— Мейси, ты испортишь глаза, если будешь читать при таком тусклом свете. И взгляни на время: тебе подниматься через три часа!

— Тебе тоже, Инид, а у тебя сна ни в одном глазу.

— Не беспокойся обо мне. Я тебе уже говорила.

Мейси вложила листок с записями между страницами, чтобы отметить место, где читала, закрыла книгу, положила на столик и посмотрела в упор на Инид.

— И не смотри на меня такими глазами, юная Мейси Доббс. У меня от этого мурашки по телу.

— Ты осторожна, так ведь, Инид?

— Конечно. Сказала же — не беспокойся!

Хан учил ее многому о человеческой душе, но Мейси не требовалось особого предвидения, чтобы понять — Инид скоро попадет в какую-то беду. Собственно говоря, было удивительно, что старшая девушка до сих пор работает в этом доме в Белгравии. Но Инид, уже почти восемнадцатилетнюю, любили все слуги. Мейси тоже полюбила ее за смех, за непрошеные советы, раздаваемые направо и налево, а больше всего — за бескорыстную поддержку.

Инид надела через голову плотную ночную рубашку, натянула шерстяные носки и аккуратно сложила свою одежду в стоявший у стены комод. Потом стала расчесывать волосы жесткой щеткой, и на скошенном мансардном потолке затрепетали тени от света керосиновой лампы.

— Нужно проводить ею по голове сто раз, чтобы волосы были густыми. Мейс, я говорила тебе это?

— Да, много раз.

Мейси бережно отложила книги с бумагами и улеглась в постель.

— Бррр! Холодно.

Инид взяла старую шелковую косынку, висевшую на железном столбике кровати, обернула ею щетку и стала натирать волосы, чтобы придать им блеск.

— Да, и теплее не становится. Скажу тебе, Мейси, иногда здесь дует холодный ветер, очень холодный.

Мейси повернулась к Инид.

— Скажи, почему тебе здесь не нравится?

Инид положила щетку на колени и стала водить пальцем по косынке. Плечи ее ссутулились, и когда она подняла взгляд на Мейси, в глазах ее стояли слезы.

— Инид, в чем дело? В Джеймсе? Или это Артур?

Мейси догадывалась, что во время своих отсутствий Инид находилась в комнатах на третьем этаже. Хотя она могла проводить время и с Артуром, молодым лакеем, начавшим работать в этом доме за месяц до Мейси. С тех пор его положение повысилось. Ему поручили ухаживать за «ланчестером» Комптонов, чистить его и смазывать. Она думала, что Артуру тоже нравится Инид.

— Нет, не он. Этот Артур просто-напросто хвастун. Нет-нет.

Инид принялась вынимать из щетки длинные волосы и скручивать их пальцами.

— Не будь такой скрытной. Тебя же что-то печалит.

Старшая девушка вздохнула, ее обычная дерзость отступила под ищущим ее доверия взглядом Мейси.

— Знаешь, Мейси, они все очень хорошие, пока не выйдешь за рамки. У тебя-то все будет хорошо: как-никак иметь мозги — все равно что иметь деньги, даже я это понимаю. Но у меня есть только я, и поэтому я недостаточно хороша.

— Как это понять?

— Оставь, Мейси, ты наверняка слышала болтовню — на кухне любят почесать языками, особенно старая миссис Кроуфорд. — Инид положила щетку, откинула одеяло и легла в постель, повернувшись лицом к Мейси. — Не знаю, что у тебя за глаза, Мейс, но ты так на меня смотришь, что мне хочется рассказать тебе все начистоту.

Мейси кивнула, предлагая Инид продолжать.

— Это Джеймс. Мастер Джеймс. Вот почему его светлость поговаривает о том, чтобы отправить его отсюда. В Канаду. Как можно дальше от таких, как я. Удивительно, что не отправляют и меня искать другую работу, но ее светлость, надо сказать, тетка неплохая. По крайней мере здесь она может наблюдать за мной — а иначе как знать? Чего доброго, я и сама отправлюсь в Канаду!

— Инид, ты любишь Джеймса?

Инид повернулась лицом к потолку, и в тусклом свете Мейси увидела, как из уголка ее глаза на подушку скатилась слеза.

— Люблю? Господи, Мейси, с какой стати мне думать об этой ерунде? — Инид умолкла и вытерла глаза уголком простыни. — Любовью сыта не будешь, разве не так? — Посмотрела на скомканный платок, приложила его к глазам и кивнула. — То есть, наверное, люблю. Люблю Джеймса, но…

— Но что? Инид, если ты любишь его, то можешь…

— Что могу, Мейси? Что? Нет, никаких «но» тут не может быть. Он уезжает, а когда уедет, мне нужно будет как-то жить дальше. И уйти отсюда. Нужно добиваться чего-то лучшего, как ты. Только ум у меня не такой, как у тебя.

— Доктор Бланш говорит, что срабатывает мысленное представление. Он как-то сказал — нужно иметь образ того, что может быть в будущем. Говорит, что важно об этом помнить.

— Вот как? Ну что ж, тогда я начну представлять себя разодетой как леди, с отличным мужем, с отличным домом. Что скажешь о таком представлении?

— Инид, я тоже буду представлять тебя такой!

Та засмеялась и повернулась в постели.

— Знаешь, Мейси Доббс, таких, как ты, больше нет. А теперь перестань выдумывать и воображать, давай поспим.

Мейси умолкла, улеглась поудобнее в ночной тишине, но ей было жаль, что разговор прекратился. С Инид всегда было так — стоило лишь коснуться личного, как она тут же замыкалась. Однако Мейси знала, что сейчас Инид думает о Джеймсе Комптоне, надеясь, что если будет представлять себя рядом с ним, то это сбудется. И Мейси тоже думала о них. О том, как видела их на лестничной площадке вскоре после того, как стала работать на Ибери-плейс, 15. Потом однажды, гуляя с отцом, видела их в парке Брокуэлл. Должно быть, они думали, что на южном берегу реки Джеймса никто не узнает — его знакомые редко бывали там. На Инид была ее лучшая воскресная одежда — длинное темно-сиреневое пальто, которое она хранила висевшим в гардеробе под белым чехлом с нафталиновыми шариками. Из-под него спускалась черная шерстяная юбка, почти закрывая начищенные до блеска ботинки. На девушке была белая блузка с высоким воротником и веточкой лаванды на том месте, где могла бы находиться брошка, будь она у Инид. На руках у нее были черные перчатки, на голове — старая черная шляпка. Мейси видела, как Инид держала ее над исходящей паром кастрюлей в кухне, потом руками придала ей нужную форму, и с пурпурной бархатной лентой шляпка стала выглядеть как новая. С рыжими волосами, собранными в нетугой, видневшийся под шляпкой узел, Инид выглядела замечательно. А Джеймс, помнилось ей, весело смеялся, и перед тем как направить отца в другую сторону, чтобы Инид с Джеймсом не заметили ее, Мейси углядела, как он снял перчатку с правой руки Инид, нагнулся и коснулся губами костяшек ее тонких пальцев, потом перевернул руку ладонью вверх и поцеловал снова. А когда распрямился, Инид подняла руку и отбросила спадавшие ему на глаза белокурые волосы.

И теперь, хотя она лежала, закутавшись в одеяло, а в ногах была грелка, Мейси вся дрожала, и ей было страшно. Может, поговорить с доктором Бланшем о странном чувстве, которое у нее иногда появляется: в сознании словно вспышка возникает образ будущего, как если бы на экране кинотеатра показали несколько кадров из фильма.

Всего через неделю после того, как Инид открылась Мейси, Джеймс Комптон отплыл на пароходе в Канаду. Из-за этого Инид стала раздражительной.

— Погаси ты этот чертов свет, чтобы я могла немного поспать. Мне это надоело. Уже за полночь, а я только и слышу, как ты листаешь, листаешь эти проклятые страницы.

Мейси подняла взгляд от книги на холмик, который представляла собой Инид на соседней кровати. Лица Инид не было видно, потому что она легла на бок спиной к ней и укрылась одеялом с головой.

— Извини, Инид, я не представляла…

Внезапно над одеялом поднялась рука, и Инид села, лицо ее было багровым от ярости.

— Да ты и не хочешь представлять, так ведь, мисс Умница? Вечно сидишь, уткнувшись в книгу, когда все остальные работают.

— Инид, но я выполняю свою долю работы. Никому не приходится работать за меня. Я могу справляться со своими обязанностями.

— Вот как? Можешь справляться? Так вот, когда подойдешь к зеркалу причесываться, посмотри на угольные мешки у себя под глазами. Ты выматываешься. А из-за всего прочего, чем тебе приходится заниматься, просто удивительно, что можешь вставать по утрам. Ну все! Я сплю и тебе советую.

Мейси быстро заложила страницу в книге, взятой недавно у Мориса, и погасила лампу на ночном столике. Натянула одеяло до плеч, прижала ладони к слезящимся глазам и задумалась над словами Инид. Ей казалось, что после того доверительною разговора Инид стала неприветливой, неприятной, словно крушение надежд на то, что однажды она станет леди, обозлило ее на весь мир. Мейси стала избегать ее после того, как Инид вышла из себя, услышав просьбу подбросить угля в печку в одной из верхних комнат, и получила от Картера выговор. Но, видимо, Картер кое-что понял, потому что вызвал Мейси в свой кабинет рядом с кухней.

— Мейси, меня беспокоит, будешь ли ты способна справляться с работой по дому и планом учебы, который составил доктор Бланш.

— Мистер Картер, я справляюсь.

— Хочу, чтобы ты знала: я наблюдаю. Я, конечно, должен поддерживать желания ее светлости, но кроме того, если потребуются перемены, должен буду довести это до ее сведения.

— Нет, этого не нужно. Я справлюсь, сэр. Обещаю.

— Правильно, Мейси. Можешь возвращаться к своим обязанностям. Но только смотри, хорошенько смотри, чтобы твоя работа завершалась к концу дня.

— Хорошо, мистер Картер.

В следующее воскресенье Мейси приехала к отцу с тяжелым сердцем. Больше, чем когда-либо с тех пор, как у нее начались занятия с доктором Бланшем, ей не терпелось уйти из этого дома и погрузиться в тепло конюшни и отцовской любви.

— Вот и ты. Поздновато сегодня, а, маленькая Мейси?

— Да, папа. Я поздно поднялась, потом пришлось задержаться, чтобы покончить кое с какими делами, поэтому опоздала на автобус. Пришлось ждать следующего.

— О, так ты не в состоянии вовремя встать в тот единственный день, когда можно навестить бедного старого отца?

— Нет, папа, это не так, — возразила Мейси.

Она сняла шляпку и пальто и положила на корзинку, оставленную за дверью конюшни, подошла к Персефоне и погладила нежное место за ушами.

— Папа, я чуть-чуть опоздала, и только.

— Ты не слишком много читаешь?

— Нет.

— Ну, тогда, дочка, как прошла у тебя неделя? Чем занималась?

— О, на кухне у нас произошел переполох. Миссис Кроуфорд экспериментировала: налила бренди на жарившееся мясо, а потом поднесла к нему огонь. Это какая-то новая французская идея, о которой леди Комптон спрашивала мистера Картера. Так чуть не загорелась вся кухня! Папа, видел бы ты! Это было комично!

Фрэнки Доббс прекратил работу и посмотрел на Мейси.

— Папа, в чем дело?

Улыбка словно бы испарилась с ее лица.

— Комично, значит? Мне это нравится. Комично. Уже не можешь говорить простыми словами. Нужно употреблять книжные, да?

— Но, папа… я думала…

— В том-то и беда с тобой. Слишком много думаешь. Не знаю…

Фрэнки повернулся спиной к дочери; по положению плеч можно было догадаться, что в нем закипает гнев, а это случалось редко.

— Не знаю. Я думал, хорошо, что ты получаешь образование. Теперь не знаю. Скоро небось не захочешь разговаривать с такими, как я.

— Папа, это глупо.

— Я глупый, вот как?

Фрэнки снова посмотрел на дочь, и глаза его засверкали.

— Ты не так меня понял. Я имела в виду…

Мейси устала и опустила руку, Персефона ткнулась в нее носом, чтобы она продолжала гладить за ушами, но тщетно. Отец с дочерью стояли в напряженном молчании.

Как это произошло? Почему то кажется, что все на ее стороне, а через минуту — что все против? Что она сделала не так? Мейси подошла к перевернутому ящику в углу и тяжело села на него. Она думала, как исправить разлад с любимым отцом, и морщины, прорезавшие лоб, составляли контраст с ее юным лицом.

— Папа, мне очень жаль.

— Мне тоже. Прежде всего жаль, что завел разговор об этом с мистером Картером.

— Папа, ты правильно сделал. У меня никогда не было бы такой возможности…

Фрэнки тоже устал. Он устал беспокоиться о Мейси, бояться, что она окажется в кругах выше ее общественного положения и уже не вернется. Устал сознавать себя недостаточно хорошим для дочери.

— Знаю, дочка. Знаю. Давай прекратим эту ссору. Только приезжай по воскресеньям навестить своего старого папу.

Мейси подалась к отцу, севшему на перевернутый ящик рядом с ней, обняла за шею и заплакала.

— Перестань, дочка. Давай забудем об этой ссоре.

— Папа, я по тебе скучаю.

— И я по тебе, дорогая моя.

Они еще посидели так, потом Фрэнки объявил, что нужно идти в парк, если хотят застать лучшее время дня. Вдвоем они закончили работу и, оставив Персефону отдыхать, пошли в парк прогуляться и съесть бутерброды, которые приготовила миссис Кроуфорд.

Возвращаясь вечером в Белгравию, Мейси невольно вспомнила отцову вспышку и задалась вопросом, как ей сочетать свои обязанности. Словно этого было мало, Инид при ее появлении в мансардной комнате принялась злословить:

— Удивительно, что ты можешь заставить себя видеться со своим отцом. Он же уличный торговец, теперь уже низший класс для тебя, так ведь, Мейси?

Слова Инид потрясли и уязвили ее. Пренебрежение к себе она еще сносила, но выпады против отца терпеть не собиралась.

— Мой отец, Инид, один из лучших.

— Хммм. Я думала, он будет недостаточно хорош для любимицы ее светлости.

— Инид, я ничья не любимица и не фаворитка. Я по-прежнему живу в этой комнате и усердно работаю.

Инид лежала вверх лицом на кровати, подложив под голову взбитые подушки, и, разговаривая, листала старый номер журнала «Леди».

— Хммм. Мейси Доббс, все, что ты сделала, это дала ее светлости удобный случай проявить заботливость. Эти высокородные любят такие случаи. Ей кажется, что она делает что-то для низших классов. Такая прям благодетельница! А что касается этого странного типа, Бланша, я бы на твоем месте ему не верила. Ты всерьез думаешь, что сможешь стать леди благодаря всем этим книгам?

— Инид, я уже говорила тебе, что не хочу быть леди.

Мейси сложила выходную одежду в массивный комод, потом взяла щетку для волос и принялась расчесывать блестящие черные волосы.

— Ну и дура!

Мейси повернулась и посмотрела на Инид в упор.

— Что это с тобой? Что я ни сделаю — все не так!

— Я скажу тебе что, маленькая Мейси! Может, я не способна учиться по книгам, как ты, но, помяни мои слова, уйду отсюда раньше, чем ты, несмотря на ее светлость.

— Я же тебе не мешаю…

В досаде Инид соскочила с кровати, откинула одеяло и бросилась в постель. Не пожелав спокойной ночи, она просто повернулась спиной к Мейси, как это вошло у нее в обыкновение.

Мейси больше ничего не сказала, легла на массивную медную кровать, на жесткий, набитый конским волосом матрас, между холодными белыми муслиновыми простынями. Не пытаясь читать или работать над заданием Мориса Бланша, девушка погасила свет.

Зависть. Теперь она начинала понимать зависть. Из-за перемен, случившихся за последние недели, и тяжелого разговора с отцом Мейси стала осознавать, как трудно ей будет воплотить свою мечту в жизнь. И ее не впервые беспокоили слова Инид о леди Роуэн. Неужели она просто временное развлечение для ее светлости, бальзам для ее совести, чтобы леди Роуэн могла считать, будто что-то делает для общества? Мейси не могла в это поверить, она не раз видела на лице своей нанимательницы искренний интерес и заботу.

— Так, Мейси. Покажи мне свою работу. Как успехи с Юнгом?

Мейси вошла в библиотеку для встречи с Морисом Бланшем и встала перед ним.

— Садись-садись! Давай начнем. У нас много работы.

Мейси молча положила перед ним книги.

— Мейси, как это понять?

— Доктор Бланш, видимо, я больше не смогу заниматься с вами.

Морис Бланш молча кивнул, изучая выражение лица Мейси. Повисла пауза, и Морис увидел слезинку, выкатившуюся из правого глаза девочки.

— Ага, думаю, это трудности положения и места.

Мейси шмыгнула носом и встретила взгляд Бланша.

Кивнула.

— Да. Об этом давно следовало подумать. До сих пор у нас получалось, так ведь, Мейси?

Мейси кивнула снова. Она ожидала, что Бланш откажется от нее и ей придется забыть о своих устремлениях и мечте, которые питала с тех давних пор, как у нее возникла мысль прийти в библиотеку Комптонов в три часа ночи.

Вместо этого Морис взял книгу, которую дал ей при последней встрече с ее замечаниями и выполненными уроками по английскому языку, математике и географии.

Просматривая ее работу, Морис то кивал, то поднимал взгляд. Мейси молча смотрела на свои руки и теребила нитку на своем белом фартуке.

— Мейси, прочти, пожалуйста, две последние главы, а я тем временем поговорю с леди Роуэн.

Снова девушке пришлось думать, пусть и недолго, о своей участи и о том, будет ли все в порядке. Когда Морис Бланш вышел из библиотеки, Мейси взяла книгу и обратилась к тем главам, которые он указал, но, как ни старалась, не смогла прочесть даже первый абзац, не говоря уже о том, чтобы запомнить прочитанное. Тогда она поднесла правую руку ко рту и стала кусать заусенец на мизинце. Когда Морис Бланш вернулся с леди Роуэн и Картером, Мейси пришлось сунуть руку в карман фартука, чтобы не было видно крови, сочащейся из кожицы у основания ногтя.

Определенно за прошедшее время было обсуждено многое. Картеру, как главе прислуги, пришлось стоять рядом с леди Роуэн, пока та говорила Мейси о плане, который долго вынашивала и только что приняла к исполнению в связи с насущной необходимостью. Этот план поможет и Мейси. Притом как раз вовремя.

— Мейси, вдовствующая леди Комптон живет в поместье Челстон в Кенте. Моя свекровь не утратила своих способностей, но ей трудно передвигаться и она подолгу спит, так как находится в преклонном возрасте. Ее личная горничная несколько недель назад предупредила, что уходит с работы в связи с предстоящим браком.

Взглянув на Мориса Бланша и Картера, леди Роуэн продолжила:

— Мейси, я хочу предложить это место тебе.

Мейси ничего не ответила, но пристально посмотрела на леди Роуэн, потом на Картера — тот просто кивнул, потом вскинул брови и сосредоточил взгляд на ее руке, опущенной в карман фартука.

Мейси распрямилась, обмотала носовым платком больной палец, вынула руку из кармана и опустила.

— У вдовствующей леди Комптон штат слуг маленький, — продолжила леди Роуэн, — вполне достаточный для нее. Все слуги, помимо сиделки и личной горничной, живут не в доме вдовы, а в поместье. Как ты знаешь, когда мы живем здесь, Картер и миссис Кроуфорд ездят в Челстон и присоединяются к штату. Однако миссис Джонсон, экономка, единолично руководит челстонским хозяйством, когда мы в Лондоне.

Леди Роуэн умолкла, подошла к окну, скрестив руки на груди, посмотрела на сад, потом снова повернулась к остальным и продолжила:

— Работа у моей свекрови даст тебе, скажем так, запас времени, чтобы продолжать занятия с доктором Бланшем. Кроме того, ты перестанешь подвергаться придирчивым взглядам, как в последние недели здесь, однако будешь находиться в подчинении у миссис Джонсон.

Мейси посмотрела на свои ступни, потом на Картера, леди Роуэн и доктора Бланша — все они как будто выросли на несколько дюймов, пока леди Роуэн говорила.

Мейси почувствовала себя очень маленькой. И забеспокоилась об отце.

Поскольку она молчала, Картер поднял брови, показывая, что от нее ждут ответа.

— Есть ли там автобус, чтобы я могла ездить к отцу по воскресеньям?

— От деревни ходит поезд через Тонбридж. Но, возможно, ты захочешь сократить поездки к мистеру Доббсу, поскольку дорога занимает несколько часов, — ответил Морис Бланш.

Потом предложил дать Мейси день на то, чтобы все обдумать.

— Мейси, скажешь о своем решении мистеру Картеру завтра в пять часов вечера.

— Да, сэр. Спасибо вам, сэр, и вам, ваша светлость и мистер Картер.

— Правильно. Доброй тебе ночи.

Картер поклонился леди Роуэн, доктор Бланш тоже, а Мейси сделала книксен и спрятала правую руку в карман, чтобы они не видели окровавленного платка.

— Думаю, мистер Картер, что Мейси этим вечером лучше продолжить заниматься своими обязанностями по дому, чем выполнять мои задания. Это поможет ей принять решение.

— Правильно, сэр. Мейси?

Мейси снова сделала книксен и вышла из библиотеки, возвращаясь к работе.

Бланш подошел к окну и посмотрел на сад. Он предвидел трудности юной Мейси — они появились позже, чем можно было ожидать. Как ему было жаль пропадающего попусту таланта! Он знал, что переезд в Кент пойдет ей на пользу, но решение воспользоваться этой возможностью Мейси должна была принять сама. Выйдя из дома, он направился к знакомым улицам на южном берегу Темзы.

Все слуги удивились, когда Фрэнки Доббс на другое утро явился без вызова к задней двери кухни и сообщил, что из Джерси только что прибыли очень хорошие салат-латук и помидоры. Не нужны ли они миссис Кроуфорд для званого ужина в пятницу?

Обычно Фрэнки не виделся с Мейси, когда еженедельно привозил фрукты и овощи, но тут миссис Кроуфорд немедленно вызвала ее повидаться с отцом, так как понимала, что Фрэнки Доббс пришел не только для того, чтобы срочно сообщить, что есть лучшего на рынке Ковент-Гарден.

— Папа… папа! — воскликнула Мейси, подошла к отцу, обняла за талию и притянула к себе.

— Ну будет, будет. Что это такое? Что скажет мистер Картер?

— О, папа, я так рада, что ты приехал. Какое совпадение!

Мейси пытливо посмотрела на отца, потом поднялась следом за ним по лестнице на улицу, где ждала Персефона, с удовольствием поедая из торбы овес. Девушка сказала отцу о предложении нового места у вдовствующей леди Комптон.

— Хорошо, что я оказался здесь, так ведь, дочка? Похоже, это как раз то, что тебе нужно. Твоя мать и я всегда хотели жить в деревне — думали, что будет лучше, чем в Лондоне. Поезжай. Поезжай, дочка. Все равно будешь со мной видеться.

— Папа, так ты не против?

— Совсем не против. Думаю, деревенская жизнь доставит тебе удовольствие. Конечно, там ждет тебя усердная работа, но и вместе с тем удовольствие.

Мейси в тот же вечер дала ответ Картеру. Леди Роуэн назначила отъезд на конец месяца. Несмотря на желание Фрэнки, чтобы Мейси увидела и узнала все, что следует увидеть и узнать, всякий раз, когда он думал о дочери, ему казалось, что между пальцами сыплется мелкий песок.