44

Падал густой снег. Они втроем шли с лыжами на плечах вверх по склону к станции подъемника. Миновали коровник, потом ряд старинных зданий в стиле шале, на каждом из них красовалась вывеска с надписью «ПАНСИОН ГАРНИ».

– Мне казалось, тебя всегда интересовали японские опционы, – сказал Ричард.

– Только те, по которым оплата идет швейцарскими франками, – ответил Андреас.

Они словно бы беседовали на иностранном языке. Он был для Сэм таким же чужим, как и языки страны, в которой они теперь находились. Французский. Немецкий. Швейцарский диалект немецкого. Вокруг слышались обрывки незнакомой речи. Перед ними шли два долговязых парня: один – в светоотражающем желтом лыжном костюме, другой – весь в белом, только ботинки ярко-розовые. Парни громко разговаривали, тяжело ступали, тащили на плечах лыжи. И вдруг разразились смехом. Нормальные люди. Приехали на денек покататься на лыжах. Сменить обстановку, развеяться.

И правильно. Надо брать от жизни все. Наслаждаться, ходить по острию ножа. Пока есть такая возможность.

Потому что потом умрешь и будешь лежать в целлофановом пакете на столе в морге. Плыть в пустоте. Там, где можно кричать во весь голос, однако никто тебя не услышит. Кричать вечно.

Однако сейчас Сэм было все равно. Она устала подниматься по склону холма, устала от снега, падавшего ей на лицо. Устала бояться. Ей хотелось сесть и спокойно посидеть. Уснуть и не видеть сны.

Интересно, бывают ли сновидения после смерти? В пустоте?

– Ты сегодня с утра спокойна, Багз, – заметил Ричард.

Она на ходу сморгнула снег и ничего не ответила, только снова посмотрела на теплые зеленые перчатки Андреаса.

«Успокойся, Андреас всего-навсего банкир с искалеченной рукой. Да, он холодный и самоуверенный тип. Как и большинство банкиров. Ну и чего, спрашивается, ты боишься? Что он может с тобой сделать? Превратить в лягушку? Или, может, думаешь, что он набросится на тебя, когда Ричарда не будет поблизости, изнасилует и перережет горло? И все потому, что тебе показалось, будто он был на том катере? Между прочим, Андреас вам обоим оказывает услугу и не заслужил, чтобы на него возводили напраслину».

Они пересекли реку по деревянному мосту, потом поднялись по крутым ступенькам и встали в хвост шумной очереди к подъемнику. Сэм медленно продвигалась вперед вслед за Андреасом и Ричардом. В воздухе висел густой запах чеснока, солнцезащитного крема, губной помады и духов.

– «Сони», – сказал Ричард. – Их семилетние облигации на сегодня самое выгодное вложение. Они повысятся в пять раз, и плюс еще четыре процента страховая премия.

– Лично я предпочитаю «Фуджитсу», – ответил Андреас.

Теперь до нее доносились рокот механизмов, гудение двигателей, приводящих в движение мощные тросы, по которым скользили шестиместные вагончики. Когда вагончики останавливались, раздавался металлический стук открывающихся дверей и слышались голоса лыжников; уложив лыжи в багажное отделение, они залезали внутрь, и двери с шумом захлопывались. Затем крохотные вагончики, похожие на яйца, трогались с места, с жутким ревом набирая скорость, пролетали между опорами.

Что-то больно ударило Сэм в поясницу.

– Entschuldigung.

Какая-то неопрятная женщина, наклонившись вперед, пыталась уложить в багажное отделение лыжи. Она смущенно улыбнулась Сэм. Рядом стояли две маленькие девочки в одинаковых розовых костюмах.

Сэм почувствовала, как кто-то берет у нее лыжи. Повернулась и увидела Андреаса, который пристроил ее лыжи в багажник в задней части вагончика. Потом он взял ее под руку и помог сесть.

Она оглянулась:

– А Ричард? Где Ричард?

– Он впереди.

В вагончике сидели четыре японских мальчика, с интересом разглядывали их. Снаружи донесся чей-то взволнованный крик, потом послышалась громкая тирада на японском, и мальчики выпрыгнули наружу за секунду до того, как двери закрылись.

Вагончик тронулся, Сэм потеряла равновесие и больно шлепнулась на пластиковую скамью. Андреас сел напротив нее, в руках он держал лыжные палки, аккуратно обхватив их пальцами. Некоторое время вагончик раскачивался на тросе, а потом начал скользить вверх.

Сэм смотрела в окно. «Тоже мне щеголь. Ультрамодный лыжный костюм, зеленый с отливом, сдвинутые на лоб очки. Интересно, катаешься ты так же шикарно, как выглядишь? Может, и так, черт тебя возьми».

Снегопад усилился. Ветер раскачивал вагончик, и видимость, казалось, постепенно сходила на нет. Вагончик тряхнуло, и Сэм испуганно огляделась, прислушиваясь к ворчанью троса и ветру за окном. Встретилась глазами с Андреасом. Он смотрел на нее и чему-то иронически улыбался.

– Погода не так хороша, как хотелось бы, – сказал он, продолжая сверлить Сэм взглядом.

– Не лучший день для катания на катере, – ответила она.

Но банкир и бровью не повел.

Сэм отвернулась. И поинтересовалась:

– Вы занимаетесь яхтенным спортом, Андреас? Я думаю, Женевское озеро – прекрасное место для этого. Или для катания на катерах.

Она снова внимательно посмотрела на своего спутника, однако тот по-прежнему был абсолютно невозмутим.

– Я слишком много работаю, – произнес он. – Горные лыжи – единственный отдых, какой я могу себе позволить.

– Если бы я жила в Монтрё, то все время проводила бы на озере. Так хорошо в холодный воскресный денек погонять на катере. Вы со мной не согласны?

– Не знаю, – равнодушно бросил банкир, отворачиваясь к окну, словно разговор наскучил ему.

– Кажется, дядюшка Рэт из повести «Ветер в ивах» сказал: «Нет ничего – абсолютно ничего – хотя бы наполовину столь же прекрасного, как кататься по воде на лодке». Вы читали Кеннета Грэма?

– Не помню, вроде бы нет.

Она вгляделась в лицо Андреаса, пытаясь угадать его реакцию. О чем говорит язык его тела? Банкир слегка изменил положение: снова повернул голову к окну, чуть сильнее сжал кулаки. И сказал:

– Повыше в горах будет лучше. Думаю, мы поднимемся выше вон той тучи.

Сэм снова нервно огляделась, когда трос громко затарахтел на шкивах очередной опоры и вагончик качнуло. В окно она видела верхушки елей внизу.

«Да кто ты такой, Андреас, черт тебя возьми? Или дело во мне?»

Сэм опять посмотрела на его пальцы, потом на зеленый костюм, и что-то в этом костюме показалось ей знакомым.

Вагончик рывком остановился, начал раскачиваться. Сэм охватил ужас. От очередного порыва ветра качка еще усилилась. Снег и туман, казалось, стали еще гуще; она услышала скорбные завывания ветра в опоре, потом раздался противный хруст, словно бы металл рвали на части. А Андреас все ухмылялся. Ухмылялся, видя ее страх.

Вагончик бешено качнуло: раз, другой; потом движение вперед продолжилось. Где-то над ними снова раздался хруст, и вагончик опять дернулся. Сэм услышала громкий хлопок. На них упала темная тень, сердце у нее так и екнуло. Раздался еще более громкий хлопок, последовал жуткий рывок, и их повело назад.

Дверь с шипением и гулким ударом открылась, и банкир встал.

Слава богу, наконец-то приехали.

Андреас взял ее лыжи из багажника и теперь стоял в ожидании. Сэм поднялась на ноги и выпрыгнула из кабинки на землю. Раздался еще один хлопок – прибыл следующий вагончик, ударился о пустой, из которого они только что вышли.

– Спасибо, – сказала она и двинулась следом за швейцарцем к мужу, который стоял в очереди на выход.

Ричард повернулся к ним:

– Я думал, вы сядете сразу за мной. Представляете, оказался в вагончике, набитом немцами. Они ни слова по-английски не знают. Вы как, приятно поболтали?

– Твоя жена просто очаровательна. Очень начитанная дама.

Андреас опять улыбнулся Сэм, а она отвернулась, посмотрела на крышу посадочной платформы, на темные вращающиеся колеса механизмов, прислушалась к их грохоту и урчанию. Раздался еще один удар, известивший о прибытии очередного вагончика.

Сэм знала: оно здесь. В горах. Ждет ее.