52

Платья. Туфли. Коробки со шляпками. Парики. Шелковые шарфики. Шкатулки с ювелирными изделиями. Две комнаты квартиры Коры Берстридж оказались забиты исключительно этим добром. Гленн не мог поверить, что у звезды было столько одежды.

В одной из шкатулок, стоявших на комоде, он нашел усыпанные бриллиантами старинные часы «Картье»; были в шкафах и ящиках и другие великолепные ювелирные изделия.

Повсюду царил порядок, если только вообще можно навести порядок, когда хранишь дома такую уйму всякой всячины. Никаких признаков того, что тут побывал незваный гость. Однако картина изменилась, едва только Гленн открыл дверь в чулан при кухне.

Там он увидел хаос. Таз и ведро были перевернуты, щетка для чистки ковра небрежно брошена на ящик из-под шерри, несколько предметов одежды сорвались с крючков и упали вниз, тряпка и щетка лежали рядом с жестянкой чистящего средства, содержимое которого просочилось на пол.

Над его головой сверкнул свет. Он проникал через слегка сдвинутую крышку люка, ведущего на чердак.

Неужели наверху кто-то есть?

Гленн замер. Крышка люка была всего в футе от его головы, он мог легко дотянуться до нее рукой в перчатке. Гленн прислушался, замер, затаил дыхание. Тут захрипела его рация, и он выключил ее, чтобы не пропустить ни одного звука. Ничего. Где-то внизу тихонько играла музыка: вероятно, в квартире этажом ниже кто-то бренчал на пианино.

Гленн поднял руки, уперся ладонями в крышку. В нем было больше шести футов роста, а вот Коре наверняка требовалась стремянка. И где же она? «Когда ты в последний раз поднималась туда, Кора?»

Он сдвинул крышку еще чуть-чуть. В резком свете виднелись балки. Их состояние показалось Гленну вполне удовлетворительным. Нижняя обшивка кровли в нескольких местах обвисла, но и только. Осторожно отодвинув крышку в сторону, Гленн ухватился за края люка и подтянулся.

Просунув голову на чердак, он увидел возвышавшуюся над ним фигуру, вперившую в полицейского холодный взгляд.

Мурашки побежали у него по коже. Руки невольно разжались, и Гленн рухнул вниз.

«О господи!»

Гленн пятился из чулана, сердце бешено колотилось в груди. Он видел перед собой только эту фигуру: холодная улыбка, лоснящиеся губы, длинные светлые волосы, шелковый халат до пола.

«Возьми себя в руки, старик!

Это всего лишь долбаный манекен, идиот!»

Он вспомнил. Ну конечно же. «Госпожи нет дома». Один из лучших фильмов Коры Берстридж, ужастик что надо, она играла в нем обезумевшую от страха жертву маньяка, роль которого исполнял Энтони Перкинс, звезда триллера «Психо». В кульминационной сцене Кора устроила для него ловушку, одев этот манекен в свою одежду и поставив в комнате за полупрозрачным занавесом. Сама же она спряталась за дверью с топором и, когда злодей вошел, зарубила его.

Гленн вернулся в чулан, правда шел он медленно, снова подтянулся и посмотрел наверх. Вид манекена и во второй раз напугал его не меньше прежнего. Гленн внимательно вгляделся, он не спешил, хотел быть уверенным в том, что тот не движется, что перед ним не призрак.

Манекен был сделан необычайно искусно, он казался чудовищно, просто ужасающе реальным.

«А ловко ты меня разыграла, Кора. Жаль только, что мы не можем вместе посмеяться над этой шуткой».

Гленн подтянулся и влез на чердак, для надежности упираясь ногами в стены. Вот почему одежда оказалась на полу, понял он. А вместе с одеждой тряпка, щетка и жестянка с чистящим средством.

Он встал на колени, оглянулся. Перед ним с потолка свешивалась единственная лампочка. Большая цистерна для воды. Чемоданы и сундуки вокруг. Стопки фотографий или картин в оберточной бумаге, обвязанные бечевкой и покрытые многолетней пылью. На манекене тоже был слой пыли, а с парика свисала паутина.

Он попал в сокровищницу, где Кора Берстридж хранила свои реликвии, и Гленн пожалел, что у него нет времени хорошенько рассмотреть их. Он поднялся и сосредоточился: у него сейчас совершенно иная задача.

Может быть, Кора поднималась сюда и забыла выключить свет?

Гленн вытащил маленький фонарик, включил его, провел лучом по сундукам, чемоданам, коробкам. Пыль, паутина, мышиный помет. Все эти чемоданы и сундуки не открывали уже многие месяцы… а может быть, и годы.

Ступая только на балки и пригибаясь, чтобы не стукнуться головой, он пошел по чердаку в темноту, туда, куда не доставал свет лампочки. Потом повернулся и посмотрел на манекен. Ну и жуть! Заглядевшись, Гленн угодил своей лысой головой в паутину, которую сплел большой паук. Полицейский отпрыгнул в сторону, с отвращением стряхнул ее. И тут же почувствовал, как лапки убегающего паука щекочут его шею. Он, вздрогнув, ударил по шее ладонью:

– Тьфу, пакость! А ну брысь!

Гленн повел плечами, встряхнулся. И в этот момент луч фонарика выхватил из темноты нечто такое, что он поначалу принял за мотылька, уснувшего на подпирающем крышу деревянном столбе.

Освободившись от паука, он подошел поближе и присмотрелся. С гвоздя свисал крохотный лоскуток одежды. Где-то на высоте его плеча.

Он присмотрелся внимательнее. Нити кремового цвета. Неужели Кора зацепилась здесь за гвоздь? Но в Коре было всего пять футов четыре дюйма. А тот, кому принадлежал лоскуток материи, был на голову выше актрисы.

Гленн не стал трогать клочок, даже не прикоснулся к нему, а двинулся дальше, к прямоугольнику света, видневшемуся в дальнем конце чердака. Подошел поближе, направил в ту сторону луч фонарика и увидел старинную проржавевшую перегородку, за которой начиналась пожарная лестница. Видимо, долгие годы здесь никто не бывал.

Выход на лестницу перекрывался дверью с навесным замком. Вот только дверь эта была сорвана с перегородки и висела перекошенная; в ней торчали четыре ржавых шурупа, а в перегородке зияли четыре отверстия.

Кто-то вышиб эту дверь. Причем совсем недавно.