29

Над полями занимался робкий рассвет.

Он едва касался очертаний холмов, следовавших друг за другом, словно гигантские земляные волны. Яркая зелень лугов, освободившихся от снежного покрова, выделялась на фоне серых туч. Полоска асфальта скользила по долинам, плавно пританцовывая в такт их живописному рельефу.

Прислонившись лбом к заднему стеклу автомобиля, Мила то ли от усталости, то ли от безысходности ощущала странное спокойствие. Что бы ни ожидало ее в конце этого недолгого пути, она больше уже ничему не удивится. Роке был немногословен. Потребовав от нее и Горана держать рот на замке, он заперся вместе с криминологом в своем кабинете для разговора с глазу на глаз.

Девушка осталась стоять в коридоре, где Борис объяснил ей причины, по которым старший инспектор принял решение не посвящать ее и Гавилу во все обстоятельства дела.

— Он ведь на самом деле — гражданское лицо… Ну а ты здесь в качестве консультанта, поэтому…

Добавить к сказанному было нечего. Какой бы ни была большая тайна, которую Роке пытался скрыть, ситуация должна была оставаться под контролем. Поэтому было жизненно необходимо избегать утечки информации. Единственный возможный способ — ограничить круг посвященных только теми людьми, которые находились под его непосредственным руководством и по этой причине могли быть просто запуганы.

Кроме этого, Миле больше ничего не было известно. Впрочем, она ни о чем даже и не спрашивала.

Через пару часов дверь кабинета Роке открылась, и старший инспектор распорядился о том, чтобы Борис, Роза и Стерн проводили доктора Гавилу к месту третьей находки. Несмотря на то что Роке открыто не назвал имени девушки, он дал согласие на то, чтобы и она приняла участие в этой поездке.

Вся группа покинула Управление федеральной полиции и направилась в находившийся неподалеку гараж. Они взяли два автомобиля с анонимными номерными знаками, не указывавшим на принадлежность к полиции, с тем чтобы уйти от преследования журналистами, постоянно дежурившими у здания.

Мила выехала в машине вместе со Стерном и Гавилой, намеренно избегая компании Розы Сара. После попытки этой женщины бросить тень на их с Гораном взаимоотношения девушка полагала, что не сможет больше сносить ее выходки.

Преодолев несколько километров пути, Мила попыталась вздремнуть. Она проснулась тогда, когда группа практически прибыла на место.

Дорога не была чересчур загружена. Мила заметила стоявшие у обочины автотрассы три машины, по два человека в каждой.

«Охранники, — подумала девушка. — Специально заняли эти позиции, чтобы блокировать появление возможных зевак».

Они ехали вдоль стены из красного кирпича немногим меньше километра до тех пор, пока не достигли тяжелых кованых ворот.

Здесь дорога заканчивалась.

Не было ни звонка, ни домофона. Едва полицейские остановились, как прикрепленная к столбу телекамера тут же стала наводить на них свой электронный глаз. Затем она замерла. Прошло около минуты, после чего замок стал автоматически открываться. Дорога возобновилась, чтобы тут же исчезнуть за пригорком. За этой гранью не было видно ни единого дома. Только широкий луг.

Потребовалось проехать еще минут десять, прежде чем впереди замаячили шпили старинного здания. Огромный и суровый дом вырос перед ними словно из-под земли. Его архитектура была характерна для зданий начала XX века, сооруженных нефтяными и сталелитейными магнатами, с тем чтобы прославить свое богатство.

Мила узнала каменный герб, возвышавшийся над фасадом. На нем красовалось рельефное изображение огромной литеры R.

Это был дом Джозефа Б. Рокфорда, президента одноименного фонда, установившего вознаграждение в размере десяти миллионов за обнаружение шестой девочки.

Следственная группа проехала мимо дома и припарковала обе машины возле конюшен. Для того чтобы добраться до места обнаружения третьего трупа, находившегося на западной окраине усадьбы, которая охватывала территорию в несколько гектаров, необходимо было воспользоваться электромобилями типа гольф-карт.

Мила села в тот, за рулем которого сидел Стерн. Следователь тут же принялся объяснять, кто такой был Джозеф Б. Рокфорд, рассказав историю его семьи и ее огромных богатств.

У истоков династии, возникшей более века тому назад, стоял Джозеф Б. Рокфорд, дедушка главы фонда. Легенда гласит, что он был единственным сыном в семье парикмахера-эмигранта. Не чувствуя в себе склонности к парикмахерскому ремеслу, он продал отцовское заведение и отправился искать счастья. Когда в те далекие времена все ринулись вкладывать свои деньги в зарождавшуюся тогда нефтяную промышленность, Рокфорд I, удачно воспользовавшись своей интуицией, построил на свои сбережения предприятие по бурению артезианских скважин. Исходя из предположения, что нефть почти всегда находится в самых пустынных уголках земли, Рокфорд пришел к выводу, что людям, губившим свои жизни ради быстрой наживы, вскоре потребуется еще одна жизненно необходимая ценность: вода. Та самая, которая добывалась из артезианских колодцев, пробуренных вблизи основных месторождений черного золота, и продавалась почти вдвое дороже, чем сама нефть.

Джозеф Б. Рокфорд I умер миллиардером. Скончался он после пятидесятилетнего юбилея, вследствие довольно редкой и стремительно развивающейся формы рака желудка.

Джозеф Б. Рокфорд II унаследовал от отца огромное состояние, которое сумел удвоить, спекулируя на всем, что попадалось под руку: начиная от индийской пеньки и строительного бизнеса до разведения рогатого скота и электроники. Он увенчал свое восхождение женитьбой на королеве красоты, родившей ему двоих детей.

Но незадолго до своего пятидесятилетнего рубежа у второго представителя этой династии обнаружились первые симптомы воспаления желудка, которое его свело в могилу меньше чем за два месяца.

Его старший сын, Джозеф Б. Рокфорд III, в довольно раннем возрасте унаследовал руководство огромной империей. Его первым и единственным указом в этой связи было удаление из своего имени раздражающего придатка в виде римских цифр. Не видя перед собой экономически привлекательных рубежей и обладая возможностью позволить себе любую роскошь, Джозеф Б. Рокфорд вел абсолютно бесцельный образ жизни.

Идея создания одноименного семейного фонда принадлежала его сестре Ларе. Эта организация ставила своей целью обеспечение здорового питания, крыши над головой, адекватного медицинского обслуживания и образования для тех детей, которым повезло в жизни гораздо меньше, чем им с братом. В фонд сразу же была направлена почти половина состояния семьи. Но, несмотря на такую щедрость, согласно подсчетам его советников, Рокфорды могли жить в полном достатке на протяжении по крайней мере еще одного века.

Ларе Рокфорд было тридцать семь лет, а в тридцать два года ей чудом удалось выжить после ужасной автомобильной катастрофы. Ее брату Джозефу было сорок девять. Генетическая разновидность рака желудка, оборвавшая жизнь сначала его деда, потом отца, была выявлена и у него около одиннадцати месяцев тому назад.

Уже на протяжении тридцати четырех дней Джозеф Б. Рокфорд находился в коме в ожидании смерти.

Мила внимательно выслушала сообщение Стерна, а в это время электромобиль, на котором они передвигались, прыгал по кочкам лужайки усадьбы. Полицейские ехали по тропинке, которая, вероятно, была проложена за последние два дня постоянно курсировавшими здесь средствами передвижения, подобно тому, на котором ехали и они, в самой что ни на есть произвольной манере.

Приблизительно через полчаса в поле их зрения попал огороженный по всему периметру участок. Мила еще издали узнала копошащиеся белые комбинезоны, оживлявшие каждую картину преступления. Еще не увидев собственными глазами зрелище, приготовленное для них Альбертом на этот раз, девушка уже пребывала в большом волнении.

Криминалистов было больше сотни.

С неба неумолимо лил унылый дождь. Мила, пробираясь среди людей, сосредоточенных на изъятии больших пластов грунта, чувствовала себя несколько неловко. По мере извлечения все новых костей их регистрировали и складывали в прозрачные конверты с приклеенными на каждом из них этикетками, чтобы позднее уложить в специальные ящики.

В одном из них девушка насчитала по меньшей мере тридцать бедренных костей. В другом — столько же тазовых.

Стерн повернулся к Горану:

— Девочка была обнаружена приблизительно там…

Он указал на огороженную зону, покрытую целлофановой пленкой для защиты от непогоды. На земле четко вырисовывались контуры человеческого тела, выполненные из латекса. Белая линия в точности воспроизводила все очертания. Не хватало только левой руки.

— Тело лежало на траве в стадии позднего разложения. В таком виде она пролежала слишком долго, поэтому животные не почувствовали ее присутствия.

— Кто ее нашел?

— Ее обнаружил один из егерей, контролировавших поместье.

— И вы тут же принялись за эксгумацию?

— Сначала мы привели собак, но они ничего не учуяли. Затем мы облетели усадьбу на вертолете, чтобы проверить местность на наличие явных несоответствий в структуре ее поверхности. Мы обратили внимание на то, что вокруг места обнаружения тела растительность заметно отличалась. Мы показали снимки ботанику, и он подтвердил, что такие отличия могут указывать на присутствие здесь захоронений.

Мила уже слышала об этом прежде: подобные технологии применялись в Боснии для обнаружения братских могил жертв этнических чисток. Присутствие тел под землей оказывает влияние на имеющуюся на поверхности растительность, поскольку происходит процесс обогащения почвы органическими веществами, образующимися вследствие разложения.

Горан огляделся.

— И сколько их?

— Трудно сказать: тридцать, сорок…

— И как давно они здесь?

— Мы находили и очень старые останки, а некоторые, кажется, были погребены совсем недавно.

— И кто эти люди?

— Лица мужского пола. В большинстве своем молодые люди от шестнадцати до двадцати двух — двадцати трех лет. Анализ челюстей подтвердил это предположение в большинстве случаев.

— Все это для того, чтобы стереть из памяти прошлые прегрешения, — прозвучал комментарий криминолога, уже задумывавшегося о последствиях содеянного, после того как эта история получит широкую огласку.

— Роке ведь не собирается тормозить это дело, не так ли? При таком количестве задействованных людей…

— Нет, старший инспектор всего лишь пытается отсрочить дату объявления об этой находке до той поры, когда все прояснится должным образом.

— А это происходит потому, что еще никто не смог дать вразумительных объяснений по поводу того, как эта братская могила оказалась посреди прекрасного поместья Рокфордов. — Горан произнес эту тираду с некоторым негодованием в голосе, не ускользнувшим от внимания ни одного из присутствующих. — А я полагаю, что у нашего старшего инспектора на этот счет есть свое мнение… А у вас?

Стерн не знал, что и ответить. Равно как Борис и Роза.

— Стерн, хотелось бы полюбопытствовать… Обнаружение останков произошло до или после объявления о вознаграждении?

— До того, — еле слышно признался следователь.

— Я так и думал.

Вернувшись к конюшне, следователи встретились с Роке, поджидавшим их рядом с машиной полицейского управления, на которой он и приехал. Горан вылез из электромобиля и решительно пошел ему навстречу.

— Ну так что, значит, я снова должен заниматься этим расследованием?

— Безусловно! Думаешь, мне легко далось отстранение тебя от дел?

— Нелегко, учитывая тот факт, что как бы то ни было, но я все раскрыл. Я бы сказал, что это было бы не лишне.

— Что ты хочешь сказать?

Старший инспектор начал нервничать.

— А то, что я уже дал руководителю его точную характеристику.

— Как ты можешь быть таким уверенным в ее истинности?

— Если бы ты также не считал, что Рокфорд — настоящий виновник всего этого, то ты не стал бы сильно беспокоиться о том, что вынужден скрывать всю эту историю.

Роке взял криминолога за руку.

— Послушай, Горан, ты думаешь, что это только из-за меня. Но это далеко не так, поверь мне. Сверху на меня оказывают такое давление, что ты себе даже представить не можешь.

— Кого ты пытаешься покрыть? Сколько людей замешано в этой мерзости?

Роке повернулся к водителю и махнул ему рукой, чтобы отошел в сторону. Затем он вновь повернулся к следователям.

— Хорошо, давай все расставим по своим местам раз и навсегда… Меня просто тошнит, стоит только подумать об этой истории. Мне даже не нужно требовать от вас хранить все в тайне, иначе, если обмолвитесь хоть словом, в мгновение ока потеряете все: карьеру, пенсию. И я вместе с вами.

— Понятно… И все же что там, под землей?

— Джозеф Б. Рокфорд никогда с самого детства не покидал ни поместье, ни сам дом.

— И как такое вообще возможно? — спросил Борис. — Что, совсем никогда?

— Никогда, — подтвердил Роке. — Похоже, что сначала это была идея фикс его матери, бывшей королевы красоты. Она питала к нему нездоровую любовь, лишив нормального детства и юношества.

— Но когда она умерла… — попыталась возразить Роза Сара.

— Когда она умерла, было слишком поздно: этот юноша не был в состоянии установить даже самый минимальный человеческий контакт с остальным миром. Вплоть до сегодняшнего дня его окружали люди все сплошь раболепные, находившиеся в услужении у семьи. К тому же над ним довлело так называемое проклятье Рокфордов, то есть все потомки мужского пола должны были умереть от рака желудка, едва достигнув пятидесятилетнего возраста.

— Возможно, его мать неосознанно пыталась уберечь его от такой участи, — предположил Горан.

— А что его сестра? — спросила Мила.

— Бунтовщица, — охарактеризовал ее Роке. — Будучи младше брата, она оказалась способной вовремя освободиться от маниакальной привязанности своей матери. И она делала со своей жизнью все, что считала нужным: ездила по миру, растранжиривая свое состояние, растрачивала себя в сомнительных связях, испробовав все виды наркотиков и иных острых ощущений. И все это только для того, чтобы казаться не похожей на своего брата, ставшего узником этих мест… Так продолжалось вплоть до автокатастрофы, произошедшей пять лет назад, из-за которой она оказалась практически изолированной от мира в этом доме вместе с братом.

— Джозеф Б. Рокфорд был гомосексуалист, — заключил Горан.

— Да, это так… Об этом также говорят и трупы, найденные в общей могиле. И все погибли в расцвете сил, — подтвердил старший инспектор.

— Тогда для чего же нужно было их убивать? — спросила Роза Сара.

На этот раз ответил криминолог. Он уже сталкивался прежде с подобными проявлениями.

— Старший инспектор поправит меня, если я ошибаюсь, но, по моему мнению, Рокфорд не смог смириться с тем, каким был на самом деле. Либо в юности кто-то узнал истинную природу его сексуальных предпочтений и никогда не простил ему этого.

Все подумали о матери Рокфорда-младшего, но никто не назвал вслух ее имени.

— Таким образом, всякий раз, когда подобное повторялось, он испытывал чувство вины. Но вместо того, чтобы наказывать себя самого, он карал за это своих любовников… приговаривая их к смерти, — заключила Мила.

— Трупы здесь, и он никогда не уезжал отсюда, — сказал Горан. — Следовательно, тот, кто их убивал, — здесь. Возможно ли, чтобы никто — ни слуги, ни садовники, ни егеря — никогда ничего не замечал?

У Роке уже был готов ответ, но он позволил следователям самим обо всем догадаться.

— Не могу в это поверить, — выступил Борис. — Он им платил!

— Да, он покупал их молчание все эти годы, — с отвращением добавил Стерн.

«Сколько же стоит душа человека?» — подумала Мила. Ведь, в сущности, именно об этом и шла речь. Получается, что человек обнаруживает в себе социально опасные наклонности, из чего следует, что ему доставляет удовольствие убийство себе подобных. Для такого человека есть определение — убийца или маньяк. Но все остальные, те самые, что его окружали и не воспрепятствовали этим злодеяниям и которые, наоборот, извлекали еще и собственную выгоду, как можно их назвать?

— А каким образом к нему попадали юноши? — спросил Горан.

— Пока неизвестно. Мы издали приказ об аресте его личного секретаря, который вскоре после обнаружения тела девочки практически растворился в воздухе.

— А как вы поступите с остальным персоналом?

— Они все задержаны до тех пор, пока мы не выясним, получали они или нет деньги и что им обо всем этом известно.

— Но ведь Рокфорд не ограничивался только тем, что подкупал людей из своего окружения, не правда ли?

Горан словно прочел мысли Роке.

— Несколько лет тому назад один полицейский заподозрил что-то неладное: он занимался расследованием исчезновения одного подростка, который сбежал из дома и ограбил магазин. Его следы привели прямо сюда. В то время Рокфорд обратился к своим могущественным друзьям, и полицейский был переведен в другое место… В другой раз одна ехавшая в машине парочка свернула на дорогу, пролегавшую вдоль окруженного высокой стеной поместья. Они увидели, как некто перелезал через ограду: это был раненный в ногу полуголый юноша, находившийся к тому же в шоковом состоянии. Они посадили его в машину и отвезли в больницу. Там он пробыл всего около часа. Кто-то, представившись стражем порядка, пришел и забрал его. С тех пор о юноше ничего не известно. Врачи и медсестры за свое молчание получили щедрое вознаграждение. Та парочка оказалась любовниками, таким образом, достаточно было просто пригрозить им о том, что об этих взаимоотношениях могут узнать их законные супруги.

— Это ужасно, — сказала Мила.

— Я знаю.

— А что можно сказать о его сестре?

— Думаю, что у Лары Рокфорд не все в порядке с головой. После автокатастрофы ей действительно стало хуже. Это произошло недалеко отсюда. В этом была только ее вина: она съехала с трассы и врезалась в дерево.

— И тем не менее нам нужно с ней поговорить. И даже с Рокфордом, — заявил Горан. — Вероятно, этот человек знает, кто такой Альберт.

— Черт возьми, как ты собираешься разговаривать с ним? Он в коме!

— Получается, что он провел нас со своей болезнью! — Борис был вне себя от ярости. — Он не только ничем не поможет нам, но и за все, что натворил, даже дня не отсидит в тюрьме!

— О, ты не прав! — возразил Роке. — Если ад существует, то его уже давно там дожидаются. Но он идет туда слишком медленно и мучительно: у этого сукина сына аллергия на морфин, поэтому нельзя уменьшить его боль.

— Тогда почему он все еще жив?

Роке улыбнулся, иронично выгнув брови:

— Такова воля его сестры.

Внутреннее убранство жилища Рокфорда наводило на мысль о его схожести с замком. Черный мрамор доминировал в интерьере комнат; его прожилки поглощали весь солнечный свет. Тяжелые бархатные портьеры закрывали окна. Картины и гобелены воспроизводили в большинстве своем изображения природы и сцены охоты. С потолка свисала огромная хрустальная люстра.

Едва переступив порог зала, Мила испытала ощущение жуткого холода. Каким бы роскошным он ни был, все равно этот дом был насквозь проникнут духом вымирания. Прислушавшись, можно было уловить эхо былой тишины, осевшей со временем и образовавшей это несокрушимое и грозное спокойствие.

Дара Рокфорд «дала свое согласие принять их». Она прекрасно знала, что не могла избежать этой встречи, но переданная следователям фраза как нельзя точно характеризовала тип человека, с которым они собирались встретиться.

Она принимала их в библиотеке. Мила, Борис и Горан собирались задать ей вопросы.

Мила увидела эту женщину в профиль, когда та, сидя на кожаном диване, элегантным жестом поднесла сигарету к губам. Она была невероятно красива. Еще издали все трое были поражены легким изгибом ее лба, следовавшего за ним тонкого носа и пухлыми губами. Пронзительно зеленый магнетический глаз в обрамлении необыкновенно длинных ресниц.

Но едва они приблизились и встали напротив нее, как оказались в крайнем смущении от увиденной ими второй половины лица.

Она была изуродована огромным шрамом, который начинался под волосами, врезался в лоб, чтобы затем погрузиться в пустоту глазной орбиты и устремиться вниз, как след от слезы, заканчиваясь под подбородком.

Мила обратила внимание и на несгибавшуюся ногу: даже закинутая поверх другая нога не смогла скрыть этого увечья. Рядом с Ларой лежала книга. Она была перевернута таким образом, что не было видно ни ее названия, ни имени автора.

— Добрый день, — поприветствовала следователей женщина. — Чем обязана вашему визиту?

Дара не предложила гостям сесть. Они остались стоять посреди огромного ковра, покрывавшего почти половину комнаты.

— Нам бы хотелось задать вам несколько вопросов, — произнес Горан, — само собой разумеется, если это возможно…

— Пожалуйста. Я вас слушаю.

Дара Рокфорд потушила в пепельнице из алебастра то, что осталось от ее сигареты. Затем она достала еще одну из пачки, что лежала внутри кожаного футляра вместе с золотой зажигалкой. Ее щелкавшие зажигалкой тонкие пальцы едва заметно дрожали.

— Ведь это была ваша идея о вознаграждении в десять миллионов тому, кто обнаружит шестую девочку, — начал Горан.

— Мне казалось, что это тот самый минимум, который я могла бы для нее сделать.

Она бросала им вызов, решаясь заговорить начистоту. Быть может, она хотела смутить их, а может, все — следствие ее необычайного антиконформизма, отчетливо контрастировавшего со строгостью дома, который она избрала в качестве своего убежища.

Горан решил принять вызов.

— Вы знали о том, что делал ваш брат?

— Все знали. И все молчали.

— А почему на этот раз не стали молчать?

— Что вы хотите сказать?

— Егерь, нашедший тело девочки: предполагаю, что и он имел свою мзду…

Как догадалась Мила, Горан понял, что Ларе не составило бы труда затормозить все дело. Но она не хотела.

— Вы верите в существование души? — поглаживая лежавшую рядом книгу, спросила женщина.

— А вы?

— Вот уже некоторое время я размышляю над этим…

— И именно поэтому вы не позволяете врачам отключить вашего брата от приборов, которые еще поддерживают в нем жизнь?

Женщина ответила не сразу. Вместо этого она посмотрела вверх. Джозеф Б. Рокфорд находился на верхнем этаже, в кровати, на которой спал с самого детства. Его комната была преобразована в палату интенсивной терапии, достойную самого современного госпиталя. Он был подключен к оборудованию, которое обеспечивало его кислородом, питало лекарствами и жидкостями, очищало кровь и освобождало кишечник.

— Не следует истолковывать меня превратно: я хочу, чтобы мой брат умер.

Казалось, женщина говорила абсолютно искренне.

— По-видимому, ваш брат знал человека, который похитил и убил пять девочек, а теперь удерживает и шестую. Как вам кажется, кто бы это мог быть?

Лара посмотрела на Горана единственным глазом: наконец она позволила выставить себя на его обозрение.

— Как знать, быть может, это кто-нибудь из обслуживающего персонала. Кто-либо из находящихся сейчас в этом доме или бывших здесь в прошлом. Вам следует проверить это.

— Мы уже занимаемся этим, но боюсь, что человек, которого мы ищем, слишком хитер, чтобы позволить нам себя обнаружить.

— Как вы уже поняли, в дом имели доступ только те люди, услуги которых Джозеф оплачивал. Наемные работники и прислуга, все под его строгим контролем. Чужих я здесь никогда не видела.

— А молодых людей вы видели? — решительно спросила Мила.

Женщина, прежде чем дать ответ, выдержала длинную паузу.

— Он и им платил. Всякий раз, особенно в последнее время, развлекал себя тем, что предлагал им нечто вроде договора, по которому они продавали ему свою душу. Они думали, что это такая игра, шутка — лишний повод выманить немного денег у сумасбродного миллиардера. Вот они и подписывали его. Подписывали все. Я обнаружила несколько таких бумаг в сейфе его кабинета. Подписи достаточно разборчивы, хотя то, чем они подписывались, собственно, чернилами и не является…

Сделав этот жуткий намек, Лара рассмеялась, но этот смех был довольно необычным, что очень встревожило Милу. Он лился изнутри, словно после долгого томления в легких был, наконец, выплеснут наружу. Это был хрип, вызванный никотином, но вместе с тем и болью. Затем женщина взяла в руки книгу, что держала рядом с собой.

Это был «Фауст».

Мила сделала один шаг ей навстречу.

— Вы ничего не имеете против, если мы попытаемся допросить вашего брата?

Горан и Борис посмотрели на девушку, словно та потеряла рассудок.

Лара все еще смеялась.

— И как вы намерены это сделать? Он скорее мертв, чем жив. — Затем, сделавшись серьезной, она произнесла: — Слишком поздно.

Но Мила не отступала:

— Позвольте нам попробовать.