Митчингтон и Джеттисон покинули дом Рэнсфорда и молчали до тех пор, пока не оказались посреди Клоуза. Затем инспектор обратился к своему спутнику:

– Ну, что вы обо всем этом думаете? Дело принимает иной оборот, не так ли?

– Ход моих рассуждений не изменился, – ответил Джеттисон. – Могу лишь повторить то, что сказал там. Этот человек знает гораздо больше, чем сообщил нам. Даже сегодня!

– Почему же он не заговорил раньше? – размышлял вслух Митчингтон. – У него была возможность высказаться во время следствия.

– Судя по моим впечатлениям, я бы отнес его к людям, которые придерживают информацию. Он не из тех, кого волнуют слухи, распускаемые о нем. Мне представляется, что Рэнсфорд много знал с самого начала, но молчал. Два дня, ведь так он выразился? Что ж, очень многое может случиться за два дня!

– Да, но что с вашей версией? Она осталась прежней даже после того, что мы с вами только что выяснили?

– Я вижу, как одна часть загадки точно вписывается в другую. Разумеется, многое приходится основывать на предположениях, что неизбежно в подобных случаях. Итак, Брэйден посвятил Харкера в секрет спрятанных бриллиантов. Предположим далее сговор между Харкером и Брайсом, а он весьма вероятен в свете того, что рассказал нам юноша. И пойдем еще дальше в своих предположениях, допустив, что один из них или оба имели отношение к смерти Брэйдена, а Коллишоу видел подозрительное.

– И что же?

– А то, что Брайс – профессиональный медик. Человеку, обладающему его знаниями, не составило бы труда устранить Коллишоу, что, несомненно, и было сделано. Теперь понимаете, к чему я клоню?

– Да. И еще мне стало ясно, что Брайс умен и хитер. Умеет пускать пыль в глаза, – пробормотал Митчингтон. – Я имел с ним дело в ходе расследования, но только теперь сознаю, что он держал меня за дурака. Ловкий и оборотистый малый, как, похоже, и его напарник.

– Я как раз хотел спросить вас, кто такие эти двое. Расскажите о них подробнее.

– Мне не так уж много известно, – произнес инспектор. – Харкер с виду тихий старичок, живущий в небольшом доме позади Клоуза. Говорят, бывший торговец из Лондона. Приехал сюда несколько лет назад. Безобидный, приятный в общении пожилой человек. Много гуляет по городу, как и положено в его возрасте, захаживает в читальный зал библиотеки, любит посплетничать. Честно говоря, Харкер – последний, кого бы я заподозрил в причастности к подобным делам.

– Это и облегчает задачу таким, как он, – заметил Джеттисон. – А другой?

– Брайс? До того самого дня, когда в городе появился Брэйден, он работал ассистентом Рэнсфорда. Трудился под его началом года два. Способный молодой человек, но скрытный, себе на уме. Хотя любит поговорить, из таких бесед узнаешь его лишь с положительной стороны. Делится с тобой тем, что ему выгодно. Брайс расстался с Рэнсфордом совершенно неожиданно тем самым утром. Причина мне неизвестна. С тех пор он продолжал оставаться в городе. До меня доходили слухи, будто Брайс питает нежные чувства к хорошенькой воспитаннице Рэнсфорда – сестре того парня, с которым мы только что говорили. Не это ли послужило причиной внезапного ухода от Рэнсфорда?

– Возможно, – кивнул Джеттисон.

Они пересекли Клоуз и остановились под уличным фонарем при входе на площадь, где Джеттисон достал часы и взглянул на циферблат.

– Десять минут двенадцатого, – сказал он. – По вашим словам, вы знакомы с Брайсом достаточно хорошо. Как думаете, не будет сейчас слишком поздно нанести ему визит? При ваших с ним хороших отношениях всегда можно найти предлог. После того что я услышал, очень бы хотелось пообщаться с этим джентльменом.

– Мне доводилось бывать у него в гостях и позже – он из тех, кто не ложится в постель раньше полуночи. Пойдемте! Но только ни слова о том, откуда мы пришли! Я скажу, что мы заглянули, чтобы сообщить ему новости. Сообщим про находку бриллиантов и посмотрим, как он это воспримет. А у вас появится возможность присмотреться к нему.

Митчингтон не ошибся в своем описании привычек Брайса. Тот действительно бодрствовал до часа ночи. Ему нравилось проводить время за чтением. Любимой пищей для ума являлись биографии государственных деятелей и дипломатов. Особенно тех, кто преуспел в интригах и юридических уловках. Брайс не только внимательно изучал методы, к которым прибегали эти выдающиеся личности, но даже делал для себя пометки и выписывал целые абзацы. Когда Митчингтон и Джеттисон подошли к его дому, они увидели, что свет включен, хотя в тот вечер Брайс не предавался размышлениям о высокой политике. Его занимали сугубо личные дела. Вернувшись домой, растопил камин и около часа просидел, положив ноги на железную решетку, размышляя над сложившейся ситуацией. События вечера свидетельствовали о том, что он достиг критической фазы в нынешней авантюре, и ему доставлял удовольствие анализ положения, как хорошего генерала радует смотр своих войск.

Обнаружение другими людьми тайника в «Райском уголке» нарушило стройность составленной им схемы действий. Брайс рассчитывал использовать этот секрет, в чем бы он ни заключался, с максимальной для себя пользой. Но сейчас его поразила мысль, что он, в общем-то, никогда не думал, как использует эту тайну. Надеялся только с ее помощью сделать еще более густой и плотной ту сеть, которой опутывал Рэнсфорда. Теперь же приходилось смириться с мыслью, что никакого прока от тайны лично для него не будет – да она и перестанет являться тайной. Интерес представлял лишь факт, что Джон Брэйден, который на самом деле был Джоном Брэйком, привез ключ к этой тайне в Райчестер, чтобы самым достойным образом передать его по назначению. Сам Брайс, насколько он мог судить, не получал от всего этого никакой пользы. А потому возникала необходимость пересмотреть все обстоятельства, оценить свое положение и занимаемые позиции, а самое главное – понять, чего же он хочет добиться.

И как раз перед тем, как Митчингтон и Джеттисон свернули на дорожку к его входной двери, Брайс наконец сумел облечь абстрактные мысли в четкие словесные формулировки. Цель стала ясна – он желал, чтобы Рэнсфорд оказался в его власти, для чего следовало нагнетать подозрения в причастности доктора к смерти Брэйдена и Коллишоу. Но одновременно Брайс стремился получить метод оправдания Рэнсфорда – реальный или надуманный, – чтобы увенчать свои планы успехом, явившись к Мэри Бьюэри с заявлением: «Сама жизнь доктора Рэнсфорда находится в моем распоряжении. Если я промолчу – ему конец. Если заговорю – он будет спасен. Теперь вы должны сделать выбор, выступить ли мне в его защиту или придержать язык, поскольку именно вы призваны стать для меня наградой за его спасение!» По мнению Брайса, Мэри Бьюэри должна была принять его условия. Он хорошо знал ее саму и Рэнсфорда, видел, какую глубокую благодарность она испытывает к опекуну, а это могло со временем перерасти в совсем иное чувство. Похоже, Мэри с готовностью принесет себя в жертву, лишь бы спасти Рэнсфорда, а Брайсу было безразлично, как он получит ее – честно или обманом. Для достижения цели все средства хороши. Теперь ему нужно было усилить подозрения полиции в отношении Рэнсфорда. Подкинуть им еще информации, загнать Рэнсфорда в угол, из которого не будет выхода, и только Брайс сможет уберечь его от беды, получив в знак признательности Мэри Бьюэри в качестве законной супруги. Брайс чувствовал себя способным на все. Если он сумеет соткать паутину, в какой запутается Рэнсфорд, то сможет выковать и обоюдоострый меч, чтобы потом порубить эту паутину в клочья. Здесь очень кстати пригодятся уроки мудрых государственных мужей и хитроумных дипломатов. Но сначала предстояло окончательно припереть Рэнсфорда к стенке! Решив не терять больше времени, Брайс запланировал посещение инспектора с утра пораньше завтра, однако Митчингтон вдруг сам постучал в его дверь.

Брайса всегда отличало редкостное самообладание. Увидев у себя на пороге инспектора и его спутника, он пригласил их в гостиную, поставил на стол виски и сигары, настойчиво внушая обоим, что в столь позднем визите не видит ничего необычного. Налив обоим выпить, Брайс тоже взял стакан и сел в кресло.

– Мы заметили свет в ваших окнах, доктор, и решили заглянуть к вам ненадолго, чтобы сообщить важные новости, – произнес инспектор. – Но сначала позвольте представить вам моего друга – сержанта сыскного отдела Скотленд-Ярда Джеттисона. Он прибыл к нам для участия в расследовании. Никогда не помешает помощь в столь важных делах.

– Думаю, мистеру Джеттисону представится возможность в полной мере раскрыть перед нами свой талант, – заметил Брайс. – Впрочем, он уже, вероятно, и сам это понял.

– Случай непростой, вы правы, сэр, – сказал Джеттисон, не уловив иронии. – Весьма запутанное дело.

– Да, – кивнул Брайс, зевнул и обратился к инспектору: – Так какие у вас новости?

– Сенсационные, – ответил Митчингтон. – Завтра утром вы прочитаете об этом в «Геральде», доктор. Я дал им информацию срочно в номер, но пока короткую. Подумал, вам будет интересно узнать раньше всех. Вы слышали об ограблении герцога много лет назад? Так вот, сегодня вечером мы обнаружили похищенное. Тайник располагался в «Райском уголке»! Догадываетесь, откуда мы это узнали?

– Нет, – пожал плечами Брайс.

– О нем сообщил человек, который вместе с Брэйденом собирался обо всем рассказать герцогу в тот самый день, когда Брэйдена убили. Этот человек выждал несколько дней, но сегодня утром все же посетил герцога. Тот потом вместе с ним обратился к нам, а мы вечером провели поиск и обнаружили все украденное! Зарытым в «Райском уголке»! Буквально выкопали из земли, доктор!

Брайс сделал вид, будто новость не произвела на него впечатления. Он сделал глоток, поставил стакан на столик и вынул портсигар. Двое пристально наблюдавших за ним мужчин обратили внимание, что руки его не дрожали, когда он прикуривал.

– Да, – произнес Брайс, – я застал вас за этим занятием.

Митчингтон недоуменно посмотрел на Джеттисона, ища поддержки. Но тот оставался так же невозмутим, как и Брайс.

– Вы нас видели? – воскликнул инспектор. – А мы-то считали, что все сделали незаметно. Как же вы узнали, доктор?

– Юный Бьюэри рассказал мне, – ответил Брайс. – И я пошел посмотреть. А потом позвал старину Харкера, чтобы он тоже взглянул. Мы втроем наблюдали за вами. Видели, как вы достали какой-то пакет. Но я, естественно, не знал, что в нем находилось, пока вы мне не сообщили.

Получив столь безыскусное признание, Митчингтон снова оказался в замешательстве. Он опять посмотрел на Джеттисона, но тот не собирался выручать его.

– Значит, вы позвали старого Харкера? – уточнил инспектор. – А… для чего вы это сделали?

– Старине Харкеру всегда интересно, что происходит в городе, – ответил Брайс. – И когда юный Бьюэри привлек мое внимание к вашей работе в «Уголке», я подумал: приведу-ка Харкера. Ему будет любопытно взглянуть.

Митчингтон колебался некоторое время, прежде чем задать следующий вопрос:

– У него есть какие-то особые причины для интереса, доктор?

Брайс сунул большие пальцы рук под отвороты своей жилетки.

– Вы знаете, кто такой Харкер на самом деле? – спросил он.

– Нет, – покачал головой Митчингтон. – По слухам, он бывший лавочник из Лондона, обосновавшийся здесь несколько лет назад.

Внезапно Брайс повернулся к Джеттисону:

– А вы знаете?

– Я даже не слышал прежде об этом джентльмене, – произнес Джеттисон.

– Тогда я вам расскажу, кто такой старина Харкер, инспектор, – усмехнулся Брайс. – Вам можно это доверить. Я даже думал, что мистер Джеттисон слышал его фамилию. Харкер вовсе не отошедший от дел торговец – он бывший полицейский. В свое время Харкер был одним из лучших офицеров. Он только поменял местами имя и фамилию. Спросите в Скотленд-Ярде, помнят ли там Харкера Симпсона? Вы, кажется, поражены, Митчингтон? Что же, я удивлю вас еще больше.