть какие-нибудь соображения?

– За все время работы еще ни разу не был до такой степени заинтригован! – признался Джеттисон. – Но если этот молодой человек играет с нами в игры, то, клянусь, инспектор, он дьявольски хитер! В подобной ситуации нам с вами лучше держать в поле зрения их всех!