Франсуа услышал поворот ключа в замке в восемь пятнадцать. Иногда они будили его раньше, иногда — например, когда дежурил Аким, — позволяли поспать.

В самый первый день Люк предупредил, что, если кто–то постучит в дверь, он должен оставаться на кровати. Если в тот момент, когда они войдут в комнату, он не будет сидеть на кровати с поднятыми руками, ладонями к ним, чтобы показать, что у него ничего нет, то еда будет брошена на пол и другую в этот день уже не принесут. Поэтому Франсуа всегда делал так, как ему сказали. Он садился на кровать и поднимал руки, как солдат, который собирается сдаться.

В это утро в комнату зашла Валери. Это было необычно. За ней стоял Люк. Ни Акима, ни Слимана не было. Посреди ночи Франсуа слышал, как возле дома остановилась машина. Мужчина вошел внутрь и поздоровался с Люком. Франсуа показалось, что он узнал этот голос. Один из временных охранников, замещавших Слимана и Акима в те выходные, когда они уезжали в Марсель. Бывший солдат Иностранного легиона, мачо, бритоголовый ариец по имени Жак. Жак не умел готовить, как остальные, и был ленив, безжалостен и глуп. Франсуа решил, что он снова кого–то заменяет, и взмолился высшим силам, чтобы Слиману дали несколько дней выходных. И чтобы это был последний раз, когда он его видел.

— Нам нужно сделать небольшое кино, — сказала Валери и жестом показала Франсуа, чтобы он оставался на кровати. В руках у нее была газета. Люк держал айфон.

— Какое кино?

— Такое, чтобы доказать, что ты жив, — грубо сказал Люк. Они вели себя довольно резко и, кажется, нервничали. Франсуа всегда пытался анализировать поведение своих тюремщиков, чтобы понимать их мотивы и планы. Когда они говорили так, как сейчас, и Франсуа чувствовал, что с ним обращаются хуже, он начинал бояться, что его убьют.

— Держи, — сказала Валери и протянула ему газету. Это был утренний выпуск Le Figaro. На первой полосе красовалась главная статья номера — о Саркози, реклама туров в Мексику и еще какая–то статья справа об Обаме и финансировании в Вашингтоне. Люк принес из холла деревянный стул, поставил его напротив кровати, сел и поднял айфон.

— Назови свое имя, — потребовал он. Валери нависала над ним; Люк сказал ей, что она загораживает свет, и она чуть–чуть сдвинулась в сторону.

— Меня зовут Франсуа Мало. — По непонятной причине Франсуа чувствовал себя так, будто проделывал это уже много раз. Он взглянул на Валери. Она смотрела в стену за его спиной.

— Какое сегодня число? — спросил Люк. Франсуа перевернул газету и прочитал число, потом показал первую полосу в камеру.

— Годится, — сказала Валери и сделала Люку знак, чтобы он прекратил съемку. — Что еще ей надо знать?

Франсуа посмотрел на них, стараясь угадать, о чем они думают. Он знал, что за него потребовали выкуп; ему сказали, что его «мать» собирается заплатить. Он ничего о ней не знал, только гадости, которые Слиман ночь за ночью нашептывал ему через дверь. Франсуа не хотел верить ни единому слову. Первые несколько часов после похищения он думал, что его взяли по ошибке. Схватили не того человека, убили не ту семью. Сейчас, меньше чем через месяц после смерти родителей, он ощущал какую–то странную свободу от них, и его не покидало невероятное чувство вины и стыда. Разве не должен он был все еще оплакивать их смерть? Несмотря на то что за прошедшие годы они так отдалились друг от друга? Разве может нормальный сын бояться только за свою шкуру и чувствовать облегчение оттого, что его родителей нет в живых? Иногда Франсуа казалось, что он слегка сошел с ума. Он хотел бы поговорить об этом с Кристофом и Марией. Они никогда его не осуждали. Они всегда понимали, что он пытается сказать.

— Это наша последняя ночь в этом доме, — объявила Валери. — Завтра в это же время мы уезжаем.

— Почему? — спросил Франсуа.

— Почему? — передразнил Люк и потащил стул обратно в холл.

Франсуа бросил взгляд поверх его головы и увидел, что в гостиной сидит Слиман. У него вдруг появилось предчувствие, что до утра он не доживет.

— Потому что слишком много людей побывало в этом доме, — ответила Валери. — Слишком многие знают, что ты здесь.

Слиман обернулся и посмотрел ему прямо в глаза, как будто все это время прислушивался к разговору.

— Мы делаем так, чтобы нам было проще. — Валери нагнулась и потрепала его по волосам. — Не волнуйся, мальчик. Мамочка скоро придет за тобой.