45

– Сэм!

Она услышала голос Кена, эхом раскатившийся по горам, и вздрогнула, подняла голову, осмотрела склон, с которого только что съехала. Но никого не увидела. Никого, кроме Андреаса в его зеленом с отливом костюме. Банкир готовился к спуску, но ждал, когда она остановится и наверняка увидит его. Сэм посмотрела на Ричарда, однако тот, казалось, ничего не слышал.

Но почему?

Ведь звук был такой отчетливый.

Словно предупреждение.

– А вот и солнышко, – сказал Ричард.

Сэм кивнула и снова окинула взглядом склон. Хорошо хоть они сейчас находились с подветренной стороны. Солнце и впрямь пыталось пробиться сквозь тучи, словно сигарета, тлеющая под скатертью.

За последний час снегопад прекратился, да и туман начал рассеиваться. Андреас предложил подняться еще выше, на вершину ледника, чтобы уйти от непогоды. И он оказался прав. Сэм слышала гудение ратрака, расчищающего ледник у нее за спиной, близко, совсем рядом; она повернулась, окинула взглядом красную громадину на гусеничном ходу, ее лопасти вращались, перемалывая снег. На борту машины крупными буквами было написано: «СНЕЖНЫЙ БАРС». На крыше ратрака мигал предупредительный оранжевый огонек, а его сирена завывала, издавая короткие монотонные звуки, словно ветер открывал-закрывал скрипучую дверь.

Андреас спрыгнул с вершины бугристой трассы, низко пригнулся, оттолкнулся лыжной палкой, выпрямил ноги, потом снова их согнул, сделал аккуратный поворот, слишком аккуратный, черт бы его подрал; снова выпрямил и согнул ноги, опять помог себе палкой, сделал еще один поворот, покатился вниз четкой, ровной змейкой, словно в танце; каждое его движение было подчеркнутым, как будто он проводил мастер-класс на склоне горы. Он направился вниз, прямо к вращающимся лопастям «Снежного барса», совершая четкие, ритмичные повороты, низко пригнув голову и двигаясь с неизменной скоростью.

«Словно и не видит ратрака, – испуганно подумала Сэм. – Вот ведь пижон несчастный».

Еще один поворот. Андреас прибавил скорости, уходя в сторону, потом снова направился назад – к ратраку.

Он мчался прямо на его вращающиеся лопасти.

Однако в последний момент сделал еще один крутой, невероятно стильный поворот, пригнулся, уклоняясь от столкновения, и теперь с демонической ухмылкой ехал навстречу Сэм.

Она попыталась уйти в сторону, лыжи ее скрестились, она потеряла равновесие, взмахнула палками.

Он затормозил, сделав резкий поворот, подъехал к ней, обдав холодным снегом.

Сэм больно упала на бок, услышала его громкий смех. Она уперлась палками в снег, помогая себе подняться. Лыжи стали разъезжаться, Сэм не удержалась и снова упала – теперь на спину.

«Ах ты, ублюдок!» Она сердито посмотрела на банкира, потом на Ричарда, который стоял рядом, сняв перчатки и ковыряя в носу.

Андреас здесь, на горных склонах, казалось, прямо-таки ожил, он словно бы радовался возможности компенсировать свое неумение поддерживать светскую беседу виртуозным катанием на горных лыжах. Он сдвинул очки на лоб.

– Я сейчас вам помогу. – И наклонился, схватил Сэм за руку, сжав ее словно тисками, поднял. – Ну что, больно падать, да? – Андреас уставился на нее пронзительным взглядом. – Здесь можно совершить траверс в очень красивую снежную впадину. О ней знают лишь немногие. – Он опустил очки на глаза, а Сэм посмотрела на руку, которая помогла ей подняться, правую руку с тремя бесполезными пальцами, и вспомнила, что однажды, очень давно, почувствовала точь-в-точь такую же стальную хватку. А Андреас убрал руку за спину, натянул на голову зеленую балаклаву и устремился вниз по склону.

Сэм отряхнула снег с брюк.

– Ричард, я больше не хочу с ним кататься.

– Но Андреас отличный горнолыжник, – настороженно сказал Ричард. – Знает горы вдоль и поперек. В таком тумане хорошо иметь проводника.

– Все равно не хочу.

– Багз, мне кажется, что ты очень ему нравишься.

Сэм ошеломленно уставилась на мужа:

– Ричард, я что, часть твоей сделки?

Он покраснел, почесал ухо:

– Не говори глупостей. Просто будь с ним дружелюбна, только и всего.

– Господи, – вздохнула Сэм. – А ведь прежде ты был таким гордым.

Она отвернулась и начала спускаться в том направлении, в котором исчез банкир. Сделала неловкий, неумелый поворот, потом еще один и остановилась; глаза болели, и Сэм плохо соображала, потому что ее трясло от злости и страха.

Она посмотрела на Ричарда, который, как всегда, спускался слишком быстро; чуть сгорбившись, он исчез в тумане. Сэм услышала шуршание других лыж, увидела, как мимо проехала пара: мужчина держался чуть напряженно, а женщина – изящно и свободно. Туман поглотил и их, после чего наступила тишина. Сэм вдруг поняла, что осталась на склоне одна.

Она испуганно огляделась. Нога болела после падения, Сэм промокла и замерзла. Ей захотелось вернуться домой, сесть перед камином и чтобы Ники играл на ковре.

Дома было уютно. Безопасно. Но дом находился где-то далеко, словно бы в ином мире.

Сэм прищурилась, вполсилы оттолкнулась, сделала неловкий поворот, потом еще один, тщетно пытаясь войти в ритм и взбодриться. Она почувствовала, что ноги не слушаются ее, лыжи зацепились одна о другую. Земля неслась навстречу, а потом ударила в живот с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

– Черт, – сказала Сэм. Она лежала лицом вниз. Одна лыжа соскочила с ноги. Сэм встала, вновь надела лыжу, вгляделась в туман.

Ну и где они?

– Ричард! – прокричала Сэм.

Тишина.

– Ричард! – крикнула она громче, но туман поглотил ее голос, как промокашка чернила.

Она направила лыжи вниз, сделала еще два поворота, снова остановилась. Заметила чью-то фигуру внизу, смутный силуэт, поехала в том направлении. Приблизившись, рассмотрела зеленый с отливом костюм Андреаса: он уже вновь начал двигаться, резко свернул вправо. Она увидела тень прямо внизу, на границе лыжной трассы – столбик со стрелочкой. И съехала пониже. Черная стрелочка указывала в направлении, противоположном тому, куда уехал Андреас. На столбике было что-то написано. «Название трассы», – сообразила Сэм. И, приглядевшись, прочитала:

«АРОЛЕЙД».

Она уставилась на столбик, недоуменно моргая.

«АРОЛЕЙД».

Снег под нею словно зашевелился. Принялся раскачивать ее, как если бы она стояла в лодке.

«АРОЛЕЙД».

Это слово мерцало перед Сэм, подмигивало ей, все приближалось, приближалось, а потом ударило в лицо, сбило с ног.

Она лежала на снегу, онемев от ужаса, смотрела на столбик, и буквы складывались в слова:

«ЛЕЙ ОРДА»;

«АЛЕЙ ОДР»;

«А РОЙ ЛЕД»;

«ЛОРА ДЕЙ»;

«РЕЛОАД».

Сэм услышала за спиной чей-то смех и повернулась. Никого.

Она снова встала на лыжи, еще раз внимательно изучила надпись.

«АРОЛЕЙД».

Стрелочка указывала влево. Одинокий значок в тумане.

Она, дрожа, вглядывалась в туман. Ей было страшно стоять здесь одной. Но и двинуться с места тоже было страшно. В любом направлении.

– Ричард! – снова крикнула Сэм, но ответа не услышала.

Холод вгрызался в пальцы, лицо, внутренности, пытался пронзить ее насквозь. Туман сгущался и казался ей каким-то странным, нездешним, потусторонним.

«Все в порядке.

Это лишь прозрачный сон.

Через минуту я проснусь.

Господи, пожалуйста, я хочу проснуться!»

Тут за спиной у Сэм раздался звук, и она обернулась. Увидела над собой какой-то силуэт, похожий на человеческий, но он словно бы растаял прямо у нее на глазах. «Туман, – подумала она. – Оптический обман».

– Ричард, это ты?

Ничего.

Туман снова начал сгущаться, и зеленый костюм исчез.

«АРОЛЕЙД».

Слева.

Знак, который демонстрировал ей во сне Вынимала, сейчас показывал влево.

«Ну уж нет, спасибо. Ни за что туда не поеду».

Сэм повернула направо, отталкиваясь изо всех сил палками, направляясь туда, где исчез Андреас. Набрала скорость на склоне, потом ее качнуло вперед, и она чуть не упала, покинув накатанную трассу и врезавшись в свежий снег.

Зеленый костюм исчез окончательно, но Сэм видела оставленную Андреасом лыжню и ехала по его следу.

– Подожди меня, придурок, – пробормотала она и с трудом, чуть не падая, сделала поворот. Сэм попыталась вспомнить, как ее учили правильно ездить по целине, но снег был слишком глубоким, и она сбилась с трассы, услышала, как ее лыжи трутся обо что-то твердое, и чуть не упала, попав на заснеженную скалу. – Господи, ну куда же ты так торопишься? Подожди меня.

Склон уходил вниз, и Сэм вскрикнула, почувствовав, что мчится с огромной скоростью. Она сделала крутой поворот, потом еще один, мчась вниз по крутому обрыву, занесенному свежим снегом. Лыжи снова заскрежетали по камню, потом заскользили по льду. Сэм напряженно вглядывалась вперед, пытаясь понять, что ждет ее там, увидеть следующий ухаб, чтобы не упасть вновь. Она остановилась в нескольких дюймах от массивной скалы, подалась назад, свернула в сторону; налетела-таки на ухаб, и ее подбросило в воздух; съехала в глубокий влажный снег и стала двигаться вдоль склона. Вновь угодила на какую-то кочку, ее развернуло, резко подбросило, и тут она увидела впереди зеленый костюм Андреаса. Сэм сделала поворот, потом еще один и остановилась в изнеможении прямо у него за спиной.

– Господи боже, – сказала она, тяжело дыша. – Ну и крутизна. Вы уверены, что мы на правильном пути?

– Абсолютно уверен, – ответил Андреас. – Но дальше будет еще круче. Спуск хороший, однако нужно быть осторожнее.

Он поднял очки на лоб и повернулся.

Сэм в ужасе вскрикнула.

Задние концы ее лыж скрестились и уткнулись в стену обрыва, потом ее понесло вперед, но она уперлась палками в снег, крепко ухватилась за них. Сэм тряхнула головой, глядя на банкира и не веря своим глазам.

Черная балаклава с прорезями для глаз и рта.

Зеленый костюм с отливом.

Вынимала.

Все точь-в-точь, как она видела в ту ночь в лаборатории сновидений.

Да, зеленый костюм с отливом.

Тот самый.

Она оглянулась в поисках Ричарда. Господи боже, ну куда же он подевался? Потом уставилась на Андреаса – боялась оторвать от него глаза, боялась, что…

А банкир довольно улыбался, получал удовольствие, радовался, видя, как ее трясет. Он прикоснулся рукой в перчатке к голове и пояснил:

– Шелковая балаклава хорошо сохраняет тепло. Мы скоро поедем по глубокому снегу. При спуске поднимается снежная пыль, холодит лицо.

«Успокойся.

Бога ради, успокойся. Это всего лишь балаклава. Многие лыжники надевают балаклавы.

Самая обычная балаклава.

Обычный зеленый костюм с отливом.

Простое совпадение, не более того».

Андреас опустил очки и поманил ее за собой.

А Сэм стояла, не хотела двигаться; но лыжи начали скользить, и ей снова пришлось упереться палками в снег, чтобы не столкнуться с ним. Она повернула голову, окинула взглядом оставшуюся позади часть склона.

«Ричард! Пожалуйста, появись».

Туман чуть рассеялся, и теперь Сэм видела, насколько крут и узок склон впереди.

– Вам повезло, что я здесь остановился, – произнес Андреас, продолжая улыбаться. – Иначе вас могло ждать неприятное падение.

Она увидела фигуру на вершине. Ричард. Сэм вздохнула с облегчением.

Муж начал спускаться, его лыжи скрестились, и он упал вперед. Сэм взволнованно наблюдала, как он вытаскивает голову из снега. Ричард поднялся и помахал ей.

Она посмотрела на Андреаса. Может быть, она спит и видит сон? Прозрачный сон?

«Я бы хотела уже проснуться». Вот только теперь она знала, что никакой это не сон.

– Поехали, – сказал Андреас. – Спускайтесь медленно, будьте очень осторожны. Я хочу кое-что вам показать.

Она стала продвигаться вперед, не в силах оторвать глаз от его лица, и наконец остановилась рядом с ним.

– Смотрите. – Андреас показал вниз.

Сэм глянула вниз с выступа, на котором стояла; обрыв переходил в узкое ущелье, почти вертикально уходившее вниз. Она увидела там много камней и рыхлого снега, обледеневшие стенки ущелья были круглыми и гладкими, словно дуло пушки. Ущелье сужалось и заканчивалось уступом, за которым ничего не было видно.

– Будьте здесь очень осторожны, ни в коем случае не падайте. – Банкир снова усмехнулся. – Если упадете, уже не сможете остановиться. В конце крутой обрыв. Перед уступом нужно резко повернуть направо под прямым углом. Если сорветесь, то пролетите метров триста и свалитесь на камни.

Он подпрыгнул, повернулся и легко, весело покатил вниз, как будто съезжал с детской горки. Он размахивал руками, работал ногами, подпрыгивал, словно танцор, и набирал скорость, явно игнорируя собственное предупреждение.

Сэм повернулась и увидела, что муж хочет спуститься к ней.

– Ричард, осторожнее, бога ради! – крикнула она. – Остановись там, где я сейчас! Не катись слишком быстро!

Ричард поднял руку, показывая, что услышал ее, и Сэм, охваченная ужасом, покатилась вниз, неловко закладывая виражи, объезжая камни и скальные обнажения. Она остановилась внизу и замерла. Дальше склон представлял собой голый лед на отвесной стене, низ которой терялся в тумане; голова у нее от этого зрелища закружилась, и она подалась назад, повернулась, чтобы предостеречь Ричарда. Тот остановился в нескольких ярдах над ней.

– Все в порядке? – крикнул он.

– Осторожнее. Тут очень опасно – отвесный обрыв.

Сэм еще подалась назад, боясь разворачиваться, пока не поднимется на несколько футов по ущелью. Ричард все еще ждал, следя за движениями жены.

«Ну и тишина, – подумала Сэм. – Пугающая, жуткая тишина».

Куда он завел их, этот странный человек? Это существо? Эта тварь? Или кто он там такой? Она посмотрела вверх. Господи боже, подъем здесь будет сущим кошмаром. Часы показывали четыре. Скоро стемнеет, тем более если туман снова станет сгущаться. Спуски станут закрываться, и местный персонал начнет готовить их к завтрашнему дню. Но только не здесь. Здесь никакого спуска не было. Подняться наверх до наступления темноты они не смогут. Единственная возможность – спускаться.

«Похоже, именно сейчас я это и сделаю», – подумала она, начиная двигаться по обледеневшему узкому выступу, за краем которого, всего в двух футах, верная смерть. И поняла, что набирает скорость, а выступ слишком узок, чтобы делать на нем повороты. Направив лыжи наружу, Сэм стала тормозить «плугом», соскальзывая при этом к краю.

Она изменила направление лыж, поставила их параллельно, ледяное покрытие внизу пролетало все быстрее, ветер хлестал ей в лицо. Краем глаза Сэм увидела Андреаса: он смеялся под своей балаклавой; потом выступ перешел в громадный склон, и теперь ее лыжи зарылись в глубокий мягкий снег. Она остановилась и посмотрела вниз. Ну до чего же крутой спуск. Гораздо круче тех, по которым ей доводилось съезжать прежде. Он уходил вниз на несколько сотен футов, а потом становился более пологим вплоть до самого края, за которым вроде бы следовал еще один крутой обрыв.

Откуда-то сверху до Сэм донесся треск кружащего вертолета. «Лыжный патруль», – подумала она, напрягая глаза в неожиданной надежде, но ничего не увидела.

Порыв ветра сорвал верхний слой снега, превратив его в колкий, кусачий туман, и ей пришлось отвернуться, чтобы защитить лицо. Сэм снова посмотрела на небо, оно было синим, похожим на глубокую тихую воду. Треск вертолета стихал вдалеке.

У нее за спиной царапали лед лыжи Ричарда. Он остановился у края и теперь смотрел на обледеневшую вертикальную стену.

– Елки-палки, куда это ты нас ведешь, Андреас? – прокричал он. – Мы же, черт побери, не альпинисты какие-нибудь! Ты что, хочешь нас угробить?

Андреас усмехнулся, глядя на Сэм:

– Этот снег лежит на льду. Спускайтесь по прямой короткой змейкой. Строго по моим следам. Если пойдете косым спуском, то можете срезать снежное покрытие, а это приведет к сходу лавины. Следуйте точно за мной. Если не успеете повернуть вовремя, то полетите вниз с уступа. Там еще одна ледяная стена. Отвесная.

Сэм посмотрела вниз, потом на него. Бедняжка не помнила себя от страха.

Андреас пошел на спуск, сгруппировался, оттолкнулся, подняв снежную пыль, снова сгруппировался, опять оттолкнулся, делая короткие плавные повороты, чтобы контролировать скорость. Вот он сгруппировался в очередной раз, но оттолкнулся неловко, и его занесло. Банкир попытался выровняться, однако упал лицом вперед, перевернулся через голову и на мгновение исчез в снежной целине. Через некоторое время появилась рука, потом голова. Он чуть приподнялся, прижал ладони к лицу.

Сэм знала, что должна делать, понимала, что надо действовать: теперь или никогда. Аккуратно оттолкнулась и поехала вниз, сделала первый поворот, осторожно, медленно следуя по лыжне, оставленной Андреасом. Одна лыжа зарылась в сугроб, отчего Сэм чуть не упала. Она выдернула лыжу из снега, запаниковала, сделала еще один поворот, теперь увеличивая скорость, набирая ее слишком быстро. Она делала поворот за поворотом, скорость спуска увеличивалась; она видела Андреаса в пятидесяти ярдах внизу, а за ним – выступ и крутой обрыв. «Не смотри вниз. И главное, не упади». Мышцы Сэм были настолько напряжены, что все повороты получались неправильными. Она пыталась снизить скорость, но у нее ничего не вышло.

В двадцати футах над Андреасом Сэм сошла с его следа и двинулась дальше косым спуском, потому что теперь она катастрофически набирала скорость.

– Багз! – раздался крик Ричарда. – Не делай этого! Багз! Только повороты, бога ради, только повороты!

Край ущелья неуклонно приближался.

Она спускалась слишком быстро, а потому не могла повернуть.

– Багз! Поворачивай! Поворачивай, Багз! Падай!

Обрыв все ближе.

Она закричала, пытаясь заставить свои лыжи повернуться. Попробовала вильнуть вправо. Потом влево. Обрыв надвигался на нее!

А потом снег взорвался вокруг нее. Шея болезненно вытянулась, и теперь Сэм лежала на спине, смотрела в небо.

И взволнованный голос Ричарда:

– Багз, ты цела?

Она слышала, как колотится ее сердце. Перевернулась, и снег поехал под ней.

– Я в порядке! – прокричала она. – Все отлично!

Она подтянулась, стряхнула снег с очков, увидела, что Ричард с тревогой смотрит на нее, разглядывает длинный след, который она оставила на снегу. Андреас, который теперь находился выше ее на сотню футов, все еще прижимал руки к лицу, и Сэм заметила кровь, сочившуюся сквозь его перчатки.

– Андреас! – прокричал Ричард. – Как ты там?

Здесь спуск был не такой крутой, и от обрыва Сэм еще отделяло достаточное расстояние. Обе ее лыжи соскочили, и она вытащила их из снега, начала возиться с креплениями. Ричард ждал. Андреас сидел, закрывая руками один глаз. Сэм вставила ногу в крепление, с силой топнула, чтобы защелкнулся запор; руки ее онемели от холода, да и мозг, похоже, тоже.

Послышался звук, похожий на удар грома, потом ей показалось, будто кто-то ударил ее по подошвам. В снегу над ней стали появляться трещины. Они расходились во все стороны, как вены.

«Словно треснувшая яичная скорлупа», – подумала Сэм.

Раздался громкий грохот, земля начала сотрясаться. Трещины вокруг нее расширялись, издавая странные, пугающие звуки, как будто бы разрывали гигантский лист пергамента.

Словно трескалось гигантское яйцо.

Точь-в-точь как тот потолок в номере отеля в ее сне.

Потом Сэм услышала голос Ричарда. Муж кричал ей:

– Багз, беги! Спасайся!

Она попыталась шевельнуться, но страх парализовал ее.

Парализовал, как в кошмарном сне.

– Спасайся, Багз!

Совсем рядом с ней неожиданно появилась трещина, и от общей массы снега отломился кусок. Она услышала наверху рев набирающей силу волны и посмотрела в ту сторону. Увидела медленно катившееся на нее по склону облако, куски льда и снежную пыль.

Сэм оттолкнулась, пытаясь ехать на одной лыже, которую успела пристегнуть, другая ее нога утопала в глубоком снегу.

А рев становился просто оглушительным, и еще она услышала безумное завывание ветра, почувствовала его на своем лице. Сэм оказалась почти на краю ущелья, и тут снег ушел из-под нее, и она стала падать.

Ветер впивался в ее лицо, выл, как безумный, уши болели от резкого перепада давления.

Она слышала дробный грохот падающих камней и льда вокруг, словно бы миллионы ног громко топали в туннеле. Хлопки, грохот, вой, эхо становились все громче, сливаясь в ужасающую какофонию.

«Плыви. Постарайся держаться на поверхности».

Сэм принялась двигать руками. Что-то вдруг резко ударило по голове, и она ослепла от боли, потом ее снова закрутило. Она чувствовала, как руки скользят по чему-то такому холодному, что это обжигает ладони.

Ледяная стена.

Ее вращало.

«Вихрь», – подумала Сэм.

Ее окружала безумная, темная, ревущая стихия. Что-то больно ударило Сэм по щеке, потом она начала падать, ударилась обо что-то твердое, еще раз и еще.

Затем падение прекратилось. Она по-прежнему слышала шум, грохот, дребезжание, вой, но они становились все более приглушенными и далекими.

И вдруг наступила тишина.

Сэм лежала в темноте. Плотно закрыла глаза, потом снова открыла их. Но ничего не увидела.

Она попыталась пошевелить руками. И не смогла.

Тогда она попробовала пошевелить ногами. Головой. Ничего не получалось. Ее словно залили цементом.

Сэм начала пробирать дрожь.

Пустота. Это была та самая пустота, которая снилась ей, когда «мерседес» полетел в пропасть.

Пустота, в которой она никогда не увидит Ники.

И Ричарда тоже.

Вообще никого не увидит.

Она почувствовала приступ ужаса. Конец уже близок.

Полчаса – вот все, что есть у человека, подмятого лавиной. После этого его даже и искать перестают, считая мертвым.

Где она находилась? Сколько метров пролетела? Насколько глубоко засыпана снегом?

Она чувствовала вокруг себя холод.

И тишину.

Это смерть.

Сэм попыталась пошевелиться еще раз. Правая рука двигалась, но что-то держало ее.

Ремешок лыжной палки. Она поворочала рукой, освободила ее. Смогла прикоснуться к лицу. Провела пальцами по лбу, носу, рту. «Это я. Я жива». Потрогала щеку. Щеку жгло и саднило.

«Как я лежу: где верх, где низ?»

В прошлом они часто разговаривали о лавинах. Шутили по этому поводу. Обсуждали, что нужно делать в таких ситуациях. Говорили, что от страха люди мочатся под себя, и именно так – по запаху – их и находят собаки.

Случился ли подобный конфуз и с ней тоже?

Как это неловко. Если тебя находят в таком виде…

И тут Сэм вспомнила, что нужно плюнуть. Если плевок упадет тебе на лицо, это значит, что ты лежишь на спине. Она попробовала. Влажные капельки слюны упали ей на лоб.

– Помогите! – закричала она. – Я здесь! Я здесь!

Но крик звучал глухо, и она поняла, что ее голос не может вырваться за пределы этого снежного склепа.

«Во всяком случае, я в сознании, – подумала она. – По крайней мере, я не вырубилась, и мне позволено умереть в сознании».

На лицо ее упала капля. Потом еще одна. Тающий снег.

«Где Андреас? Ричард? Неужели Ричарда тоже засыпало?»

Они находились в стороне от лыжни и спусков, на боковом склоне горы. Видел ли вообще кто-нибудь, как сошла эта лавина? Сэм подняла руку и надавила на снег: он был тверд, как скала. Попыталась процарапать его перчаткой. Перчатка лишь беспомощно скользила.

«Лыжная палка, – подумала Сэм, протянула руку и ухватилась за ремешок. Но палка не двигалась. – Нужно что-нибудь острое, металлическое. Что-то должно найтись!»

Она стащила зубами перчатку, почувствовала на лбу еще одну каплю, принялась скрести снег пальцами. Холодные иголки падали ей на лицо, на глаза. Вероятно, когда она падала, очки слетели с головы. Ее внезапно расстроила эта потеря. Может быть, их найдут? Очки найдут, а она останется здесь?

Потом ее опознают по очкам.

Руке стало холодно. «Береги тепло!» Сэм засунула руку назад в перчатку, потом снова попыталась высвободить лыжную палку. Дергала, крутила туда-сюда, но снег крепко держал ее. Она закрыла глаза, потыкала кулаком над головой, прислушалась к приглушенным звукам ударов. Шум немного приободрил ее. Хорошо, когда ты можешь хоть как-то нарушить тишину. Разорвать эту темную тишину.

Можно ли дышать сквозь лед? Сколько воздуха у нее осталось?

Она услышала звук, словно кто-то бросил горсть камушков в окно. Прямо над ней.

Сердце Сэм учащенно забилось. Ее нашли. Нашли!

Потом ничего. Она услышала неясное эхо. То ли звук шагов поблизости, то ли взрыв вдалеке.

Сэм снова ударила по снегу, яростно, отчаянно, закрыла глаза, защищаясь от падающих иголочек. Вроде бы снег чуть подался? Или ей это кажется? Она ударила со всех сил, и неожиданно рука пробилась наружу. Снежная крупа посыпалась ей на лицо, забилась в рукав. Сэм отерла лицо, открыла глаза.

Дневной свет.

Яркий белый свет.

Она смотрела на него сквозь маленькое отверстие, едва ли большее, чем ее кулак.

– Эй! Помогите!

Дневной свет проникал в ее склеп, и теперь Сэм могла оглядеться.

И поняла, что она не одна здесь.

Она увидела багрово-красную глазницу, незряче уставившуюся на нее сквозь прорезь в залитой кровью балаклаве. Буквально в нескольких дюймах от своего лица. И тут еще одна капелька крови из глазницы упала ей на щеку.

Сэм вскрикнула. Раз, другой.

Совсем рядом из крыши снежного склепа, словно морда горгульи на крыше готического собора, высовывалось мертвое лицо Андреаса. Рот у него был приоткрыт в кривой улыбке, страшно зияла вперившаяся в Сэм пустая глазница. Да и его целый глаз тоже видел теперь не больше: он смотрел на Сэм из прорези балаклавы, смотрел без всякого выражения, не двигаясь и не мигая.

«Господи Исусе, нет. Нет!»

Потом она увидела руку, согнутую над ней под странным углом, руку без перчатки, искривленную, усохшую, на которой были только два пальца – большой и мизинец, они неподвижно торчали из снега, словно когти.

Сэм шевельнула головой, попыталась отвернуться, заглянуть в то маленькое отверстие в снегу, что она пробила. Потом свет померк. На мгновение он исчез вовсе. Земля вокруг нее, казалось, затряслась, загудела.

«Господи боже, неужели еще одна лавина? Не шевелись. Пожалуйста».

Она увидела над собой вращающиеся лопасти.

Вентилятор.

Черные лопасти.

Опускаются на нее, бешено урча.

Пропеллер.

Вентилятор.

Трескающийся потолок.

Яичная скорлупа.

Вертолет.

Потом лопасти стали смещаться в сторону. Рокот прекратился.

Вертолет.

«Пожалуйста, вернись. Я здесь. Пожалуйста!»

Но он исчез.

– Помогите! – прокричала Сэм. – Помогите! Спасите меня!

Она услышала скребущий, дребезжащий звук наверху и возбужденные голоса:

– Ici! Ici! Ici!

Неожиданно раздался оглушительный рев, и на нее посыпалась снежная пыль. Лицо Андреаса сотрясалось, вибрировало, словно смеялось, черная балаклава подергивалась, как если бы он все еще был жив, все еще дышал и насмешничал. Его голова приближалась к Сэм дюйм за дюймом, он словно бы намеревался поцеловать ее.

«Нет. Нет. Нет. Нет».

Снова раздался рев. Свет погас, и она опять погрузилась в полную темноту.

Оказалась в плену тьмы и молчания.

В пустоте.

В той пустоте, где можно кричать вечно, но тебя все равно никто не услышит.

Ее ресницы коснулись чего-то мягкого, холодного, влажного; оно легонько двигалось туда-сюда и потихоньку скреблось; чья-то голова уперлась ей в лицо.

Сэм отшатнулась, замотала головой, пытаясь вжаться затылком в снег и зарыться поглубже, но с каждой секундой лицо Андреаса все сильнее давило на нее. Его жесткая скула сквозь шелк балаклавы вдавливалась в уголок ее рта, нажимала все сильнее и сильнее, терлась, словно их головы поместили в тиски, которые медленно сжимались.

Боль становилась невыносимой. Сэм было трудно дышать, она хватала ртом воздух, задыхалась, пыталась осознать происходящее, преодолеть этот ужас, который ослеплял ее больше тьмы.

«Ты душишь меня.

Ты меня сейчас раздавишь.

Ты делаешь мне невыносимо больно».

Потом в ее голове что-то взорвалось.

Словно электрическая лампочка.

И после этого все замерло.