53

В 1966 году Би-би-си запретил показ документального фильма, снятого для них режиссером Питером Уоткинсом и рассказывающего о вымышленной ядерной атаке на Великобританию. Назывался он «Игра в войну». В него входили кадры теней на стенах Хиросимы – сгоревшие останки десятков тысяч людей, застигнутых атомным взрывом. Там были кадры и с другими людьми, которым повезло еще меньше – с них целиком сходила кожа, они слепли, умирали в муках.

Огласка, сопутствовавшая запрету, привела к тому, что фильм «Игра в войну» стал хитом в артхаусных кинотеатрах на закрытых просмотрах. Глория Ламарк тоже попала в число избранных. Впоследствии, как и многие другие, кого испугало увиденное, она решила оборудовать под домом противорадиационное убежище на случай ядерной атаки. Оно должно было находиться под нынешним подвалом дома и иметь бетонные стены толщиной в три ярда.

Как и остальные люди, построившие себе убежища, Глория Ламарк держала это в тайне. В случае ядерной атаки любой, кто знает о твоем убежище, убьет тебя, лишь бы попасть туда первым. Она ловко замаскировала его. Если спуститься по лестнице в конце коридора, то попадешь в небольшой спортивный зал, где есть велотренажер, гири, гребной тренажер и беговая дорожка. За деревянной дверью – маленькая сауна. Вход в убежище находился под сауной: толстая железная дверь наподобие той, какими оборудованы банковские хранилища.

За дверью был тамбур, оснащенный камерой слежения. Вторая дверь, не уступавшая первой, выходила на винтовую лестницу, ведущую в само убежище, перед которым имелась еще и третья дверь.

Убежище состояло из нескольких помещений, каждое герметично закрывалось стальными дверями, похожими на водонепроницаемые переборки на корабле. Если в один из отсеков проникнет радиация, остальные не пострадают. В убежище имелись вентиляция, устройство для очистки воздуха, генератор и водоочистная система. Глория Ламарк сделала все, чтобы в случае необходимости они с Том-Томом могли оставаться здесь несколько месяцев, питаясь консервами и утоляя жажду заблаговременно заготовленными запасами воды.

Однако стоимость противорадиационного убежища оказалась астрономической. Ко времени окончания строительства страхи экстравагантной дамочки значительно уменьшились. Глория так и не провела сюда водопровод, не поставила очиститель воздуха, не заполнила кладовую продуктами. Вместо этого она повесила замок на входную дверь и иногда запирала там маленького Томаса, если он плохо себя вел. Когда сын стал подростком, она перестала наказывать его таким образом, а после 1975 года и вовсе ни разу не спускалась в убежище. По правде говоря, Глория просто забыла о его существовании.

Но Томас не забыл.

И теперь в закупоренной камере противорадиационного убежища, в тридцати футах ниже поверхности земли, лежала в кромешной темноте Аманда Кэпстик, оглушенная стуком собственного сердца.

Она только что упала еще раз. Зацепилась за матрас. И сейчас лежала неподвижно, прижавшись ухом к холодному полу, прислушивалась. Но темнота была слишком громкой. Она засасывала каждый хрип ее дыхания, а потом возвращала его, звук усиливался до оглушающего. Ее уши пульсировали страхом. Она представляла собой одну сплошную массу пульсирующей плоти. Пульсации, мысли, боль – вот что отделяло ее от окружающей пустоты. А также потребность помочиться.

Аманда снова поднялась на ноги, с каждым мгновением чувствуя все большую тревогу, отчаянно пытаясь сообразить, где же она находится.

«Не спеши».

Надо обследовать эту головокружительную темноту, обнюхать ее, попытаться понять, что это за едкий запах. Ей было трудно держаться прямо. Каждые несколько секунд Аманда теряла ориентацию, ударялась о стену или спотыкалась о матрас и снова падала.

Но как бы здесь ни было темно, наверняка она найдет место, где есть хоть немного света, проникающего из-под двери, из окна, через трещину в потолке. Однако ничего такого она не видела. Нигде не находила облегчения от невыносимого мрака этой пустоты.

Аманда потрогала собственное тело, проверила его, убедилась, что она все еще жива и состоит из плоти. Провела пальцами по волосам. Нет, она не умерла. Определенно не умерла.

Один раз она проводила съемку в палате, где лежали люди, перенесшие инсульт. Некоторые из них оказались заключенными в тюрьме собственного тела: глухие, немые и слепые, но при этом полностью осознававшие действительность.

«Неужели и со мной произошло то же самое?

Если бы мне только удалось найти сумочку. Там есть зажигалка».

Потребность помочиться стала такой настоятельной, что заглушила все прочие мысли. Аманда пыталась отвлечься, но уже через минуту желание усилилось стократ. Очередной приступ вызвал у нее такую боль, что по щеке скатилась слеза. Она встала, прислонилась спиной к стене и скрестила ноги; ее трясло, она потела, внутренности у нее закручивались, словно кто-то завязывал их жгутом.

Наконец позыв прошел. Можно передохнуть несколько минут.

«Если бы я лежала в больнице, парализованная, слепая, то мне бы поставили катетер».

Она снова позвала на помощь. Но тут мочевой пузырь вновь напомнил о себе, разом заставив девушку забыть обо всем.

«Туалет. Господи. Здесь должен быть туалет.

Найди туалет, а потом уже сможешь мыслить яснее».

Левая рука у нее дьявольски болела после падения. Правой она начала ощупывать стену.

«Методично. Ты должна действовать методично».

Дюйм за дюймом, снизу доверху. Она начала от пола, а потом поднималась вверх – сколько хватало роста. Холодный, ровный камень.

«Но ведь как-то же я попала сюда? Значит, тут должен быть выход».

Безумные мысли мелькали в ее голове. Не имеет ли к этому отношения Майкл Теннент? Или Брайан? Что за человек подошел к ней на лестнице и пожал руку?

Аманда споткнулась, потеряла стену, попыталась вновь ее найти. Взмахнула руками, в очередной раз упала, испуганно вскрикнула, сильно ударившись о каменный пол. Ее лицо ощутило матрас, влажный, заплесневелый, пахнущий временем. Она принялась ощупывать пол дюйм за дюймом в поисках сумочки. Не нашла.

«Господи, кто-нибудь, помогите мне!»

Снова поднялась на колени. Выпрямилась. Успокоилась. Глубоко вздохнула. Встала ровно, стараясь не пошатываться, мелкими шажками подошла к стене.

Ее руки продолжили ощупывать ровную поверхность. Аманда пыталась убедить себя, что видит один из по-настоящему страшных снов, когда ты оказываешься заживо замурованным в склепе или хочешь убежать от убийцы, а ноги тебя не слушаются.

Но боль в мочевом пузыре ясно говорила ей: нет, это не сон. Она не спала.

Аманда снова прижалась спиной к стене и скрестила ноги, яростно ругаясь сквозь сжатые зубы.

«Я не описаюсь. Я не стану мочиться на пол.

Нет, ни за что не стану».